Как в дни былые…
Б.Гончаренко. Спец.корр.«Правды Украины»
Чернобыль сегодня
Нет, в этих заметках не обойтись без традиционного журналистского «мы ехали»… Да, мы ехали. И не шагом, а довольно быстро: видавшая виды «Волга» старалась изо всех сил поддержать свою оленью славу, благо дороги в эту сторонку отличные. Да, мы ехали туда же, куда двигались то впереди, то сзади нас мощные миксеры с бетоном, тяжело груженные машины с опалубкой и другими грузами, грохочущие скреперы.
Знакомые названия сел, речушек и рек. Но чем ближе к цели, тем чаще мелькают строгие упреждающе-предупредительные знаки: «Съезд с дороги запрещен». По обе стороны шоссе в ряде мест солдатские палатки, дымящие полевые кухни.
Вот он, передний край тревоги и отваги нашей, нашей боли и размышлений, где, как и на войне, без дозиметра проверяется каждый, где часто рождаются настоящие герои, а подчас и трусы, паникеры.
Будто все, как в прифронтовой полосе, будто на войне. Хотя не слышно ни артиллерийской канонады, не застилают глаза дымы разрывов и не видно вражеских танков, колонн пехоты. Однако опасность существует, она там, за какой-то десяток километров, где в реакторе четвертого энергоблока затаился этот, вчера еще ласковый и добрый, а сегодня хищный и беспощадный зверь. И борьба с ним ведется упорная, порой с переменным успехом, но с явным нашим перевесом и преимуществом. Полная, окончательная победа не за горами.
Нынешний быт и пейзаж Чернобыля, Припяти, окрестных сел уже хорошо описан моими коллегами-журналистами и литераторами, вплоть до ставшего теперь знаменитым аистового гнезда на одном из домиков, что в Иванкове (его, конечно, заметили и мы). Как и таблички на зданиях с начертанными на скорую руку словами, где чаще всего встречается сурово-деловое слово «штаб».
В нескольких километрах от опасной зоны косят сено, а дальше пасутся коровы. Вот и сивая кобылка с резвым лошонком. Все, как всегда в эту пору: зелень лесов и дубрав, колосящиеся хлеба, идущая в рост кукуруза, дремлющий под жарким солнцем чистый пар. Все, как и всегда, но вот регулировщики в защитных масках, «рафики», из которых выходят смены одетых во все белое и с теми же масками-респираторами, усталых людей. Смены укротителей огня, дерзких и мужественных, знающих, на что и во имя чего они идут.
Вот так мы и едем: не «Яблочко-песню держим в зубах», а слушаем лектора Киевского обкома партии В.П.Шумило, занимающегося здесь идеологическим обеспечением работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Виталий Павлович, судя по всему, довольно хорошо знает обстановку, обстоятельно рассказывает о том, какие лекторы, ученые встретились с теми, кто вынужден был покинуть родные стены и нашел приют в безопасном месте, что именно сегодня интересует людей, каковы их запросы, включая и область культуры.
Лекции как таковые не практикуются. Ведется доверительная, открытая беседа. Часто – своеобразный «круглый стол» с несколькими компетентными участниками.
– Всегда ли удаются такие беседы, «столы»? Полностью ли удовлетворяют они слушателей?
– Бывает, и не совсем удаются, и не удовлетворяют. Иные авторитетные беседчики, хотя и знатоки теории, бывает, противоречивы в своих суждениях, отвечают на вопросы или слишком абстрактно, или сугубо по-научному.
– Да простим этим товарищам, – пытаемся «защитить» критикуемых. – Столкнулись ведь с трудностями особого рода. Джинн, выпрыгнувший из сосуда, оказался породистым, пожалуй, королем всех известных науке джиннов.
– Согласен. Однако… Знаете, что, на наш взгляд, сейчас особенно важно? Наладить оперативное информирование припятских организаций о положении дел. Естественно, и людей.
А вот и Чернобыль. Здание, где раньше размещалось РАПО. Теперь здесь Припятские горком партии, горисполком, райком комсомола, а еще – штаб оперативной группы Академии наук УССР. Встречаемся с приятными людьми: заведующим отделом пропаганды и агитации Припятского горкома партии А.С.Антроповым (кстати, в эту должность он вступил за каких-то две недели до аварии, а до того возглавлял комсомол Припяти), с уполномоченным ЦК ЛКСМ Украины Сашей Задорожным (он – заместитель секретаря комитета комсомола Киевского университета – был командирован сюда на 10 дней, а добровольно остался еще на десять. Саша вплотную подошел к защите кандидатской диссертации на международную тему, женат, имеет 4-летнего наследника…). Оба Саши, вероятно, уже знакомы читателям ряда газет. Может, меньше Саша-второй, Задорожный, занимающийся здесь, по его же выражению, всем, чем нужно, в частности, и вопросами организации досуга.
На дверях объявление: «Уважаемые товарищи! Штаб по культурному обслуживанию населения, проживающего и работающего в зоне Чернобыльской АЭС, приглашает в театр одного актера. И.А.Шведов [1]. Начало в 19.00 в Доме культуры. Добро пожаловать!».
Это объявление, собственно, и есть цель нашего приезда: известный мастер, автор и исполнитель устных документальных книг «Лениниана, XX век», заслуженный деятель искусств УССР Игорь Александрович Шведов привез одну из своих, возможно, наиболее страстных книг, – «Два откровения» – моноспектакль о пламенном большевике, нашем всеобщем вечном любимце Николае Островском.
