4. Стеклоделие

Каргер М.К.

Среди разнообразных изделий киевского ремесла XI-XIII вв., находимых при раскопках на территории самого Киева и в других городах Среднего Поднепровья, достаточно многочисленны фрагменты различных стеклянных пред[с. 402]метов. Исследователи древнерусской культуры долгое время безоговорочно считали все эти предметы привозными и рассматривали их как свидетельство-торговых связей Руси с Византией и Востоком. Так, не только Н.Аристов утверждал, что стекло на Руси не умели приготовлять до XV в. [Н.Аристов. Промышленность древней Руси. – СПб., 1866, стр. 110-111], но и Д.И.Багалей, книга которого была опубликована спустя шесть лет после завершения раскопок В.В.Хвойки в усадьбе Петровского, считал все стеклянные изделия из киевских раскопок привозными из Сирии и Херсонеса [Д.И.Багалей. Русская история, т. І. М., 1914, стр. 205].

Н.П.Кондаков также считал, что стеклянные изделия на Русь доставлялись исключительно из Сирии. Стекло, по Кондакову, вообще – предмет привозной промышленности [Н.П.Кондаков. Русские клады, стр. 36].

Нельзя не отметить при этом, что еще в начале 1890-х годов И.А.Хойновский энергично защищал мысль о местном производстве не только стеклянных браслетов, но и толстостенной стеклянной посуды, образцы которой, найденные при раскопках в усадьбе Кривцова, были впервые им опубликованы [И.А.Хойновский. Раскопки великокняжеского двора…, стр. 20-21 и табл. IX-X]. В качестве доказательства местного производства стекла И.Хойновский приводил обнаруженные им в окрестностях с.Збранки (в Овручском у.) остатки стеклянного производства и в том числе “большой ком наполовину сплавленных кусков битых стеклянных браслетов” [там же, стр. 20]. Разнообразие в цветах стекла и “правильность отделки” позволяли исследователю считать овручских древлян искусными мастерами стеклянного производства [там же, стр. 21]. Только тонкостенные сосуды на высоких ножках и обломки круглого оконного стекла, ошибочно принятые Хойновским за “стеклянные дискосы”, он считал привозными из Греции [там же, стр. 20].

Раскопками В.В.Хвойки в усадьбе Петровского были обнаружены остатки “обширной мастерской с целым рядом глиняных горнов и печей особого устройства” [В.В.Хвойка, ук. соч., стр. 71]. В этой же мастерской, по словам исследователя, “было найдено большое количество сломанных, поврежденных огнем и отчасти расплавленных стеклянных браслетов и таких же колец, большие куски расплавленной и в таком виде застывшей разноцветной эмалевой массы” [там же]. Наряду с остатками стекловарного производства в мастерской была обнаружена упоминавшаяся выше отдельная бронзовая пластинка с прорезанным изображением двух птиц, служившая для изготовления колтов [там же]. Последняя находка, как отмечено выше, свиде[с. 403]тельствовала о том, что в мастерской изготовлялись не только стеклянные браслеты и перстни, но и ювелирные изделия, украшенные перегородчатой эмалью.

К сожалению, в весьма краткой публикации материалов раскопок исследователь не дал ни детального описания обнаруженных им горнов и печей “особого устройства”, ни их изображений. Ничего не добавляют к этим кратким описаниям и выписки из дневника В.В.Хвойки.

Незначительные остатки разрушенной мастерской стеклянных браслетов были обнаружены нашими раскопками 1948 г. в усадьбе бывш. Михайловского Златоверхого монастыря, неподалеку от раскопанной в 1938 г. “мастерской художника”. Сама мастерская была полностью разрушена при постройке в 1944 г. овощехранилища. Раскопками удалось обнаружить только многочисленные отходы производства, выброшенные из мастерской, – свыше пятидесяти полурасплавленных обломков браслетов и перстней, тигельки с остатками расплавленного стекла на стенках (рис. 93) и несколько целых браслетов и перстней [Дневник Киевской археологической экспедиции 1948 г., № 1, стр. 34. Архив ИИМК АН СССР. См. также главу VII “Жилища горожан XI-XIII вв.” (стр. 304 настоящего исследования)]. Необходимо подчеркнуть, что тигельки, найденные в этом выбросе, были очень малы и для изготовления браслетов безусловно недостаточны. По-видимому, в мастерской изготовлялись, кроме браслетов, также какие-то мелкие украшения с эмалью, как это было и в мастерской, открытой В.В.Хвойкой в усадьбе Петровского.

