4. Киев после монгольского погрома
Каргер М.К.
После разгрома Киева в 1240 г. летописные известия о нем становятся случайными и отрывочными. Составить по ним какое-либо представление о жизни Киева во второй половине XIII-XIV вв. невозможно. Отдельные летописные свидетельства южной и северных летописей заслуживают, однако, внимания.
Вскоре после ухода татарских войск в Венгрию в Киев вернулся князь Михаил. Летописец сообщает, что князь поселился, однако, не в самом городе, а “живяше под Киевом во острове” [Ипат. лет. 6748 (1240) г.]. А.И.Соболевский [А.И.Соболевский. К вопросу об исторических судьбах Киева, стр. 284], комментируя этот отрывок летописи, правильно, на наш взгляд, утверждал, что необходимость поселиться под Киевом была вызвана тем, что княжий двор и лучшие дома старого города лежали в развалинах.
В.Б.Антонович, стремившийся во что бы то ни стало доказать, что в XIII- XV вв. Киев не находился в “совершенном запустении”, приводил в доказательство этой мысли несколько известий конца XIII-XIV в. о продолжавшемся существовании в это время некоторых старых монастырей и храмов.
Так, действительно, под 1277 г. в Воскресенской и Густынской летописях сообщается о посвящении архимандрита Киево-Печерского монастыря в епископы во Владимир [Густ. лет. (ПСРЛ, II, стр. 345); Воскр. лет. 6782 (1274) г.]. Под 1289 г. при описании похорон волынского князя Владимира Васильковича упоминается другой архимандрит киево-печерский – [с. 515] Агапит [Густ. лет., стр. 604]. Третий архимандрит того же монастыря – Давид – известен как духовник второй жены Ольгерда [Н.М.Карамзин. История Государства Российского, V, прим. 44].
От конца XIV в. сохранились известия о погребении в Киево-Печерском монастыре многих знатных лиц – нареченного митрополита Дионисия (1385 г.), князя Иоанна (Скиргайла) Ольгердовича (1396 г.) и князя Владимира Ольгердовича. Наконец, в 1399 г. Киево-Печерский монастырь, откупаясь от орды Темир-Кутлука, напавшей на Киев, дал татарам “окупу 30 рублев” [В.Б.Антонович. Киев, его судьба и значение…, стр. 227].
Из всех перечисленных выше фактов можно сделать лишь один неоспоримый вывод о том, что в XIII – XIV вв. под Киевом продолжал существовать Киево-Печерский монастырь. Но продолжающееся существование одного из многочисленных когда-то киевских монастырей отнюдь не является свидетельством, опровергающим в какой-либо степени нарисованной выше по летописным и археологическим источникам картины полного разорения и опустошения Верхнего города, произведенного монголами в 1240 г.
Более того, существование в конце XIII-XIV вв. Киево-Печерского монастыря как церковной организации не говорит даже о том, в каком состоянии находились в это время его основные сооружения и, в частности, Успенская соборная церковь.
Среди надгробий над погребенными в монастыре знатными лицами заслуживает внимания надгробие князя Симеона Олельковича, погребенного 3 декабря 1471 г. (6978 г.). А. Кальнофойский в своей “Тератургиме” привел текст надгробия, представляющий несомненно значение для освещения поставленного выше вопроса. Над гробом кн. Симеона в начале XVII в. существовала следующая надпись:
“Посетитель! Каким образом ты видишь это великое здание? Каким образом ты осматриваешь это художественно воздвигнутое сооружение? Двести тридцать три года тому назад здесь были одни только обломки камней, когда церкви Батыем лишены были своей красоты. Оно воздвигнуто было иждивением князя Симеона в честь Бога и Пречистой Его Матери” [Сборник материалов для исторической топографии Киева. Киев, 1874, отд. II, стр. 28-29].
Изучение техники кладки Успенского собора уже исследователей конца XIX в. приводило к выводу, что от здания XI в. в составе существующей постройки сохранились лишь незначительные остатки. Исследование руин собора после взрыва его немецко-фашистскими захватчиками в 1941 г. приводит нас к еще более определенным выводам – эпитафия Симеону как одному из “фундаторов” Лавры не преувеличивает его участия в реставрации собора из руин,
Текст эпитафии, переведенной Кальнофойским на польский язык силлабическими стихами, был исполнен, по-видимому, одновременно с многими другими [с. 516] надгробиями значительно позже погребения, но возможно, что он в какой-то степени повторяет (по содержанию) текст древнего надгробия.
Мнение В.Б.Антоновича [В.Б.Антонович. Киев, его судьба и значение…, стр. 239], повторявшееся позже неоднократно, о том, что разрушение Успенского храма, относимое в эпитафии ко временам разгрома Киева Батыем, в действительности произошло в 1416 г., при набеге крымских татар Едигея, ничем не подтверждено.
