2. Киевские княжеские дворы XI – XII вв.

Каргер М.К.

Совсем иные события разворачиваются на княжих дворах в Киеве во второй половине XI-XII вв. Иной облик приобретают в эту пору и самые дворы.

В XI в. княж двор упоминается в летописи всего два раза, в связи с крупными событиями политической жизни Киева. Из летописного повествования о киевском восстании 1068 г. мы узнаем о том, что горожане, поднявшиеся с веча, происходившего на Торговище, на Гору, не найдя воеводы Коснячка на его дворе, двинулись через мост на княж двор. Мост этот соединял Владимиров город с Ярославовым, между которыми проходил глубокий овраг.

Весьма интересно описание дворца на княжом дворе, к которому рвались разъяренные киевляне.

“Изяславу же седящу на сенех с дружиною своею, [с. 267] начаша претися со князем, стояще доле, князю же из оконця зрящу и дружине стоящю у князя” [Лавр. лет. 6576 (1068) г.].

После бегства Изяслава княж двор был разграблен. Восставшие киевляне нашли там “бещисленое множьство злата и сребра и кунами и белью” [там же]. “Среде двора княжа” был поставлен на киевское княжение освобожденный из поруба князь Всеслав Полоцкий [там же].

Княж двор упоминается еще раз в самом конце XI в. В 1097 г. князь Василько Ростиславич, прибывший “в мале дружине” на княж двор, был встречен там Святополком. В летописном рассказе об этой роковой для Василька встрече упоминается “гридница” (но другим вариантам “ыстобка”), в которой ведут беседу князья, а также “сени” (брат кн. Давида “стоить на сенех”) [Ипат. лет. 6605 (1097) г.; ср. Лаврентьевскую летопись под тем же годом].

Сени как одна из главных частей дворцового ансамбля часто упоминаются в летописном повествовании о различных событиях политической жизни на княжом дворе в Киеве. Так, в 1145 г. “на сенех” княжеского дворца в Киеве происходило совещание князей, созванных Всеволодом Ольговичем для решения вопроса о закреплении киевского стола за Ольговичами (“и седшим всей братьи у Всеволода на сенех”) [Ипат. лет. 6653 (1145) г.].

В середине XII в. появляется новое наименование княжа двора – “Ярославль двор”, иногда с эпитетом “великий”.

Впервые это название встречается в летописном повествовании о бурных событиях 1146 г., развернувшихся после смерти кн. Всеволода Ольговича. Похоронив Всеволода, кн. Игорь созвал всех киян “на гору, на Ярославль двор”, где они целовали ему крест [Ипат. лет. 6654 (1146) г.]. На Ярославле дворе началось его кратковременное княжение, на этом же дворе в следующем году он был убит восставшими киевлянами (“и волокоша и с Мьстиславля двора черес Бабин торжок на княжь двор и ту прикончаша и”) [Ипат. лет. 6655 (1147) г.].

В 1150 г. после бегства Юрия Долгорукого кн. Вячеслав, занявший временно Киев, по словам летописца, “съседе на Ярославли дворе” [Ипат. лет. 6658 (1150) г.]. Вскоре в город вошел со своей дружиной Изяслав Мстиславич, которого киевляне хотели посадить на киевском столе. Летописный рассказ, повествующий о его прибытии в Киев и о переговорах с Вячеславом, дает некоторые любопытные подробности устройства княжого двора. Изяслав, прибыв в Киев и поклонившись св. Софии, “възъеха на двор на Ярославль всим своим полком и киян с ним приде множество” [там же]. Очевидно, княж двор занимал весьма значительную территорию, [с. 268] если туда можно было въехать не только со своей дружиной, но и приведя с собой “множество киян”.

Вячеслав, успевший занять Ярославль двор еще до прибытия Изяслава, находился в это время во дворце. Вот как описывает его летописец:

“В то же время Вячеслав седяше на сеньници и мнози начаша молвити князю Изяславу: княже ими и дружину его изъемли (на Ярославле дворе находилась и Вячеславова дружина, – М. К.); друзие же молвяхуть ать посечем под ним сени” [там же].

Этот рассказ близко напоминает приведенное выше летописное повествование под 1068 г. о прении восставших киевлян с кн. Изяславом Ярославичем, который также находился на сенях “изо оконца зрящу” на стоявших “доле” (внизу) разбушевавшихся киевлян. Далее летописец сообщает о том, как Изяслав, не послушав злых наветов, поднялся (“лезе”) на сени и там вел переговоры с Вячеславом, в результате которых последний “поиде с сении” и уехал в Вышгород [там же].

