3. Заключительные замечания

Каргер М.К.

В последние годы некоторые украинские археологи высказывали сомнения в правильности изложенной выше характеристики массовых жилищ Киева и других городов Среднего Поднепровья. Так, В.К.Гончаров писал в 1948 г.:

“Я полагаю, что выводы некоторых исследователей о землянках как основном типе жилищ в Поднепровье ошибочны. Целый ряд городов Киевской Руси, которые исследовались большими площадями (Райковецкое городище, древний Городск на реке Тетерев, Искоростень и др.), ясно показывают, что древние русские города строились из рубленых наземных деревянных жилищ” [В.К.Гончаров. Райковецьке феодальне городище XI-XIII ст. ст. – Вісник АН УРСР, Київ, 1948, №7, стр. 50; см. также: В.К.Гончаров. Посад і сільські поселення коло Райковецького городища. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. І, Київ, 1949, стр. 43].

О каких срубных, наземных, деревянных жилищах здесь идет речь? Где, когда и кем они были открыты? В качестве доказательства, отвергающего изложенные выше документально и бесспорно установленные многочисленные факты, В.К.Гончаров ссылается на открытые в названных им городищах деревянные клети в земляном валу, ограждавшем эти городища, часть которых, как известно, действительно использовалась в качестве жилья. Нет необходимости доказывать, что деревянные конструкции внутри земляных валов, даже в тех случаях, когда они в немногочисленных городищах определенного типа действительно использовались в качестве жилья, не имеют ни малейшего отношения к вопросу о массовых жилищах горожан, Кстати, эти “срубные жилища” ни в какой степени нельзя назвать “наземными”, ибо они находились целиком под высокой земляной насыпью валов.

Теорию о срубных жилищах как основном типе массовых жилищ в южнорусских городах, и в том числе в домонгольском Киеве, дважды пытался подкрепить результатами своих раскопок В.А.Богусевич. Еще в 1948 г., обнаружив на горе Киселевке два полуземляночных жилища с плохо сохранившимися остатками дерева вдоль стен, В.А.Богусевич пытался интерпретировать их как “чисто срубные постройки”, хотя в ту пору все же не отрицая их полуземляночного характера [В.А.Богусевич. Розкопки на горі Киселівці, стр. 68-72]. По мнению В.А.Богусевича, открытые им полуземлянки [с. 364] являлись

“чисто срубными постройками, которые существенно дополняют и изменяют наши представления о характере жилищ Киева домонгольской поры” [там же, стр. 69].

“Существование срубных сооружений при постройке жилых и фортификационных комплексов, – по словам В.А.Богусевича, – было уже известно, однако срубные постройки считались, как и когда-то, характерными для севера и не характерными для Киева и других южнорусских городов. Теперь, на основе наблюдений над культурными слоями Киевского Подола, выявленными на улицах во время земляных работ, было установлено, что в период Киевской Руси там были многочисленные деревянные срубные постройки наземного типа” [там же].

Автор полагал, что “срубные постройки, найденные на Киселевке в 1948 г., имеют непосредственное отношение к типам деревянного строительства эпохи Киевской Руси на Подоле” [там же].

Выше, при характеристике результатов раскопок 1948 г., уже говорилось, что открытые на Киселевке две полуземлянки пет никаких оснований признать “чисто срубными постройками”. Что касается наблюдений за земляными работами при прокладке магистралей газопровода, якобы позволивших установить “многочисленные деревянные срубные постройки наземного типа эпохи Киевской Руси”, то необходимо со всей решительностью отвести этот аргумент вплоть до организации серьезных научных раскопок на Подоле. Осуществляя в течение ряда месяцев летом и осенью 1949 и 1950 гг. регулярные наблюдения за этими работами, мы действительно имели возможность установить наличие в верхних культурных слоях (более глубокие пласты траншеями газопровода не затрагивались!) незначительные остатки деревянных построек, связать которые с эпохой Киевской Руси не было никаких оснований. К тому же ничтожные по ширине траншеи (0.5 м) не давали ни малейшей возможности устанавливать типы построек, и рассуждения на эту тему, к сожалению, не могут быть подкреплены какими-либо серьезными аргументами.

Отрицая, вслед за В.К.Гончаровым распространенность жилищ полуземляночного типа в Киеве, В.А.Богусевич выдвинул теорию о том, что “полуземлянки были результатом лишь временных тяжелых обстоятельств, как например великий разгром, пожары и другие крупные бедствия” [В.А.Богусевич. Археологические раскопки 1950 г. да Подоле в Киеве. Тезисы доклада. – КСИИМК, XLI, 1951, стр. 47-48]. Предположение это стоит в вопиющем несоответствии с многочисленными приведенными выше фактами, прочно и убедительно установленными раскопками как в Киеве, так и в целом ряде других южнорусских городов.

