Период первый. Состояние Днепровских стран до пришествия в Киев Олега. До 882 года по Р.X.

Берлинский М. Ф.

Первобытные обитатели всей Северо-Восточной Европы от египтян, греков и римлян вообще назывались скифами. Под сим названием, как должно думать, не один народ или поколение было заключаемо. Ибо не только сия часть Европы к западу от Вислы и Эльбы, а к югу до Дуная и Черного моря простирающаяся, но и вся малоизвестная внутренность Азии до Восточного океана, Сибирь и прочие страны, около Каспийского моря лежащие, Скифиею именуемы были. О сем великом пространстве земного шара древние писатели иные ничего, иные весьма мало знали. Известно только, что сия обширность, содержащая теперь толикое множество государств и по всему различных народов, не могла и тогда обитаема быть единоплеменным народом. Когда о состоянии всей древней Скифии едва поверхностное может быть сведение, то какую уже память могли оставить племена, повременно и преемно населявшие Днепровские страны?

Сарматы стали быть уже известны в Восточной Европе не прежде посещения сих стран римлянами, но название скифов между тем в сих к Черному морю прилежащих странах еще долго существовало или иногда они заодно с сарматами почитались.

Птоломей, живший во втором веке, полагает, какие именно существовали сарматские города по течению реки Днепра, которая прежде называлась Бористеном, яко от севера текущая [Бореас, северный ветр, по-гречески значит]; название же, вероятно, сарматское Данапр или Днепр во втором еще веке получила.

Между прочими городами упоминает об Амадоке, стоявшем при повороте Днепра, по левую его сторону [с. 25] близ какого-то озера или, вероятнее, реки, что приходит по его ландкарте место при впадении Десны в Днепр. По ту же сторону Днепра, выше сего упоминает о Азагориуме городе, или может быть от тамошних жителей называлось Загорье.

Господин Татищев, следуя сему положению, с некоторою вероятностию утверждает, что правый высокий берег Днепра не только был обитаем, но имел на себе издревле город, именуемый Горы, а сарматами тоже именуемый Кивы, от которого будто вышеупомянутый Азагориум название получил. Следовательно, Кивы или Киев древнее по сему существует, нежели летописцы время основания его полагают [О построении Киева греками хиосцами, кроме подобия сих имен, никакого для этимологистов надежного доказательства не находится] [Назва «Київ» становить собою посесивний прикметник нечленного типу – від імені легендарного засновника міста Кия. Всі спроби іншої етимології не можуть вважатися задовільними].

Напротив того, по повествованию греческого историка Зонара, которому в сем наши летописцы следовали, Киев около 35 года по Р. X. еще не существовал. Когда святый апостол Андрей, идучи от Корсуня к Новгороду вверх рекою Днепром, остановлялся у подошвы сих гор, восходил на оные и предсказывал сопутствующим своим ученикам: что имать (еще) быти на сих горах град великий, воссияет благочестие и прочая и тогда же благословляя сии горы, водрузил на оных крест [место водруженного креста мнят некоторые быти нынешнюю святого Андрея Первозванного церковь] или посеял между жителями первые семена христианского учения, но в так пустой и грубой стране ни в естественном, ни в нравственном смысле не можно было тогда ожидать плодородия. Из чего следует, что кроме некоторых, может быть, поселян, для которых святый апостол оставил знамение проповедуемой им веры, никакого города не бывало.

В четвертом столетии разные народы, известные до того под именем сармат, учинились подданными готов, которых пришествие иные полагают от Балтийского моря из Скандинавии [королевства Дания, Швеция и Норвегия составляли в древности Скандинавию], а другие от стран Азовских [Готи – нащадки скіфів, що в VII – VI ст. до н.е. переселилися до Північної Надчорноморщини з північного Кавказу. До Скандінавії вони ніякого стосунку не мають].

Славенские народы, или название славян, не было долго грекам известно, ибо историки Прокопий Кесарийский и Иорнард [готський історик Йордан (Йорнанд)] в первый раз об них в шестом веке упоминают. Напротив того, новгородские летописцы бытие их полагают с первого и далее столетия, да и название Старой Руси города, еще задолго до построения Новгорода существовавшего, мнение греческих историков опровергает.

