3. Некрополи 9 – 10 вв.

Каргер М.К.

Остатки трех городищ конца VIII – Х в., одно из которых в Х в. становится детинцем столицы Древнерусского государства, весьма незначительны и не дают возможности с желательной полнотой реконструировать социально-эко[с. 523]номический облик этих поселений – прямых предшественников исторического Киева. Тем большее значение для изучения исторических судеб Киева в IX – Х вв. представляют замечательные материалы древнего киевского некрополя.

Подобно некрополям Чернигова и Смоленска, погребальные комплексы которых уже давно привлекли к себе внимание археологов, киевский некрополь в результате исследований последних лет выступил в качестве одного из важнейших исторических источников для изучения древнейшего периода истории города.

Обнаруженные на территории Киева многочисленные погребения IX-Х вв., несмотря на хронологическую близость их между собой, отнюдь нельзя рассматривать как части какого-то единого грандиозного могильника. Большую часть погребений IX-Х вв., открытых раскопками разных лет, несомненно следует рассматривать как древний могильник у городища на Андреевской горе. Основная часть этого могильника была расположена к юго-востоку от земляного вала и рва, ограждавших это городище. Вплоть до последних десятилетий Х в., когда по инициативе князя Владимира Святославича здесь началось строительство Десятинной церкви и каменных княжеских дворов, весьма значительная площадь, примыкавшая к земляному валу древнего городища, была сплошь занята сотнями больших и малых курганов. Восточную границу этого могильника установить трудно, но, судя по находкам отдельных погребений, древний могильник располагался почти по всей площади, которая в конце Х в. вошла в границы Владимирова города.

Вплоть до 30-х годов XI в., т.е. до начала строительства нового грандиозного архитектурного ансамбля Ярославова города, к югу и юго-западу от границ Владимирова города было расположено “поле вне града”, на котором высились огромные курганы, один из которых “Дирова могила”, по словам летописца, сохранился “за святою Ориною” даже и тогда, когда вырос архитектурный ансамбль Ярославова города. Находка богатых погребений на Софийском дворе и богатейшее погребение дружинника, случайно обнаруженное в 1900 г. при земляных работах на углу Рейтарской и М.Владимирской улиц, свидетельствуют о том, что Дирова могила в IX-Х вв. была далеко не единичным курганом на “поле вне града”. Были ли эти курганы частью могильника на Андреевской горе, или же их следует рассматривать в какой-то иной связи – сказать с уверенностью трудно. Следует напомнить лишь, что никаких остатков городища этого времени на территории Ярославова города не обнаружено.

Несколько весьма значительных курганных групп IX-Х вв. хорошо сохранилось вплоть до настоящего века на взгорьях вдоль Кирилловской ул. (ныне ул.Фрунзе). Значительная часть их разновременно была подвергнута раскопкам. Могильник на Кирилловских взгорьях, по-видимому, примыкал к городищу, расположенному некогда над Иорданской церковью. Однако трудно сказать, следует ли связывать с этим городищем все многочисленные курганные группы, расположенные вдоль Кирилловской ул., начиная от Верхней Юрковицы и вплоть до Кирилловского монастыря. Очень возможно, что наибо[с. 524]лее удаленные из них являлись частью самостоятельного могильника, примыкавшего к какому-то неизвестному нам поселению в районе Дорогожичей.

Погребальные комплексы обоих киевских могильников распадаются на две группы, резко различающиеся между собой по богатству инвентаря и большей или меньшей сложности погребального обряда. К первой группе мы относим многочисленные погребения с простым, но устойчивым обрядом захоронения и несложным, бедным инвентарем. В составе этой группы можно выделить погребения с трупоположением (ингумацией) и погребения с трупосожжением (кремацией). По характеру инвентаря обе эти разновидности погребений не отличаются.

Ко второй группе отнесены значительно менее многочисленные погребения, встречающиеся в обоих могильниках, с исключительно богатым и разнообразным инвентарем и сложным устройством могильных сооружений в виде деревянных камер различных конструкций. В качестве самостоятельной подгруппы и в этом случае необходимо рассматривать погребения с сожжением, богатый инвентарь которых очень близок к инвентарю богатых погребений с трупоположениями.