Несколько далее, под тем же 1150 г., летописец сообщает о том, что Вячеслав “въехал в Киев и съсел на Ярославли у дворе” [там же], куда вскоре прибыл и Изяслав, разбитый черными клобуками.

В том же 1150 г. Изяслав, торжествуя свою победу над Юрием Долгоруким, по прибытии в Киев, помолившись св. Софии,

“от святое Софии поеха и с братьею на Ярославль двор и угры (своих союзников венгров, – М.К.) позва со собою на обед и кияны и ту обедав с ними на велицем дворе на Ярославли и пребыша у велице весельи” [там же].

О размерах Великого Ярославова двора свидетельствуют дальнейшие празднества, которые развернулись на нем после торжественного обеда.

“Тогда же угре на фарех и скоках играхуть на Ярославлю дворе многое множество. Кияне же дивяхуся угром множеству и кметьства их и комонем их” [Ипат. лет. 6659 (1151) г.].

Чтобы превратиться в ипподром, княж двор, конечно, должен был располагать значительной незастроенной дворцовыми и хозяйственными постройками площадью.

В летописном рассказе об установлении в Киеве в 1151 г. своеобразного дуумвирата, когда Изяслав пригласил в качестве своего соправителя Вячеслава, говорится о существовании двух княжеских дворов в Киеве – “Великого двора” в городе, где сидел Вячеслав, и двора “под Угорьским”, о котором будет речь ниже.

В 1154 г., после смерти Вячеслава, его соправитель кн. Ростислав, живший до этого, очевидно, во дворце под Угорским, “еха на Ярославль двор” [Ипат. лет. 6662 (1154) г.]. [с. 269]

В последний раз Великий (Ярославов) двор упоминается в Киевской летописи в 1183 г. 1 января этого года на Великом дворе была освящена церковь Василия, выстроенная кн. Святославом Всеволодовичем. В связи с освящением этой дворцовой церкви Святослав устроил большой пир (“и созва на пир от духовный священного митрополита Никифора, ины епископы и игумены и весь святительский чин и кияны; и быша весели” [Ипат. лет. 6691 (1182) г.]).

Сохранившуюся почти до наших дней церковь Василия (более известную под поздним названием Трехсвятительской) можно считать важнейшей опорной вехой в топографической локализации Великого Ярославова двора, решительно отбросив имевшие место попытки рассматривать сохранившуюся церковь как храм Василия, выстроенный в 1197 г. кн. Рюриком Ростиславичем “на Новом дворе”.

Итак, с 1146 по 1183 г. на страницах Киевской летописи неоднократно встречается неизвестное ранее наименование княжа двора – “Ярославль” или “Великий Ярославов двор”. Не может быть никаких сомнений в том, что под этим новым названием в приведенных выше известиях выступает отнюдь не какой-то новый, ранее неизвестный княжеский двор. “Ярославов двор” – это тот же княжеский двор, немногочисленные более ранние известия о котором исчерпывающе приведены выше. Он находится по-прежнему во Впадимировом городе и не имеет никакого отношения к архитектурному ансамблю, созданному Ярославом в новом городе. Игнорируя достаточно ясные топографические указания летописца, неоспоримо свидетельствующие о местоположении Ярославова двора в старом Владимировом городе, некоторые исследователи исторической топографии Киева пытались локализовать Ярославов двор в Ярославовом городе и даже в ближайшем соседстве с Софийским собором, выстроенным Ярославом.

Так, М.А.Максимович, говоря о постройке нового Ярославова города утверждал, что “с той поры здесь уже был и главный княжий двор, называвшийся в XII в. двором Ярославлим и находившийся где-нибудь возле Софийской церкви” [М.А.Максимович, ук. соч., стр. 107-108]. Что княжеский терем, иди великий Ярославов двор, был размещен Ярославом вблизи Софии, убежден был также Максютин, автор одного из наиболее ранних обзоров истории древнерусского зодчества [П.С.Максютин. Очерк истории зодчества в России (в книге: Мартынов. Русская старина. М., 1846-1860, тетр. 13, стр. XVI)]. А.В.Прахов утверждал, что усадьба М.Есикорского, где в 1885 г. был найден богатый клад ювелирных изделий XI-XII вв. и серебряных гривен “киевского типа”, расположена на месте, “где, по преданию, находился Ярославов двор” [А.В.Прахов. О вновь открытых мозаиках Киево-Софийского собора и киевском кладе 1885 г. – ЗРАО, т. II (нов. сер.), СПб., 1887, стр. LIV].