Гунны, почитаемые предками монголов, еще за 200 лет до нашей эры, иногда яко победители, а иногда прогоняемые другими народами, начали и [с. 26] продолжали свое шествие от Китайских границ ко пределам Европы. В четвертом веке между Азовским и Каспийским морями кочевали, а в 371 или 373 году, перешед Азовское море, устремились для завоевания готийских владений, почему тогда не только вся южная, но, кажется, знатная часть и северной России им подпала. Царь их Аттила, идучи для разорения Римских областей, повлек из России в своем походе единоплеменных себе аваров и туда же славян [преселение славян на Дунайские страны во время гуннов, как некоторые думают, первое последовало, но по происшествиям видно, что только тогда их число умножилось, откуда они в пятом веке частию возвращались на прежние жилища].

Преподобный Нестор удостоверяет, что славенские некоторые племена издревле имели пребывание на Дунае, но от переселяющихся римлян в Молдавию [молдавани и поныне себя румунами, то есть римлянами, называют], по-тогдашнему Дакию, что было во времена Траяна и Адрияна и в последующие веки [в начале IX века император Никифор великое число старых воинов поселил в Молдавию], будучи утесняемы, перешли в северные страны и поселились в Померании, на Висле, Варте, Припяти и других реках, приняв тогда особенные разные себе названия: яко-то поселившиеся по левую сторону Днепра ниже Десны от полей или ровных мест назвались полянами.

По смерти Аттилы имя и народ гуннов, хотя еще долго слышались, но могущество их навсегда упало. Между тем авары, ворвавшиеся также из-за Азовских стран, предводительствуемые своими каганами, были весьма беспокойны для Греческой империи, воскресшая же сила усмиренных до того готов была уже деятельна вне России в Паннонии [венгерские земли по правую сторону Дуная и смежные им страны Австрийского округа до IX столетия Паннониею назывались], Италии и Галлии.

Около сего времени некоторые летописцы полагают построение Киева, именно же Стриковский, польский писатель, основание его полагает в 430 году [у деяких літописних кодексах називається інша дата – 334 р.]. Преподобный Нестор основателя Кия производит от полян, славян у Днепра живших, а Стриковский и прочие писатели приводят его из диких поль или степей от рода гуннов или аваров; упоминая притом о Кивах или Горянах, народе, на Киевских тогда горах обитавших.

Как бы то ни было, новейшие наши российские почтенные историописатели отдают преимущество последнему мнению, приводя, между прочим, этимологическое доказательство из имен Кия, Хорева, Щека и Лыбеди, которые совсем не суть славенские [напротив того Кий по-украински значит дубину, что для храбрости так, может быть, как французскому витязю Карлу Мартелю, прозвание дано, Лыбедь или Лебедь – очень известную птицу [М.Берлинський фіксує паралелізм імен «Либідь» – «Лебідь», в основі якого може лежати тільки народна етимологія (перехід «Либ» в «Леб» фонетично незакономірний). Але перетворення літописної Либеді на фольклорну царівну Лебідь засвідчено київськими старинами про Михайла Потика та про Івана Годиновича]], но либо древние сарматские или лучше какого древнего иностранного языка, употребляемого между гуннами и аварами [сучасна наука заперечує гунські або аварські (тюркські) етимології старокиївської ономастики]. Притом у полян, занимающихся сельскими упражнениями, и в обычае не было строить замки на горах среди своих земель, принять честолюби[с. 27]вый род жизни, свойственный тогда аварским князьям, приобыкшим к господствованию и насилиям.

