О пределах возможностей в реконструкции костюма населения Украины эпохи бронзы

Сергей Лысенко, Светлана Лысенко

В последнее время появился ряд публикаций, содержащих графические реконструкции костюмов населения Украины эпохи бронзы [Клочко Л.С. 1998; Васина 2003; Клочко Л.С., Васина 2004; Клочко Л.С., Васіна 2011]. Степень достоверности предлагаемых реконструкций внушает серьезные сомнения. Ввиду отсутствия каких-либо конкретных данных для воссоздания костюма авторы реконструкции преподносят свое видение этих костюмов в сочетании с украшениями, найденными в погребениях и кладах, оправдывая эти фантазии использованием гипотетического метода. Однако сама автор предложенной методики реконструкций костюма, Звездана Доде, пишет, что «размещение имеющихся артефактов на произвольно выполненных изображениях одежды вряд ли следует считать реконструкцией» [Доде 2005, с.307]. Таким образом, в приведенных случаях реконструкции костюмов эпохи поздней бронзы предел возможностей конкретного археологического материала был явно превышен.

Произвольное изображение деталей костюма не является реконструкцией в общепринятом понимании этого слова. Для реконструкции должны быть какие-то основания. В данном случае оснований нет никаких. А приводимые авторами параллели слишком далёкие и зачастую разновременные. Мы можем предполагать, что носители культур эпохи бронзы Украины использовали тканые полотна и обработанную кожу для изготовления одежды, но мы никак не можем достоверно изображать типы одежды и её покрой. Подобные рисунки можно считать лишь фантастикой с сильным налётом этнографических и театральных мотивов. Никакого отношения к реальным костюмам населения Украины в эпоху бронзы данные изображения не имеют.

В приведенных ниже «реконструкциях» широко использован принцип «новогодней ёлки», когда механически объединены вещи не только из разных погребений и с разных территорий, а и вообще относящиеся к различным культурам и имеющие различную датировку.

Отдельно следует отметить половую принадлежность реконструируемых костюмов. Для данного периода чёткой градации инвентаря (в частности, украшений), характерного для мужских и женских погребений, не разработано. Антропологические определения пола и возраста имеются далеко не для всех погребений. Если говорить о Гордеевском могильнике (материалы которого широко используются Л.С.Клочко и З.А.Васиной), то антропологически определены только 5 погребений – все они содержали останки мужчин [Литвинова 1998]. И в этих погребениях тоже присутствовали украшения, например, булавки, янтарные бусины, кольца-подвески [Березанська, Клочко 2011]. На Малополовецком могильнике бронзовые украшения происходят из погребений женщины 35-40 лет и подростка (п.1); взрослых мужчины и женщины (п.63); зрелого мужчины (п.68); ребенка в возрасте второго детства (п.72) [Лысенко, Лысенко Св 2001; антропологические определения Людмилы Литвиновой]. Таким образом, наличие украшений в погребении нельзя считать доказательством женского пола погребённого.

Рассмотрим далее несколько подробнее раздел монографии З.А.Васиной «Український літопис вбрання» [Васіна 2003], посвящённый реконструкции костюмов населения Украины эпохи бронзы. Не останавливаясь на текстовой части данной работы, которая не выдерживает никакой критики, обратим внимание на иллюстрации.

«Комплекси вбрання катакомбної культури (ранній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.101]. Сразу стоит отметить, что согласно современной периодизации катакомбная, как и нашедшая отражение в следующем рисунке среднеднепровская культура, относятся не к раннему, а к среднему периоду бронзового века [Отрощенко 2001]. Механическое перенесение орнаментации керамики на одежду – даже если допустить правомерность существования подобной гипотезы – не подтверждается фактами погребального убранства. При этом совершенным фантазированием выглядят орнаменты по краю подола и рукавам. В ожерельях на шеях женщин смешаны украшения из различных комплексов.

