Через год после аварии

Анатолий Осадчий

Дорога на Чернобыль: безлюдные сёла и дозиметрические посты – строгие приметы 30-километровой зоны вокруг Чернобыльской АЭС. Но не они здесь сегодня определяющие. Благодаря усердию, неустанному труду сотен и сотен людей ведется дезактивация территории, выполняются многие другие неотложные работы. Именно такой напряженный, деловой ритм и определяет жизнь в зоне. Взгляды многих людей прикованы к этим местам…

Шаги к безопасности

Спокойнее и увереннее и в самом Чернобыле. Возможно, потому, что чисто внешняя примета первых дней после аварии – респираторы, отсутствует. Ни одного человека в респираторе в городе Чернобыле мы не встретили, меньше стало и дозиметристов. Специалисты объясняют это тем, что воздух сейчас чист, аэрозолей нет, да и уровень радиации по сравнению с осенью минувшего года снизился в три раза и сейчас приближается к приемлемому по всем санитарным нормам [1].

Завершается строительство поселка энергетиков Зеленый Мыс.

У кого бы ни спрашивал об общей ситуации в 30-километровой зоне, все давали оптимистические ответы. Чувствуя определенную настороженность с моей стороны, советовали съездить на атомную станцию и там во всем убедиться.

Первая попытка дозвониться до директора АЭС была неудачной. Михаил Пантелеевич Уманец в эти часы вел прием энергетиков по личным вопросам. Поздно вечером, когда прием окончился, договорились о встрече.

– Каждое утро на мой рабочий стол, на столы главных специалистов станции ложится вот такая справка, – показывает М.П.Уманец, – справка о состоянии воздуха на станции и вокруг. Вот в этой графе – санитарная норма. А вот – сегодняшний показатель. Как видите, он в десять раз ниже того, который называется нормой.

С одной стороны, и это самое главное, надежно изолирован реактор четвертого аварийного блока, проведена огромная работа по очистке помещений, крыш, двора, прилегающих территорий. Сняли зараженный радиоактивными частицами слой земли, покрыли его плитами, укрыли холодным асфальтом. А с другой – нам помог хороший снег, прижавший все аэрозоли к земле.

Первые два энергоблока технически не были повреждены. На них выполнен комплекс мер по повышению надежности. Сегодня эти энергоблоки несут проектную нагрузку, каждый по миллиону киловатт, – говорит М.П.Уманец. – Нет замечаний к работе оборудования, и полностью укомплектован обслуживающий персонал. Обстановка на станции нормальная, – закончил директор.

В этой фразе, подытоживающейся словом «нормально», и заключена специфика труда энергетиков.

В просторном светлом коридоре административно-бытового корпуса я также не встретил ни одного человека в респираторе.

Следующая встреча с заместителем главного инженера по радиационной безопасности (такая должность есть на каждой АЭС) Владимиром Григорьевичем Щербиной:

– Как сейчас ведет себя аварийный реактор?

– Вполне спокойно, – отвечает Владимир Григорьевич. – На крыше саркофага – комплекса защитных сооружений поврежденного энергоблока – стоят фильтры с мощными вентиляторами, через которые проходит очищенный от аэрозолей воздух. Так что сейчас реактор совсем не выделяет радиоактивных веществ. Сотни контактов измерительных датчиков, соединенных в единую, особо чувствительную измерительную систему, дают постоянную информацию обо всем, что делается внутри реактора. Кроме того, контролируются и другие параметры – определяется состав аэрозолей внутри реактора, гамма-поле, температура. По всем этим показателям сегодня усматривается устойчивая тенденция к снижению.

– И все же, есть еще на станции места с повышенной радиацией?

– А кто сказал, что последствия аварии полностью ликвидированы? Крупномасштабные работы по дезактивации всего, что подверглось радиоактивному загрязнению, продолжаются. И служба радиационной безопасности сосредоточила все силы, чтобы полностью очистить помещения для безопасной работы монтажников и строителей. Сейчас никто не пошлет людей туда, где есть хотя бы малейшая опасность для здоровья.

Для выполнения гигантского комплекса работ на берегу Припяти создано производственное объединение «Комбинат».