Следуя повествованию летописцев [по свидетельству историка Меховского, Щек сперва имел владение возле Черного моря, а Хорев повелевал висличами. Кий по возвращении своем от греческого похода, видя сих братьев, порабощаемых соседями, перевел в соседство себе к Киеву], Кий с братиею обще построили один замок или город на имя старшего брата, Киев на горе над Днепром, что ныне есть часть Старокиевской горы между Хрещатицким и Андреевским спусками, при бывшем в старину Зборичеве Взвозе [след сего взвоза виден между Золотоверхомихайловским монастырем в Тресвятительскою церковью, ведущий на Подол [пізніші дослідження спростували цю думку: Боричів узвіз починався від сучасної садиби Історичного музею УРСР і йшов вздовж схилів Старокиївської гори в напрямку до Поштової площі, де містилася київська гавань]] [городище Кия займало частину території сучасної садиби Історичного музею УРСР]. Щек поселился немного далее на северо-запад, чрез буерак, на другом холме Щекавице, от него прозванном, что ныне слывет Скавика гора, служащая кладбищем подольским покойникам. Третий брат Хорев или Корев поселился на горе Хоревице, также от него прозванной, которая находится в семнадцати верстах выше Киева над Днепром, на месте между бывшим Межигорским монастырем и селом Вышгородом, которое сие имя и поныне от бывшего там в последующее время города на себе носит [версію про ототожнення Хоревиці з Вишгородом знаходимо в деяких літописних редакціях, а також в окремих наукових дослідженнях (М.Стрийковський). В новітній літературі була поширена думка, за якою Хоревицею за часів Київської Русі звалася нинішня Замкова гора або Киселівка. Але в наш час визнання знаходить гіпотеза П.П.Толочка щодо локалізації літописної Хоревиці на горі Юрковиці, розташованій на північ від Щекавиці]. Сестра же их Лыбедь взяла пребывание на реке Лыбеди, позади Киева ниже Печерской Лавры в Днепр текущей.

Наконец повествуют об сих князьях, что они кроме храбрости были люди мудрые и столь благораэумные в произведении справедливости, что поляне и нагорные жители добровольно соглашались быть их подданными. Околичные места и горы, покрытые дремучими тогда лесами, доставляли приятное им упражнение в звериной ловле.

Кий по устроении своего города имел поход в Грецию [історичний Кий походив з області Срем (Сірмій), куди під тиском аварської навали було переселено частину східнослов'янських племен. В 30-х роках підняв повстання проти аварського панування, уклав союз з візантійським імператором Іраклієм, намагався закріпитися на нижньому Дунаї, але невдало; лише після того відійшов до Середньої Наддніпрянщини, де й збудував свою резиденцію – місто, назване його іменем. Либідь та її брати (Щек і Хорив) – персонажі іншого переказу, що розповідає про події IV ст.], но не далее будучи Дуная, полюбил одно место, на оной реке, однако тамошним жителям он не полюбился, почему полупостроенное свое селение принужден был, оставить и возвратиться в Киев. Место же, то на Дунае долгое время слыло под именем дунайский Киевец. По смерти своей Кий оставил потомкам владение над Киевом и полянами, но неизвестно, до времен ли Аскольдовых? Или же короче княжение его рода продолжалось [повествуют, что наследники сих князей долгое время и похвально владели в своих уделах, и что от имен полководцев, предводительствовавших их войсками, произошли народы радымичи, вятичи, дулебы и другие] [Аскольд був останнім представником династії Києвичів на київському престолі. Його правління позначено видатними досягненнями як в галузі внутрішньої, так і зовнішньої політики].

Булгары единоплеменные славянам [помилка М.Берлинського: до слов'янської етнічної та мовної сім'ї належить сучасний болгарський народ, що сформувався протягом VI – VII ст. Йдеться ж про тюркомовних болгарів, що прийшли до Надчорноморщини з Уралу] с начала шестого века известны стали в Истории, но до половины седьмого века, занимаясь торгом и ремеслами в странах по Волге, между Доном и Уралом лежащими, не мешали еще своими походами спокойствию народов. Пока авары [сии авары, уары или инако обры заняли Паннонию после лонгобардов с VI века, в которой однако по свидетельству преподобного Нестора от междоусобий совершенно истребились], оставившие древнее свое отечество в южной части России, подвинулись к Паннонии и попустили хозарам, неизвестному до того народу, увеличить свою силу. Сей властолюбивый и воинствен[с. 28]ный народ, пришедши из Башкирии [Башкирию прежнюю заключает в себе нынешняя Оренбургская губерния], не умедлил разделить силу соседственных булгарских владетелей, так, что по повествованию Феофана Византийского одного писателя, около 668 года некоторые из сих князей с великою частию народа принуждены были отделиться и со временем переселились к нижним странам Дуная, где основали вторую, или малую Булгарию, и поднесь под сим именем известную.

