Сопричастность

В.Лейбовский. (Наш спец.корр.). Киевская область.

Салют мужеству

Подлинный массовый героизм проявляют советские люди при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС

У дороги стоял крепкого сложения невысокий парень с пышными усами. Голосовал. Мы остановились. Парень сел в машину.

– Здравствуйте, Владислав Григорьевич, – сказал. – Можно с вами?

– Конечно, можно. Куда путь держишь?

– Если б точно знать! Разыскиваю своих учеников. Осталось найти еще двоих. Они где-то здесь, в поселках.

Когда парень, попрощавшись, вышел из машины, Владислав Григорьевич сказал:

– Это преподаватель физкультуры Чернобыльского медицинского техникума. Тоже занят розысками. Не все эвакуированные смогли сообщить о месте своего пребывания. Некоторые родители отвезли детей к родственникам в города и поселки области и не сообщили, куда именно. Упрекать родителей в этом трудно: сами знаете, эвакуация проводилась в срочном порядке.

С председателем Киевского областного спорткомитета Владиславом Григорьевичем Одудом мы объезжали города и поселки Киевщины, куда временно эвакуированы люди из зоны Чернобыльской АЭС. То и дело останавливались возле постов дозиметрического контроля. Пропускали или обгоняли машины с грузом для Чернобыля.

На этой трассе не встретишь ни одной машины личного пользования. Такой здесь установлен порядок, ничто не должно мешать работам по скорейшей ликвидации последствий аварии.

Мы в этот час спешили в Бородянку – город, расположенный близ тридцатикилометровой зоны, – на культурно-спортивный праздник, посвященный Международному году мира.

Недалеко от Бородянки постояли, пропуская стадо коров – приближалось время дневного доения. А уже въехав в сам город, остановились по своей воле, залюбовавшись веселым свадебным шествием с песнями, трелями гармошки, очень серьезным женихом и ослепительно молодой невестой.

С того печально памятного дня, 26 апреля, не знает Одуд ни дня, ни даже часа покоя, все время в разъездах в зону и по районам, куда эвакуировано население. Нет для него чужих дел, «не своих» вопросов, все нынешние общие заботы стали и его кровными заботами.

Областной совет и республиканский совет «Авангарда» выделили в фонд помощи эвакуированным форму и инвентарь на сумму 8336 рублей, «Колос» – на 9300 рублей, внесли свой вклад «Трудовые резервы», «Спартак», «Водник», другие спортобщества. Причем инвентарь высокого качества.

На днях состоится футбольный матч между дублерами динамовцев Киева и динамовцами города Ирпень. Весь сбор поступит в фонд помощи Чернобылю. Наперед знаю, что зрителей будет очень много.

Праздник в Бородянке получился отменным. Мчалась по дорожке велогонка с выбыванием, были показательные бои боксеров, схватки борцов, поединки фехтовальщиков с комментариями по радио их тренера двукратного чемпиона мира Юрия Чижа, был концерт художественной самодеятельности. И, конечно же, – футбольный матч. Да не показательный, не товарищеский, а календарный матч чемпионата республики среди коллективов физкультуры. Встречались «Ворскла» (Полтава) и местный «Машиностроитель», за который, кстати, играл известный в прошлом вратарь киевского «Динамо» Валерий Самохин. На поляне за трибунами велась другая борьба: сеанс одновременной игры по шахматам и шашкам давали киевские мастера спорта Виталий Марченко и Борис Фоменко.

На такой же праздник мы приехали утром следующего дня в город Полесское. И все было так же торжественно и празднично. Только зрителей собралось еще больше.

Одуд перед началом выслушал доклад о готовности стадиона, о прибытии участников. Уточнил, здесь ли победители Кубка мира по акробатике С.Чижевский и В.Ляпунов. Одобрительно кивнул и добавил: «Воздержавшихся не оказалось, так я и думал».

Мы шли по улице. Светило жаркое солнце. Толпились люди около бочки с квасом. В киоске продавали свежие газеты, На площади рабочие разбирали деревянный помост – только вчера здесь выступали артисты ансамбля МВД.