Остатки стекловарной мастерской были открыты в 1950 г. раскопками В.А.Богусевича на Подоле. По словам исследователя, несмотря на сильное-разрушение открытого комплекса ямами XX в., на небольшом участке (не более 20 кв.м)

“было обнаружено несколько глинобитных разрушенных печей-горнов, среди которых найдены куски стеклянных сплавов и смальты, обломки стеклянных браслетов, перстней и тонкостенной посуды (стенки небольших бокалов и круглые донца), а также разноцветные стеклянные бусы” [В.А.Богусевич. Мастерские XI в. по изготовлению стекла и смальты в Киеве до материалам раскопок 1951 г. – КСИА, вып. 3, Киев, 1954, стр. 14-15].

О наличии стекловарного производства свидетельствуют, по словам исследователя, найденные тут же запасы свинца, состоявшие из большого толстого листа и двух больших болванок – общим весом около 100 кг [там же, стр. 15].

Исключительный интерес представляет большая стекловарная мастерская, обнаруженная в 1951 г. на территории Киево-Печерской лавры. Недалеко от древней стены, ограждавшей Печерский монастырь в XII-XIII вв., были найдены развалины двух больших горнов, сложенных из кирпича и глины. Возле горнов обнаружены большие куски стеклянных сплавов, значительное число керамических тиглей, плошек и горшков с разноцветной стеклянной массой, а также много осколков разнообразной тонкостенной стеклянной [с. 404] посуды, обломки небольших круглых оконных стекол, заготовки разноцветной мозаичной смальты. Тут же были найдены обломки желтых, зеленых и коричневых майоликовых плиток для пола [П.П.Ефименко и И.Г.Шовкопляс. Итоги полевых археологических исследований на территории Украинской ССР в 1951 г. – СА, XVII, 1953, стр. 312-313; В.А.Богусевич. Мастерские XI в…, стр. 14-20].

Кирпич, из которого были сложены горны, был подобен кирпичу конца XI в., из которого сложены стены Успенского собора. По мнению В.А.Богусевича, руководившего раскопками горнов, это дает возможность датировать разрушенные печерские горны этим временем [В.А.Богусевич. Мастерские XI в., стр. 15]. Едва ли можно признать этот аргумент достаточным основанием для датировки горнов: кирпич XI в. мог быть использован для сооружения горнов и в более позднее время. Гораздо более серьезным аргументом в пользу отнесения мастерской к XI в. является множество заготовок и вполне готовой мозаичной смальты, найденных возлег горнов. Украшение киевских храмов мозаиками, широко распространенное в Х-XI вв., в XII в. полностью вытесняется фресковой живописью. Мозаичное искусство в Киеве и на Руси вообще с XII в. почти полностью исчезает, возрождаясь лишь в XVIII в.

Конструкция горнов не была отчетливо понята исследователем. По его словам, раскопками были обнаружены “лишь две параллельные стенки, ориентированные с юга на север, между которыми находился провал, заполненный слоями печины, кирпичом и стеклянными сплавами” [там же, стр. 18]. Более отчетливо была, прослежена западная стенка, сохранившая “следы кладки, выложенной на глине из кирпича половняка” [там же]. С северной стороны от горна были обнаружены “части упавшей арочной кладки”, как полагал исследователь, от свода горна. [с. 405]

Горн, по-видимому, разделялся на несколько ярусов, о чем свидетельствовала находка стенок круглых отверстий (люфтов) диаметром около 8 см. Стенки их были прожжены докрасна, а в верхней части оплавлены разноцветной стеклянной массой [В.А.Богусевич. Мастерские XI в…, стр. 3].

Особый интерес для реконструкции технологических процессов стекловарения представляют найденные в развалах горна обломки глиняных тиглей со стеклянной массой внутри них. Тигли представляли собой крупные сосуды типа плошек с венчиком в виде простого среза с прямоугольными краями и с. небольшим выступом снаружи. Наряду с такими тиглями использовались л обычные горшки со специально отбитыми верхними частями [там же, стр. 19]. В развале горна найдены куски свинца, серы и кобальта. Свинец, как показали анализы. был составной частью в сплаве смальт, доходя там до 60-70%. Сера и кобальт использовались в качестве красителей [там же].

Стекловарная мастерская, открытая в 1951 г., раскопана, по-видимому, далеко не полностью. Тщательное исследование всего участка лаврской территории, примыкающего к открытым горнам, является одной из первоочередных задач археологических исследований древнего Киева.

Обнаруженные на территории Киева четыре стекловарных мастерских свидетельствуют о широком развитии киевского ремесла по изготовлению стеклянных изделий и исключают возможность каких-либо сомнений в местном производстве многочисленных и разнообразных стеклянных изделий, обнаруживаемых раскопками в развалинах жилищ, на дворах и на улицах древнего Киева.

