Музей

Шероцкий К.В.

Напротив Царскаго сада на искусственной возвышенности, где еще недавно протекал ручеек и была сажавка, расположено одно из лучших зданий Киева – городской (переименованный ныне в национальный украинский) музей, сооруженный по проекту архитекторов Бойцова и Городецкого в 1897-99 гг. Здание построено в классическом (дорическом) стиле; к возвышенной терасе музея словно к Акрополю ведет обширная лестница. Два льва стерегут главный вход, скрытый под гекзастильной колоннадой; на фасаде музея триглифный фриз с метопами, копирующими метопы селинутских храмов, и фронтон с аллегорической группой, изображающей искусства. С левой боковой стороны (Александровской ул.) здание это тоже украшено колоннами; задний фасад, обращенный к институту благородных девиц без украшений. Музей построен археологическо-художественным обществом вместе с [с.222] обществом охраны искусств при участии города.

Потребность в музее чувствовапась в Киеве давно : еще в начале прошлого [19] столетия здесь были частные собрания южно-русских и киевских древностей (например, собрания Ширяевскаго, Домбровскаго, или Шодуара, проданное в Париж), а также существовало учреждение, ведавшее раскопками и охраной старины, имевшее свое собрание, переданное университету. Митрополиты (Евгений, Иерофей) тоже интересовались церковными древностями и при академии, в св.Софии и в лавре существовали богатые хранилища церковной утвари и древностей. В 1871 г. проф. Петров положил начало церковному музею при академии. Параллельно с этим Терещенко и Ханенко собрали большую коллекцию киевских и других художественных памятников. Не доставало только, чтобы еше и город проявил уважение к своей многовековой старине с её своеобразной культурой. Как бы то ни было, довольно поздний почин города в этом направлении оказался все же крайне многоплодным. Уже в 1899 году в здании музея открылся XI-й археологический съезд с выставкой картин, и сам музей, стараниями директора Беляшевскаго, при незначительном бюджете стал необыкновенно быстро расти, представляя ныне богатейшее собрание разнородных предметов древности, истории, быта, промыслов и художеств. В нижнем этаже музея помещаются, главным образом, археология.

В первом зале внизу (на лево) хранятся предметы палеолитической эпохи, когда человек только начинал свои культурные выступления, овладев умением изготовлять кремневые орудия. Здесь имеются кремневые осколки и кости современников этого человека – первобытнаго слона, носорога, пещерного медведя, льва, гиены; борьба с суровой первобытной природой заставила первобытных людей жить обществами, чем объясняется обширность их стоянок (например в Киеве). Главное занятие палеолитического населения была охота, мясо уже жарили на огне, [с.223] для костров служили кости, которыми человек пользовался также в качестве орудий, украшая их незамысловатым рисунком; выдающийся интерес в этом отношении имеет бивень, орнаментированный изображением птицы и какого-то щитоноснаго животнаго. Палеолитическая культура кроме южной Руси имеется в Западной Европе. Тождественность некоторых поделок показывает, что уже в то время существовало общение между людьми отдаленных местностей.

В том же зале у стены против входа, как и в следующем зале, представлены памятники следующей за палеолитом – эпохи неолита.

Неолит характеризуется умением чсловека полировать каменные орудия, сверлить в них отверстия, знакомством с гончарством, судоходством, рыболовством, примитивным скотоводством и земледелием. Сосуды неолитической эпохи сделаны от руки, имеют круглое дно и украшены шнуровым, зубчатым или крестовидным орнаментом. Человек этот уже жил в землянках, укрепленных деревом. Орудия его не только из кремня, но из других каменных пород, а также из костей лося и оленя.