Нередко местоположение дворца Ярослава предполагали в непосредственной близости к Софийскому собору. Так, мысль о том, что башни Киевской Софии составляли некогда часть княжеских дворцовых переходов, высказывалась [с. 270] В.Прохоровым [В.П[рохоров]. Киев. Археологический обзор а) киевских древностей и в) древностей, бывших на Археологическом съезде в Киеве. – Христианские древности, СПб., 1875, стр. 6-7], И.Е.Забелиным [И.Е.Забелин. Домашний быт русских царей в XVI-XVII ст., I. – М., 1895 (3-е изд.), стр. 148], К.Шероцким [К.Шероцкий. Очерки по истории декоративного искусства Украины, I. Художественное убранство в прошлом и настоящем. – Киев, 1914, стр. 2, прим. 6] и др. Вслед за ними Н.П.Кондаков в одной из своих последних работ утверждал, что

“лестницы, ведущие на хоры собора, на которых обычно слушали службу князья, должны были сообщаться непосредственными ходами с княжеским дворцом, который, будучи из дерева, совершенно исчез” [Н.П.Кондаков. Очерки и заметки по истории средневекового искусства и культуры. – Прага, 1929, стр. 214].

Нашими раскопками на территории Софийского заповедника в 1946, 1948, 1950 и 1952 гг. было бесспорно установлено отсутствие каких-либо признаков крупных дворцового типа построек вблизи собора.

Большинство старых исследователей исторической топографии Киева правильно размещали Большой Ярославов двор в пределах Владимирова города, нередко пытаясь даже уточнить его локализацию. Так, М.Ф.Берлинский полагал, что Ярославль двор находился к юго-востоку от Десятинной церкви [М.Ф.Берлинский. Краткое описание Киева, стр. 66]. Н.Закревский, размещая Ярославов двор в Андреевском отделении Старого города, вблизи церкви Василия, выстроенной Святославом в 1183 г., сомневался, был ли этот двор выстроен самим Ярославом, или же “потомство, почитая Ярослава I виновником всего славного на Руси, приписало ему и постройку дворца, который сооружен был детьми его” [Н.Закревский. Описание Киева, т. II. М., 1868, стр. 840]. В районе Трехсвятителъской церкви размещали Ярославов двор Н.И.Петров [Н.И.Петров. Историко-топографические очерки…, стр. 125-127], В.Б.Антонович [В.Б.Антонович, ук. соч., стр. 125-127; А.Армашевский и В.Б.Антонович, ук. соч., стр. 56] и К.Шероцкий [К.Шероцкий. Киев. Путеводитель. – Киев, 1917, стр. 103].

Н.И.Петров считал, что Ярослав построил свой княжеский двор, называемый то “Ярославовым”, то “Великим”, на месте двора первых киевских князей. Местоположение его Петров определял, опираясь на летописное известие 1183 г. об освящении церкви Василия, “яже стоить в Киеве на велицемь дворе на Ярославле”, около существующей Трехсвятительской церкви и отчасти на ее месте, т.е. несколько южнее древнего княжа двора и теремов Ольги и Владимира [Н.И.Петров. Историко-топографические очерки…, стр. 108].

Заслуживает особого внимания вопрос, почему же старый княжеский двор, существовавший в Киеве с древнейшей поры, в середине XII в. получил новое наименование, да к тому же связанное с именем князя, который сидел [с. 271] в нем почти за сто лет до этого. Необходимо подчеркнуть, что в летописных известиях второй половины XI в., относящихся ко времени, когда на княжом столе сидели сыновья и внуки Ярослава, княж двор в Киеве ни разу не назван “Ярославовым”.

