1. Руины дворцового здания, расположенного к северо-востоку от Десятинной церкви

Каргер М.К.

В первом томе настоящего исследования мы подробно рассмотрели многочисленные известия киевских летописей о княжеских и боярских дворах в древнем Киеве, пытаясь уяснить их крупную роль в общественно-политической жизни города. Лишь попутно при этом мы касались вопроса о различных постройках-теремах, гридницах, сенях, истобках, стоявших на этих дворах. Постройки эти заслуживают несомненно более пристального изучения. Сведения о них, сообщаемые летописями и некоторыми другими письменными источниками, к сожалению, слишком отрывочны и неполны, чтобы можно было по ним с доста[с. 59]точной степенью конкретности реконструировать своеобразный архитектурный облик этих древнейших памятников гражданского зодчества Киевской Руси.

Не следует переоценивать возможность использования для названных целей древних изображений этих построек, сохранившихся в древнерусских иллюстрированных рукописях, в росписях киевских храмов, на иконах. Изображения эти имеют крайне условный характер и возможности использования их в качестве источников для реконструкции архитектурного облика киевских теремов, гридниц, сеней, хором и других построек княжих и боярских дворов крайне ограничены.

Важнейшим источником для решения этой задачи являются руины древних построек, открытые археологическими раскопками разных лет. Несмотря на то, что от этих построек до нашего времени сохранились лишь фундаменты, к тому же далеко не полностью, тщательное изучение этих драгоценных остатков позволяет решить ряд важнейших вопросов реконструкции архитектурного облика памятников гражданского зодчества древнего Киева.

Среди древних дворцовых построек, сохранившихся в Киеве, особое внимание давно привлекают руины большого здания, расположенные к северо-востоку от Десятинной церкви. Остатки этого здания были обнаружены впервые почти сто лет тому назад. В апреле 1857 г. киевский чиновник Климович, приобретя расположенный в 75 м к востоку от Десятинной церкви ветхий деревянный дом, ранее принадлежавший строителю новой Десятинной церкви поручику А.С.Анненкову, приступил к перестройке его, для чего было необходимо заменить старый фундамент и вынуть значительное количество земли, возвышавшейся над пролегавшей у дома улицей. При этих работах на небольшой глубине была обнаружена древняя кладка из кирпича, напоминавшего по своим размерам кирпич развалин Десятинной церкви.

В сообщении об этой исключительной находке, опубликованном Н.Сементовским, главное внимание, к сожалению, было уделено обнаруженному при этом кладу, состоявшему из шести серебряных монетных гривен киевского типа и нескольких ювелирных изделий, спрятанных в глиняном горшке [Древности, открытые в апреле сего года, в недальнем расстоянии от Десятинной церкви. Галерея киевских достопримечательных видов и древностей, тетр. V, Киев, 1857, стр. 34-36]. Древняя кладка, наоборот, почти не привлекла внимания. Н.Сементовский сообщил, что возле нее было найдено, кроме подробно описанного клада,

«несколько необыкновенной формы древних глиняных сосудов из светлой глины, коих употребление также неизвестно, множество обломков мозаики и штукатурка с остатками фресков, коими была внутри украшена Десятинная церковь» [там же, стр. 35-36].

Судя по описанию, куски фресок представляли собой фрагменты орнаментальной росписи, состоявшей из белых и ярко-лазоревых полос по фону вишневого цвета [там же, стр. 36]. Невдалеке от кладки были найдены куски шиферных плит [с. 60] с барельефными украшениями, подобными резьбе на древних гробницах, обнаруженных в развалинах Десятинной церкви [там же].