К неолиту относится очень богато представленная в музее так называемая трипольская или домикенская культура, которая была занесена из южной России на берега Архипелага и там расцвела под именем эгейской, легши в основу культуры классической. Эта культура характеризуется глинобитными жилищами в виде обожженных куполообразных шалашей на утрамбованных глиной площадках, а также необыкновенно красивой и прочной посудой двух типов – одного представляющаго угловатые профили с несложным орнаментом из черточек, полукругов и волнистых линий и рельефных головок домашних животных, (иногда покрыты светло-коричневой краской и орнаментированы [с.224] в верхних своих частях черными геометрическ. разводами); 2-я группа сосудов отличается округлыми формами причудливаго вида; орнаментация их состоит из тисненых спиралей, линий и завитков, концентрических кругов и рельефных человеческих голов, пуговкообразных выпуклостей и ушек; сюда относятся и те сосуды, которые покрыты по белому фону темно-красными узорами, резко обведенными по контурам черной краской, а также сосуды, украшенные орнаментом из бороздок или точечных линий, заполненных белой массой. Эта группа сосудов покрыта орнаментом по всей своей поверхности. С сосудами І-й группы металлических вещей не попадается, тогда как при 2-й группе наряду с каменными полированными и просверленными предметами встречаются уже медные топорики, что указывает на начало меднаго века. Человек этой культуры имел религиозные верования, на что указывают погребальный обряд и фигурки божков.

В конце неолитической эпохи к нам пришли люди, оставившие грунтовые могилы, покрытые куполообразными курганами, в которых покойник находится в скорченном положении и при этом засыпан красной краской; котелкообразная посуда этих пришельцев пористая, непрочная, орудия – кремневые и редко медныя. Думают, что это киммерийцы, пришедшие в местности южной Руси во 2-м тысячелетии до рождества Христова. К тому же времени кажется относятся и так называемыя поля погребений с урнами, наполненными сожженными костями людей; они, как думают, принадлежат местным обитателям, ибо посуда их имеет много общего с трипольскою – более ранняя покрыта коричневатой или красноватой краской, а более поздняя – черновато-красным или серовато-черным. Рядом с ними находятся медные изделия (топорики, копья, серпы, долота, бритвы, браслеты со спиральным орнаментом), которые доставлялись сюда из западной Европы (Венгрии или Седми[с.225]градия), хотя формочки для отливки медных предметов находились и у нас.

2-й зал почти весь заполнен древностями скифскими и современными им, характеризующимися употреблением железа. Скифы пришли в южно-русские степи на смену киммерийцам в начаче I тысячелетия до р.Хр. Судя по моделям скифских похоронов, их покойники погребались в вытянутом положении под курганами в склепах, сначала с незначительным инвентарем, а с VI в. до р.Хр. в очень богатой обстановке; практиковалось и трупосожжение. Многочисленные образцы скифских сосудов показывают, что пришельцы скифы переняли многое от местных жителей, так как формы (бомбовидные и вазообразныя) сосудов, их лоснящаяся поверхность и орнаментация имеют много общего с трипольской керамикой; среди них очень распространены миски и черпаки с ручкой. Скифы употребляли также железное оружие, очень похожее по формам на медные изделия предыдущего времени (ножи, топорики, копья, кинжалы), но большинство вооружения еще медное (стрелы). С VI в. скифы вошли в соприкосновение с греческими колонистами на северных берегах Черного моря; с эгого времени их культура носит на себе следы влияний Греции и Малой Азии.

Архаическая Скифия имеет много общего с ионическим искусством : генезис звериного стиля, который характеризует скифские изделия, приходится вести из Малой Азии (пояса, зеркала и т.п.). Относительно предметов с следами зрелых классических влияний документально известно, что они выделывались греками в Ольвии, а также привозились из Афин – особенно в V в. и в эпоху войн Александра Великого и его наследников, когда Скифия сделалась главной поставщицей хлеба в южные и западные страны. Тогда у скифов появились роскошные произведения классическаго искусства, известные хотя бы по находкам в курганах Куль-Обы, Солохе, Воронежском, Чертомлыцком. В киев[с.226]ском музее, к сожалению, этих великолепных образцов скифско-греческаго искусства не имеется, они взяты в императорские хранилища. Среди скифских предметов в музее можно указать много бус, зеркала, пряжки, подвески, золотые ножны меча, наконец, бронзовое вооружение всадника, которое некоторые склонны считать вооружением амазонки. Вооружение это имеет аналогии в античном искусстве V в.

Рядом с скифскими предметами во 2-м зале выставлены и вещи из греческих колоний на Черном море – Херсонеса, Ольвии, Керчи. Здесь образцы мозаик, посуды, терракот, ваз – главным образом поздних чернолаковых без росписи, а также акварельные вазы, обломки надписей, архитектурные части и т.п.