Надо полагать, что в ту пору, когда значение киевских князей в политической жизни Киева сильно упало, когда князья, занимая киевский стол, были обязаны не только считаться с мнением киевского веча, но и порой именно от него получать княжение, когда киевский стол стал переходить из рук в руки в результате междоусобной борьбы различных обособившихся княжеских династий, – прививающееся наименование княжеского двора в Киеве “Ярославовым” имело несомненно политическую роль, способствуя некоторому поднятию упавшего авторитета киевских князей как в их собственных глазах, так и в глазах киевского городского населения, упорно боровшегося в эту пору за расширение своих политических прав и привилегий. Только этим, по-видимому, можно объяснить тот загадочный, на первый взгляд, факт, что княжеский двор в Киеве, не называвшийся Ярославовым ни при сыновьях, ни при внуках Ярослава, приобрел это наименование в 40-х годах XII в.

В 90-х годах XII в. Киевская летопись дважды упоминает о существовании еще одного княжеского двора в Киеве, который в отличие от Ярославова Великого двора называется “Новым”.

В 1194 г. кн. Святослав, тяжело больной, незадолго до смерти жид на Новом дворе, откуда болезнь помешала ему выехать на праздник Бориса и Глеба [Ипат. лет. 6702 (1194) г.]. Летописный рассказ о последних днях Святослава не совсем ясен [в летописи (там же) сказано: “И приеха Кыеву в суботу же еха ко св. мучеником церкви ту сущу у святого Кюрила, яко последнюю свою службу принося. В неделю же празднику бывшю и не може ехати с нового двора”.], и предпринимавшиеся не раз попытки на основании этого рассказа локализовать новый двор в районе Кирилловского монастыря [Д.И.Иловайский. История России, т. I. 2-е изд., М., 1916, стр. 239; К.Шероцкий. Киев. Путеводитель, стр. 215], на наш взгляд, лишены серьезных оснований.

В 1197 г. Рюрик Ростиславич выстроил на Новом дворе церковь Василия [Ипат. лет. 6705 (1197) г.]. Местоположение этого храма установить пока не удалось, что препятствует и решению вопроса о локализации Нового двора.

Непонятен и общий характер этого двора. Считать его фамильным двором Ольговичей, как это делал Д.Иловайский [Д.И.Иловайский, ук. соч., стр. 239], мешает то обстоятельство, что церковь Василия на этом дворе строит Рюрик Ростиславич, отнюдь не связанный с Ольговичами.

Н.Закревский полагал, что Новый двор, упоминаемый в летописи под 1194 и 1198 гг., возник “вместо древнего Ярославова дворца около сего времени, на [с. 272] прежнем месте, возле церкви Василия на Старом городе” [Н.Закревский, ук. соч., стр. 840]. Недалек от этой мысли был и Н.И.Петров, утверждавший, что Святослав Всеволодович, заняв великий Ярославов двор созданной им церковью Василия, “поставил где-либо по соседству с нею новый двор, названный так в отличие от соседнего старого” [Н.И.Петров. Историко-топографические очерки…, стр. 127]. Исходя из этого положения, Н.И.Петров считал, что как новый двор, так и Васильевскую церковь на нем нужно искать к западу от существующей церкви Василия (Трехсвятительской), где, по его мнению, “находимы были соответствующие им развалины и остатки древних зданий и церквей” [там же]. Н.И.Петров полагал, что остатком храма Василия на Новом дворе являются либо развалины древней постройки, открытые раскопками 1838 г. в усадьбе Королева (за Старокиевской аптекой), считающиеся обычно остатками Федоровского Вотча монастыря, либо руины древнего здания, открытые в 1851 г. в саду усадьбы Анненкова [там же]. Едва ли можно согласиться с тем, что Новый двор заменил в 90-х годах XII в. Великий Ярославов двор. Для такого отказа от многовековой традиции не было никаких оснований.

Наряду с основным княжеским двором в городе, являвшимся официальной резиденцией князей, сидевших на киевском столе, с начала XI в. и вплоть до середины XII в. в летописных повествованиях о различных событиях киевской политической жизни и в некоторых других письменных источниках той поры встречаются упоминания о существовании еще одного княжеского двора, служащего также в качестве официальной резиденции киевских князей. Этот княж двор находился недалеко от Киева, в княжеском селе Берестове.

Впервые Берестово в качестве княжеской резиденции упоминается в Повести временных лет под 1015 г. В этом году в Берестовском дворце умер князь Владимир Святославич. О характере этой постройки можно догадываться из летописного рассказа о том, как ночью “межи клетми проймавше помост”, завернув в ковер, опустили на землю тело Владимира [Лавр. лет. 6523 (1015) г.].