«Комплекси вбрання середньодніпровської культури (ранній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.103]. Убранство пожилой женщины состоит из диадемы в виде узкой ленты, пуговицы на вороте и браслета. Диадема происходит из погребения №20 могильника Стрелица [Артёменко 1967, рис.23: 1]. Однако никаких других бронзовых изделий в этом погребении не зафиксировано [Артёменко 1976, с.75]. К тому же – это кремация (как и большинство погребений с бронзовыми изделиями этого могильника), а значит пол погребённого установить невозможно даже гипотетически. На голове и шее у молодой женщины и девочки изображены одинаковые бронзовые украшения. Прототипом этих изображений стали бронзовые диадемы из погребений №7, 8, 43 и 53 могильника Стрелица [Артёменко 1967, рис.21; 23: 2-3]. Расположение этих вещей в погребениях не позволяет однозначно сказать, что представляют собой данные изделия – диадему или пектораль [Артёменко 1967, рис.52; 64]. Однако во всех случаях они обнаружены в единственном экземпляре. На шее у женщины вместе с пекторалью изображены парные очковидные подвески. Происходят они из погребения 1 кургана 11 другого могильника – Ходосовичи [Артёменко 1967, рис.47: 28-29]. Данные украшения, будучи парными, скорее являются височными подвесками. Оба упомянутых могильника находятся на территории Белоруссии, относятся к другой группе среднеднепровской культуры и к реконструкции убранства населения Украны могут быть привлечены лишь с большой натяжкой. В основу реконструкции костюма мужчины положены материалы из различных погребений среднеднепровской культуры Белоруссии. Браслет напоминает браслет из погребения №53 Стрелицы [Артёменко 1967, рис.22: 3]. На шее (!) каким-то образом оказался браслет (!) из погребения 43 этого могильника (в публикацих это изделие иногда называют «гривной», но размеры не позволяют считать его таковым) [Артёменко 1967, рис.22: 4]. Вислообушный топор и наконечник копья происходят из упомянутого выше погребения у с.Ходосовичи [Артёменко 1967, рис.20: 1, 3; 47: 31-32]. Там же в единственном (!) экземпляре найдена янтарная подвеска, чудесным образом «раздвоившаяся» и изображённая на поясе [Артёменко 1967, рис.41: 1; 47: 30, 30а, 30б]. (Напомним, что из этого же погребения происходили и упомянутые очковидные подвески, отнесенные к женскому костюму…).

«Святкове вбрання середньодніпровскої київської культури (ранній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.105]. На мужчине изображены пояс, браслет и диадема с низкой бусин, происходящие из погребения №53 могильника Стрелица [Артёменко 1967, рис.27;]. На рисунке эта диадема представлена как пектораль, хотя расположение вещей в погребении 53 не позволяет делать такого вывода; аналогичное украшение из погребения №43 было положено в погребение (кремацию!) в качестве приношения. На шее у мужчины изображено ожерелье из янтарных подвесок, происходящее не из 53-го, а из 43-го погребения Стрелицы [Артёменко 1967, рис.41:3; 53]. В руках у мужчины бронзовый топор из погребения 2 кургана 10 могильника у с. Ходосовичи [Артёменко 1967, рис.20: 4-6].

На голову женщины одета диадема из Стрелицы (аналогичная той, которая на соседнем мужчине изображена в качестве пекторали), ниже которой изображена низка бус (вместе с диадемой такие низки, но значительно более короткие обнаружены в погребениях 43 и 53 упомянутого могильника) [Артёменко 1967, рис.27: 3; 53: 9]. К низке бус прицеплены кольца неизвестного происхождения, три из которых непонятным образом объединены в цепочку [Артёменко 1967, рис.27: 3; 53: 9]. На шею женщины тыльной стороной вперёд одета диадема (!) из Киевского клада [Артёменко 1967, рис.75: 1]. Низки бус на шее являются плодом фантазии З.Васиной. Очковидная подвеска в центре одного из ожерелий отдалённо напоминает упомянутую выше подвеску из кургана 11 в Ходосовичах. В качестве браслетов на запястьях у женщины надеты височные подвески с листовидным окончанием, отдалённо напоминающие подвески из киевского клада [Артёменко 1967, рис.75: 3-5]. В качестве поясной пряжки изображена янтарная (!) подвеска из погребения №4 Стрелицы [Артёменко 1967, рис.41: 2], а «кисточками» пояса служит упомянутая выше «раздвоившаяся» янтарная подвеска из кургана 11 [Артёменко 1967, рис.41: 1] (кстати, интересно, как автор предполагает продевать эту подвеску через небольшое отверстие в янтарном диске-«пряжке»?).

