176

С. Аннинский

Переводы частей Трактата, данные в «Отеч. Записках» (т. XCVII, СПб, 1854, отд. II, стр. 141—151) подкупают читателя легкостью и прекрасным языком, но зачастую оказываются скорее пересказами, чем переводами.

Весь отрывок о новгородском суде типичен, как пример. Сопоставление перевода с подлинником показывает следующее. Перевод О. З.:

В Новгороде (подл. «в этом же Новгороде»);

начала было распространяться вредная наклонность к грабежам и разбоям (подл., perniciosa consuetudo inoleverat, т. e. «издавна укоренилась гибельная привычка к»… или «издавна стали постоянным несчастием убийства и грабежи»);

Чтобы искоренить это зло, новгородцы ввели усебя следующий обычай (всего этого — от «чтобы» до «обычай» в подл. нет);

Захваченный на деле или обвиняемый в воровстве либо разбое представлялся в преторию [«вече»] (в начале пропущено saepe — подл.; из следующего весь конец — от «в воровстве» до [«вече»] в подлиннике отсутствует; эта вставка изменяет рисуемую подл. картину, порядок судебных действий);

Потом ударяли в вечевой колокол; по первому его звуку… («потом» нет и не может быть в подл., т. к., по Меховскому, в колокол начинали бить тотчас по обнаружении преступника; слов по первому его звуку в подл. нет; эпитета вечевой в подл. нет: Меховский, щеголяющий знанием местных слов, именно этого слова не приводит и, конечно, не случайно, так как речь идет не о вечевом суде, а о суде господ. Ср. В. О. Ключевский, Курс русской истории, ч. II, Москва, 1906, стр. 87).

Во избежание неясностей, выражение саmраnа praetorii, что все-таки, думаем, значит вечевой колокол, мы переводим буквально — колокол совета.