18 апреля 1858 г. в заседании Отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества было заслушано сообщение члена-корреспондента общества С.П.Крыжановского, который более подробно описал открытые в 1857 г. развалины:

«Насупротив нынешней Десятинной церкви, – писал С.П.Крыжановский, – на косогоре стоит деревянный дом, принадлежавший строителю этой возобновленной церкви, покойному А.С.Анненкову, и перешедший ныне к новому владельцу, который хотел переделать дом и подвести под него нижний этаж из кирпича. При выемке для этого земли (в июне прошлого, 1857 г.) [в протоколе заседания Отделения русской и славянской археологии от 18 IV 1858 ошибочно напечатано: «в июне прошлого, 1851 г.»] открылись под домом остатки двух древних стен из кирпича и булыжника (разрядка наша, – М. К.). Кирпичины были 6.5 вершков длины, 4.75 вершков ширины и 1 вершок толщины, булыжник в 0.75 арш. в поперечнике. В одной из этих стен оказался род ниши, заваленной мусором, между которым найдены куски древней мозаики и фресок, шесть или восемь серебряных киевских гривен и половина золотого браслета. Куски мозаики имеют вершка 1.5 в поперечнике и состоят из мелких, плотно сложенных камешков золотого цвета и самого светлого блеска. Сверх того, близ стен найдено огромное количество отдельных мозаичных камешков. Нет сомнения, что все эти мозаики и фрески – от стен Десятинной церкви (разрядка наша, – М. К.). Принадлежали ли новооткрытые древние стены к княжескому терему или причетническому дому, решить нет возможности. При открытии в 1824 г. остатков фундамента Десятинной церкви на это место не было обращено внимания» [ИАО, т. I. вып. 5, СПб., 1859, Прот., стр. 306-307 (протокол собрания Отд. русск. и слав. арх. 18 IV 1858)].

Из приведенного здесь полностью сообщения С.П.Крыжановского явствует, что остатки двух стен были сложены не из одного кирпича, как описывал находку 1857 г. Н.Сементовский, а представляли в действительности, по-видимому, смешанную кладку из чередующихся рядов кирпича и камня. Кирпич по размеру (29:20:4.5 см) действительно в известной мере напоминал кирпич Десятинной церкви. Необходимо отметить, что обломки мозаик и фресок автор не связывал с вновь открытыми развалинами, относя их к руинам Десятинной церкви. С.П.Крыжановский впервые высказал предположение о том, что вновь открытые развалины являются остатком либо княжеского терема, либо гражданской постройки, принадлежавшей церковному причту.

Открытые в 1857 г. развалины здания, относившегося бесспорно к древнейшему периоду истории Киева, к тому же, как утверждал С.П.Крыжановский, здания несомненно гражданского характера, не привлекли к себе серьезного внимания киевских археологов середины XIX в., не потрудившихся даже [с. 61] обмерить, или хотя бы зарисовать этот драгоценный памятник. Прошло ровно полвека до тех пор, пока в 1907 г. руины древнего дворца киевских князей привлекли к себе внимание археологов. Именно этим руинам суждено было сыграть значительную роль в развертывании дальнейших археологических исследований древнего Киева.

Осматривая обрывы киевских гор в поисках следов первобытного человека, неутомимый В.В.Хвойка заметил в обнажениях по склону верхней части усадьбы доктора М.М.Петровского остатки древних фундаментов, открытых в 1857 г., но с тех пор прочно забытых. Эти фундаменты и привлекли к себе в первую очередь внимание исследователя, развернувшего в 1907-1908 гг. в усадьбе Петровского свои раскопки, послужившие началом многолетних исследований этой территории, не законченных и поныне.

К сожалению, на раскопках архитектурных памятников наиболее пагубно отразился дилетантизм методики археологических исследований, столь характерный для всех работ В.В.Хвойки. Раскрыв полностью весьма значительные еще в ту пору остатки дворца, В.В.Хвойка не только не подверг их серьезному архитектурно-археологическому исследованию, но даже не сделал детальных археологических обмеров и зарисовок и фотографий памятника, не проанализировал стратиграфию раскопанного им участка, не дал подробного описания открытых раскопками развалин. Единственная зарисовка В.В.Хвойки, опубликованная позже, и краткое описание [В.В.Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена (по раскопкам). Киев, 1913, стр. 66-69], в котором трудно отделить объективные данные, полученные в процессе раскопок, от умозрительных заключений исследователя, не отличавшегося к тому же серьезными познаниями в области строительной техники древней Руси, не дают возможности использовать в полной мере материалы раскопок В.В.Хвойки.