«Жіноче вбрання з кургану № 24. Гордіївка Вінницької обл. (Реконструкція З.Васіної, Л.Клочко)» [Васіна 2003, с.106]. На рисунке изображена женщина, хотя антропологических определений для этого погребения нет и пол погребённого неизвестен. В самом погребении не сохранилось не то что одежды, а даже и костей почти нет [Березанська, Клочко 2011, рис.40-41]. Поэтому ни о каких реконструкциях костюма речи быть не может. Что же касается изображённых на рисунке вещей, то их состав не полон (подчёркиваем, рисунок подписан конкретным погребением), размеры вещей не соблюдены и расположение некоторых украшений на конкретных местах в уборе является не доказанным и спорным. Изображённый же в руках у «героини» сосуд не имеет никакого отношения не только к данному погребению, но и к эпохе поздней бронзы вообще. Также совершенно необъясним характер головного убора, нераспашной одежды с конкретным узором на рукавах, фартука и пояса. Все детали костюма в данной «реконструкции» являются, мягко говоря, надуманными.

«Дівоче вбрання з кургану № 16» [Васіна 2003, с.107]. Совершенно непонятно, почему авторы реконструкции считают, что погребённый был не просто женщиной, а незамужней (?) девушкой (?). Напомним, что ни пол, ни возраст погребённого неизвестны. Размеры украшений не выдержаны. Количество колец-подвесок явно преувеличено. Колец со спиральными щитками в этом погребении не было совсем. А янтарных бусин на самом деле было значительно больше, чем изображено на рисунке [Березанська, Клочко 2011, рис.25-31]. Что же касается браслетов со спиральными щитками, то их назначение как ножных браслетов не доказано. Более того, судя по их форме и размеру, они, видимо, носились на плечевой части рук [Лысенко Св., 2003]. И, конечно же, силуэт костюма, начиная от головного убора и заканчивая обувью, его детали, способ ношения украшений является чистым вымыслом авторов «реконструкции», абсолютно ничем не обоснованным.

«Різновиди жіночого убранства. Гордіївка Вінницької обл. (Реконструкція З.Васіної, Л.Клочко)» [Васіна 2003, с.111]. На рисунке изображены три женщины в костюмах крестьянок 19 – нач. 20 вв. (?) с хаотически распределёнными украшениями 14-11 вв. до н.э. Ни одна деталь костюма не является доказаной – ни силуэт (стиль), ни орнаментика, ни характер материалов, а значит все они взяты фактически «с потолка».

«Святково-ритуальне вбрання населення Прикарпаття (пізній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіной» [Васіна 2003, с.113]. На рисунке изображены две женщины, в костюмах со столь чётко прорисованными деталями, что остаётся только гадать – где же автор «реконструкции» взял все эти подробности. Ссылка на керамические статуэтки выглядит совершенно неубедительно, т.к. они относятся к другому периоду – к культуре Гава-Голиграды финального этапа эпохи поздней бронзы (12-11 вв. до н.э.) [Клочко Л.С. 1998, с.332] и найдены в Румынии и Западной Подолии – т.е. слишком удалены от большей части украшений. Показанные украшения относятся к различным группам комаровской культуры (преимущественно начала поздней бронзы) и к Гордеевскому могильнику. Среди приведённых украшений только изделия из Комаровского могильника можно считать присущими Прикарпатью. Остальные вещи найдены на Волыни и Восточной Подолии.