Несмотря на то, что рядовые погребения с бедным инвентарем, не привлекая к себе внимание, нередко разрушались без научной регистрации, соотношение между богатыми погребениями со сложным обрядом и скромными рядовыми погребениями отнюдь не подтверждает мысль об аристократическом характере могильников IX-Х вв., расположенных у древнерусских городов, нередко изображавшихся как кладбища дружинной знати.

Рядовые захоронения киевского некрополя характеризуются в основном устойчивым обрядом погребения и, в частности, устройством могилы. В то же время следует отметить и некоторые отличительные особенности. Так, среди массовых захоронений с трупоположением зарегистрированы случаи захоронений, где скелеты были окружены железными гвоздями, воткнутыми в землю на небольшом расстоянии один от другого, что свидетельствовало о замене деревянного гроба покрытием покойника какой-то тканью или рогожей.

Известны в киевском некрополе случаи посыпания покойника золой и углями, что несомненно следует рассматривать как пережиток обряда трупосожжения. Отголоском еще более древних представлений является обряд посыпания покойника зерном (пшеницей, просом, льняным семенем).

Как уже сказано выше, погребальный инвентарь в рядовых захоронениях киевского некрополя очень несложен и незначителен по количеству. В мужских захоронениях этой группы встречаются железные ножи с костяной рукоятью, кресало и кремень для высекания огня, оселок для заточки ножа или стрел, костяной гребень в футляре, костяные роговые поделки в виде тупого острия, кабаньи клыки. Несколько богаче по инвентарю рядовые женские погребения, для которых характерны ожерелья, височные кольца, серьги, очень редки перстни, совсем не встречены металлические браслеты. Нередка в рядовых погребениях киевского некрополя глиняная посуда или в виде целых сосудов, по-[с. 525]видимому с пищей, или в виде обломков, может быть, представляющих остатки погребальной тризны. Погребальный инвентарь массовых захоронений киевского некрополя не отличается от изделий, известных по находкам на городищах той же поры, и, за исключением привозных бус, является продукцией местного ремесла, процесс выделения которого форсированно протекал именно в эту пору.

Среди массовых захоронений киевского некрополя заслуживают особого упоминания несколько погребений рядовых дружинников, составлявших основную массу княжеской дружины. Судя по характеру погребального инвентаря и особенно погребального обряда, эта группа княжой дружины по своему социальному положению резко выделялась от обособляющейся аристократической верхушки дружины. Особняком среди захоронений киевского некрополя стоит единственное погребение купца, возле скелета которого лежали медные чашки от весов, складное коромысло к ним, 9 гирек и одна золотая византийская монета (913-959 гг.).

Наличие в киевском некрополе двух различных погребальных обрядов, что характерно не только для массовых захоронений, но и для богатых погребений киевской знати, известно не только в Киеве IX-Х ст. Сосуществование погребальных обрядов ингумации и кремации типично и для могильников Чернигова, причем материалы и киевского и черниговского некрополей свидетельствуют об одновременности обоих обрядов. Сосуществование погребальных обрядов ингумации и кремации, как известно, было характерно еще для полей погребений. В.В.Хвойка считал, что славяне VIII-Х вв. унаследовали эту черту именно оттуда. Однако простой ссылкой на более древнюю традицию происхождение самого явления объяснить нельзя. Только глубокое и всестороннее изучение общего процесса формирования восточного славянства позволит когда-нибудь подойти к обоснованному решению и интересующего нас частного вопроса о сосуществовании двух различных погребальных обрядов в некоторых русских городских некрополях IX-Х вв.

Наряду с массовыми погребениями в составе киевского некрополя давно уже обратила на себя внимание гораздо менее значительная по количеству группа богатых по инвентарю погребений с гораздо более сложным устройством могильных сооружений. Богатое вооружение, пышные одежды и драгоценные украшения, скелет коня и роскошная конская упряжь, находимые в погребениях этой группы, свидетельствуют о том, что это погребения знатных представителей княжеской дружины. В нескольких случаях погребенного сопровождает женщина, по-видимому, убитая рабыня. К числу богатых погребений знати относится также несколько погребений с кремацией покойников, по характеру погребального инвентаря не отличающихся от погребений в срубах.