Рис. 19-1. Развалины дворца, расположенного к северо-востоку от Десятинной церкви. Раскопки 1907 г. Рисунок В.В.Хвойки. [с. 63]	Рис. 19-2. Развалины дворца, расположенного к северо-востоку от Десятинной церкви. Раскопки 1907 г. Макет. КИМ. [с. 63]

По-видимому, вскоре после раскопок в Киевском музее древностей, по поручению которого велись эти раскопки, был изготовлен макет раскопанного здания (рис. 19, 2), к сожалению, отнюдь не способствующий прояснению основных вопросов, связанных с реконструкцией первоначального облика здания.

По словам В.В.Хвойки, открытые им руины представляли собой «часть каменного фундамента обширной гражданской постройки». От этого здания, как установлено раскопками, сохранился только небольшой отрезок, а именно часть фундамента наружной западной стены, граничащей с усадьбой Десятинной церкви.

Этот фундамент был прослежен на протяжении 21 м. С восточной стороны к нему примыкали незначительные остатки фундаментов трех поперечных стен, сохранившихся на протяжении 5-10 м. Все остальные части постройки были разновременно разрушены или срезаны при съемке земли в этом месте [там же, стр. 66-67]. [с. 62]

Фундаменты, по словам исследователя, имели глубину от 0.2 до 1 м; а глубина одного из поперечных фундаментов достигала 2 м. Там, где кладка фундаментов оказалась совершенно разобранной, сохранилась лишь «подстилка под фундаменты в виде нетронутого слоя известковой массы с отпечатками дерева» [там же, стр. 67]. Местами фундаменты были прорезаны ниже их подошвы широкими траншеями, которые исследователь связывал с более ранними раскопками Анненкова [там же].

Здание, по словам В.В.Хвойки,

«состояло из двух этажей, из которых нижний – подвальный – этаж был сооружен исключительно из красного кварцита, доставлявшегося с Волыни, скрепленного известковой массой, а стены верхнего этажа начиная от уровня земли были сложены из тонкого кирпича особой формы, ряды которого чередовались с толстыми слоями цемянки, т.е. раствором извести, смешанной с толченым кирпичом и камешками, и с рядами красного мелкозернистого песчаника» [там же].

Обнаружив на полу подвального этажа лежавшие местами сплошным слоем обгоревшие бревна и доски, исследователь высказывал предположение, что потолок и пол второго этажа этого здания были деревянными, хотя в то же время считал вероятным, что «пол, например, в коридоре или в другом месте верхнего этажа мог быть выложен и каменными плитками, так как несколько таких плиток было найдено в строительном мусоре» [там же].

О характере внешнего и внутреннего убранства исследователь делал заключения по остаткам различных строительных материалов, найденным в развалинах здания, над его фундаментами. Здесь было обнаружено множество тонких кирпичных плиток со скошенными боковыми стенками и со следами светло-коричневой краски на лицевой стороне, куски карнизов, плит и больших частей дверных наличников, сделанных из мрамора, красного шифера и других пород камня. Все это, по мнению исследователя, служило как облицовочным материалом, так и украшением наружных стен здания [там же].

Наличники наружных боковых дверей, найденные у северной стены здания, состояли из отдельных частей, сделанных из красного шифера. Части эти, расположенные одна на другой, скреплялись короткими, толстыми железными стержнями, которые заходили в углубления, высеченные в соприкасающихся поверхностях частей наличников; для большей устойчивости углубления эти заливались свинцом [там же, стр. 68]. Внутреннее убранство стен состояло из фресковой росписи и мозаик, подтверждением чему являются находки среди строительных обломков кусков штукатурки, покрытых фресками, и разноцветной мозаичной [с. 64] смальты [там же, стр. 67]. В развалинах здания были найдены обломки и целые стекла круглой формы, вставлявшиеся в оконные рамы.

