Чернобыль: прогноз медиков

Беседу вел Г.Алимов

К каким выводам пришли международные эксперты

Как известно, в Вене завершило работу совещание экспертов МАГАТЭ. В нем приняло участие более 500 крупнейших специалистов: известные физики, радиологи, биологи, медики. Встреча была посвящена аварии на Чернобыльской АЭС и ее последствиям. Наш корреспондент встретился с вице-президентом АМН СССР директором Института биофизики Минздрава СССР Л.А.Ильиным и профессором А.К.Гуськовой, принимавшими участие в этом форуме вместе с другими советскими учеными.

В: Позади напряженная, горячая работа в Вене. Что это было: дискуссия, отчет, что-то иное?

Ильин: Мы поехали в Вену не отчитываться перед экспертами, а делиться опытом ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, с намерением внести вклад в безопасное развитие атомной энергетики во всем мире. Пережитое в нашей стране стало уроком не только для нас – для всех.

Гуськова: С другой стороны, и нам было полезно подвергнуть свои позиции по многим аспектам столь авторитетной международной экспертизе. Международные эксперты отметили: наши решения по чернобыльской проблеме были верными, научные данные, полученные в результате анализа чернобыльской аварии, будут использованы повсеместно учеными, проектировщиками, практиками атомной энергетики.

Ильин: И еще – об этом эксперты говорили в официальных выступлениях и в кулуарах – их поразила откровенность, с которой наша страна предоставила подробнейшую информацию по узловым проблемам. Высоко оценено и то, что мы сумели так быстро собрать и обобщить столь уникальные данные и поделиться ими.

В: Были ли высказаны критические замечания по вашим выступлениям?

Гуськова: Ни одного замечания в наш адрес мы не слышали. Состоялся объективный, заинтересованный анализ происшедшего. Эксперты задали множество вопросов. Их было более пятисот. Ответы на некоторые из них практически превращались в отдельные доклады. К примеру, по моему материалу задали 45 вопросов, по сообщению Леонида Андреевича – более ста.

В: Совещание закончило свою работу. Будут ли теперь внесены коррективы в ваши научные программы, пересмотрены какие-то их положения?

Ильин: Нет, наши основные позиции не придется пересматривать – мы не услышали таких существенных предложений, которые заставили бы нас радикально отступить от ранее принятых решений.

В: Какие из обсуждавшихся в Вене проблем вызвали, на ваш взгляд, наиболее пристальное внимание?

Ильин: Практически все. Особенно то, что касалось эвакуации, оказания помощи пострадавшим, защиты населения от радиоактивного воздействия, медицинских и биологических последствий. Пришлось подробно, буквально по минутам и часам, расписать ход работ, которыми мы, медики, занимались сразу после аварии.

В: Вернемся в те драматические дни… Сколько всего пострадало человек, сколько было госпитализировано?.. Словом, меня интересуют последние данные.

Гуськова: Всего было госпитализировано триста человек. У 203 из них установлена острая лучевая болезнь с различными степенями тяжести [1]. 129 человек из трехсот были доставлены тремя авиарейсами в московский специализированный стационар уже 27 апреля. Это были самые тяжелые больные, нуждавшиеся в особо сложных видах медицинской помощи. То, что удалось уже в первые часы после аварии выявить эти 129 человек, точно оценить дозы, полученные ими, и принять соответствующие меры, вызвало профессиональное одобрение экспертов: подобными точными методиками для клинико-лабораторной оценки прогноза они, оказывается, не располагали.

К великому сожалению, не всех пострадавших удалось спасти. 31 человек скончался, в том числе – 6 пожарных, а также двое работников станции. Один погиб сразу, в момент аварии, он оказался под завалом, другой умер в 6 часов утра 26 апреля от тяжелых термических ожогов. Остальные 23 человека тоже работники АЭС.

В: Как известно, больные проходили лечение в двух стационарах – московском и киевском. Сколько человек сегодня находится на лечении?

Гуськова: Двое – в Москве, им делают пластические операции для устранения кожных дефектов. Остальные выписались, прошли курс реабилитационного лечения и отдыха. Выздоровели, чувствуют себя неплохо даже двое самых тяжелых – из группы четвертой по степени тяжести. Некоторые наши пациенты уже приступили к работе, другие собираются это сделать.

Разумеется, мы будем следить за их здоровьем. Кстати, они сейчас стали поступать к нам повторно: для экспертизы, долечивания, подбора подходящего вида работ, которыми будут заниматься. В стационаре сейчас пребывают 15-20 человек: кто-то уезжает, кто-то приезжает на обследование.

В: Есть ли пострадавшие среди населения близлежащих к станции районов?

Гуськова: Ни одного человека с лучевой болезнью среди населения нет – в этом убеждает тщательное обследование сотен тысяч человек.