– А вот на ловца и зверь бежит, – улыбнулся Одуд, протягивая руку шедшему навстречу крепко сбитому парню с широким и строгим лицом. Это был Николай Жирный, председатель Припятского городского спорткомитета.

Тридцать лет ему. Приехал в эти края из Чернигова, где окончил педагогический институт. Учился на дневном отделении, но жизнь заставила одновременно и работать. Он решил – в пожарную команду. Можно, конечно, было устроиться так, чтоб и полегче и поденежнее. Но душа его горела и просила огня. Простите за каламбур, он сам так сказал.

Постигал премудрости пожарного дела, выезжал по учебным тревогам. Потом было и настоящее дело. Загорелся цех на одном из заводов, и эта работа стала боевым крещением Николая.

У пожарных работа и спорт – два родных брата, рука об руку вместе шагают. Недавно мы писали о боевой работе спортсменов-пожарных при ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

Занялся и Николай Жирный пожарно-прикладным спортом, преодолевал 100-метровую полосу, штурмовал четырехэтажную стенку, «психологическую полосу» – учился действовать, не боясь высоты, проходил «обкатку огнем», как говорят профессионалы. Пожарно-прикладной спорт увлекал его все больше и больше. Ради него изменил некогда любимой легкой атлетике, где после пяти лет тренировок добился перворазрядного результата в метании молота.

Норму первого он выполнил и в пожарно-прикладном спорте, мечтал о мастерском нормативе и наверняка добился бы его. Да пришла пора окончания института. Его направили в Черниговский областной совет ДСО «Колос» инструктором. Дело пошло споро, и Николая назначили заведующим учебно-спортивным отделом.

Когда Николаю предложили поехать на работу в Припять, он обрадовался – город-красавец, кругом молодежь, работает на Чернобыльской атомной, строит ее новые блоки.

В декабре прошлого года город отметил свое 15-летие. За эти годы здесь были построены 11 спортзалов, два крупных спортивных комплекса, два плавательных бассейна. В декабре нынешнего года должны были открыть третий и уже заложили четвертый. Заканчивалось строительство стадиона. Обводной канал давно облюбовали воднолыжники и гребцы – вода там благодаря атомной станции намного теплее, чем в реке Припять и водохранилище, здесь проводила тренировки даже сборная страны по академической гребле. С каждым годом в Припяти проводилось все больше и больше соревнований – вплоть до всесоюзных.

В общем, было чему радоваться Николаю Жирному: спортивное хозяйство большое, желающих заниматься много. Знал, что хлопот будет выше головы, и это его вполне устраивало. Ровно два года назад Николай Михайлович Жирный был назначен председателем городского спорткомитета.

И вот – та страшная ночь с 25 на 26 апреля. В 1 час 30 минут ему позвонили из горисполкома и сказали о случившемся. Он, как мог, успокоил жену, сказав, что скоро вернется… Но заглянул домой только на третий день.

В горисполкоме был немедленно организован штаб по эвакуации населения. Николая назначили ответственным за четвертый микрорайон. Вместе с другими он ходил по домам, объяснял ситуацию. Люди понимали все сразу, лишних вопросов не задавали. Собирались быстро и выходили из дома к автобусам. Тяжелобольных и стариков Николай выносил на руках. До железнодорожной станции ехать всего четыре километра. Высадив людей из автобуса, Николай возвращался в город [1]. Четкость его действий и спокойствие передавались другим. Он помнил главное: не должно быть паники.

В штабе он узнал, что требуется доброволец, который хорошо знает местность в районе станции и готов сопровождать дозиметристов. Николай сказал: «Я готов».

