3. Раскопки К.Лохвицкого (1824 г.) и Ефимова (1826 г.). Постройка новой церкви по проекту В.П.Стасова (1828—1842 гг.)

Каргер М.К.

В 1820 г. богатый курско-орловский помещик А.С.Анненков, сосланный «по высочайшему повелению» в Киев за жестокое обращение с крепостными, возымел желание на собственные средства «возобновить» древнюю церковь, т.е. по тогдашним понятиям о «возобновлении» – выстроить новую церковь [с. 14] на старом месте. Однако стечение личных обстоятельств не позволило Анненкову тогда же приступить к выполнению своего «обета».

Вскоре на киевскую кафедру был назначен митрополит Евгений (Болховитинов), известный своими трудами в области древнерусской письменности и археологии. Митрополит Евгений поручил киевскому археологу-любителю, отставному чиновнику Кондрату Лохвицкому открыть фундамент древней Десятинной церкви. В течение октября-ноября 1824 г. Лохвицкий открыл фундаменты на всей площади древней церкви. «План церкви», снятый Лохвицким с натуры 25 ноября 1824 г., был опубликован митрополитом Евгением в мартовской книге «Отечественных записок» в 1825 г. [Евгений. План первобытной Киевской Десятинной Богородицкой церкви с объяснением оного. Отеч. зап., ч. 21, кн. 59, 1825, март, стр. 3] Трудно представить себе что-нибудь менее похожее на подлинный план старых фундаментов Десятинной церкви, чем этот план Лохвицкого (рис. 3). Как и план церкви Ирины, раскопанной им же, план Десятинной церкви 1824 г. не дает ни малейшего представления даже о типе здания. [с. 15]

По словам митрополита Евгения, «весь снимаемым щебень складывался бережно вблизи фундаментов, чтобы после, через просеивание увериться, не отыщутся ли какие вещи. Между тем народ, многочисленными толпами стекавшийся к этой раскопке, хватал мозаику, обломки мрамора, яшмы и разные мелкие камни. Серебряники оправляли эту мозаику и камешки в золотые и серебряные крестики и продавали народу… и рассылали по России. Пришлось [с. 16] на зиму испрашивать у гражданского начальства караул и оградить церковь тыном» [там же, стр. 380].

Начатые работы по изучению Десятинной церкви так и не были закончены.

Однако узнав об этих открытиях, вновь появился Анненков, теперь уже весьма озабоченный выполнением своего «обета». По его предложению киевский городской архитектор А.И.Меленский вскоре «спрожектировал план, фасад и профиль трехпрестольной церкви с колокольнею». Чертежи с прошением Анненкова были представлены 1 февраля 1825 г. на утверждение митрополиту Евгению, который ответил, «что как камни фундамента древней Десятинной церкви и часть мозаического пола уже открыты, то посему он постройку дозволить сам не решается, а намерен довести сие до высочайшего сведения». «Усердие» Анненкова было одобрено Николаем I, а чертежи направлены в Академию художеств для рассмотрения. [с. 17]

Академия художеств не утвердила проект Меленского и поручила архитектору Н.Е.Ефимову освидетельствовать остатки древнего фундамента и местоположение церкви и сделать новый проект. Н.Е.Ефимов произвел в 1826 г. новые раскопки. Судя по описанию довольно многочисленных находок, причем не только крупных (как гробницы), но и мелких (монеты, кресты, перстни, серебряные слитки и пр.), раскопки Ефимова были более тщательными. Это отчетливо видно и по чертежу Ефимова, опубликованному в 1829 г. [Краткое историческое описание Десятинной церкви в Киеве, Прилож.]

Правда, и этот чертеж весьма далек от современных научных требований. Он, как показали впоследствии раскопки Д.В.Милеева 1908-1911 гг. и наши 1938-1939 гг., далеко не точен в деталях, но по нему все же можно понять хотя бы основные особенности структуры здания (рис. 4). Из чертежа Н.Е.Ефимова явствует, что многие части стен ко времени раскопок, сохранились только [с. 18] в виде рвов от фундаментов; это подтвердилось и более поздними раскопками Д.В.Милеева.

Сопоставление планов К.Лохвицкого и Н.Е.Ефимова явилось лишним доказательством фантастичности первого из них. Когда это обстоятельство было отмечено в рецензии на книгу «Краткое историческое описание Десятинной церкви», напечатанной в № 11 «Московского Телеграфа» за 1830 г., Лохвицкий опубликовал ответ, в котором не только утверждал, что план Ефимова есть «мечтательный, выдуманный», но и стремился всячески дискредитировать работу Ефимова в Киеве [К.Лохвицкий. О плане древней Десятинной церкви. Галерея киевских достопримечательных видов и древностей. Киев, 1857, тетр. VI, стр. 40-42].

Лохвицкий обвинял Ефимова не только в том, что план, снятый с древних фундаментов, был им «приспособлен» к плану новой церкви, спроектированному им еще до приезда в Киев. Он утверждал, что Ефимов «истреблял в натуре» те части здания, которые «не согласовывались с его планом» (в частности, [с. 19] мозаики пола). Со слов Лохвицкого, Н.Закревский также утверждал, что

«на своем чертеже древней церкви Ефимов показал то, чего не было в действительности, и это для того, чтобы древний фундамент приурочить к своему прожекту новой церкви, который, однако, не имел успеха» [Н.Закревский. Описание Киева, т. I, стр. 288].

Последующие раскопки и исследования памятника не оставляют сомнения в том, что «мечтательным», не соответствующим действительности был именно план Лохвицкого.

Новый проект Ефимова, как и проект Меленского, не был апробирован Академией художеств. По повелению Николая I сооружение церкви было поручено архитектору В.П.Стасову, проект которого и был «высочайше утвержден».

В соответствии со стасовским проектом – одним из наиболее ранних произведении «русско-византийского стиля» – предполагалось сохранить две стены древнего храма, но позже это сочли технически неосуществимым, и по распоряжению Строительного комитета древние стены были сломаны до основания. Фундаменты южной и западной стен были, однако, сохранены, и на них возведены новые стены. Постройка продолжалась с 1828 до 1842 г. Грузное, безвкусное сооружение (рис. 5) почти на столетие скрыло под собой остатки древнейшего памятника русского зодчества. Наблюдения и чертежи Лохвицкого и Ефимова оставались в течение почти 100 лет единственным источником наших представлений о памятнике.