…Нет, музы не молчат в этой горячей точке. Как не молчали и во время военного лихолетья. В местном Доме культуры, где должно состояться выступление И.Шведова, развернута и выставка киевского художника Ю.В.Северина, а когда мы на память бережно снимали объявление о «Двух откровениях», то под ним оказалось свежее: 8 июня приглашались все желающие на встречу с творческой группой киностудии имени А.П.Довженко. И эта встреча состоялась, как раньше – с группой из варьете Киевского объединения музыкальных ансамблей, и с другими коллективами.
В зале – стриженые и нестриженые головы ребят. Это сержанты и офицеры войск химической защиты (их машины стоят тут же, во дворе, их видно сквозь открытые настежь двери зала).
Собралась, пожалуй, целая рота. Полевая форма, тяжелые сапоги, ботинки, у некоторых на груди защитные маски. Усатые и чисто выбритые загорелые лица, усталые глаза. Здесь сейчас можно и расслабиться, расстегнуть ворот гимнастерки.
…Представляю залу автора и исполнителя – тоже солдата, воина и в прошлом и в настоящем, и вдруг замолкаю на полуслове, сжимается невольно сердце – на проволоке, что над сценой, усаживается необычный зритель и слушатель – ласточка. Серьезная, не весело щебечущая, но, как говорится, живая и теплая. Иногда перелетает с места на место. Поэтому верю, что мой талантливый коллега несколько недель назад слушал, как пели соловьи над Припятью. Сейчас они уже отпели свое – хлеб выбросил колос, и прошла их пора.
Вот так. Концерт и ласточка, тихо, молчаливо снующая на проволоке.
Моноспектакль – в разгаре, в накале страстей далеких, казалось бы, но таких всегда близких нам 20-х и 30-х годов.
Спектакль, где во весь свой рост встает несгибаемый боец-ленинец из племени сильных духом, наш Островский.
Напряженные, вдумчивые лица слушателей, полное доверие к автору и исполнителю, рассказывающему многое неизвестное об известном, создающему в их присутствии свой великолепный образ народного любимца. Но тишина в зале вдруг нарушается приказом появившегося в дверях командира:
– Водитель «уазика» номер… На выход!
Сдерживая стук тяжелых сапог, к дверям устремляется сержант. И снова тишина. Через несколько минут в зал, слегка пригнувшись, чтобы не мешать другим, входят новые слушатели: мотор их боевой машины только что остановился. Они приехали оттуда… Вахта и работа закончились.
Шведов ни на минуту не прерывает увлекательнейшего рассказа, он хорошо понимает, почему время от времени нарушается в зале тишина – идет бой. Идет и спектакль, как и тогда, в дни Великой Отечественной, и так же, в такой же обстановке проходили концерты мастеров искусств в лесу прифронтовом, на поле аэродрома…
Много раз и во многих аудиториях слушал я выступления Игоря Шведова. Однако этот концерт 12 июня нынешнего года – без преувеличения – был особый. Кажется, еще никогда так увлеченно, вдохновенно и самозабвенно не работал мастер. Как, к слову сказать, и его помощники – администратор театра исторического портрета Владлен Портников, пианистка Валентина Назаренко, колдующий над звуковой аппаратурой совсем юный паренек Саша по фамилии Ярмоленко.
Музы не молчат в трудную для нас годину. И никогда не умолкнут – такова уж многолетняя традиция советской культуры, культуры воистину народной и шагающей всегда вместе с народом.
Те, кто сейчас в Припяти, Чернобыле, Иванковском, Макаровском, Полесском районах, буквально на днях встретятся с известными московскими мастерами искусств. И еще и еще… Потому что эти географические точки находятся в центре внимания всей страны, в центре внимания партии и правительства. Как и должно быть.
…К полуночи возвращаемся домой. Сторонимся, давая дорогу кортежу машин: это едут в Иванков на отдых члены правительственной комиссии после напряженного дневного труда, длившегося много часов – от рассвета и допоздна.
Минуем контрольно-пропускные пункты, где с пристрастием измеряют степень радиации нашей «Волги». Оказывается, в пределах нормы! Так что ни высаживаться, ни идти на мойку не нужно.
…Тихо говорим. Кто-то не то в шутку, не то всерьез сообщает:
– Не поддаются радиации тараканы, пауки и… голуби. Так утверждают некоторые.
Я же думаю о другом. Вспоминаю свою первую поездку на строящуюся АЭС, о том, как писал о первом котловане, о растущем гиганте. Писал и не знал, что в третий раз приехать в Чернобыль, на Припять доведется уже совсем по иному поводу и писать вот эти строчки. А еще думаю, как долго нам будет не хватать нужных слов, чтобы рассказать и о случившейся беде, и о людях, боровшихся с ней. Слов важных, особых, нестертых и точных.
А в Иванкове еще гуляют на центральной улице парочки, еще сидят на лавочках у ворот семьи, еще слышны ночные гомоны. И светят ласково звезды теплого июньского неба. И сердца людей полны надежд и веры, желания достойно начать новый трудовой день. День для Чернобыля и для Припяти, для всей страны. День для грядущего.
Правда Украины, 1986 г., 20.06, № 140 (13410).
[1] Ігор Шведов добре всім відомий у Києві не тільки як театр одного актора, але й театр однієї вистави – про Леніна. Райкоми його з цією виставою надсилали по різних установах (не знали, як цієї халепи спекатись), а парткоми установ заганяли людей на ці «вистави» (теж не знали, як спекатись). Приходив він і до нас в Інститут колоїдої хімії, але я обдурив нашого начальника партбюро і втік. Так я і не побачив цієї геніальної вистави. І тільки далеко пізніше, уже десь в 1992 р., Шведов змінив платівку і почав давати вистави про Мазепу.