В общем, приходится признать, что украшения навешены на героинь этого рисунка по принципу новогодней ёлки – нацепили без разбора всё подряд, не соблюдая при этом реальных размеров самих вещей.

На голове левой фигуры изображена цепь из бронзовых колец, происходящая из кургана 37 Гордеевки [Березанська, Клочко 2011, рис.73: 1], интерпретируемые обычно как элемент конской упряжи (согласно мнению В.И.Клочко – удила) [Березанська, Клочко 2011, с.36].

В качестве «накосников» изображен почему-то «раздвоившийся» многоспиральный перстень со спиральными щитками из кургана 31 Гордеевки (12-11 вв. до н.э.) [Березанська, Клочко 2011, рис.57: 2]

Очковидная подвеска, изображённая на шее, относится к более раннему периоду. На Правобережье Днепра они известны в погребениях ямной культуры на Черкащине, среднеднепровской культуры Белоруси. Несколько ближе хронологически стоят подобные подвески из погребений культурного круга Бабино Восточной Украины, относящиеся к переходному периоду от средней к поздней бронзе [Вангородская 1987, с.40].

Блях-пуговиц в погребениях комаровской культуры Прикарпатья не зафиксировано. В различных погребениях Гордеевки (Восточная Подолия) их обнаружено всего 4 экз. В том количестве, в котором они нашиты на вороте, они неизвестны ни в одном погребении эпохи бронзы Украины, а орнаментированные большие бляхи нижнего яруса ворота и пояса – преимущественно вообще являются плодом фантазии автора «реконструкции».

Маленькие эсовидные подвески, изображённые на поясе (!?) сидящей фигуры, относятся к переходному периоду от эпохи бронзы к раннему железному веку и датируются 10-9 вв. до н.э. Это характерные изделия чернолесской культуры Среднего Поднепровья [Тереножкин 1961, рис.106: 1, 4]. Все они найдены в слое поселений или являются случайными находками.

Изображённые на ногах браслеты взяты из кургана 16 Гордеевки [Березанська, Клочко 2011, рис.29-30] (о них говорилось выше), датируемом 14 в. до н.э. [Березанська, Клочко 2011, с.66, 74]. Пропорции изделий искажены.

Набор украшений и инвентаря стоящей фигуры вызывает не меньшее удивление. В основу головного убора положен комплекс украшений из кургана №8 Комаровского могильника (16 в. до н.э.) – эпонимного для комаровской культуры тшинецкого культурного круга [Swesznikow 1967, tabl.I: 2]. Однако форма украшений узнаётся с трудом, их количество не соблюдено, а размеры сильно гипертрофированы. Спиральные пронизи значительно удлинены. Калачиковидных подвесок изображено 6 вместо 4-х. Вместо 4-х колец со спиральными щитками изображены 2 многоспиральных кольца.

Секировидная подвеска на шее относится к культурному кругу Ноуа-Сабатиновка (16-13 вв. до н.э.) [Шарафутдинова 1986, рис.33]. Сопровождающие её низки бус – плод фантазии автора «реконструкции».

Двуспиральные фибулы, подобные тем, которая изображена как заколка плаща, в Прикарпатье не известны. Распространены данные изделия в волынской (лесостепная Волынь) и киево-черкасской группах комаровской культуры (Среднее Поднепровье) [Лисенко Св. 2006, с.9]. Размеры и пропорции данного изделия позволяют видеть в качестве его прототипа фибулы из Среднего Поднепровья, в частности – из Теклино, Киева (Оболонь) или Овруча. Заколота фибула булавкой со спиральной головкой из кургана 2 могильника Дитиничи на Волыни [Березанская 1972, табл. XXII: 18]. Однако комплекс этого кургана не содержал никаких фибул. Фибула была найдена в кургане №1. Сохранилось только схематическое её изображение, отличное от приведенного [Березанская 1972, табл. XXV: 7]. Согласно описанию, в петельку между спиралями была вставлена маленькая булавка гвоздевидной формы [Березанская 1972, с.59].