Около предметов из греческих колоний расположены сосуды из полей погребальных урн и по стенам против окон – древности эпохи до переселения народов и эпохи великаго переселения. Эпоха полей погребальных урн (в виде мисок на подставке) относится к II – V в.в. по р.Хр., она связана с скифским периодом, но имеет бронзовые вещи, так называемого латенского типа (II – I в. до р.Хр.) и римского происхождения (фибулы, пряжки, браслеты, кольца, стекло).

Вслед за сим наступила эпоха переселения народов, которые шли на запад, двигаясь по нашим степям – готы первые из них усвоили себе и переработали культуру скифов; они занесли в Европу черты своего стиля и сообщили свое имя великому архитектурному стилю готики. Среди предметов времени переселения народов обращают на себя внимание золотые вещи с гранатами и альмандинами, бронзовые предметы, украшенные выемчатою эмалью и цветным стеклом в перегородках. Древности эпохи переселения идут до VII в.; они здесь те же, что в южной Европе – особенно в Испании, где отношение их к искусству классическому особенно ясно.

[с.227] Готов в наших местах сменяли последовательно гунны, хазары, печенеги, половцы, наконец, выступило исконное местное (славянское) население, древности коего изданы в большом количестве Б.Ханенко. Эти древности собраны в 3-м зале музея.

Здесь памятники славянских городищ, остатки и модели жилищ (деревянных, иногда в 2 этажа), инвентари погребений и клады. В них разнообразные черепки с волнистым орнаментом, медные котлы, стекло, ножи, оружие (мечи, кольчуги, кистени, шлемы с золотой и серебряной инкрустацией), топоры, молотки, долота, косы, серпы, замки, ключи, сбруя, костяные поделки часто с резьбой, украшения из серебра (венчики), меди и цветной смальты, стекла (браслеты), обрывки парчевых тканей, глиняные игрушки, яйца из глины в виде украинских писанок, игральные шашки, гребни. Обряд погребения – двоякий с сожжением (у северян) и с трупоположением. Среди славянских древностей живут еще скифские типы, но есть и новые. Многие из них (VIII – IX в.) отражают на себе арабское влияние, а также и скандинавское. Звериные мотивы орнаментации известные в скифском искусстве и у готов здесь расцветают снова. У северян восточное влияние заметно более чем у других племен; наиболее красивые вещи у радимичей; поляне ничем не выделяются и, по-видимому, они являются фикцией. В 2-х витринах 3-го зала помещены головы из женских погребений, на которых видны серебряные венчики с раковинками (шли вместо денег), проволочные гривны, височные кольца с завитком в виде буквы S, спиральные ушные привески, бусы из золоченаго стекла с бубенчиками, спиральные кольца, браслеты, лунницы (потом они перешли к святым на иконах).

В X в. появились византийские влияния. Русь приняла христианство, и Киев, выросший до положения значительного и единственного центра цивилизации во всей восточной [с.228] Европе, поражал иноземцев своей роскошью; в музее имеются незначительные фрагменты, доказывающие эту роскошь. В витринах собраны образцы всевозможных крестов византийских форм, предметы украшений (византийские эмали и прирейнские, стекляные браслеты и бусы, получавшиеся от хазар, генуэзцев, венецианцев и византийцев), шестиугольные слитки металла, ходившие вместо денег (так называемые гривны, имеющия иногда форму баржи в Киеве, лодки в Новгороде и ромба – в Чернигове), куски тканей, образцы строительных материалов, взятых из дворцов и храмов X – XII в., куски фресок (среди них замечательные обломки золотых фресок, на других видны черты придворной царьградской школы), мозаичные смальты, поливные плитки разных тонов и узоров, образцы миниатюр модели гробниц и т.д., и т.д.

Достойно сожаления то, что киевский музей обладает наименьшим количеством показных предметов киевской культуры; это произошло вследствие централизма, сосредоточивающаго все наиболее ценные памятники не в местах их нахождения, а в политических центрах. Благодаря этому Киев лишен, например, замечательных кладов с удивительными перегородчатыми и выемчатыми эмалями, сканью, чернью. Перегородчатые эмали теперь не изготовляются; они составлялись из тончайших золотых ниток, которыми делался контур рисунка и между ними насыпались расплавлявшиеся потом эмалевые порошки. Интересное соединение перегородчатой эмали с выемчатой имеется в киевском музее на одном кресте, но крест этот грубой, ремесленной работы.