Остановимся несколько подробнее на различных видах стеклянных изделий, производившихся киевскими ремесленниками.

Наиболее массовую продукцию киевских стекловаров несомненно составляли браслеты (табл. LXIX, 1). Стеклянные браслеты различных цветов, гладкие или витые, являются, одной из наиболее распространенных находок при раскопках древнерусских городов от Тмуторокани на юге до Ладоги и Белозерска на севере. В Киеве при раскопках достаточно крупного масштаба обломки браслетов исчисляются сотнями, а иногда и тысячами, что объясняется не только хрупкостью материала, но и дешевизной самих изделий.

Несмотря на массовость находок ни время появления стеклянных браслетов в древнерусских городах, ни местные особенности, присущие различным центрам их производства, до сих пор не были предметом серьезного исследования. Б.А.Рыбаков, опираясь на находки стеклянных браслетов в Черной могиле, относил время появления их на Руси ко второй половине Х в., подчеркивая при этом одновременность возникновения производства стеклянных браслетов и производства эмалей. Такая “сопряженность стеклоделия и эмальерного [с. 406] ремесла, – по словам Б.А.Рыбакова, – вполне закономерна и объясняется технологическим единством производства стекла и эмалевой массы” [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 398]. Обломки стеклянных браслетов Б.А.Рыбаков считает характерной особенностью для всех слоев древнерусских городов от Х до XIII в. [там же, стр. 460]

А.В.Арциховский, наоборот, полагает, что “и для XI в. бытование на Руси этих украшений, хотя и признается всеми археологами, окончательно не доказано пока нигде, если не считать Белой Вежи на Дону” [А.В.Арциховский. Раскопки в Новгороде. – СА, XVIII, 1953, стр. 349]. Ссылку на Черную могилу названный исследователь считает ошибочной, ввиду того что обломок стеклянного браслета был найден там, по словам Д.Я.Самоквасова, “непосредственно под дерном”, т.е. он моложе самого кургана [там же]. Массовое распространение стеклянных браслетов в древнерусских городах А.В.Арциховский относит лишь к XII в. [там же]

Выше, в главе, посвященной киевскому некрополю, отмечалось наличие браслетов в одном из ранних погребений, однако возможно, что в этом случае мы имеем дело с импортным херсонесским (?) изделием.

Со времени открытия мастерской стеклянных браслетов на киевском княжом дворе (раскопки в усадьбе Петровского) не раз высказывалась мысль о том, что центром производства стеклянных браслетов был Киев; оттуда браслеты вывозились во все древнерусские города “от Дрогичина до Мурома и от Ладоги до Бедой Вежи” [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 459-460]. По словам Б.А.Рыбакова, “район сбыта вполне соответствовал производственному размаху киевской мастерской” [там же, стр. 460]. Развоз продукции киевских стеклоделов он связывал с деятельностью мелких торговцев-коробейников, разносивших по медвежьим углам древней Руси “щепетильные” товары киевских мастеров [там же, стр. 465]. Совсем недавно мысль о том, что стеклянные браслеты изготовлялись преимущественно в Киеве, вновь высказал В.И.Довженок [В.И.Довженок. К вопросу о сложении древнерусской народности. Доклады VI научной конференции Института археологии АН УССР, Киев, 1953, стр. 55].

Только детальное исследование производственных особенностей браслетов, находимых в различных древнерусских городах, их формы, расцветки позволит когда-нибудь ответить на этот вопрос с достаточным основанием. Однако уже и сейчас версия об обслуживании “киевской мастерской” (или даже мастерскими) рынка от Дрогичина до Мурома и от Ладоги до Белой Вежи не кажется нам правдоподобной. Огромное количество обломков браслетов, характерное для культурных слоев Новгорода, Рязани, Галича и других весьма удаленных от Киева крупных городских ремесленных центров, позволяет [с. 407] предположить наличие самостоятельных центров производства стеклянных изделий в ряде городов. Предположение это подтверждается новыми археологическими находками.

