30.10.1987 В класс не вернутся…

А.Бушев. (Наш корр.). Ашхабадская область

Тема для размышления / [І тут, і всюди – скрізь погано]

«Битва за урожай» – хорощая фраза, энергичная. Ею удобно прикрывать многие просчеты, когда дело уже ничто не спасет. А битв без жертв не бывает. Это горько признавать. Тем более что в хлопковых битвах ими становятся дети.

Перегруженный грузовик около восьми вечера возвращался в колхоз. В кузове вместе с детьми находилась только учительница, хотя по существующим правилам требуется не менее двух взрослых сопровождающих. Дети ее не слушались. Водитель А.Халмурадов, увидев в зеркало заднего обзора, что ученики в кузове балуются (вскакивают, садятся на борта), высунулся в окошко кабины и сделал замечание. В этот момент он, видимо, на мгновение выпустил руль, автомобиль выбросило на обочину. Водитель, схватившись за баранку, резко крутанул ее в обратную сторону. Кузов занесло, и грузовик, проюзив несколько метров боком, на всем ходу перевернулся, подмяв под себя почти всех. Двое – учительница и девочка-семиклассница – скончались на месте происшествия, позже в больнице умерла еще одна школьница. С тяжелейшими травмами госпитализированы двадцать четыре человека.

Трагедия разыгралась на девятый день нового учебного года. Ей предшествовали примечательные события.

За три недели до аварии – 14 августа – работники ГАИ в числе прочих задержали семерых водителей колхоза «Комсомол» за грубейшие нарушения правил перевозки людей. У всех семерых отобрали водительские удостоверения и сняли госномера. Попался и А.Халмурадов.

15 августа заместителя начальника Каахкинского РОВД С.Кадырова и начальника ГАИ Р.Ишанкулиева вызвал к себе первый секретарь райкома партии О.Аннаэсенов и приказал: «Как хотите, но отдайте права, чтобы люди вышли на работу».

Поначалу работники милиции не бросились выполнять этот странный приказ, а предложили наказанным водителям, во-первых, уплатить штраф, во-вторых, соответственно оборудовать машины и, в-третьих, пройти курсы для получения категории «Д», дающей право на перевозку людей. Ни одно из условий выполнено не было. В ответ последовал вторичный окрик из райкома. Водительские удостоверения вернули.

Многие сейчас пытаются представить ЧП как случайность, стечение обстоятельств, печальное, но единичное явление [1], никак не связанное с широко распространенным в республике явлением – подменять учебно-производственную практику сбором хлопка. Да, в масштабах района подобная катастрофа, слава богу, не закономерность. Хотя, если напрячь память, всплывет еще более трагический случай, произошедший в другом каахкинском хозяйстве несколько лет назад. Тогда школьников заставили работать на поле, возделанном не только в нескольких метрах от газопровода, но и под высоковольтной ЛЭП. Случилась утечка газа, кто-то закурил, участок газопровода взорвался, обрушив высоковольтные провода на юных хлопкоробов. В результате погибли школьники.

Листаю уголовные дела прошлой осени и начинаю понимать: гибель детей на сельскохозяйственных работах становится в республике едва ли не обычным явлением.

Совхоз «Коммунизм» Ашхабадского района. По просьбе бригадира А.Ходжамурадова на уборку урожая отправляются учащиеся местной школы. Тридцать детей грузят (иначе и не скажешь) в кузов «ГАЗ-52», предназначенный, согласно путевому листу, для перевозки овощей и фруктов. На ходу из необорудованного кузова вываливаются шестеро школьников. Отделываются, к счастью, переломами.

За несколько дней до этого из-за неисправности загорается автобус с детьми в соседнем Бахарденском районе, троих спасти не удается.

В Ходжамбасском районе Марыйской области пятиклассник школы № 2 во время сельхозработ попадает под трактор, умирает в больнице. Восьмикласснику из колхоза «Коммунизм» Марыйского района на хлопковом ворохоочистителе отрывает ногу… Список покалеченных и погибших детей можно продолжить, но, думаю, в этого достаточно. Причина? Халатность, безответственность, стремление любой ценой выполнить план, бездушие тех, кто обязан заботиться о безопасности учащихся.

Но есть и другого рода последствия.

Проверки Минпроса республики в прошлом году показали, что посещаемость школ в период хлопкоуборочной кампании составляет всего 30-50 процентов. В Чарджоуской области многие учащиеся 5-10-х классов сельских школ отвлекались от учебы на 45-50 дней. В Кировском и Тедженском районах Ашхабадской области занятия не проводились с 1 сентября и до конца ноября. Аналогично «грызли гранит науки» школьники Ташаузской и Марыйской областей. Рабочий день детей 11-16 лет составлял десять и более часов…

Не могу понять, зачем Минпросу Туркменской ССР эти дотошные проверки? Ведь результат их равен нулю. Уже в нынешнем году и уже после трагедии в Каахка Ашхабадский обком партии направил комиссию в Кировский район (он соседствует с Каахкинским). Картина, открывшаяся членам комиссии, была удручающей. Многие комбайны на приколе, колхозники в разгар страды в отпусках, а школы пустуют: все, включая первоклассников, – на полях, делают план родным хозяйствам.

Что же за злой рок витает над туркменскими школьниками? Кто санкционирует такое?..