После обозрения археологическаго отдела направляемся во 2-й этаж музея, где собраны наиболее интересные памятники украинской этнографии и искусства. В зале перед лестницей во 2-й этаж, расположены образцы украинской печати – книги печерской, черниговской, новгород-северской, львовской и почаевской печати с гравюрами – [с.229] часто весьма интересного содержания, замысловатой композиции (титулы) и выполнения. Лучше других гравюры киевские и львовские : они имеют между собою много общего; часто это копии картин Дюрера, даже Рафаэля. Почаевские отличаются своим пристрастием к западным гравюрам. Среди выставленных в витринах книг стоит отметить одну, на которой чудом уцелело имя гетмана Мазепы. Среди гравюр лучшие по работе Илии, Тарасевича, Козачковского, Левицкого. В конце XVII и в нач.XVIII в. украинские граверы были увлечены древне-христианскими сюжетами; в XVIII в. на них отразился итальянский академизм.

Гравюры резались на дереве и меди; знали также травление водкой («Форты» Тарасевича); искусство это было весьма распространено, но до сих пор еще не собраны сведения ни о всех вышедших в XVII – XVIII в. гравюрах, ни о их авторах. Гравюры влияли на иконопись, украшения рукописей (кое-что выставлено здесь же), на ювелирное дело, резьбу и т.д.

У стены против лестницы выставлены две резные балки («сволоки») из старинных казацких домов – одна из них, как указывает надпись, относится к временам гетмана Мазепы и находилась в доме писаря киевскаго полка Соз.Грабовецкаго. Мотивы резных украшений на обоих «сволоках» восходят к классическому искусству через искусство Возрождения. На сволоках, как на основе потолка – надпись об основании дома.

Над сволоками висит ковер с изображением «Почаевскаго чуда». Это украинская работа XVIII в.; одна подобная ткань с тем же сюжетом имеется в Нюрнбергском музее, что дает повод проводить аналогии между коврами Украйны и подобными же изделиями на западе (Гобелены). Действительно, образцы ковров киевскаго музея, развешанные вдоль лестницы, показывают, что в них имеются орнаменты, сходные с французскими тканями XVIII в., но с другой стороны здесь еще больше элементов восточнаго искусства (Пер[с.230]сии) – особенно в коврах с геометрическим рисунком, что вполне понятно, так как настоящие ковры больше нигде и неизвестны как только на берегах Черного и Каспийского морей, почему восточные черты в них более уместны чем западные. Тем не менее украинские ковры имеют в своем золотистом теплом и нежном колорите и в своеобрано переработанной орнаментике и её расположении на плоскости много оригинального, не даром они с таким увлечением скупаются собирателями. Над лестницей висит огромная и великолепная серебряная люстра киевской работы нач.XVIII в. Под потолком овальные портреты украинских гетманов, происходящие из Вишневецкого замка.

Дальше входим в I зал 2-го этажа, занятый украинским стеклом, фаянсом, тканями, и ювелирным производством.

Украинское стекло замечательно своими художественными формами, цветами стекла и украшениями его живописными, рельефными и составными из разноцветных стекл, смальт. Многие формы и украшения идут еще из искусства египетского и искусства греков и римлян, в чем можно видеть следы связей Руси с Византией, а скорее всего, влияние Ренессанса. Фигурное стекло на Украйне часто подражало фигурному серебру, будучи вызвано к тому (медведи, куры) обрядами, которыми сопровождались пирушки, свадьбы и поминки у казаков и у «панства». У окна рядом с стеклом стоят образцы серебряного и золотого дела на Украйне : это большею частью церковная и домашняя (казацкая) утварь, украшенная чеканным или резным орнаментом в том же духе, что в книжных гравированных украшениях. Формы этих украшений и сосудов обычные Европейские стиля барокко.

На противоположной стене под стеклом развешены запорожские пояса и разные ткани XVII – XVIII в. Пояса 2-х родов – гладкие из персидского красного сырца с золочеными концами и слуц[с.231]кие, затканые богатым узором восточного характера; это действительные произведения искусства по блеску узоров и переливу красок. Пояс всегда составлял важную принадлежность украинского костюма; для выделки поясов существовали особые фабрики (пасярні) в Львове, Слуцке, Бродах, изделия их шли далеко за границу и их находим даже в Лионе – центре шелковаго производства.