Материалы и приемы строительной техники, характерные для раскопанного здания, приводили В.В.Хвойку к выводу, что «главная часть этого здания была выстроена гораздо раньше древней Десятинной церкви, некоторые же пристройки к нему или обновление его могло быть сделано при князе Владимире»; на это, по мнению исследователя, «указывает также найденная у северной стены здания глиняная плитка с рельефным изображением, вполне сходным с геральдическим знаком, встречающимся на монетах Владимира Святого» [там же, стр. 68].

Так как все данные указывали на гражданский характер этого богатого здания, то В.В.Хвойка считал вполне допустимым признать его древним княжеским дворцом времени Ольги-Владимира, в подтверждение чего он приводил следующие факты и соображения:

1) неприступность и доминирующее положение местности, на которой расположено здание;

2) расположение и план постройки, исключающие всякую мысль о том, что это здание могло быть церковью;

3) древность и своеобразный характер постройки, а также богатство и качество строительных материалов;

4) находка в развалинах здания глиняной плитки с изображением знака, встречающегося на монетах Владимира;

5) летописное указание на то, что за Десятинной церковью стояли две статуи и четыре бронзовых коня, привезенные Владимиром из Корсуня, т.е., по мысли исследователя, Владимир украсил ими место, находившееся между упомянутым зданием и древней Десятинной церковью;

6) непосредственная близость этого здания к древней Десятинной церкви, бывшей придворным храмом [там же, стр. 68-69].

Дальнейшую судьбу постройки В.В.Хвойка рисовал следующим образом:

«Обнаруженные раскопкой части обгоревших досок и бревен, закопченные и поврежденные огнем куски штукатурки с фресковой росписью и части расплавленных оконных стекол живо свидетельствуют о том, что здание было уничтожено пожаром. Есть основание предполагать, что пожар этот произошел вскоре после смерти Владимира Святого, т.е. в 1017 г., когда, как известно, сгорела значительная часть Киева и сильно пострадала Десятинная церковь. Возможно, что после этой катастрофы годный строительный материал был выбран, а все остальное засыпано и сравнено с землей» [там же, стр. 69].

В начале 1920-х годов фундаменты были еще видны в обрезе горы над Андреевским спуском [Київ. Путеводитель. – Київ, 1930, стр. 345-346]. Ныне большая часть их обрушилась вниз. В 1936 г. Киевская экспедиция Института археологии вновь подвергла раскопкам сохранившуюся часть здания [Недостаточность документальных материалов по раскопкам В.В.Хвойки и неудовлетворительная фиксация остатков постройки в процессе раскопок экспедиции Института археологии в 1936 г. вынудила нас в 1939 г. при производстве раскопок руин Десятинной церкви вновь раскопать руины дворца, от которых к этому времени сохранились лишь жалкие остатки].

К этому времени от развалин дворца [с. 65] сохранился in situ лишь небольшой отрезок одной из стен здания (табл. XIV, 1, 2). Однако и этот незначительный фрагмент постройки позволяет сделать важные заключения о характере здания и внести весьма существенные поправки к реконструкции его, предложенной В.В.Хвойкой. Остатки постройки, обнаруженные раскопками 1936 г., представляли собой фундамент, сложенный из двух рядов крупных кусков неправильной формы железистого песчаника на растворе извести с незначительной примесью толченого кирпича. Местами в кладке использован и кирпич. Кладка фундамента сохранилась на протяжении 5.85 м, северо-западная часть его обрушилась под откос. Глубина заложения 0.40-0.45 м от древнего уровня.

На бутовой кладке фундамента в нескольких местах сохранились остатки кладки стен. Сохранившиеся на высоту от 0.40 до 0.56 м части стен представляют кладку из плоского, квадратного кирпича (31:31:2.5 см). Характерной особенностью кладки является чередование рядов кирпича, лежащих в плоскости фасада, с рядами, утопленными в кладке, прикрытыми слоем гладко затертого раствора. Местами можно было наблюдать остатки рядов камня, чередовавшихся с рядами кирпича. Раствор кладки стен отличается от раствора кладки фундамента большим количеством цемянки (толченого кирпича).