На правой руке женщины изображен браслет со спиральными щитками. Для комаровской группы комаровской культуры в Прикарпатье такие изделия не характерны. На сегодняшний день они зафиксированы только на памятниках лесостепной Волыни и Среднего Поднепровья [Лисенко Св. 2006, с.7].

Завершает маскарадный костюм населения «Прикарпатья» комплекс украшений и изделий из различных погребений Гордеевского могильника в Побужье (14-11 вв. до н.э.). Шумящие «браслеты» на левой руке происходят из кургана 28 горизонта Гордеевка-I (14 в. до н.э. согласно В.И.Клочко) [Березанська, Клочко 2011, рис.52: 1; 53: 1]. Бронзовые оковки от деревянной чаши в правой руке происходят из кургана 21 [Березанська, Клочко 2011, рис.37: 6-7], а браслет на левой ноге – из кургана 16 Гордеевки этого-же горизонта [Березанська, Клочко 2011, рис.29-30]. Перстень, ставший праобразом двум перстням на правой руке и двум накосникам, найден в кургане 31 горизонта Гордеевка-III (12-10 вв. до н.э. согласно В.И.Клочко) [Березанська, Клочко 2011, рис.57: 2, цветное фото 7].

Что касается места большей части украшений в уборе – то оно, как минимум, спорно – например, перстни со спиральными щитками почему-то изображены в волосах, а браслеты со щитками – на ногах. А такого большого количества металлических бляшек и пуговиц, какое мы видим нашитыми на одно из платьев, не наберётся в эпоху поздней бронзы со всей территории Украины.

«Святкове вбрання населення Закарпаття (пізній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.115]. На данных рисунках также широко применён принцип «новогодней ёлки». Отметим лишь некоторые детали. Часть украшений действительно отдалённо напоминает изделия культуры Отомань. В качестве «парных булавок» на левой фигуре изображена булавка из кургана №6 Комаровского могильника в Прикарпатье (!) [Swesznikow 1967, tabl.V: 1]. Однако в качестве парного украшения такие булавки (но не с 4-мя, а с 5-ю жемчужинами на щитке) найдены только в погребении из Гуляй-Города на Черкащине (!) [Березанская 1972, рис.18]. На плече изображён браслет комаровской культуры из Буковны (Прикарпатье). На предплечье обеих рук – многоспиральные браслеты. Такие браслеты обычно рассматриваются как рукозащитные спирали – т.е. являются составной частью не женского костюма, а мужского доспеха [Балагури 2001, с.211] (сравните рисунок на обложке упомянутой монографии Э.А.Балагури). Приведенный на предыдущей странице подобный браслет почему-то подписан как браслет «восточнотшинецкой культуры» [Васіна 2003, с.114]. Однако данный рисунок как раз относится к культуре Отомань и взят из публикаций Э.А.Балагури [Балагури 2001, рис.54: 15].

На центральной фигуре, кроме сильно стилизированных и трудно узнаваемых булавок, находящих отдалённые аналогии в культуре Отомань, почему-то центральное место на груди занимают низки янтарных бус и секировидная подвеска. Янтарные бусы в таком количестве известны только из Гордеевского могильника (Восточная Подолия!), а секировидные подвески являются характерным изделием культур Ноуа и Сабатиновка Поднестровья, Нижнего Побужья и Нижнего Поднепровья.

Кстати, остаётся непонятным, почему автор, в иных случаях широко использующая орнаментацию сосудов для реконструкции украшения одежды, в данном случае совершенно не использует богатейшую орнаментацию керамики Закарпатья?