Совершенно невозможно признать убедительной попытку В.А.Богусевича интерпретировать остатки обнаруженного им в 1950 г. на Подоле плохо сохранившегося жилища обычного полуземляночного типа в качестве “боль[с. 365]шого наземного деревянного дома” [В.А.Богусевич, ук. соч., стр. 47]. Интерпретация эта, предложенная автором в докладе, прочитанном на Пленуме ИИМК АН СССР, посвященном древнерусским городам, вызвала весьма серьезные возражения [см. примечание редакции к тезисам В.А.Богусевича: там же].

Теория о “срубных наземных домах” как основном типе жилищ в Киеве и в других городах Среднего Поднепровья в последние годы повторяется в изданиях Института археологии АН УРСР по различным поводам вопреки очевидным фактам. Так, несмотря на то, что раскопками, проведенными экспедициями того же Института в Вышгороде в 1934-1937 гг. были открыты многочисленные, хорошо сохранившиеся жилища полуземляночного типа, иногда представлявшие целые улицы [см.: Отчет о раскопках в Вышгороде в 1935-1937 гг. Архив ИА АН УССР], В.И.Довженок, давая сводную характеристику результатов археологических исследований Вышгорода, утверждал, что

“не отвечающая действительности мысль о том, что полуземляночный тип жилищ был доминирующим в Киевской Руси, обусловлена лишь тем, что наземные деревянные постройки в этих городах трудно выявить” [В.И.Довженок. Огляд археологічного вивчення древнього Вышгорода…, стр. 71-72].

Несмотря на серьезно обоснованные сомнения, высказанные на пленуме ИИМК АН СССР по поводу упомянутого выше доклада В.А.Богусевича, в отчете о научной деятельности Института археологии за 1950 г., И.Г.Шовкопляс писал два года спустя:

“Открытие большого деревянного дома, принадлежавшего ремесленнику, подтверждает, что в древнем Киеве строили не только землянки. Более того, в свете раскопок на Подоле можно считать, что землянки, обнаруженные возле каменных княжеских и боярских дворцов и храмов Верхнего города, не были характерным типом жилищ для основной массы населения Киева” [I.Г.Шовкопляс. Наукова діяльність Інституту археології в 1950 р. – Археологія, VI, Київ, 1952, стр. 147].

Многочисленные остатки массовых жилищ, открытые раскопками в южнорусских городах Х-XIII вв., несмотря на некоторые отличительные особенности, характерные для отдельных групп жилищ, несомненно свидетельствуют о широком и повсеместном для южной Руси распространении типа полуземляночных жилищ с глинобитными стенами на деревянном каркасе. Именно этот тип жилищ, судя по материалам раскопок на территории многочисленных южнорусских городов и городищ, далеко не полно перечисленных выше, являлся основным для архитектурного облика этих городов в Х-XIII вв.

Разумеется, сказанное ни в какой мере не исключает того, что наряду с массовым типом жилищ в тех же городах существовали и деревянные срубные хоромы знати и богатых людей, не говоря уже о том, что во многих крупных городах далеко не исключительными были и каменные жилые постройки дворцового характера. Терема и хоромы, нередко упоминаемые в письменных источниках, несомненно, представляли собой сложные деревянные постройки, [с. 366] которые безусловно в дальнейшем будут обнаружены и археологами. Открытая раскопками 1940 г. в усадьбе Михайловского монастыря срубная постройка свидетельствует о возможности таких находок в Киеве.

Тип полуземляночных построек с глинобитными стенами на деревянном каркасе, характерный для южнорусских городов Х-XIII вв., в такой же мере был присущ и сельским поселениям той же поры, к сожалению, очень мало изученным. Об этом свидетельствуют результаты раскопок 1946 г., проведенных Д.И.Блифельдом у с.Днепровского (Днепропетровской области) [Д.I.Бліфельд. Розкопки слов’янського поселення коло с.Дніпровського Дніпропетровської області. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. І, 1949, стр. 99-104], где были открыты сельские жилища XII-XIII вв., совершенно аналогичные вышеописанным жилищам южнорусских городов.