В углу по сторонам двери расположены образцы украинской керамики – кафлей и посуды – среди коей поражает своим богатством коллекция фаянса фабрики, существовавшей в нынешнем Межигорском монастыре до половины прошлого [19] столетия. На время войны коллекция эта вместе с фаянсовыми изделиями фабрики Миклашевскаго, Листовской и др. убрана. Межигорские изделия были рассчитаны на прихотливость богатого покупателя, но по своему художественному облику они связаны с народным украинским гончарством.

Рядом с произведениями ювелирного мастерства расположена коллекция монет, начинающаяся гривной киевскаго типа и арабскими диргемами; главные предметы этого собрания «Владимирово злато» – и три сребреника того же времени. Здесь же монеты удельного времени и московские. До Петра I они грубые, после Петра изящные и разнообразные.

Следующий зал музея отведен под этнографический отдел, куда попадаем пройдя небольшой коридорчик, заставленный японскими и китайскими вещами. Главный гвоздь этнографическаго собрания – это резьба по дереву. Еще недавно существовал взгляд, что на Украйне не было этой резьбы – между тем здесь собраны и выставлены и резная мебель и утварь, сани и возы, резные двери и окна. Мотивы резьбы – звезда, крест, трехугольник – те же что у скандинавов и везде, где только существуют эти украшения, но в особой комбинации; некоторые формы очень любопытны : «скрини» напоминают древние саркофаги. Кроме резьбы выставлены образцы современного гончар[с.232]ства, тоже довольно богатого формами и орнаментацией; интересны фигурные водолеи, подсвечники, детские игрушки, кафли. Подставки, на которых разставлена посуда, задрапированы народным шитьем; в витринах вдоль окон расположены некоторые принадлежности головного убора (намитка, кибалка – памятник сношений с Кавказом в древности), медные головные украшения (чильце, напоминающее древнерусские диадемы), гуцульские топирци (идут из очень глубокой древности), пасхальные писанки (расписываются воском по очень древнему, близкому к энкаустическому способу); в конце зала направо на стене развешано несколько десятков старинных кафелей с рельефным орнаментом; их почему-то считают происходящими из дома Богдана Хмельницкаго в Субботове, но орнаменты их более поздние (XVIII в.).

На крайней стене развешаны иконы, вывезенные из Галичины, являющиеся важным этапом в развитии украинской иконописи; среди них наряду с очень древними переводами (великомученик Димитрий XVI в. в правильном античном типе более раннего времени) видим примеры, несомненно связанные с немецкой живописью XV – XVI в. (Воскресение Христово по гравюре Вольгемута; интересна форма готического саркофага и композиция выходящего из гроба Христа в плаще; позади высоко поднятый холмистый пейзаж) и с итальянским Возрождением (Христос на херувимах, окрашенных в тона ореола Христа). Очень интересна икона Страстей (влияние Альтдорфера и Дюрера), Сошествия св.духа (колорит; фигура Космоса) и Покрова богородицы, где два ангела поднимают влахернскую ризу богоматери над её изображением в апсиде (древнейшая вариация Покрова, изображающая обряд, послуживший поводом для создания легенд и позднейших изображений Покрова). Большинство этих икон XVII в. На них видим рельефные фоны, цветные, покрытые орнаментом одежды, цветущую почву под ногами и живые пейзажи, [с.233] равно как и взятые с натуры лица – все, что разовьется с большей пышностью в казацкой Украйне, иконописи коей отведен следующий зал.

Зал украинской иконописи. Здесь много интересного и поучительного. Первое впечатление, какое производит этот зал на человека, знакомого с общей историей искусств, таково, как будто попадаешь в собрание итальянских картин раннего Возрождения в музеях Венеции, Флоренции, Сиены, Рима. Это тоже ренессанс, но не достигший полного своего развития по причине наступивших политических лихолетий. Он начался еще в XIV в. одновременно с последним оживлением византийскаго искусства, позже он впитал в себя черты западнаго искусства, но всегда справлялся с местной традицией.

Сюжет в украинской иконописи преобладает над формой, но всегда имеет реалистические черты, приноровлен к данной местности и этническому типу. Здесь видим Христа, одетого в казацкую свиту и подпоясанного поясом Авраама, угощающего 3-х странников в привычной украинской обстановке, богородицу, покрывающую своим покровом казаков, Распятие с предстоящим перед ним казацким полковником, Рождество Христово с пришедшими поклониться младенцу полесскими чабанами, Бориса, Глеба и св.Владимира в типичных украинских уборах (жупаны и кунтуши с вылетами и сабли) с 6-конечными крестами в руках, ряд страшных судов с бытовыми подробностями (сцены в шинке и т.д. и т.д.).

