Скафандр для реактора

О.Гусев, А.Покровский. (Спец.корр.«Правды»). Киевская область

Чернобыльская АЭС: хроника событий

Мы шли по длинному коридору третьего блока АЭС мимо распахнутых дверей бывших лабораторий. Лежали там на столах раскрытые блокноты, недочерченные графики. Даже зеленели кое-какие цветы, хотя их давно не поливают.

– Никто сюда так и не заходил с того апрельского дня, – заметил провожатый.

Признаемся, картина возникшего на полуслове, на полуцифре запустения была не менее впечатляющей, чем полуразрушенное здание четвертого блока. Потому, наверное, стали понятны слова нашего спутника, произнесенные вроде бы без логического перехода:

– На каждой АЭС должен быть главный физик, без санкции которого на станции ничего предпринимать нельзя! [1]

Всегда ли мы успеваем за поступью научно-технического прогресса? Вернее, так: всегда ли понимаем свою ответственность за правильное использование созданных в его ходе орудий производства? Вопрос относится буквально ко всем нам, дежурим ли мы у пульта АЭС, стоим ли на мостике океанского лайнера или находимся на собственной кухне. В самом деле, разве мало было пожаров и жертв от взрывов бытовых газовых плит или неисправных телевизоров?

В какой-то мере защиту от случайности или некомпетентности предлагает сама техническая мысль, недаром появился даже специальный термин «защита от дурака». Смысл этого не очень парламентского выражения – создать такую систему, которая сама ограждала бы себя от неправильного обращения. Но все-таки атомный реактор – не газовая плита, и, как оказалось, создателям чернобыльского РБМК, превосходящего своих собратьев по многим параметрам, не удалось предусмотреть цепочку упорных нарушений правил его эксплуатации.

Да, конечно, в этом был определенный просчет конструкторов [2]. Но, право же, с досадой и недоумением перечитываешь сейчас слова из вышедшей еще в 1984 году достаточно широким тиражом книги А.Петросьянца «Атомная энергия в науке и промышленности»: «Опыт эксплуатации объектов атомной энергетики показывает, что неуклонное соблюдение всех правил и инструкций, обеспечивающих нормальную работу атомных установок всех видов и назначений, – необходимое и непременное условие. Отклонение от установленных норм и нормативов или несоблюдение их, а также недостаточная квалификация персонала АЭС могут привести к аварии или к серьезным материальным потерям».

Были, значит, правила и инструкции. Были достаточно веские предупреждения. И все-таки для их скрупулезного выполнения не хватило ответственности и компетентности. Вот и проект здания АЭС выполняли специалисты, знающие толк в гидроэлектростанциях, но мало знакомые со спецификой АЭС.

И по сей день особенно достается тем, кто под руководством заместителя главного инженера АЭС Ю.Самойленко трудится на расчистке крыши от радиоактивных обломков. Подступиться к ним трудно, механизмами особенно широко не воспользуешься. Приходится продумывать и рассчитывать каждый шаг продвижения вперед.

И здесь на первый план выступают ответственность и компетентность – люди сейчас на промплощадке собрались опытные, чувствующие персональную ответственность за быстрейшую ликвидацию последствий аварии. Помнится, как поразила мимоходом оброненная фраза в одной из бесед на станции:

– Да, мы все трудимся по вахтовому методу, сменяясь примерно через каждые две недели. Но те, кто очень хочет лично сделать побольше, остаются здесь и по два месяца, не нарушая установленных норм. За счет чего? Умения и скорости передвижения в наиболее опасных зонах.

Да, опыт, приобретенный каждым рабочим, каждым инженером, каждым руководителем в таких еще небывалых работах, сейчас необыкновенно важен для полного завершения всех операций. Вот об этом, о человеческом факторе и повел речь начальник управления строительства № 605, лауреат Государственной премии СССР Г.Лыков:

– Еще заботами одного из первых членов правительственной комиссии А.Усанова [3] у нас была заложена рациональная организация строительных работ. Коллективы специалистов, приехавшие из разных городов, не перемешивались друг с другом. Каждый получал определенный объект, даже шоферов бетоновозов сюда прикрепляли из того же коллектива. Так до сих пор и продолжается: сменяется вахта за вахтой, но всегда вместе трудятся люди, уже хорошо знающие друг друга по прежней работе. В наших условиях учет этого человеческого фактора дает большой выигрыш.

А в том, что здесь люди умеют взаимодействовать друг с другом даже с первой встречи, стараются не перекладывать ответственность на других, мы убедились на примере одной встречи в кабинете представителя Госснаба Украинской ССР В.Шраменко. Ему один из дезактиваторов привез заявку на лес для постройки зимних помещений, но всех документов оформить не успел.

– Так ведь вам лес нужен срочно, – даже не спрашивая, а утверждая, сказал В.Шраменко. И затем мы услышали неожиданную в устах снабженца фразу:

– Я подписываю вашу заявку, поезжайте на склад, а документы оформим после.

Если же говорить об общем впечатлении от пребывания в Чернобыле и на промплощадке АЭС, то, пожалуй, лучше всего сказать так: уровень наступления на радиацию успешнее всего там, где выше не только мужество и самоотверженность работающих, но и деловитость, компетентность каждого труженика. Кстати сказать, этот уровень сейчас можно измерять вполне реальными метрами бетонной стены, возводимой вокруг четвертого блока. А растет этот своеобразный скафандр для реактора строго по намеченным графикам, достигнув уже 40-метровой высоты. До конца остались считанные метры. И хотя здесь еще немало трудностей, специалисты решают и другую, не менее сложную задачу – перекрытия разрушенного блока.

Теперь настало время повести речь не только об инициативе и компетентности людей, непосредственно работающих сейчас на АЭС. Известно, что многие предприятия страны помогают в ликвидации последствий аварии. А в решении проблемы перекрытия особенно отличились труженики Днепропетровского завода металлоконструкций имени Бабушкина. Они оперативно спроектировали и изготовили уникальные балки перекрытия.

Словом, противопоставленные стихии взрыва человеческая собранность, мужество, компетентность, как говорится, «подводят под крышу» место аварии. Но возведенный там «саркофаг» о многом нам еще будет напоминать…

Правда, 1986 г., 18.09, № 261 (24883).

[1] І на ЧАЕС такий уже був. І звався він Ю.Лаушкін. І чин у нього був – інспектор атомнагляду. І без його дозволу не можна було нічого робити. І навіть під суд його віддали. І що то все допомогло?

[2] Тобто все ж визнано, що, як і у випадку із згорілим телевізором (а не із неправильним поводженням з газовою плитою), були конструктивні недоліки.

[3] Проговорився, що Усанов входив до урядової комісії.