Давайте разберемся. Принимая решение об участии школьников в сельхозработах, исполкомы местных Советов ссылаются на постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем совершенствовании общего и среднего образования молодежи и улучшении условий работы общеобразовательной школы». В постановлении говорится:

«Сроки и порядок прохождения трудовой практики определяются исполкомами городских и районных Советов народных депутатов исходя из местных условий». Но ведь следующее за этим предложение гласит: «Запрещено (здесь и далее подчеркнуто мной. – А.Б.) отвлечение учащихся общеобразовательных школ и ПТУ во время учебного года на сельскохозяйственные и другие работы, не связанные с учебным процессом». Вот так, четко и ясно, ни убавить, ни прибавить.

Кто же растолковал однозначный глагол «запрещено» на противоположный по смыслу? Кто тем самым заставил тысячи туркменских школьников проводить учебные часы на полях? Секрет открылся быстро. Оказывается, работники Минпроса СССР, считая, видимо, указание не совсем понятным, решили разъяснить его, направив два года назад во все республиканские министерства просвещения циркулярное письмо № 67-М. Процитирую основную часть этого письма, которое озаглавлено: «Об участии школьников в сельхозработах в колхозах и совхозах».

«Министерство просвещения СССР напоминает, что при этом следует руководствоваться (все-таки. – А.Б.) пунктом 3 постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 апреля 1984 года № 313, запрещающим отвлечение учащихся общеобразовательных школ во время учебного года на сельскохозяйственные и другие работы, не связанные с учебным процессом. Дополнительно Министерство просвещения СССР разъясняет следующее:

1. К сельскохозяйственным работам в колхозах, совхозах во время учебного года можно привлекать учащихся 5-9-х классов…»

Вот такое «разъяснение», беззастенчиво меняющее «нельзя» на «можно». Правда, если читать дальше, то в пунктах со второго по пятый обнаружится масса оговорок, мол, работы эти нужно организовывать «как трудовую практику, являющуюся частью учебно-воспитательного процесса», что «при этом следует руководствоваться типовым учебным планом», что сельхозработы «должны быть педагогически целесообразными» и т.д. и т.п. Но это уже потом. Главное же слово сказано, «добро» дано. А оговорки – это дело второе, на них и внимания никто не обращает, даже на такую, казалось бы, предельно категоричную: «В исключительных случаях с разрешения республиканских органов допускается отвлечение учащихся 5-9-х классов на сельскохозяйственные работы в осенний период с отрывом от учебных занятий…»

Но какой местный орган признается, что нынешняя страда обычная, а не исключительная? Те, у кого горит план, кому угодно докажут, что сбор хлопка вручную – работа, связанная с учебным процессом. Их дружно поддержат заведующие райотделами народного образования, у которых не все в порядке с учебно-производственными комбинатами. Для руководителей района школьник – это 30 процентов всего ручного сбора хлопка. Цифру мне назвал первый секретарь Каахкинского райкома партии О.Аннаэсенов. И тут же прокомментировал ее: «Пока без юных хлопкоробов нам не обойтись». Основную причину, почему не обойтись, он тоже назвал – не хватает механизаторов.

Думается мне, их не будет хватать до тех пор, пока мужчины, потенциальные комбайнеры и трактористы, будут заведовать складами, варить в столовых плов, парить в банях народ, «надрываться» весовщиками, учетчиками, экономистами, бухгалтерами, кассирами. Увы, это обычная картина для туркменских сел.

Был высказан еще один аргумент: людям нужно дать заработать. Оказывается, ручной сбор хлопка – один из основных видов дохода сельской семьи.

Все, о чем я рассказал, напоминает мне игрушечную детскую железную дорогу. Бежит состав, а мимо проносятся переезды, мосты, мосты в переезды. И никогда этот упорный поезд не придет на станцию. Он бегает по кругу.

Чтобы убрать хлопок, нужны школьники. Из школ выходят недоучки, впитавшие в себя хозяйственные беспорядки колхозов (вот оно, педагогическое значение уборочной!) Придя в колхоз, они продолжают «битву за хлопок», которую уже давно ведут их отцы. Ничего не меняя. Каждую осень трубят в призывной рог – требуют новых школьников. И не все из них возвращаются в классы…

От редакции

Когда материал готовился к печати, поступили новые вести из хлопкосеющих районов Туркмении. Так, в соседнем с Каахкинским – Тедженском районе исполком издал приказ следующего содержания: «На срок с 21 по 28 октября мобилизовать учащихся 5-9-х классов общеобразовательных школ на оказание помощи совхозам и колхозам в сборе хлопка-сырца за счет сокращения школьных каникул и уплотнения школьной программы». На вопрос, на основании чего появился сей документ, нарушающий все существующие постановления, получили уклончивое: был звонок из Ашхабадского облоно. Чей звонок, выяснить, к сожалению, не удалось. Лишь своевременное вмешательство прокуратуры помешало приказу вступить в действие.

А между тем продолжают поступать и сведения о новых юных жертвах хлопковой «битвы». На этот раз из Серахского района…

Комсомольска правда, 1987 г., 30.10, № 251 (19051).

[1] Типу чорнобилської катастрофи.

Із статті ясно, що виробництво хлопка оперте на рабській праці. А оскільки в політичних умовах СССР Туркменія зовнішніх джерел рабів не мала, система рабської праці перелаштувалась на використання в якості рабів дітей. Відпрацювавши 10 років рабом і 2 роки солдатом (у віці 7 – 17, 18 – 20 років), туркмен переходив у вищий клас суспільства, ставав вільним і як такий міг варити плов чи відати лазнею – тобто займатись престижною справою. А хлопок – діло рабів.