С закрытыми глазами?

Г.Ключеров. (Корр. «Труда»). Львовская область.

Возвращаясь к напечатанному / [І тут, і всюди – скрізь погано]

17 июля в «Труде» был опубликован материал в защиту доброго имени горнорабочего шахты имени 50-летия СССР объединения «Укрзападуголь» М.Сытко, погибшего во время работы. Червоноградская комиссия по расследованию несчастного случая признала, что трагедия произошла якобы из-за тяжелого алкогольного опьянения шахтера. В публикации же указывались действительные причины трагедии. Редакция получила пять ответов: из ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности, прокуратуры республики, из Госгортехнадзора УССР, из республиканского комитета профсоюза рабочих угольной промышленности и бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения УССР.

Ответы сводятся в основном к тому, что анализ крови погибшего был сделан неправильно. Из-за халатности работника Львовской областной судебно-медицинской экспертизы М.Титко (Сокальское отделение) и произошла эта роковая ошибка – ему объявлен строгий выговор.

Техническая инспекция труда ЦК профсоюза при республиканском комитете отменила решение червоноградской комиссии и акт за формой Н-1 на М.Сытко, признав, что данный несчастный случай связан с производством. Поэтому вдова погибшего теперь получает не только государственную пенсию, но и компенсацию от шахты в порядке возмещения ущерба в связи с потерей кормильца. Семья погибшего, проживающая в собственном неблагоустроенном доме, поставлена на льготную очередь для получения жилья.

Можно сказать, что честь шахтера восстановлена. Его доброе имя очищено от шелухи слухов и домыслов. Но, к сожалению, сделан только один шаг. Не случайно постановление Червоноградской прокуратуры о прекращении дела республиканская отменила и назначила дополнительное расследование.

Дело в том, что все проверяющие повторяют версию, изложенную в первичном документе – в акте формы Н-1. По этой версии горнорабочий сорвался с лестницы, когда около него никого не было, а потому нет и очевидцев. Отсюда и был сделан вывод: случай не групповой, и в несчастье в какой-то степени виноват сам погибший.

Но ведь все было по-другому, о чем и рассказывалось в газете.

Однако Червоноградская прокуратура, как ни странно, в течение полугода не смогла докопаться до истины. Хотя я узнал правду не каким-то «особым» способом, мне ее поведали те, кто работал в то утро рядом с Сытко. Подчеркиваю – не кто-то один из товарищей погибшего, а все по очереди в присутствии, выражаясь юридическим языком, свидетеля.

Когда Роман Родин (до этого рассказывала обо всем его мать) говорил мне, как чудом он не полетел в угольную яму, в последнее мгновение ухватившись руками за доски, лицо его дергалось в тике. Когда Андрей Коваль в присутствии жены воссоздавал картину своего падения (ему повезло, отделался только ушибами) и рисовал для убедительности схему полка (деревянного настила), где они работали, руки его дрожали. И только третий – Ярослав Пелех, рассказывая, как неожиданно накренился полок (благо он успел ухватиться за трос и этим спас себя), сохранял хладнокровие.

Столь подробно приходится говорить о случившемся еще и потому, что сотрудники республиканского комитета профсоюза техинспектор труда Л.Князев и доверенный врач А.Малеев с обидой пишут: это они открыли истину (были в составе комиссии в марте с.г.), а выводы в газетной статье не вполне объективны.

Они утверждают, что главной причиной несчастья было отсутствие предохранительного полка, предусмотренного паспортом крепления. Только ли? А известно ли им, что эта угольная яма площадью примерно в 25 квадратных метров сразу же после несчастья была зашита досками? Ведомо ли им, что деревянная лестница, которая вела вниз, была столь старой и ненадежной, что при любой нагрузке могла обрушиться? И ее тоже заменили другой – металлической. А знают ли они, что канат, который шел от лебедки и держал полок, упирался прямо в породу и в любое время мог перетереться? Но к приезду комиссии в шахте навели образцовый порядок…

Руководители шахты темнили, скрывали истину. А когда произошла беда, стали срочно «заметать следы». Не брезговали ничем. Если видели опасного свидетеля – уговаривали, пытались запугать или ущемить материально. Даже пригласили работника милиции, который по-своему «принимал меры» к строптивым. Потому что нужно было любым способом замять дело, перевести его по возможности в рядовой, тривиальный случай. Но их логика, по крайней мере, понятна. А как понять техинспектора, наделенного большими полномочиями, приехавшего ради выяснения истинных обстоятельств гибели шахтера и оказавшегося по сути на поводу у администрации?

– Там, где работал Сытко с ребятами, я почти каждый день проходил, – рассказывал кадровый шахтер Н.Матмаров. – Угольная яма была открыта и не ограждена. Однажды хотел по ступенькам спуститься вниз, посмотреть, что они там делают. Взялся рукой за одну, вторую… Они же еле держались! Я тогда и подумал – без несчастья тут не обойдется…

А вы, товарищ Князев, сообщаете о «необъективности» выводов. Ваша, простите, «объективность» оказалась частичной, потому что главное вы не искали. И, естественно, не нашли [1]. Может, на этот раз прокуратура своим следствием откроет глаза на истинные причины случившегося и на всю обстановку, сопутствовавшую этому?

Труд, 1986 г., 7.12, № 283 (20030).

[1] У випадку з ЧАЕС головного теж не шукали – а тому не знайшли і досі.

Фальсифікація картини нещастя і потім уперте її обстоювання всупереч усім фактам і логіці – спільна риса поведінки начальства в даному випадку і в чорнобильській пригоді.