«Чоловіче та жіноче вбрання сабатинівської культури (пізній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.117]. Судя по щиту и кинжалу, изображение мужчины реконструируется по материалам Борисовского кургана [Березанская, Шарафутдинова 1985, рис.133]. Но никаких булавок в этом кургане обнаружено не было. Булавок с протуберанцами и петельчатой головкой, подобных изображённым, вообще неизвестно ни в культуре Сабатиновка, не в родственной ей культуре Ноуа. Реконструкция же головного убора, плаща, ножен и т.д. по аналогиям со статуэтками из Сардинии (!) вообще не поддаётся никакому логическому объяснению – даже если в Сардинии носили такие костюмы, то это не значит, что в это время на территории Украины носили что-то подобное.

На женщине совмещены подвески как сабатиновской культуры (секировидные, крестовидная) [Шарафутдинова 1986, рис.33], так и спиральные подвески белогрудовского типа, относящиеся к более позднему времени, к белогрудовской и белозерской культурам [Лысенко Св. 2002]. И это всё совмещено со «скифским» зеркалом на ручке [напр.: Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989, рис.15: 1-4; 32: 15-17; 40: 1-8]… Изображённые низки бус к сабатиновской культуре также никакого отношения не имеют.

«Жінки в ритуальному вбранні (пізній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної» [Васіна 2003, с.119]. Как и с предыдущими «реконструкциями», вызывает вопрос правомерность и обоснованность проводимых параллелей между Украиной и Сардинией. Низки бус на левой фигуре – вольная фантазия автора. На правой фигуре совмещены спиральная подвеска белогрудовского типа (белогрудовская и белозерская культуры, 12-11 вв. до н.э.) [Лысенко Св. 2002]; булавка со спиральной головкой из Дитиничей (комаровская культура, 16-15 вв. до н.э.) [Березанская 1972, табл. XXII: 18]; многоспиральный перстень со спиральными щитками из кургана 31 Гордеевки (12-11 вв. до н.э.) [Березанська, Клочко 2011, рис.57: 2], «раздвоившийся» и изображённый как «накосник»; массивные литые браслеты с несходящимися концами (комаровская, ноуа, сабатиновская культуры; 16-13 вв. до н.э.) [Лисенко 2006, с.7-8].

«Обладунки воїнів сабатинівської культури (пізній етап епохи бронзи). Реконструкція З.Васіної, В.Клочка» [Васіна 2003, с.123]. Оставим на совести авторов «реконструкции» причёски-ирокезы и рогатые шлемы… Равно как и всю прочую одежду… Но какое отношение к сабатиновской культуре имеют стилизованные наручи со спиральными щитками культуры Отомань [Балагури 2001, с.209; рис.54: 8]? Особое умиление вызывает гипертрофированно увеличенная пластина-накладка, напоминающая оттоманскую [Балагури 2001, с.214; рис.55: 6], использованная на центральной фигуре в качестве «поножей». Ещё больший интерес представляют собой «поножи» на правой фигуре – судя по форме, в основу данной «реконструкции» положены стилизованные конские налобники скифского времени [напр.: Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989, рис.26: 8-11]…

Таким образом, монография З.Васиной является ярким образцом околонаучного дилетантизма и профанации науки. Изображённые костюмы (силуэт, ткани, крой и т.п.) являются не реконструкциями, а исключительно измышлениями их автора. А украшения навешены на персонажей иллюстраций в совершенно хаотическом порядке. Такого количества украшений, какое изображено в данном альбоме, для эпохи бронзы просто нет в наличии [Лысенко Св., 2006].

Графические реконструкции З.А.Васиной широко использует в своих работах Л.С.Клочко. В частности, это относится к реконструкции костюмов среднеднепровской культуры [Клочко Л.С., Васина 2004], Гордеевского могильника [Клочко Л.С. 1998; Клочко Л.С., Васіна 2011]. Если «реконструкции» З.А.Васиной сами по себе ещё можно списать на неосведомлённость автора в археологической проблематике и на популяризаторский характер её монографии, то коньюнктурное использование подобных «реконструкций» в научных публикациях нам представляется делом далеко небезобидным.

Литература

Артеменко И.И. Племена Верхнего и Среднего Поднепровья в эпоху бронзы // МИА, 1967. – №148. – 140 с.

