1. Древнейшие летописные известия
о дворах киевских князей
Каргер М.К.
Киевские летописи и некоторые другие письменные источники сообщают немало сведений о многочисленных дворах князей и именитых бояр, расположенных в различных концах города и за его пределами. Из летописного повествования нередко удается достаточно отчетливо уяснить крупную роль, которую играли княжеские и боярские дворы в жизни древнего Киева.
Княж двор являлся одним из важнейших центров политической и административной жизни древнерусского города. Как известно, многие древнерусские города выросли вокруг более древних княжеских замков, другие были построены князьями, третьи, представлявшие некогда общинные поселения, были захвачены князьями в процессе феодализации. В любом из этих случаев княж двор был весьма существенным компонентом в сложении города, одним из важнейших центров его дальнейшего развития.
Особенно значительную политическую и административную роль княж двор играл в жизни тех городов, которые уже в IX-Х вв. выдвинулись в качестве крупных центров формирующегося Киевского государства. Среди них первое место принадлежало стольному городу древней Руси – Киеву.
Уже в наиболее древних известиях об этом городе летописцы упоминают о существовании там княжа двора. Наиболее целостная картина древнейшего Киева нарисована в летописном рассказе, помещенном в Повести временных лет под 945 г. Повествуя о прибытии к Ольге древлянских послов, летописец решил сделать большое отступление, посвященное характеристике Киева [с. 263] середины X в.:
“И приста под Боричевом в лодъи. Бе бо тогда вода текущи въздоле горы Киевьскыя и на Подольи не сядяху людъе, но на горе; град же бе Киев, идеже есть ныне двор Гордятин и Никифоров, а двор княжь бяше в городе, идеже ныне двор Воротиславль и Чюдин, а перевесище бе вне града и бе вне града двор другый, идеже есть двор Деместиков за святою Богородицею, над горою двор теремный, бе бо ту терем камен” [Лавр. лет. 6453 (945) г.].
Текст этот читается в различных списках Повести временных лет не вполне тождественно. Так, в Ипатьевской летописи вместо слов “и бе вне града двор другый, идеже есть двор Деместиков за святою Богородицею; над горою двор теремный, бе бо ту терем камен” читаем: “ [и бе вне города] двор теремный и другый, идеже есть двор деместиков за святою Богородицею над горой, бе бо ту терем камен” [Ипат. лет. 6453 (945) г. Слова в скобках читаются только в Хлебниковском и Погодинской списках].
Комментаторы этого летописного текста обычно делали предпочтение Лаврентьевскому списку Повести временных лет [Л.И.Лейбович. Сводная летопись, составленная по всем изданным спискам летописи, выл. I. Повесть временных лет. СПб., 1876, стр. 48; А.А.Шахматов. Повесть временных лет, т. I. Вводная часть. Текст. Примечания. Пгр., 1916, стр. 62-63; Повесть временных лет, ч. I. Текст и перевод. М.-Л., 1950, стр. 237]. По этому чтению получается, что в Киеве в середине Х в. были три княжеских двора – один в городе, второй – вне города, за церковью Богородицы, и третий (теремной) над горой.
Мы полагаем, что текст Ипатьевской летописи точнее передает первоначальный текст Повести временных лет, хотя он также не вполне исправен. На наш взгляд, наиболее точно первоначальный текст сохранился в Хлебниковском и Погодинском списках Ипатьевской летописи, где читаем: “…и бе вне города двор теремный другый, идеже есть двор деместиков за святою Богородицею над горою, бе бо ту терем камен” [Ипат. лет. 6453 (945) г.]. При этом чтении второй княжеский двор, находившийся за церковью Богородицы, оказывается в действительности теремным двором над горою.
Из летописного повествования под тем же годом мы узнаем, что на “дворе теремьстемь, вне града” по приказанию Ольги была “ископана яма велика и глубока”, предназначенная для кичливых древлянских послов [там же].