В: После аварии нет-нет да и слышались за рубежом упреки, что, мол, поздно эвакуировали население Припяти…

Ильин: На совещании в Вене мы подробно рассказали о тогдашней радиационной обстановке, в частности в Припяти. 26 апреля в течение всего дня она была достаточно спокойной. Тем не менее уже в 8 часов утра врачи организовали подворный обход и обеспечили население препаратами стабильного йода – для профилактики против возможного поступления в организм радиоактивных изотопов йода, что характерно для аварийного выброса из атомного реактора. Систему йодной профилактики в свое время разработали наши специалисты. К чести местных органов власти, врачей, они сумели оперативно принять все защитные меры. Это произвело впечатление и на экспертов МАГАТЭ. Когда, например, произошла авария на АЭС Тримайл-Айленд (США), препараты стабильного йода доставили населению лишь к исходу четвертых суток.

Но вот 27 апреля обстановка в Припяти стала резко ухудшаться, и уже с 14 часов начали эвакуацию. К городу подошли 1 100 автобусов, их четко распределили по улицам и подъездам. Вся операция по эвакуации заняла всего два с половиной – три часа. Этой работе на совещании в Вене также дали высокую оценку [2].

В: Вы приступили к обычным своим делам. Какая работа предстоит, в частности, по Чернобылю?

Ильин: Наука на месте не может стоять. Мы сейчас прошли лишь часть пути, который нам выпал. Работа впереди – огромная. Все пациенты Ангелины Константиновны и те, кто проходил курс лечения в Киеве, включаются в особый регистр. Они будут наблюдаться долго. У нас есть четкая программа, что делать дальше. Прогноз состояния этих пациентов достаточно позитивный. Регистр разработан и для всех других, кто находился в момент аварии, в ближайшие дни после нее в зоне, представлявшей потенциальную опасность. В этот банк данных будет введена информация о месте пребывания человека в момент аварии и т.д. Словом, все необходимые справочные данные, которые будут заложены в память компьютеров.

Нынешний этап связан, как вы поняли, с научными разработками и с организацией наблюдений за возможными побочными эффектами, отдаленными эффектами, от полученных доз радиации. Для этого создается центр радиационной медицины АМН СССР в Киеве. Он состоит из трех институтов. Один будет заниматься вопросами клинической эпидемиологии; другой – чисто клиническими аспектами радиационной медицины; третий – экспериментальными вопросами радиологии. На них возложена большая задача по длительному и постоянному наблюдению за всеми эвакуированными, за лицами, которые работали в тот день на станции, за всеми теми, кто нуждается в многолетнем медицинском контроле.

В: Само собой возникает вопрос: в чем конкретно могут проявиться медико-биологические последствия Чернобыля?

Ильин: Этот вопрос очень активно обсуждался и на совещании экспертов МАГАТЭ. В принципе имеются в виду последствия двух типов – онкологические заболевания и так называемые генетические последствия. Наши оценки реальных уровней воздействия радиации позволяют утверждать: сколько-нибудь значительного увеличения количества больных раком не предвидится, так как оно намного ниже пределов колебания естественной частоты онкологических заболеваний. Это я говорю и как ученый, и как врач.

О: А генетические последствия?

Ильин: Теоретические расчеты показывают, что уровень возможных генетических эффектов радиации еще примерно в несколько раз меньше возможного уровня развития злокачественных опухолей, то есть вероятность их появления ничтожна. Хотел бы подчеркнуть, что все наши оценки теоретически возможных отдаленных последствий совпали с мнением экспертов. Более того, мы пришли к общему выводу о том, что дальнейшие исследования в этой области с учетом дополнительной информации позволят внести коррективы в эти оценки только в сторону их уменьшения.

В: Каковы итоги проделанной в Вене работы?

Ильин: Она не прошла даром. Эксперты проявили огромное уважение к тому, что было сделано нашей страной для ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. При этом они выражали не только свое мнение, но и мнение тех научных кругов, которые они представляют.

Об этом же говорят я многочисленные предложения о сотрудничестве. Мы рекомендовали МАГАТЭ несколько программ, которые представляют интерес для всех. От этого во многом зависит, как атомная энергетика будет выглядеть в глазах, общества. Надо вернуть ей прежний престиж. Чернобыльский опыт основательно проанализирован, и мы надеемся, что это поможет возродить доверие к мирному атому: без развития атомной энергетики человечеству не обойтись.

Известия, 1986 г., 19.09, № 262 (21704).

[1] Нагадаю, що за кінцевим підсумком їх було 237 душ.

[2] Тактика відбріхування, прийнята Ільїним, не дуже правильна. Насправді не було організаційної можливості евакуювати Прип'ять 26 квітня. Урядова комісія прибула в Прип'ять тільки о 20-й годині 26.04, ще якийсь час пішов на з'ясування радіаційної обстановки і прийняття рішення. Наказати проводити еваквацію на власну руку прип'ятське начальство не могло, бо інакше б його і в варшавську тюрму не прийняли. Саме таке пояснення дає В.С.Губарев («Авария» під 13.09.1986 р.)