Тип полуземляночных построек с дерево-глинобитными стенами уходит своими корнями в более ранний период истории восточного славянства. Нельзя не заметить, что описанные выше жилища Х-XIII вв. в основных их особенностях не отличаются от тех полуземляночных жилищ, которые характерны для славянских поселений VIII-Х вв. в лесостепной полосе Восточной Европы. Жилища этого типа, обнаруженные впервые около полувека тому назад раскопками Н.Е.Макаренко на городищах Днепровского Левобережья [Н.Е.Макаренко. 1) Отчет об археологических исследованиях в Полтавской губ. в 1906 г. – ИАК, вып. 22, СПб., 1907, стр. 38-90; 2) Городище Монастирище. – Науковий збірник за р. 1924, Київ, 1925, стр. 1-23], получивших позже название “городищ роменско-боршевского типа”, в настоящее время известны на многочисленных поселениях лесостепной полосы Восточной Европы, от Ужгорода на западе и до бассейна Дона на востоке.

Жилища, раскопанные на городище Монастырище [М.Макаренко. Городище Монастырище, стр. 1-23], на городищах у с.Петровское [П.М.Третьяков. Стародавні слов’янські городища у верхній течії Ворскла. – Археологія, І, Київ, 1947, стр. 129-134], у с.Опошня [И.И.Ляпушкин. Материалы к изучению юго-восточных границ восточных славян VIII-Х ст. – КСИИМК, XII, 1946, стр. 118-127], у с.Курган [В.Й.Довженок. Розкопки біля с.Волинцевого Сумської області. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. III, Київ, 1952, стр. 253-259], на озере Буромка [В.Козловская. Остатки славянского городища и дюнная стоянка неолитической эпохи на озере Буромка Черниговской губ. Сосницкого уезда. – ИТУАК, Симферополь, 1912, стр. 135-151], у с.Песочный Ров [М.В.Воеводский. Важнейшие итоги Деснинской экспедиции 1946 г. – КСИИМК, XX, 1948, стр. 39-40], у с.Новотроицкое [раскопки И.И.Ляпушкина в 1952-1955 гг. Материал не опубликован], у с.Боршево [П.П.Ефименко и П.Н.Третьяков. Древнерусские поселения на Дону. – МИА СССР, № 8, М.-Л., 1948, стр. 18-34] и на ряде других городищ в районе Воронежа [там же, стр. 91-110; А.Н.Москаленко. Раскопки городища у хутора Титчиха Воронежской обл. в 1954 г. – Труды Воронежского гос. университета, т. 42, вып. 3, Воронеж, 1955, стр. 31-34], [с. 367] на селищах у урочищ Лука Райковецкая [В.К.Гончаров. 1) Посад і сільські поселения коло Райковецького городища. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. І, Київ 1949, стр. 32-35; 2) Райковецкое городище, стр.11-13], Запасека [В.К.Гончаров. Райковецкое городище, стр. 11], у с.Волынцева [Д.Т.Березовець. 1) Дослідження на території Путивльского району Сумської області. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. 3, Київ, 1952, стр. 244-247; 2) Дослідження слов’янських пам’яток на Сеймі в 1949-1950 рр. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. V, Київ, 1955, стр. 49-52], в предместьях Ужгорода [К.В.Бернякович. Исследование древиеславянского поселения VIII-IX вв. в г.Ужгороде. – КСИА, вып. 3, Киев, 1954, стр. 39-48] и др., чрезвычайно близки по плану и конструктивным основам к массовым жилищам Киева, Чернигова, Вышгорода, Переяславля, Княжой горы, Плеснеска и других южнорусских городов Х-XIII вв.

Вопросы датировки названных поселений, еще недавно возбуждавшие много противоречивых толкований [Б.А.Рыбаков. 1) Анты и Киевская Русь. – ВДИ, 1939, 1, стр. 322; 2) Ранняя культура восточных славян. – Исторический журнал, 1943, № 11-12, стр. 73-80], в настоящее время могут считаться решенными. Основная масса этих поселений, по крайней мере на Левобережье Днепра, относится к VIII-X вв. [И.И.Ляпушкин. О датировке городищ роменско-боршевской культуры. – СА, IX, 1947, стр. 121-135] Весьма вероятно, что поселения этого типа, обнаруженные в последнее время на Днепровском Правобережье, окажутся несколько более древними.

В настоящем исследовании, посвященном вопросам истории материальной культуры древнейшей столицы Русского государства, нет необходимости выяснять более глубокие корни процесса формирования восточнославянских жилищ. Углубленное изучение этого вопроса тесно связано с не решенными еще более общими вопросами формирования восточного славянства и восточнославянской культуры. В настоящем контексте для нас вполне достаточным является вывод о том, что массовые жилища древнего Киева, как и городские и сельские жилища Киевской, Черниговской, Переяславской и Галицко-Волынской земель в XI-XIII вв., представляют дальнейшее развитие восточнославянских дерево-глинобитных жилищ полуземляночного типа, повсеместно распространенных в VIII-Х вв. в лесостепной полосе Восточной Европы. [с. 368]