Украинская иконопись имела свои излюбленные (большей частью символические) сюжеты – Сон отрока Иисуса (младенец спит на кресте, созерцая орудия страданий), птицу пеликана, раздирающаго свою грудь, чтобы накормить птенцов (образ евхаристии), Живоносный источник (Христос истекающий кровью в бассейн или чашу), Христа-виноградаря (выжимает сок из лозы выростающей из прободеннаго ребра), часы и плоды страданий Христа (две огромные картины в левом [с.234] углу против входа; на одной из них внизу представлен священник перед престолом, какие были в старину на Украйне, созерцающий плоды крестной смерти Христа), Покрова богородицы как покровительства Б. М. (покрывает людей ризой, а не омофором – при том стоя на земле), Деиуса (молитва богородицы и Предтечи перед Христом на страшном суде) и т.п.

Всем этим композициям могут быть указаны аналогии в раннеитальянском и в немецком искусстве; они симметричны, изящны, фигуры и лица святых чужды суровости и часто помещены среди мраморных руин и пейзажа (Рождество Христово, страшные суды), в небе звезды и облака, дан определенный источник света, соблюдена перспектива, (например перспективное строение церкви в сцене Воздвижения – с скрещиванием сводов позади передних арок). Краски этих икон всегда отличаются смелыми сочетаниями, на одеждах часто переливаются; фоны большею частью золоченые, украшенные лепным или резным орнаментом – это дань Византии, но также и искусству раннего Возрождения. На некоторых иконах имеются подписи мастеров, например Стеф. Граковича под изображением отрока Иоанна, целующаго ногу младенца Иисуса (вымышленная сцена из детства Христа и Иоанна, которые, согласно апокрифу, спасшись от Ирода, встретились в пустыне). Но таких подписей мало. Отсутствие их объясняется тем, что художественные заказы в старину выполнялись сообща цехами, где индивидуальность мастера терялась.

Вместе с иконами в том же зале выставлены произведения украинской резьбы в виде статуй, киотов и декоративных ангельчиков; главное внимание в этих позирующих статуях обращено на драматизацию, доходящую часто до гримасы и каррикатуры; декоративные ангельчики – это те же итальянские путты (мальчики, идущие из антика), которые с XV в. украшают киоты, окружают статуи и т.п.; среди орнаментальной резьбы обращает [с.235] на себя внимание мотив винограда. Здесь же находится оловянная и серебряная церковная утварь очень богатой местной работы, оклады евангелий, подвески к образам, венцы, деревянные кресты типичной 6- и 7-конечной формы, а также модели церквей украинской архитектуры; одна из них изображает церковь-замок XV – XVI в. в с.Сутковцах Подольской губ. Полуготические формы этого здания соединены с византийским крестовым планом. Другая копия сделана с церкви, построенной в Ромнах последним запорожским кошевым Калнышевским. Это типичное по своей стройности и уравновешенности произведение деревянной украинской архитектуры, в котором основной элемент этой архитектуры – башня повторен 5 раз, образуя 5-купольную систему. Для бога, по понятиям казачества, нужны были великолепные храмы, чем и объясняется пышность этой архитектуры, уже знакомой нам по храмам Киева; это тоже самое, что в украинской живописи расцвеченные одежды и остальное великолепие. При выходе из зала развешены раскрашенные почаевские гравюры, оправленные в расцвеченные стекляные рамы. Это черта того же цветистого стиля, который увидим в светском украинском искусстве, показанном в следующем зале за этнографическим отделом.

Одна стена здесь заставлена народными картинами казака-гультяя, занятого игрой на бандуре, или уничтожающего насекомых в своей сорочке, занимающагося избиением «ляхов и жидов» или развлекающегося с паном и женщинами. Это тип, живущий в народном искусстве до сих пор, начиная, вероятно, с XVI ст. Здесь же видим сцены семейной жизни, судную раду в селе (по гравюре Шевченка, произведения коего широко проникли в народ), портреты мещан; дверь XVIII в., украшенную изображением некоего Карпократа с пальцем на устах, приглашающаго посетителя к молчанию (древний Гарпократ или Гор – бог молчания), расписные крышки [с.236] сундуков, тарелки, кафли XVIII в. с сценами из военного и домашнего быта и из жизни животных.