Напоследок хозары [некоторые хозаров признают остатками древних скифов] в исходе того же века, выгнав последних аваров из их жилищ, овладели южною частию России между рек Днепра и Дона. По свидетельству пр. Нестора и патриарха Никона [М.Берлинський хибно вважає патріарха Никона (жив і діяв у середині XVII ст.) автором так званого Никонівського зведення, створеного за часів Івана Грозного (середина XVI ст.). Насправді патріарх Никон був власником того літопису, що й відбилося в умовній назві твору], сии хозарам киевские поляне и другие славяне платили дань, первые до времен Аскольдовых, а прочие до Олега и Святослава, уничтожившего силу сего народа.

Варяги – древние обитатели Швеции, Лифландии и Финландии, стали быть известны в истории с девятого века [слово «варяг» означало найманця і не мало етнічного змісту. XVIII ст. було часом, коли виникла норманська концепція походження Русі (Г.З.Байєр, Г.Ф.Мілер та ін.), яка одразу ж викликала рішуче заперечення (М.Ломоносов). Звідси починається тривала боротьба між норманізмом та антинорманізмом, яка в наш час завершилася подоланням і одного і другого. Виникнувши як етимологічна проблема (походження імені «Русь»), суперечка дуже скоро охопила кардинальні питання початкової історії Русі, і насамперед проблему виникнення давньоруської держави (як відомо, норманісти твердили, що ця держава своїм походженням завдячує скандінавським зайдам – норманам). М.Берлинський стоїть на антинорманських позиціях: визнаючи скандинавське походження Рюрика та його легендарних братів, він разом з тим початки давньоруської державності відсував в більш давні часи (епоха Кия). Питання про генезис імені «Русь» він взагалі обминав]. Когда единоплеменные им норманны из Дании и Норвегии прославлялись морскими походами, тогда сии открыли свои предприятия на северную часть нынешней России. Между прочими происшествиями знатнейшее в сих странах было, когда лифландских ли, пруских ли или, вероятнее, финландских варягов руссов князья три брата Рурик, Синеус и Трувор призваны были новгородцами на княжение. [862] Около сего времени некоторый из родственников Рурика по имени Аскольд Тирар [во место его нарицательного слова летописцы придали ему в товарищи Дира. По свидетельству Меховского, Аскольд с матерней стороны был правнук князя Кия, но сие родство ради великой разновременности их бытия не может быть справедливо [фантастична етимологія літописного імені «Дір» від «тірар» (нібито пасинок чи «незаконний син», «байстрюк») запозичена М.Берлинським у В.Татищева]] (начальник или пасынок, по-варяжски [Аскольд і Дір справді були прямими нащадками Кия. Це засвідчено як вітчизняними, так і чужоземними авторами (Я.Длугош, М.Стрийковський та ін.)] с позволения оного князя предпринял воинский поход с частию варягов к Днепровским странам с намерением продолжать его и далее до пределов греческих для обыкновенного собирания по варварскому праву у слабых народов корыстей. Идучи полянскими странами из любопытства или по прошению жителей, зашел осмотреть положение Киева [повествуют, что сами поляне и горяне, угнетаемые хоэарами, услышав о благоразумном правлении варяжских князей, отправили послов к Рурику для испрошения на киевское княжение его сына или кого-нибудь из родственников, и что вследствие того отправился к страну сию Аскольд [про закликання варягів полянами не маємо ніяких відомостей. Навпаки, за свідченням літописів, новгородці, незадоволені врядуванням Рюрика, шукали притулку на півдні – в Києві]], которому городу подобного во всех славенских пустынях не видывал, что не столько корыстолюбию, сколько уже властолюбию его показалось лестно. Аскольд, уведомився, что жители его с негодованием сносят иго хозар, легко мог сделаться их владыкою и выгнать хозар из полянской земли.