К югу от сохранившейся части фундамента раскопками выявлены завалы кладки упавших частей стен. Тут же найдены фрагменты штукатурки с фресковой росписью и мозаикой. Необходимо отметить, что близость развалин Десятинной церкви не дает возможности с уверенностью связать завалы кладки и особенно куски штукатурки и мозаики с руинами дворца. Как уже отмечалось выше, раскопки 1936 г. велись, к сожалению, без необходимой тщательности, особенно в отношении графической фиксации, что затрудняет решение вопроса о взаимоотношении остатков храма и дворца, если учесть к тому же, что по характеру применявшихся строительных материалов оба здания были очень близки одно к другому.

Открытый в 1936 г. фрагмент постройки позволяет утверждать, что в реконструкцию здания, предложенную В.В.Хвойкой, необходимо внести весьма существенные поправки. Прежде всего никакого «подвального этажа, сооруженного исключительно из красного кварцита», в здании нет. Сложенный из красноватого железистого песчаника (а не кварцита!) фундамент в действительности имеет весьма незначительную глубину (около 0.40-0.45 м), что совершенно исключает возможность предполагать наличие какого-либо подвального этажа, расположенного ниже уровня земли. Под подошвой фундаментов, по-видимому, как это было установлено В.В.Хвойкой, действительно находились залитые раствором извести деревянные субструкции типа, обнаруженных в развалинах Десятинной церкви.

Из сопоставления фотографии наиболее сохранившегося куска здания, открытого в 1936 г., с макетом этого же [с. 66] здания, выполненным по материалам раскопок В.В.Хвойки, становится очевидным, что последний совершенно неверно передает технику кладки здания, превращая его в каменную постройку. Что касается рисунка самого В.В.Хвойки, то ввиду эскизности его техника кладки здания там не поддается определению.

Поскольку наличие нижнего, подвального этажа, сооруженного из красного кварцита, не подтвердилось раскопками 1936 и 1939 гг., нет никаких оснований признать изучаемое здание двухэтажным, хотя возможность такого решения отнюдь не исключена, если считать при этом, что и первый этаж был наземным, а не подвальным. Учитывая обилие обгоревших деревянных частей, лежавших внутри развалин здания, позволительно высказать предположение, не был ли верхний этаж (может быть, и не один?) деревянным. Разумеется, для утвердительного решения этого вопроса в настоящее время мы лишены тех существеннейших данных, которые несомненно можно было бы почерпнуть при более тщательных раскопках здания в 1907 г.

Руины дворцового здания, открытые раскопками В.В.Хвойки, вызвали огромный общественный интерес. По вопросу о характере здания, о его назначении и особенно о его дате было высказано немало разнообразных, порой совершенно фантастических догадок.

Дворец относили то ко временам Ольги, связывая его с летописным рассказом о приеме древлянских послов [ИАК, Прибавл. к вып. 27 (Хроника и библ., вып. 14), СПб., 1908, стр. 46], то даже считали его постройкой Олега, для чего последний будто бы пригласил мастеров из Греции [ИАК, Прибавл. к вып. 37 (Хроника и библ., вып. 18), СПб., 1910, стр. 150]. Порой высказывались сомнения по вопросу о гражданском характере здания. Так, Б.В.Фармаковский, указывая на то, что к востоку от Десятинной церкви было обнаружено сплошное кладбище, существовавшее с XI по XIII в., сомневался в том, что раскопанное в усадьбе Петровского древнее здание могло быть дворцом [Раскопки в Киеве в 1909 г. ИАК, Прибавл. к вып. 32, СПб., 1909, стр. 134]. Н.И.Петров также пытался доказать, что открытые фундаменты не являются остатком дворца, а представляют развалины одной из древних церквей, неизвестной по имени [А.Савенко. Заметки. ИАК, Прибавл. к вып. 27 (Хроника и библ., вып. 14), СПб., 1908, стр. 46].

При обилии ничем не обоснованных догадок о характере здания и о его назначении сами драгоценные руины оставались, в сущности, неисследованными.