Зона ответственности (2)
Полковник В.Мороз, корр.«Красной звезды».
Военный характер [1]
Весть об аварии на Чернобыльской АЭС застала генерал-полковника В.Пикалова, начальника химических войск Министерства обороны СССР, в Прикарпатском военном округе [2], где он находился по служебным делам. Пока Владимир Карпович согласовывал неотложные вопросы с Москвой, рядом раскручивал винты вертолет [3]. В те же минуты на одном из аэродромов транспортные самолеты принимали на борт подразделение радиационной и химической разведки, поднятое по тревоге.
Генерал-полковник В.К.Пикалов.
Припять, куда прибыл генерал-полковник Пикалов, где с каждым часом в напряженную работу включались новые специалисты, тоже жила большой тревогой. Попросив установить в одном из кабинетов горкома партии стол с аппаратурой связи, Владимир Карпович решил лично провести разведку радиационной обстановки. Такую разведку принято называть командирской, что подчеркивает ее особую глубину и достоверность. Дожидаться прибытия бронированной техники генерал не стал: ее еще выгружали из самолетов, – воспользовался обычной машиной, оснащенной дозиметрическими приборами.
На следующий день город энергетиков опустел: население было эвакуировано. Дожидаться, пока радиационная обстановка в нем станет опасной для здоровья, – а тут все зависело от поведения реактора, – было нельзя. О разрядке ситуации на станции, на четвертом энергоблоке тогда не было и речи. Наоборот, она становилась тревожнее. Правительственная комиссия непрерывно запрашивала данные о развитии обстановки. Радиоактивное заражение территории станции и прилегающей к ней местности возрастало.
Ни одно заседание правительственной комиссии не проходило без участия начальника химических войск. Его знания, опыт потребовались при выработке более двухсот сложных оперативных, организационных и технических решений. Кроме того, генерал-полковнику Пикалову выпало решать немало практических задач и на АЭС, и на окружающей ее местности. Это прежде всего организация разведки, дозиметрической службы, меры по защите гражданского населения от радиационной опасности. Вначале дозоры обследовали правобережье [4], сумели приблизиться к аварийному блоку, добыть данные об обстановке, которым не было цены. Затем разведчики высадились на прилегающий к станции левый берег реки. Туда они десантировались из вертолетов и катеров. Карта радиационной обстановки, выкрашенная синим, зеленым и черным цветом, давала довольно объемное и полное представление о сложившейся ситуации. Данные, естественно, добывали не только воины-химики. Но в этой области за ними было авторитетное слово.
В центре внимания тогда был аварийный реактор. Была проведена радиационная разведка непосредственно над развалом, что позволило авиаторам начать сброс в реактор песка, свинца, бора и каучука. Ученые, дорожа минутой, изыскивали способы дистанционного съема информации. Кроме того, важно было найти подходы к аварийному блоку.
Решение этой первоочередной задачи взял на себя генерал-полковник Пикалов. Точнее, принялся за поиск подступов к реактору. Действовал он, разумеется, не один, опирался на предложения, коллективный ум многих специалистов. И все же от его воли, убежденности в успехе, наконец, от его личного примера зависело особенно много. Определили направление штурма, казавшееся наиболее подходящим. Пробились к реактору. И здесь выяснилось, что столь трудная и опасная работа результата не даст: стену нужно было разрушать взрывом. А взрыв, даже направленный, в этом месте был связан с риском. Пришлось отступить.
На следующий день предприняли атаку с севера. Она-то и привела к успеху. И снова генерал, – немолодой уже человек, фронтовик, лично руководил действиями группы добровольцев. Наверное, никто лучше его, отдавшего десятки лет изучению радиации, не осознавал степени риска. В столь сильном радиационном поле даже непродолжительная работа не проходит для человека бесследно. Но не о себе, не о личной безопасно сти думали люди в те горячие дни.
«Коридором», проложенным воинами-химиками, к реактору прошли инженеры. Затем на этом же направлении стали пробивать штольню шахтеры. Основание реакторе было надежно укреплено.
Был еще эпизод, заставивший всех говорить не только о профессиональной интуиции, организаторском таланте, но и беззаветной самоотверженности начальника химических войск. Непросто, очень непросто, как уже говорилось, давался ученым дистанционный съем информации с состоянии разрушенного реактора. Сколь же заманчивой была для всех возможность воспользоваться штатной контрольно-записывающей аппаратурой четвертого энергоблока. Но уцелело ли то, что больше всего интересовало ведущих специалистов? И как эвакуировать нужные приборы из зоны с высокими уровнями радиации? Многие полагали, что такая задача неразрешима. Многие, но не генерал Пикалов. Владимир Карпович верил в успех и, несмотря на уже полученную дозу облучения, опять же решил лично возглавить группу смельчаков. Предугадать все, спланировать было нельзя. Работа сложилась далеко не так, как намечалось. И тем не менее ценную аппаратуру удалось, образно говоря, выхватить из «огня», из недоступной зоны и доставить в распоряжение ученых [5].
Было ли обязательным учасие руководителя столь высокого ранга в решении хотя и чрезвычайно важных, первоочередных, но, видимо, посильных и для других специалистов задач? Не было, конечно. Проявились характер человека, его жизненное кредо.
– Не могу направить солдата туда, – слышали в те дни от генерал-полковника Пикалова, – куда не смог бы пойти сам. Этим принципом жил на фронте.