В 1948-1949 гг. стекловарная мастерская была открыта раскопками В.К.Гончарова на городище Колодяжин. Помимо большого количества разноцветных браслетов и бус, в развалинах мастерской обнаружены куски сплавившейся стеклянной массы [В.К.Гончаров. 1) Древній Колодяжин. – Вісник АН УРСР, 1950, № 6, стр. 63; 2) Древний Колодяжин. – КСИИМК, XLI, 1951, стр. 52]. Колодяжин был маленьким укрепленным городком на западной границе Киевской земли. Свидетельством существования местного производства стеклянных браслетов в старой Рязани А.Л.Монгайт считал находку бракованного экземпляра браслета, испорченного в процессе производства [А.Л.Монгайт. Старая Рязань. – МИА СССР, № 49, М., 1955, стр. 131 и рис. 94]. Следы производства стеклянных браслетов обнаружены в 1951 г. даже в таком незначительном и далеком от Киева городском центре, как Кострома [М.В.Фехнер. Раскопки в Костроме. (К вопросу о времени возникновения Костромы и ее первоначальном местоположении). – КСИИМК, XLVII, 1952, стр. 106. По словам исследовательнипы, ею был обнаружен

“развал глинобитной печи, в непосредственной близости от которого найдены куски застывшей белой стеклянной массы, обломок расплавленного стеклянного браслета (зеленого цвета), – по-видимому производственный брак, – и железный шлак, применявшийся, как известно, для изготовления стекла” (там же).

К сожалению, по техническим условиям раскрыть полностью комплекс, связанный с печью, не удалось].

Для решения вопроса о самостоятельных центрах производства браслетов имеет большое значение факт, установленный исследованием стратиграфии находок стеклянных браслетов в Новгороде. Наличие браслетов не только в слоях XII-начала XIII в., но и в слоях, относящихся к концу XIII-первой половине XIV в., т.е. ко времени после татаро-монгольского разгрома южнорусских городов, позволяет предположить новгородское производство их [А.В.Арциховский. Раскопки в Новгороде, стр. 349].

Находки стеклянных браслетов в Болгарах в золотоордынском слое второй половины XIII-XIV в. также свидетельствуют о некиевском происхождении этих изделий [Г.Ф.Соловьева и В.В.Кропоткин. К вопросу о производстве, распространении и датировке стеклянных браслетов древней Руси. – КСИИМК, XLIX, 1953, стр. 24].

Значительно меньшее распространение имели стеклянные перстни. Находки их связаны преимущественно с Киевом и некоторыми городами Среднего Поднепровья. По-видимому, производство их связано в основном с деятельностью киевских стеклоделов.

Большое распространение имела в Киеве и в других южнорусских городах разнообразная стеклянная посуда, упоминаемая и в письменных источниках Киевской Руси. На вопрос Кирика, “достоит ли глиняну сосуду молитву даяти осквернившуся, цили толико древяну, а инех избывати?”, епископ отвечал: [с. 408] “яко же древяыу, также глиньну, тако меди и стьклу и сребру и всему твориться молитва” [Н.Аристов, ук.соч , стр. 110].

Достаточно многочисленные находки стеклянной посуды можно разделить в основном на две группы, резьо различающиеся по технологическим качествам. К первой относятся бокалы из тонкого, очень хрупкого бесцветного, полупрозрачного стекла на круглом донце. В раскопках попадаются обычно именно эти донца (табл. LXIX, 2); остальные части сосудов рассыпаются на мелкие хрупкие кусочки. Только однажды такой бокал сохранился целиком. Эта редчайшая находка происходит из женского погребения, обнаруженного возле каменной гробницы кн. Ярослава Осмомысла в Успенском соборе в Галиче [Я.Пастернак Старий Галич. – Краків-Львів, 1944, стр. 140 и рис. 48]. Бокал этот (высотой около 10 см) выполнен путем выдувания из целой заготовки. Верхняя часть его отделена от круглой ножки коротким перехватом, дно вдавлено внутрь Обломки бокалов этого типа встречаются в Киеве и в других южнорусских городам в огромном количестве. По свидетельству Б.А.Рыбакова при раскопках 1935 г. в Вышгороде было найдено около сотни днищ таких бокалов [Б.А.Рыбаков Ремесло древней Руси, стр. 398]. Сосуды этого типа не только И.Хойновский, но и В.Хвойка считали привозными [В.В.Хвойка, ук.соч , стр. 72].

Многочисленность находок, стандартность формы и размера бокалов свидетельствуют об их массовой выработке. Предположение о местном киевском происхождении этих изделий, высказанное Б.А.Рыбаковым [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси], подтвердилось находкой обломков подобных бокалов в развалинах стекловарной мастерской в Печерском монастыре. Как и в отношении стеклянных браслетов, остается невыясненным время появления бокалов описанного типа. Древнейшие образцы каких-то тонкостенных сосудов (“слезниц”) известны в погребальных комплексах киевского некрополя. В ту пору это были, по-видимому, привозные вещи. Местное производство сосудов этого типа представлено массовыми находками в слоях XII-XIII вв.