– Наша задача – обеспечение надежной и стабильной работы первого и второго энергоблоков станции, возобновление и пуск уже в этом году третьего, – рассказывает главный инженер объединения Владимир Иванович Комаров. – По заказу объединения строятся новые промышленные предприятия. Завершается строительство вахтового поселка энергетиков Зеленый Мыс, начаты работы на строительной площадке нового города Славутич. Новый город проектировали архитекторы восьми братских республик. 34 проектные организании во главе с генеральным проектировщиком – Киевским зональным научно-исследовательским институтом экспериментального проектирования – менее чем за три месяца выдали рабочие чертежи. Кварталы нового города сооружают и киевляне: из управления ДСК-1, «Киевгорстроя-6», трестов «Строймеханизация», «Киевподземдорстрой-2», «Киевгорстройтранс». На протяжении этого и следующего годов они должиь сдать в эксплуатацию 10.3 тысячи квадратных метров жилья, блоки первичного обслужипания. Продолжается очистка промышленной площадки под сооружение пятого и шестого блоков – энергия с берегов Припяти нужна стране [2].

Чистых рос тебе, земля Полесья!

Да, эта земля знавала и гораздо большие потери. Здесь прокатилось одно из крупнейших сражений второй мировой войны. Но то, что случилось весной минувшего года… Никто не ожидал, никто не верил, что такое возможно. Не пожар, не наводнение, не землетрясение, а какая-то более страшная, неслыханная, невидимая опасность. Без цвета и запаха. Лишь стрелками дозиметра выдавала себя.

В Припятской лаборатории радиобиологических исследований изучается поведение растений в условиях загрязненной почвы. Работники тепличного комплекса лаборатории Зоя Максименко и Василий Литвин.

…На это тяжело и больно смотреть. Тихие безлюдные села. На двери расписного домика ржавый замок. Среди ясного весеннего дня закрытые ставни. И увядшие яблоки урожая минувшего года [3].

Наверное, нет ничего более прискорбного, чем оставленный людьми дом. Такие мы видели и в Припяти, и в окрестных селах… Это страшно – люди словно отрешились от памяти своих близких и родных, которые здесь рождались, дела мирные творили. Нет! Не отрешились! Эта память – всегда священна. Но сила вышедшего из-под контроля атома причинила этой земле большое горе: вынудила люлей уйти отсюда, оставить и дорогой сердцу двор, и колодец, выкопанный дедом, и эти садики возле нарядных домиков.

Приходилось слышать: забетонировали реактор – и хорошо. Страна большая, уж как-нибудь обойдемся без земель Чернобыльского района. Такое мнение в какой-то степени можно понять. Но согласиться – нет. Допустив аварию на атомной станции и загрязнив землю, люди оказались в долгу перед природой и потомками. Уже поэтому должны сделать все возможное, чтобы от аварии осталось как можно меньше следов. И не надо забывать, что есть тысячи переселенцев, которые хотят возвратиться к родному очагу, даже если они в других районах благополучно проживают в новых домах. С кем бы мы ни беседовали – пожимали плечами: «Неужели не понятно – там все родное, знакомое с детства…».

Как уже сообщалось, проведена дезактивация 500 населенных пунктов, почти 60 тысяч жилых домов, других сооружений. Повсюду развернута специальная химическая обработка сельскохозяйственных угодий: после проведения комплекса оздоровительных работ на большой территории тридцатикилометровой зоны можно будет получать кондиционную продукцию [4].

Интересный эксперимент проводится учеными Киева в городе Припять. Цель его – исследовать, как ведут себя различные виды растений на почве, подвергнувшейся воздействию радиации. Идет поиск растений, которые быстро очищают почву от радионуклидов, а также тех видов, которые индифферентны к ним, и поэтому их можно употреблять в пищу.

Размеры здешних огородов под стеклом огромны – лишь в длину из конца в конец метров триста будет.

Знакомимся. Начальник лаборатории Владислав Васильевич Барсуковский рассказывает:

– Растения здесь выращиваем гидропонным способом. Клубнику, малину, смородину, как вы видите, мы посадили перед Новым годом…

Мы на какое-то время забыли, что за стеклом – Припять.

…Оставляя этот уголок лета, мы еще раз осмотрели грядки. Тонкие запахи доносились от буйных зарослей сельдерея и петрушки, аппетитно краснели крупные плоды редиса, передавались красками азалии и цикламены… И подумалось: коль уж дело дошло до цветов, это безлюдное место обязательно оживет [5]. Оно просто не может не ожить. По сути, жизнь сюда уже возвращается!

