Звезда генерала Антошкина

В.Щербань.

Вам звонят из «Известий»

На днях был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Звание Героя Советского Союза присвоено генерал-майору авиации Н.Антошкину. Когда случилась чернобыльская трагедия, он одним из первых поднялся на вертолете над разрушенным реактором. Ему было поручено руководство действиями летчиков во всей этой эпопее. Авиация, на долю которой выпала невиданная в мирное время нагрузка, не подвела…

[Генерал М.Т.Антошкін серед літунів.] Фото В.Чистякова.

Мы позвонили в Киев.

В: Николай Тимофеевич! От всей души поздравляем вас с высокой наградой Родины. Успехов вам и здоровья! Кстати, а как оно у вас сейчас?

О: Спасибо. Кровь уже восстановилась до нормы. Жена считает, что я должен как можно скорее набрать те семь килограммов, что потерял за время работы в Чернобыле. Усиленно кормит украинским борщом и варениками со сметаной. Но самое главное – все мои парни, как один, летают.

В: Где же застала вас весть о том, что награждены Золотой медалью Героя?

О: На взлетной полосе. Занимался обычной работой. Вдруг вижу, несется штабной «уазик». Офицеры, подъехавшие в нем, и сообщили. Рад, конечно, получить Золотую Звезду. Тем более в мирное время. В небе Чернобыля летчики честь авиации не посрамили. У всех нас было единственное желание – поскорее «заткнуть» реактор, перебросить технику, людей, материалы. За первую неделю работы закинули многие сотни тонн грузов. Иногда я просто поражался тому, с каким настроем работали мои парни. Бывало, их выгоняют на отдых, а они вскоре вновь появляются.

Люди сознательно шли на риск. Летчики делали до двадцати вылетов в день, а некоторые и того больше. В самые первые дни не хватало людей. И это было, пожалуй, самое напряженное время. Лишь к исходу третьих суток, а может, и позже, удалось немного поспать. Летчики в первые дни отдыхали по три-четыре часа. Иногда даже перекусить некогда было. Никто нам не позавидовал бы. Но еще была громадная ответственность. В те драматические дни во многом судьба станции, а может, и не только ее одной, была в руках военных летчиков. Немного полегчало к концу первой недели работы, когда нам подбросили дополнительные вертолеты, летчиков, большинство из которых побывало в Афганистане, когда наладили работу в несколько смен. Грузы подвешивали к вертолетам, даже не давая машинам приземляться, – с зависания.

В: Какие еще работы выполняли?

О: Проводили радиационную разведку, фотографирование, вели телесъемку. Много было и экстренных вылетов. Правительственная комиссия непрерывно запрашивала данные о развитии обстановки. Поднимали ученых, специалистов. Одна только операция по сбросу в реактор песка, свинца, бора и каучука чего стоила.

В: Расскажите об этом.

О: Мы сбрасывали свинцовые болванки весом по 50 килограммов. Сначала они у нас срывались. Но потом нашли способ крепления более надежный и точно попадали в цель. Правда, беспокоило то, что на маршруте с одной стороны – реакторы, подстанция, машинный зал. А с другой – над головами приходилось таскать тяжелые грузы. Вы ведь слышали про «воздушный слалом»? В принципе, весьма точное название. Это был высший пилотаж. Летчики буквально по метрам высчитывали свой путь, чтобы не уронить груз на работающие объекты. Все, к счастью, обошлось.

В: Вы специально где-то тренировались для этого?

О: Вообще-то такой элемент мы отрабатываем на учениях, так что навыки определенные имелись. Вот и в этот раз применили авианаводчиков. Весь груз, который сбрасывали с высоты 200 метров, попадал точно в «яблоко» [1].

В: Николай Тимофеевич, что же привело вас в авиацию?

О: Семья у нас была большая, кроме меня, еще семеро братьев и сестер. После школы сумку с учебниками забрасывал на печку и шел пасти коров в поле, а над ним частенько летали самолеты. А какой парень не мечтает о небе? Поступил в Оренбургское летное училище.

В: И никогда о своем выборе не жалели?

О: Никогда, даже не смотря на то, что и горел в самолете, и когда при посадке не смог выпустить шасси…

В: Какие выводы дня себя вы сделали из чернобыльской трагедии?

О: С точки зрения человеческой скажу: ядерное «предупреждение» надо учесть. Тот, кто не видел Чернобыля, вряд ли сможет представить город с населением 50 тысяч и совершенно безлюдный. У многих во дворах висит сушеная рыбка, стираное белье. И нет ни дыма, ни огня, никакого запаха…

В: Что вам больше всего запомнилось из событий первых дней в Чернобыле?

О: Для себя еще раз отметил, как важен личный пример. Нам пришлось призвать из запаса группу гражданских людей, переодели их в военную форму и направили в район станции. Вижу, ребята без особого энтузиазма восприняли мое сообщение. Тогда выстроил их и говорю: видите, перед вами авиационный генерал стоит. Пойду вместе с вами. Когда побегу, можете бросать работу – и за мной. Но до тех пор, пока я рядом с вами – ни с места. Так работали от восхода и до захода солнца. Ни один не отступил [2].

В: Какая ваша самая большая мечта?

О: Летать! Но должность у меня сейчас такая, что пока не положено мне летать. А руки так тоскуют по штурвалу…

Известия, 1986 г., 31.12, № 365 (21807).

[1] Не вина наших літунів, що ця дуже небезпечна робота тільки погіршила ситуацію на реакторі. Вони виконували те, що призначили горе-ліквідатори на чолі з академіками.

[2] Звернемо увагу, що для ліквідації катастрофи було покликано до війська вояків запасу – чи не вперше з часів совєтсько-німецької війни 1941 – 1945 рр. Але великого запалу до воєнної служби серед них, як бачимо, не було.