Великую Отечественную Владимир Пикалов, сын краскома периода гражданской войны, коммуниста с 1918 года, встретил курсантом 1-го Ростовского артиллерийского училища [6]. Кстати, стал он курсантом в порядке исключения: тогда, летом сорок первого, ему не было и семнадцати. С февраля 1942 года лейтенант Пикалов в действующей армии. Южный, Западный, Донской, Сталинградский, Степной, 2-й Белорусский фронты. Командир взвода противотанковых орудий, артбатареи, офицер разведки 684-го и 331-го гаубичных артиллерийских полков. Три ранения. Последнее, самое тяжелое, – на подступах к Берлину.
В той сравнительно немногочисленной группе специалистов, которая вступила в поединок с разрушенным реактором в первые после аварии дни, фронтовиков можно было перечесть по пальцам. О своем особом положении, о звании фронтовика, определенном самой судьбой, а главное – о нравственном долге человека, испытанного войной, Владимир Карпович Пикалов не забывал ни на минуту.
Уже в те дни и бессонные ночи, когда аварийный реактор еще не был усмирен и взят под контроль, зримо проявилась еще одна черта генерала Пикалова – умение работать с предвидением, перспективой. Вдали от Чернобыля подразделения химической защиты целеустремленно готовились ко второму этапу работ по ликвидации последствий аварии. На новом этапе требовались значительне большие силы. Воины-химики, оснащенные всем необходимым [7], принимались за дезактивацию территории станции, особенно первого и второго энергоблоков, населенных пунктов в тридцатикилометровой зоне, коммуникаций, за сбор и удаление радиоактивных продуктов выброса. Они трудились плечом к плечу с военными авиаторами, подразделениями других, близких им по духу и возможностям родов войск, с персоналом станции, специалистами самых различных профилей. И если сегодня первый и второй блоки АЭС живут, действуют, снабжая страну энергией, то за этой победой видишь и героизм тех, кто захоронил аварийный реактор, и, возможно, менее заметный, но не менее впечатляющий, одержимый труд тех, кто обработал пылеподавляющими растворами миллионы квадратных метров территории, кто, именуя себя химиком-высотником, продезактивировал огромные сооружения станции, кто удалил в безопасные места тысячи контейнеров с зараженным грунтом… Труд, который можно определить лишь одним словом – подвиг.
В числе тех, кто организовывал и направлял самоотверженную работу тысяч специалистов, – генерал-полковник Пикалов. Мне дали справку: в Припяти, Чернобыле, непосредственно на АЭС, на самом, так сказать, переднем крае Владимир Карпович провел сорок девять суток. Но и когда дела отзывали его в Москву, он мыслями, душой оставался в особой зоне. Там, в Чернобыле, мне довелось быть свидетелем телефонного разговора начальника химических войск со своим первым заместителем генерал-лейтенантом Ю.Малькевичем. Это был долгий, обстоятельный разговор людей долга, для которых мир на какое-то время замкнулся районом, где больше всего нужны их знания, опыт, их, если хотите, личный пример. После разговора на рабочем столе, рядом с топографической картой, большой схемой ЧАЭС, рядом с выстреливающим рубиновые цифры дозиметрическим прибором осталось несколько листов, на которых Юрий Станиславович Малькевич застенографировал поставленные генерал-полковником Пикаловым задачи на очередном этапе работ. Застенографировал и вздохнул: генерал Пикалов тогда оказался в Москве по настоянию врачей. Не получалось, выходит, с отдыхом.
Чернобыльские события свели в один коллектив, объединили общей, единой целью людей, имена которых известны стране, и рядовых участников ликвидации последствий аварии – офицеров, сержантов, солдат, в том числе призванных из запаса, инженеров и техников, рабочих… Не всем, понятно, приходилось иметь непосредственные контакты с начальником химических войск, действовать, как говорится, в одной с ним связке у четвертого блока, на других особо опасных участках. Но близко его узнали многие. Доброе, уважительное слово о генерал-полковнике Пикалове, его благородстве, высоких деловых и нравственных качествах мне доводилось слышать часто. Отмечали его широкую научную эрудицию, безупречную профессиональную компетентность, умение с полуслова уловить суть теоретической предпосылки, едва обозначившейся гипотезы, чтобы тут же переложить ее на язык реального дела, трансформировать в конкретную практическую задачу. Речь заходила о готовности генерала говорить с подчиненными открыто и прямо, его стремлении любое небезопасное начинание надежно обеспечить партийно-политическими средствами. И, какой бы поворот ни обретал разговор, собеседники не забывали отметить личное мужество коммуниста Пикалова. Мужество, естественное для военного человека, неотделимое от профессии защитника Родины.
Красная звезда, 1986 г., 25.12, № 295 (19182).
[1] Як цікаво, що кореспонденти «Правди» і «Красной звезды», пишучи незалежно опублікували нариси про одну й ту саму особу не просто в один день, а ще й під однією назвою. Оскільки «все в мире чудеса от начальства происходят», то тут ми рідкісну нагоду побачити, як комуністична преса виконувала вказівки вищого начальства.
[2] «Правда» – газета цивільна і написала просто «в одному з округів».
[3] А в «Правді» – Ан-26. І тут не можна нікому вірити.
[4] Прип'яті, слід розуміти.
[5] І знову люди губили своє здоров'я через те, що не було запасного комплекту вимірювальної апаратури. Ну що ж, хоч апаратури у нас мало, зате людей багато.
[6] А в «Правді» сказано, що він став курсантом уже після початку війни.
[7] Тобто лопатами й ломами.