Наряду с тонкостенными сосудами описанного типа нередко встречаются обломки крупных сосудов из очень толстого зеленоватого стекла. Это кубки, флаконы и небольшие кувшины. Сосуды имеют достаточно простую форму; [с. 409] но поверхности часто украшены гофрированными валенными жгутами из того же стекла. Серия сосудов этого типа, найденных как в Киеве, так и в других городах Среднего Поднепровья, представлена в коллекции Б.И. и В.Н.Ханенко (ныне собрание Киевского исторического музея). Ряд таких сосудов был найден И.А.Хойновским при раскопках в усадьбе Кривцова; немало обломков сосудов этого рода обнаружено при раскопках последних двух десятилетий (рис. 94). Уже давно высказывались мнения о местном происхождении толстостепной стеклянной посуды [И.А.Хойновский. Раскопки великокняжеского двора…, стр. 20; Древности Приднепровья, вып. V. Киев, 1902, стр. 58; С.Lamm. Mittelalterliche Gläser und Steinschnittarbeiten aus dem Nahen Osten. – Berlin, 1930].

Раскопками стекловарной мастерской в Печерском монастыре бесспорно установлено также местное изготовление стеклянной мозаичной смальты. Мозаика, покрывавшая роскошным ковром полы, своды и стены киевских храмов и дворцов Х-XI вв., вызывала необходимость огромного количества разноцветной стеклянной смальты, так как применение различных пород естественного камня, широко распространенное в античной мозаике, в интересующую нас эпоху ограничивалось использованием мрамора и шифера, да и то в весьма незначительном количестве. Широко распространенное мнение о привозе приезжими мастерами-мозаичистами готовой смальты с собой опиралось на рассказ Печерского патерика о том, что прибывшие из Царьграда художники отдали игумену “мусию, иже бе принесли на продание, ею же снятый алтарь строиша” [Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, стр. 8]. Известно, однако, что сказания о пришествии мастеров-строителей и “писцов церковных” из Царьграда в Киев для постройки и украшения Печерского собора представляют часть так называемого жития Антония, грекофильствующий автор которого исказил действительную историю монастыря [М.Д.Приселков. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. – СПб., 1913, стр. 250-252].

Раскопки стекловарной мастерской в Печерском монастыре позволили окончательно выяснить вопрос еще об одном виде стеклянных изделий, широко распространенных в южнорусских городах и, в частности, в Киеве. Еще при раскопках в 1907-1908 гг. руин каменного дворца в усадьбе Петровского среди завалов строительных материалов были обнаружены многочисленные обломки, а порой и целые стекла круглой формы с характерным загнутым бор-гиком, которые сам исследователь уверенно назвал “оконными” [В.В.Хвойка, ук. соч., стр. 68]. Такие же стекла были известны и ранее, но обнаруживший их при раскопках в усадьбе Кривцова И.А.Хойновский считал их обломками “стеклянных дискосов” [И.А.Хойновский. Раскопки великокняжеского двора…, стр. 20].

Обломки круглых оконных стекол с загнутыми бортиками обнаружены в значительном количестве в развалинах различных зданий Киева, Переяславля, [с. 410] Вышгорода, Белгорода и др. Раскопками 1937 г. возле руин Десятинной церкви в завале строительных материалов были обнаружены многочисленные обломки оконных стекол не круглой, как обычно, а квадратной формы с прямолинейными загнутыми краями.

Найденные возле стекловарных горнов в Печерском монастыре многочисленные обломки оконных стекол неоспоримо свидетельствуют о местном производстве и этой разновидности стеклянных изделий.

Многочисленность церковных и гражданских построек Киева и Киевской Руси несомненно вызывала необходимость организации весьма значительного производства оконного стекла, потребность в котором, разумеется, не могла быть удовлетворена продукцией одной мастерской – в Печерском монастыре, тем более, что последняя изготовляла и смальту и стеклянную посуду. Едва ли можно сомневаться, что дальнейшие раскопки позволят обнаружить еще не одну мастерскую такого рода.

Упоминание Ипатьевской летописи об оквах, “украшенных стекды римьскими”, в церкви Ивана в Холме, выстроенной князем Даниилом Галицким в 1259 г. [Ипат. лет. 6767 (1259) г.], по-видимому, следует понимать как указание на применение витражей, т.е. окон, состоящих из наборов привозных цветных стекол. Нельзя согласиться с А.И.Некрасовым, считавшим, что всякое оконное стекло называлось на Руси “римским”, потому что оно было привозным материалом [А.И.Некрасов. Древнерусское каменное зодчество. Из истории русского строительства. – “Строитель”, 1929, № 8-9, стр. 5].