Погребениям знатных дружинников по богатству инвентаря не уступали и погребения знатных женщин той же поры, хотя по устройству могильных сооружений эти погребения несколько проще.

В составе погребального инвентаря киевского некрополя наряду с многочисленными местными изделиями, характеризующими растущее городское [с. 526] ремесло, нельзя не заметить и ряда вещей, несомненно привезенных в Киев издалека, свидетельствующих о многообразных связях верхушки киевского общества,

Вопреки широко распространенному взгляду о большом значении Византии в сложении древнерусской культуры и, в частности, о крупной роли византийского импорта, следует подчеркнуть, что вещей византийского и, в частности, херсонесского происхождения в погребальном инвентаре киевского некрополя почти нет, если не считать четырех византийских монет Х в. и одного местного подражания византийской монете IX в., а также херсонесского ключика, найденного в одном из погребений.

Связи с Халифатом в инвентаре киевского некрополя отражены довольно многочисленными диргемами Х в., превращенными в подвески, пастовыми (“глазчатыми”) бусами, как известно, в огромном количестве ввозившимися не только в Восточную Европу, но и в Скандинавию и на Запад, и отдельными предметами художественного ремесла (бронзовая курильница, поливная керамика). Связи Киева с Халифатом отражены, помимо вещей погребального инвентаря, также и в материалах нескольких нумизматических и вещевых кладов, найденных на территории Киева.

О связях с северо-восточными районами Восточной Европы свидетельствует кресало с фигурной бронзовой ручкой в виде двух хищных птиц, клюющих в голову человека, найденное в большом кургане на Кирилловских взгорьях. Близкие аналогии этого изделия известны среди древностей Прикамья.

Из числа изделий, ввозившихся в Киев из Западной Европы, можно отметить только франкские мечи, найденные в нескольких богатых погребениях. Особый и явно преувеличенный интерес издавна вызывали вещи скандинавского происхождения. В составе погребального инвентаря киевского некрополя есть ряд вещей несомненно скандинавского происхождения (несколько скорлупообразных и кольцевых бронзовых фибул и две круглые серебряные фибулы, украшенные филигранью и зернью). Вещи скандинавского происхождения, найденные в составе погребальных комплексов киевского некрополя, и отдельные случайные находки этого же рода, обнаруженные на территории города, неоспоримо свидетельствуют о крайне незначительной роли их даже в жизни социальных верхов киевского общества IX-Х вв., не говоря уже о массах городского населения, в культурном облике которого нет ни одной черты, которую можно было бы отнести за счет норманского влияния.

Наличие в киевском некрополе, как и в ряде других городских могильников Среднего Поднепровья, наряду с широко известными дружинными погребениями с кремацией покойников дружинных же погребений с трупоположением в срубных гробницах вызывало различные попытки истолкования этой двойственности погребального обряда. Ни одно из предлагавшихся решений, однако, нельзя признать удовлетворительным. Погребальный инвентарь и некоторые особенности погребального обряда, характерные для обеих групп, с несомненностью свидетельствуют об общности социальных признаков тех и других погре[с. 527]бений.

Однако общность социальных черт, присущих погребениям различных типов, отнюдь не позволяет игнорировать весьма существенных отличий в обряде погребения в срубной гробнице от обряда кремации, тем более, что, как уже отмечалось выше, эти отличия в обряде погребения были в ту пору присущи и массовым погребениям горожан. Причины этих отличий следует, по-видимому, искать в неоднородности этнографического состава населения крупнейших древнерусских городов Среднего Поднепровья.

Для окончательного решения вопроса об этнической принадлежности срубных гробниц киевского некрополя необходимо не только изучение всех срубных гробниц Среднего Поднепровья и Поросья, но и глубокое исследование проблемы двойственности обрядов погребения в различные периоды истории восточного славянства.