В этом же зале расположены украинские портреты. Это все копии XVIII и XIX в.; из автентичных портретов наиболее замечателен очень хороший портрет гетмана Мазепы, кажется, наиболее достоверный из числа приписываемых ему (портреты Мазепы были истреблены по приказанию Петра Великого), портреты Сулим прекрасной работы XVIII в , а также портрет Антона Головатаго, основателя черноморскаго казачества и другой такой же портрет, изображающий в одежде запорожца какого-то (по преданию) испанскаго гранда, жившего при дворе Екатерины II, портрет этот является памятником украинских мод в столицах в XVIII в., когда было в ходу украинское платье, пение, музыка и язык (даже в придворных храмах).

Целая стена того же зала занята украинским шитьем XVIII в., напоминающим украинские ковры и те орнаменты, которые покрывают на памятниках живописи одежды святых, казаков и гетманов. В шкафу между этими витринами развешано казацкое оружие, конский убор и шапка Б.Хмельницкаго (?). Казачество одевалось в бархаты и шелка; так же одевалась и «челядь». Богатейшие конские уборы казаков, украшенные золотом и драгоценными камнями, имеются в музее Тарновскаго в Чернигове. Уборы эти пришли с востока; до XVII в. украинское панство одевалось в те же одежды (немецкие), которые ныне носят евреи в Галиции и в западном крае; такой убор видим эдесь на портрете К.Острожского, ко временам коего (может быть и раньше), кажется, относятся и длинные мечи, висящие на стене при выходе из зала.

Следующий зал посвящен живописи XIX в. и современной. Первоначально безименные мастера воодушевляются старым искусством, это искусство дало Трутовскаго, Шевченка (большое собрание акварелей и гравюр) и других, но решительное предпочтение каких-либо определенных ти[с.237]пов здесь уже отсутствует; искусство должно было измениться в силу постоянного изменяющегося обновляющего опыта и наблюдения. Акварели и гравюры Шевченка, бывшего по существу продолжателем старой украинской гравировальной традиции, являются искусством нового времени, хотя и носящим черты академизма, господствовавшаго в украинской гравюре XVIII в. Таков же Штернберг и Трутовский. Не ушел далеко и Мартинович, оставивший удивительные карандашные рисунки. К старому направлению можно причислить частию Соколова и Микешина. Здесь же ряд картин Сластьона, Репина, Верещагина, Васнецова,. Ге и других представителей русской и украинской живописи 2-й половины прошлого [19] столетия. Эскизы Ге выделяются среди них – они вырвались из плена условных канонов композиции и даже рисунка, но они не сравнимы по силе с эскизами Врубеля, колоритными и грандиозными по замыслу. Его Надгробный плач и Воскресение сильны нервностью линий, ужасом непостижимой божественности, проглядывающей в недоуменно раскрытых глазах и в темных фиолетовых сочетаниях красок. Кроме этих картин имеется не мало других со следами новых веяний : пейзажи с воздухом и водой, проникнутые вибрациями бесчисленных переходящих один в другой тонов и колоритом пятен и др.; одноцветность поборена, условность приемов заброшена – однако, мимо большинства этих случайных картин без ущерба можно пройти, ибо далеко не всем им хватает страсти огня, свободы и знаний.

Наконец, последний зал посвящен исключительно Киеву. Это собрание, состоящее из планов, чертежей и видов старого Киева, киевских гравюр, реликвий, изданий и т.п. еще недостаточно полно и не устроено, но в будущем обещает быть исключительно интересным. Достойны внимания в нем виды старых киевских храмов и других памятников в разные периоды их существования, знамена и значки киевских цехов, виды старого магистрата, фигуры [с.238] архангела Михаила и фемиды с ратуши, портреты киевских воевод, иконы киевских святых, проекты и фотографии исчезнувших уже зданий, виды Киева, дающие представление об облике города в прежнее и нынешнее время и т.д. Как и в самом городе, здесь больше всего памятников искусства барокко и империи.

При музее имеется библиотека и в ней громадное собрание рисунков и фотографий украинских древностей и старины.