Он был уже достаточно осведомлен о ночной борьбе пожарных команд с огнем. Знал про жертвы, знал о высоком фоне радиоактивности вокруг АЭС. Но кто-то должен был выполнить эту задачу. Он сказал: «Я готов». Они отправились к очистным сооружениям, что в полутора-двух километрах от атомной станции, потом в порт. Николай старался не думать о тех зловещих невидимых лучах, что пронизывали сейчас его тело. Это у него получалось. Но не всегда…

Он вернулся в штаб, чувствуя на себе тревожные взгляды знакомых и незнакомых людей. Доложил председателю горисполкома В.Волошко о выполнении задания, сказал, что, если потребуется, он готов вновь сопровождать дозиметристов. Его предостерегли, но он ответил: «Я уже был там, теперь ориентируюсь еще лучше»…

Всю ночь и весь следующий день продолжал заниматься эвакуацией населения. И опять наступила ночь. Шли четвертые бессонные сутки председателя. Бок о бок с ним трудились два директора детско-юношеских спортивных школ – Анатолий Ягодкин и Владимир Тарасов, тренер по гандболу Александр Субботин. В карьере, что неподалеку от АЭС, насыпал песком мешки тренер-общественник по самбо, мастер спорта Николай Марыгин, а вместе с ним другие тренеры и спортсмены. Они тоже хорошо понимали, в какой зоне работают. Мешки тут же грузились в вертолеты, которые летели к зияющему кратеру атомной станции, образовавшемуся в результате взрыва.

Я спросил Николая Жирного, а были ли такие тренеры, кто бесследно исчез. Ответил: «Были. Но ведь в первые же часы было сказано, что все, кто не связан с производством, могут уехать». Уехали многие, но с тем, чтобы отвезти свои семьи в безопасную зону, а потом вернуться: люди здесь очень нужны. Однако кое о ком мы до сих пор так ничего и не знаем.

– О ком именно?

– Не нужно о них. Пусть и дальше так живут, если совесть не гложет.

– Нет, нужно, Николай.

Но он покачал головой. И добавил: «В эти дни и стало ясно, кто есть кто. Но беглецов было очень мало. Единицы».

На пятый день после аварии Николай повез наконец семью в Чернигов к родителям жены. Там пришел в больницу, рассказал, откуда приехал, попросил взять у жены и сына анализ крови. У них все оказалось в норме, но ему сказали: «Нужно взять анализ и у вас». Посмотрев на результаты, врач рекомендовал ему остался. Николай молча кивнул, вышел из больницы и в тот же день отправился в аэропорт.

День за днем, ночь за ночью он работал – теперь уже в Полесском, куда переехали из Припяти партийные, советские, хозяйственные организации и где пока что находилось немало жителей Припяти. Решались вопросы дальнейшей эвакуации людей этого города, их трудоустройства. Обстановка постепенно налаживалась.

…Теперь мы с Николаем ехали из Полесского в зону, и я стал доказывать ему, что пик ситуации миновал, что сейчас здесь смогут работать и без него, что его нынешнее поведение уже неразумно, что он принадлежит не только самому себе, но еще и семье, своему маленькому сыну. Что, конечно, все у него обойдется, но только нужно срочно принять меры, пройти обследование, а потому ехать с нами в этот же день в Киев. В конце концов даже Волошко отдал такое распоряжение, и нужно подчиниться.

Николай молчал, понимая всю очевидность моей правоты.

Я же думал о его единственной правоте – правоте сопричастности. Той, на которой держится земля. Он уехал вместе с нами. Уже в Киеве я спросил Одуда: «А где сейчас «исчезнувшие» тренеры?».

– Одного из них видели вчера в Донецке, – ответил Владислав Григорьевич. – Только что я звонил в городской спорткомитет. Мне сказали, что он действительно объявился там. Устраивается на работу. Рассказывает про всякие страхи и ужасы у нас. А вы видели что-нибудь подобное?

Нет, я видел другое. Я видел людей со строгими и спокойными лицами. Людей, ясно отдающих себе отчет в серьезности ситуации. Людей, глубоко понимающих свой долг перед страной. Людей, верящих в победу и делающих все, чтобы час ее пришел как можно скорее.

И близится этот час. Потому что есть у нас такие люди. Я видел их, я хорошо знаю их. Этих людей много: тысячи, сотни тысяч, миллионы.

Советский спорт, 1986 г., 1.06, № 127 (11746).

[1] В інших місцях я не зустрічав свідоцтв, що населення Прип'яті евакуювали також і залізницею.