140

С. Аннинский

Этот рассказ, невидимому, отражает смутные известия об усобицах в Крыму. Менгли-Гирей был изгнан Ахмедом и место его занял Джанибек-Гирей (1477), который в свою очередь был изгнан и сменен Менгли-Гиреем (1478). Все это, однако, происходило не тотчас вслед за Хаджи-Гиреем и не в начале царствования Менгли-Гирея.

Иван III дал приют бежавшим — Джанибеку и братьям Менгли-Гирея, Нур-Девлету и Хайдеру (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1435; С. Лен-Пуль, о. с., стр. 196). Что касается Ямуpци, то в числе внуков Ахмеда (отца Шейх-Ахмеда) указывается и Ямгурчей (С. Лэн-Пуль, о. с., табл. к стр. 199).

Сравн. у Соловьева (о. с., I, стб. 1434) — царевич Ямгурей.

[с. 241]С. Лэн-Пуль (о. с., табл. к стр. 199) указывает четырех сыновей Менгли-Гирея: Мухаммеда, Сеадета, Сахиба и Мубарека.

В числе семи называемых Меховским, им соответствуют: Махмет-керей (Гирей), Садех и Мубарек. Одним из двух, неизвестных нашему автору по имени, мог быть Сахиб. Царевич Ахмат-Гирей, сын Менгли-Гирея, упоминается Соловьевым (о. с., I, стб. 1606).

Таким образом, три имени: Махмут-керей, Бети-керей (м. б., Батыр-Гирей) и Бурнас-керей остаются не уясненными. У С. Лэн-Пуля в генеалогической таблице их нет. У Соловьева (о. с., I, стб. 1615) упоминается сын Магмет-Гирея, царевич Богатырь, но — в рассказе о событиях 1516 г., тогда как Бети-керей (Батыр-Гирей), по Меховскому, умер в 1510 г.

Судя, однако, потому, что об одном из этих трех неизвестных (Батыр-Гирее) наш автор сообщает весьма индивидуальные биографические подробности (1 — утонул, 2 — в Валахии, 3 — в 1510 г.), а вообще, как мы видели, показания Трактата о татарах, если не всегда точны, то в большинстве добросовестны, можно думать, что и три последние имени не сочинены, а соответствуют чему-то реальному. Не исключена возможность, что эти сведения, сообщаемые Меховским, вероятно, на основания устных источников, в известной мере могли бы даже дополнить факты, установленные по материалам актовым, нумизматическим и т. п.

Меховский весьма часто прибавляет к именам ханов слово czar, как бы включая его в имя. Не лишним будет напомнить, что титул царя, по отношению к русскому великому князю, до Ивана III встречается лишь как реторически напыщенное исключение (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 672) и то только в литературной речи: в юридическом языке, в документах оффициальных и международных отношений, на печатях и т. п. слово царь не встречается до конца XV в. (ср. Соловьев, о. с., I, стб. 1156, 1587).

Наоборот, по отношению к сюзерену Москвы, хану татарскому, этот титул употреблялся у нас в документах и литературе давно и постоянно (ср. И. И. Срезневский, Материалы для словаря др.-русск. языка, т. III, СПб., 1900, стб. 1433—1434, ссылки м. пр. на ярлык Менг. Темира 1267 г. и догов. грамоту 1349 г.).

Характерно, что в переписке 70-х годов XV в. Иоанна III с Менгли-Гиреем не только последний именует себя царем, а Ивана великим князем («Я Менгли-Гирей царь пожаловал, с братом своим великим князем взял любовь»), но и сам Иван пишет: «Государь еси великий… брат мой Менгли-Гирей царь». В наказах послам, т. е. в документах, вовсе не расчитанных на оглашение и писавшихся отнюдь не в формах оффициального величания чужеземного государя, хан всегда именуется царем (ibidem, стб. 1432—1434).