Строгое предупреждение

Их немало. И добрых, и полезных, и страшных. Но как важно, чтобы они стали уроками не только для тех, по чьей вине случилась трагедия, но и для всего человечества.

Инженер Чернобыльского управления индивидуального дозиметрического контроля Наталья Кедрова.

Была битва. Битва без призывов, развернутых колонн, битва, где рационально вычислялось каждое движение, шаг. Ведь задачи, с которыми столкнулись здесь люди, решались впервые. И не только учеными и инженерами. Успех решался и решается усилиями каждого: от рабочего до министра.

Символ этих уроков – саркофаг. Это уникальное сооружение не может быть предметом гордости. Можно гордиться инженерами, которые без передышки «гнали» проект, чтобы как можно скорее закрыть источник загрязнения. Рабочими можно гордиться, которые в кратчайшие сроки смонтировали три бетонных завода, шесть тысяч тонн металлических конструкций, в том числе на высоте 20-этажного дома (и это в зоне радиации). Можно гордиться учеными, которые в поисках наилучших решений на месте делали сложные измерения и расчеты разнообразнейших вариантов этой гробницы.

И все же – разве такие строения должны украшать нашу землю? Пусть физики и правы со своей стороны, рассматривая саркофаг как уникальную научную лабораторию. Но наилучшее для него предназначение – быть памятником – предупреждением для всех нас, землян. Наверное, в день, когда завершено было его сооружение, не было праздничных примет: поздравительных речей и цветов. На плечах лежало бремя 26 апреля 1986 года.

Так и хотелось завершить эти строки как в сказке о том, как добрые молодцы укротили стихию и как возвратились сельчане к своим усадьбам и зажили зажиточно. Да только не получается сказка. И не потому, что дел по ликвидации последствий аварии впереди еще немало, а потому, что нужна уверенность: уроки Чернобыля, причинившие столько горя людям и ущерба государству, усвоены всеми.

Уроки Чернобыля предостерегают не от атома. От легкомыслия, упрощения отношений между людьми и сложными технологиями предостерегают: каждый человек, которому доверено распоряжаться энергиями сверхчеловеческой мощности, должен сознавать свою ответственность.

Даже вполне «мирная» – в недрах атомных реакторов – ядерная энергия является разрушительной силой. Выпущенная же на свет белый из ядерных боеголовок, станет общечеловеческим врагом. Врагом непобедимым, с которым не договоришься. Договориться могут лишь люди, и пока у них есть такая возможность, обязаны это сделать. Кроме нас это сделать некому.

И это тоже урок Чернобыля. Едва ли не самый главный.

Вечерний Киев, 1987 г., 25.04, № 97 (13012)

[1] Але який цей рівень – на той час було заборонено друкувати.

[2] Для «нас» урок з катастрофи один: на кожен зруйнований реактор треба збудувати поруч чотири нових (а краще – шість).

[3] Але ми мусимо стиснути зуби і збудувати там ще шість реакторів. Як би нам не було боляче дивитись.

[4] Поспішні й безпіставні обіцянки!

[5] Оживе, як трохи розпадеться плутоній (через 50..100 тисяч років). Якщо людство проіснує такий час, то то буде вже інший етнос й інші люди, які про сучасних українців будуть знати з археологічних книжок.

Дана стаття має текстуальні збіжності із статтею «Що сьогодні в Чорнобилі?» під 28.02.1987 р. (1. там про «холодний асфальт» розповідав В.О.Рибалко, а тут – М.П.Уманець, тими самими словами; 2. там про склад аерозолів й гама-поле розповідав В.О.Рибалко, а тут – В.Г.Щербина, теж тими самими словами; 3. запитання «И все же, есть еще на станции места с повышенной радиацией?» + відповідь «А кто сказал, что последствия аварии полностью ликвидированы?» і т.д. – там адресувалось до В.О.Рибалка, а тут – до В.Г.Щербини. І знову ті самі слова). Хто в кого списував і хто що переплутав – судити не беруся; скоріше за все, обидві статті написані «компетентними органами» баз виїзду в Чорнобиль і на ЧАЕС і потім роздані дресированим журналістам для публікації. Недаремно я розглядаю цю книгу як матеріали до історії брехні.