Этот же теремный двор вновь упомянут в рассказе о вокняжении в Киеве Владимира Святославича, о котором сказано: “…въшед в двор теремный отень, о нем же преже сказахом” [Лавр. лет. 6488 (980) г.].
Из летописного рассказа о кумирах, поставленных Владимиром в 980 г., известно, что последние были водружены “на холму вне двора теремного” [там же]. [с. 264]
Своеобразный облик Киева середины Х в. был воссоздан киевским летописцем конца XI в. по рассказам старожилов, народным преданиям и некоторым историческим памятникам прошлого, сохранившимся еще в ту пору на площадях и улицах города. Благодаря многочисленным топографическим ссылкам на существующие постройки и участки города (церкви, дворы знати) описание древнего города несомненно было понятно во всех деталях для современников летописца.
Однако историки XVIII-XIX вв., обратившиеся к летописному тексту как к единственному в ту пору источнику для реконструкции облика древнейшего Киева, оказались в весьма затруднительном положении. Где находились известные всем киевлянам конца XI в. дворы Гордятин и Никифоров, Воротиславль и Чюдин, ссылкой на которые летописец определял местоположение города, княжа двора, теремного двора времен Игоря, Ольги и Владимира? Где находился Перунов холм “вне двора теремного”, на котором взамен повергнутых идолов позже была поставлена деревянная церковь Василия?
По всем этим вопросам было высказано немало различных предположений и догадок, порой совершенно фантастических. Еще М.Ф.Берлинский пытался разместить на плане современного города упомянутые в летописи княжеские дворы.
“Ежели самую середину древнего города Киева, – писал он, – можно принять за место княжеского дворца, то оный отделялся рынком от Десятинной церкви в правую ее сторону, где перед дворцом возвышался Перунов кумир, а после церковь св. Василия. На сем пространстве в земле множество везде кирпичного щебня, а церкви никакой по летописи не определяется. И по самой пристойности следовало быть княжеским палатам в смежности с образцовой или государственною Десятинною церковью” [М.Ф.Берлинский. Краткое описание Киева. СПб., 1820, стр. 141].
Комментируя летописные известия о теремном дворе, М.Ф.Берлинский полагал, что
“ежели передняя сторона Десятинной церкви со входу разумеется юго-западная, то за святою Богородицею (Десятинною) должно быть место терема вышесказанное к северо-востоку, а двор теремной простирается по краю утеса до церкви Трехсвятительской” [там же, стр. 139-140].
М.А.Максимович также размещал теремной двор с каменным теремом на “обращенной к Днепру стороне первоначального города”, между Трехсвятительской и Андреевской церквами [М.А.Максимович. Обозрение старого Киева. Собр. соч., II, Киев, 1877, стр. 97; ср.: Обозрение Киева в отношении к древностям, изд. Фундуклеем. Киев, 1847, стр. 2 и прим. 2].
В.Б.Антонович полагал, что княжеский терем был расположен вблизи Десятинной церкви, от которой отделялся небольшой площадью, так называемым Бабиным торжком. Местоположение княжеского терема Антонович уточнял в пределах территории между Владимирской ул. и Трехсвятительской [с. 265] церковью, где в XIX в. находились усадьбы Трубецкого (бывш. Климовича), Агеева и Кривцова.
По словам Антоновича, в этих усадьбах сохранились остатки фундаментов громадного здания характерной древней кладки, хотя значительная часть их была разрушена в разное время при постройке новых зданий в усадьбах Климовича (1838 г.) и Кривцова (1892 г.), а также планировкой Владимирской ул. (1872 г.). В.Б.Антонович полагал, что часть фундаментов княжеского терема все же уцелела на дворе и в саду усадьбы Трубецкого [А.Армашевский и В.Б.Антонович. Публичные лекции по геологии и истории Киева. – Киев, 1897, стр. 56; ср.: В.Б.Антонович. Обозрение предметов великокняжеской поры, найденных в Киеве и ближайших окрестностях и хранящихся в Музее древностей и в Мюнц-кабинете университета св. Владимира. – КС, т. XXII, Киев, 1888, июль, стр. 125-127]. В 1882 г. раскопками А.В.Звенигородского в усадьбе Трубецкого были открыты фундаменты какого-то огромного здания древней кладки, представлявшие в плане три стороны многоугольника, соединявшиеся под тупым углом [А.Армашевский и В.Б.Антонович, ук. соч., стр. 56]. Эти фундаменты Антонович считал остатками княжеского терема, хотя состав многочисленных находок, сделанных в разное время в перечисленных усадьбах, свидетельствовал скорее в пользу церковного характера здания.