Нельзя не подчеркнуть, что Владимир умер в период подготовки похода на Новгород, после того, как сын его Ярослав, сидевший на новгородском стопе, отказался выплачивать установленные 2000 гривен. Пребывание князя в это напряженное время в Берестове свидетельствует о том, что Берестовский двор в эту пору отнюдь не был местом для “загородного отдыха” князя, как изображали этот двор некоторые исследователи, вспоминая летописное известие о двухстах наложницах, которых князь имел в Берестове [Лавр. лет. 6488 (980) г.].

Ярослав, по словам летописца, “любящю Берестовое и церковь ту сущюю святых Апостол” [Лавр. лет. 6559 (1051) г.]. В этой дворцовой церкви, выстроенной либо самим Ярославом, [с. 273] либо еще Владимиром, начал свою церковно-политическую деятельность в качестве пресвитера знаменитый Иларион, ставший впоследствии по инициатива Ярослава киевским митрополитом [Лавр. лет. 6559 (1051) г.]. По-видимому, именно здесь, на Берестове. в любимой княжеской резиденции, и сложилась та близкая связь Ярослава и Илариона, которая проявилась позже в их политической деятельности, направленной на укрепление Киевского государства.

Особое значение приобретает Берестовский княж двор при Ярославичах. 22 марта 1073 г. Святослав и Всеволод Ярославичи, объединившись против своего старшего брата Изяслава, захватили Киев. Изяслав бежал в Ляхи. Заняв Киев, братья, по словам летописца, “седоста на столе на Берестовом” [Ипат. лет. 6581 (1073) г.; см. также Лаврентьевскую летопись под тем же годом]. В этом известии выражение “стол на Берестове” недвусмысленно заменяет “киевский стол”, т. е. княж двор на Берестове выступает в качестве вполне официальной княжеской резиденции киевских князей.

В 1096 г. княж двор на Берестове был сожжен половцами хана Боняка, прорвавшимися к южным окраинам Киева [Лавр. лет. 6604 (1096) г.]. Однако, по-видимому, вскоре он был восстановлен. В 1113 г. именно там состоялось совещание, собранное Мономахом, на котором был разработан известный Устав Владимира Мономаха, созданный под прямым воздействием киевского восстания 1113 г. Это совещание, в котором участвовали тысяцкие трех городов – Киева, Переяславля и Белгорода [Правда Русская, II. М.-Л., 1947, стр. 425 и сл.], не случайно происходило в Берестовском дворце. В этом загородном княжеском селе князь и собранные им представители княжеской администрации, очевидно, чувствовали себя спокойнее, чем на княжом дворе в городе, где еще бушевало народное восстание.

Выше, говоря о Великом Ярославовом дворе, мы уже приводили текст Киевской летописи под 1151 г., где говорится о существовании еще одного княжеского двора вне города – “под Угорским”, т.е. где-то между Берестовым и Верхним городом. На этом дворе сидел соправитель Вячеслава кн. Изяслав Мстиславич [Ипат. лет. 6659 (1151) г.]. Существование этого княжа двора подтверждается еще одним, более ранним летописным известием. В 1146 г. перед смертью Всеволода кн. Игорь собирал в Угорском “всех киян”, которые целовали ему там крест [Ипат. лет. 6654 (1146) г.]. Не рассчитывая на киевлян, не любивших Ольговичей, Игорь, вероятно, не рискнул собирать их в самом городе.

Попытка уточнить местоположение княжа двора под Угорским, в районе существовавшего до недавнего времени Пустынно-Никольского монастыря [Н.И.Петров. Киев, его святыни и памятники. – СПб., 1896, стр. 55], лишена каких-либо оснований. [с. 274]

Что представлял собой княж двор под Угорским, сказать трудно, известия о нем слишком эпизодичны. Необходимо, однако, напомнить о существовании каких-то Угорских ворот, которые в летописном тексте под 1151 г. названы наряду с Лядскими и Золотыми воротами Ярославова города [Ипат. лет. 6659 (1151) г.]. Что на Угорском были в XII в. какие-то оборонительные сооружения, свидетельствует также летописный рассказ о том, как, отступая под давлением прорвавшихся через оборонительные сооружения Подола половцев, “побегоша Берендиче к Угорскому, а друзии к Золотым воротам” [Ипат. лет. 6669 (1161) г.].