Артеменко И.И. Могильник среднеднепровской культуры в урочище Стрелица // Энеолит и бронзовый век Украины. – К.: Наук. думка, 1976. – С.69-96.

Балагури Э.А. Население Верхнего Потисья в эпоху бронзы. – Ужгород: УжНУ, 2001. – 392 с.

Березанская С.С. Средний период бронзового века в Северной Украине. – К.: Наук. думка, 1972. – 267 с.

Березанська С.С., Клочко В.І. Гордіївский могильник // Гордіївский могильник / за ред. д.і.н. В.І.Клочка. – Вінниця, 2011. – С.7-113.

Березанская С.С., Шарафутдинова И.Н. Сабатиновская культура // Археология Украинской ССР. – К.: Наук. думка, 1985. – Т.1. – С.489-499.

Вангородская О.Г. О связях культуры многоваликовой керамики по материалам украшений // Межплеменные связи эпохи бронзы на территории Украины. – К.: Наук. думка, 1987. – С.38-48.

Васіна З. Український літопис вбрання. – Том 1. – К.: Мистецтво, 2003.

Доде З.В. Костюм как репрезентация историко-культурной реальности: к вопросу о методе исследования //Структурно-семиотческие исследования в археологии.- т.2.- Донецк.- 2005.- с.305-330.

Клочко Л.С. Женский костюм в Правобережной Украине по материалам украшений тшинецкой и комаровской культур // "Trzciniec" – system kulturowy czy interkulturowy proces. – Poznan, 1998. – С.329-336.

Клочко Л.С., Васина З.О. Костюмы населения региона среднеднепровской культуры // Nomadyzm a pastoralizm w międzyrzeczu Wisły I Dniepru (neolit, eneolit, epoka brązu) / pod red. A.Kośko, M.Szmyt. – Archaeologia Bimaris. – tom 3. – Poznań: Wydawnictwo Poznańskie, 2004. – С.165-179.

Клочко Л.С., Васіна З.О. Реконструкція жіночого вбрання за знахідками в похованнях Гордіївського могильника // Гордіївский могильник / за ред. д.і.н. В.І.Клочка. – Вінниця, 2011. – С.237-249.

Ковпаненко Г.Т., Бессонова С.С., Скорый С.А. Памятники скифской эпохи Днепровского Лесостепного Правобережья. – К.: Наук.думка, 1989. – 336 с.

Литвинова Л.В. Палеоантропологический материал из Гордиевского могильника // Berezanskaja S.S, Kločko V.I. Das Graberfeld von Hordeevka. – Munchen, 1998. – р.77-81.

Лысенко С.Д., Лысенко С.С. Исследования на могильнике Малополовецкое-3 в 2000 г. // АВУ 1999-2000 рр. – К., 2001. – С.147-159.

Лысенко С.С. Подвески белогрудовского типа // Музейні читання (Матеріали наук. конф., грудень 2001 р.). – К., 2002. – С.116-125.

Лысенко С.С. К вопросу о реконструкции погребального убранства эпохи поздней бронзы на территории Украины // Чтения, посвященные 100-летию деятельности Василия Алексеевича Городцова в Государственном Историческом музее. Тезисы конференции. – Часть 1. – М., 2003. – С.150-152.

Лысенко С.С. Прикраси населення України доби пізньої бронзи: Автореф. дис…. канд. іст. наук. – К., 2006. – 20 с.

Отрощенко В.В. Проблеми періодизації культур середньої та пізньої бронзи півдня Східної Європи (культурно-стратиграфічні зіставлення). – К.: 2001. – 288 с.

Тереножкин А.И. Предскифский период на Днепровском Правобережье. – К.: изд. АН УССР, 1961. – 245 с.

Шарафутдинова И.Н. Сабатиновская культура // Культуры эпохи бронзы на территории Украины. – К.: Наук.думка, 1986. – С.83-116.

Swiesznikow I.K. Kultura komarowska // AP, 1967. – S.39-107.