Н.И.Петров, считая, что приведенный выше летописный рассказ свидетельствует о существовании двух теремов вне города, полагал, что один из них находился за Десятинной церковью, над горой, а второй был рядом с Перуновым холмом, возле нынешней Андреевской церкви, с южной ее стороны. Рядом с ним и к югу от него, по мнению Петрова, был расположен княж двор [Н.И.Петров. Историко-топографические очерки древнего Киева. – Киев, 1897, стр. 107-108].
Уточненное определение территории древнейших княжеских дворов в Киеве на основе интерпретации кратких летописных известий о них мы считаем задачей невыполнимой. Но необходимо подчеркнуть, что и археологические поиски княжих дворов сталкиваются с весьма существенными трудностями. Необходимо учитывать прежде всего, что территория княжеских дворов в Киеве не была в IX-XIII вв. постоянной, что явствует даже из сопоставления разновременных письменных источников, случайно сообщающих о тех или иных событиях, связанных с этими дворами. Необходимо помнить также, что княж двор представлял собой чрезвычайно сложный комплекс, состоявший отнюдь не только из дворцовых построек. Жилые и хозяйственные постройки княжого двора едва ли существенно отличались от других жилых и хозяйственных построек в городе.
Наиболее бесспорными вехами в археологических поисках остатков княжих дворов являются несомненно собственно дворцовые деревянные и каменные постройки. Необходимо, однако, заметить, что открытые археологическими раскопками руины нескольких дворцовых построек не подтвердили изложен[с. 266]ных выше историко-топографических гипотез, опиравшихся преимущественно ва письменные свидетельства и на неверно истолкованные археологические находки.
Чрезмерная лаконичность приведенных летописных известий о княжеских дворах древнейшего Киева лишает возможности ответить на основной вопрос, вызванный этими же известиями, – чем было обусловлено наличие в эту пору в Киеве двух княжеских дворов, один из которых к тому же находился “вне града”, т.е. за пределами городских укреплений. При этом нельзя не обратить внимания на малопонятное обстоятельство, что все события, связанные с жизнью княжого двора в середине и второй половине Х в., развертываются именно на теремном дворе “вне града”, а не на княжом дворе в городе. Там происходят такие государственной важности события, как торжественный, хотя и плохо кончившийся прием древлянских послов, как вокняжение князя Владимира Святославича, прием последним князя Ярополка. Именно этот двор летописец в рассказе о вокняжении Владимира назвал “отним” (“въшед в двор теремный отень, о нем же преже сказахом”).
В самом конце Х в. на княжом дворе впервые упомянуто нового типа дворцовое здание – гридница, предназначенное для больших собраний – пиров, в которых разрешалось участие “боляром и гридем, и съцьскым, и десяцьскым, и нарочитым мужем при князи и без князя” [Лавр. лет. 6506 (996) г.].
Из летописного рассказа неясно, на каком из княжих дворов была выстроена гридница. Возможно, что к концу Х в. в новом Владимировом городе оба старых княжеских двора уже слились в один, заняв весьма значительную территорию в городе.
Самый характер гридницы, постройки, предназначенной для многолюдных собраний – пиров княжеской дружины и “нарочитых мужей”, несомненно отражал дух уходящей уже в эту пору патриархальной старины и военной демократии [История культуры древней Руси, I. М.-Л., 1948, стр. 221-222].