В памяти людей XV-XVII вв. события начала XV в., казалось бы, должны сохраниться лучше, чем события начала XIII в., однако и текст эпитафии, и Синопсис, и свидетельства путешественников XVI-XVII вв. связывают разрушение Печерского монастыря с разгромом Киева в 1240 г.
Несколько раз северные летописи сообщают о различных событиях, происходивших в конце XIII-XIV в. в Киево-Софийском соборе. Так, в 1280 г. в соборе был погребен митрополит Кирилл, скончавшийся в Переяславле Суздальском [Ник. лет., 6788 (1280 ) г.], в 1288 г. митрополит Максим рукополагал “в святой Софии в Киеве” Иакова в епископы владимирские [Ник. лет. 6796 (1288) г.], а в 1289 г. – Тарасия в епископы ростовские [Ник. лет. 6797 (1289) г.], с 1376 г. по 1380 г. и позже с 1382 по 1390 г. в Киеве, на митрополичьем дворе, “у святой Софьи”, жил непризнанный в Москве князем Дмитрием Донским митрополит Киприан [Ник. лет. 6884 (1376), 6888 (1380), 6890 (1382), 6998 (1390) гг.], наконец, в 1396 г. киевский князь Скиргайло пировал на митрополичьем дворе “у святой Софии”, у наместника Фомы [В.Б.Антонович. Киев, его судьба и значение…, стр. 239].
Все эти факты говорят о том, что Софийский собор в Киеве после монгольского разгрома и расхищения оставался все же пригодным для богослужения и в течение указанного периода продолжал оставаться городским действующим храмом. Как свидетельствуют путешественники конца XVI-XVII в., несмотря на крайнюю степень разрушения, до которой этот храм был доведен к началу XVII в., он все же и тогда наряду с собором Михайловского Златоверхого монастыря оставался действующим храмом, переходя от православных к униатам и обратно.
Значительный интерес для изучения состояния Верхнего Киева представляют известия иностранных путешественников, посещавших Киев в XVI-XVII вв.
В записках и донесениях С.Герберштейна, А.Гваньини, Э.Ляссоты, Р.Гейденштейна с восхищением повествуется о царственном величии руин, укреплений храмов и монастырей древнего города, расположенных “на соседних горах”. Чтобы понять эти топографические указания, нужно иметь в виду, что в литовский и польский периоды жизнь города была сосредоточена в основном на Подоле. Киево-Подол в послемонгольское время стал синонимом Киева; вот почему развалины старого (Верхнего) Киева, его церквей и монастырей описываются как находящиеся на соседних горах. [с. 517]
Когда московские воеводы с кн. Федором Куракиным во главе в 1654 г. прибыли в Киев и приступили к обновлению оборонительных сооружений города, они отказались от восстановления литовского замка на Киселевке, подробно обосновав в донесении царю Алексею Михайловичу недостатки этого укрепления. Наоборот, они высоко оценили фортификационные возможности древнейших киевских укреплений, к восстановлению которых вскоре и приступили, несмотря на сопротивление киевского митрополита Сильвестра, который не хотел отдавать московским воеводам “Софийской слободы”, как назывался в это время Верхний Киев. Опустевшая территория Ярославова и Владимирова городов принадлежала в XVII в. митрополиту, который считал ее неотъемлемой собственностью киевской митрополии. За древними валами Ярославова города ютилось лишь несколько десятков казачьих и крестьянских хат, принадлежавших новым поселенцам, созванным в 1600 г. киевским воеводой кн. Константином Острожским “на запустелое место” [П.Г.Лебединцев. Росписной список г. Киева 1700 г. – Киев, 1892, стр. 51].
В течение второй половины XVII в. древние укрепления Верхнего города обновлялись неоднократно. В это же время появились в Верхнем городе сооружения, необходимые для обеспечения московского гарнизона, разместившегося в обновленной великокняжеской крепости. В это же время начались работы по восстановлению отдельных наиболее сохранившихся древних храмов.
В начале XVIII в. древние киевские укрепления, обновленные московскими воеводами, были вновь и окончательно заброшены. Петр I выстроил новую Киевскую крепость на Печерске. Территория Верхнего Киева вновь опустела, гарнизон был переведен на Печерск, укрепления постепенно разрушались.
Как место для “загородных” прогулок среди пустынных романтических руин древних укреплений описывают Верхний Киев по воспоминаниям юности еще киевские старожилы второй половины XIX в. [П.Г.Лебединцев. К материалам для исторической топографии Киева. – Чтения в Церковно-археологическом обществе при Киевской дух. акад., вып. X, 1910, стр. 1-26; И.Д.Богатинов. Воспоминания. – Русский архив, 1899, № 3, стр. 422-425] Только в 40-х годах XIX в. реконструкция города по вновь утвержденному плану стерла с лица земли последние остатки древних укреплений, а многочисленные руины древних княжеских дворцов, храмов и монастырей оказались под вновь проложенными улицами и, жилыми кварталами нового города. [с. 518]