11.02.1842 г. П. А. Плетнёву

Только лишь от 7 февраля отправил я письмо к Вам, почтеннейший друг наш Петр Александрович, как оба мы были поражены вестями Вашими от 26 генваря. Вы, конечно, поверите, что мы приняли искреннее участие в такой расстройке, случившейся неожиданно [с] одними Вами.

К нам еще прежде доходили слухи о нечестности Фишера, слышали уверения здешних книгопродавцев, что «Халявский», вопреки первоначального отчета Фишерова, требуясь быстро в Петербурге и Москве, не может быть выслан в губернии за расходом всех экземпляров.

Вполовину верил такой молве, полагая, что Вам все эти дела, как у Вас под рукою, более известны, но иногда намекал о моем сомнении: ужасный счет его по печатанию «Халявского» выслал к Вам для воззрения, отказывался от продолжения издания, не хотел печатать «Столбикова», предвидя и предугадывая по «Халявском», что все окончится выгодою только для одного Фишера, желание его не иметь счетов с Вами, а относиться со мною, – все это передавал Вам, не прямо, видя, что Вы в нем совершенно уверены и оправдываете действие его, что несколько и успокоило нас.

О выписке кареты мы просили Вас приступить не прежде, как уже будет достаточна для того выручка. А если бы я знал, что Вы дали Фишеру для его оборотов собственные деньги, я решительно написал [бы] Вам мои сомнения насчет чести Фишера. Теперь пока доволен, что выслал к Вам и письмо его ко мне, и счет по изданию. Весьма был бы обрадован, если бы сии писания его ко мне попротиворечили бы его показаниям Вам. Это была бы чистая улика. Не довольно ли уже будет и того, что он не жалуется на убытки и не предвидит их, даже не упоминает о какой-либо потере, а надеется выгод по времени.

Из отчета можно видеть произвольные его проценты и на время неопределенное. Что касается до числа экземпляров, то не одни его книги должны рассматриваться, но можно поверку сделать и у книгопродавцев, забиравших у него книги. Приступить чрез благонадежных людей, кажется, необходимо, и, поверив показания их с остаточными у него экземплярами, можно дойти до настоящего числа печатанных им экземпляров.

Но, к сожалению, все это рассуждения только о том, что должно было сделать и как действовать, чтобы не встретить постигшей беды. Я говорю беды, потому что для меня это точно беда. Все мои статьи и вообще все написанное мною я подарил Анне Григорьевне, и она за некоторые, пересылаемые к Вам, получив часть из желаемого, располагала от главного издания удовлетворить другие желания, необходимые теперь же, потеряв к тому надежду, не имея другую зиму желаемой шубы и, что более всего, что все доставленное Вами жертвовано от Вас, она крепко огорчена и сетует на себя за выписку всего, в превратном понятию ее виде, дошедшем до нее.

Вы тратились для нас и расстраивали себя, а я, не зная, как идет дело, беспечно, чтобы исполнить требование Ваше, оставлял иногда нужнейшее, спешил доставлять статьи для «Современника», не внимая выгодным приглашениям участвовать с другими, пренебрегал предлагаемыми ими выгодами и поставлял обязанностью по данному слову участвовать в журнале, отнюдь не воображая даже, что все это Вы для нас жертвуете без вознаграждения.

Теперь главная забота и трудность убедить бездельника Фишера сознаться в получении им от Вас денег, но неужели он при всех Ваших средствах успеет так дерзко поступить? Мне очень жаль, что я не знал о том вовсе, а то прибегнул бы к хитрости, чтобы в продолжение этого времени извлечь какой-нибудь отзыв от него, могущий служить уликою. Впрочем, во всяком случае, где нужно будет мое свидетельство или поверка в чем, я всегда готов сказать всю истину.

В заключение можно поступок его огласить пред светом печатно. К этому должны бы приступить графиня Растопчина и г-жа Ишимова. Вы в отношении к «Современнику», и я очень готов за себя расславить его поступок. В последнем письме моем к нему я сказал ему о ужасном счете по печатанию, изобличил его, что он пролгался в числе экземпл[яров], высланных ко мне.

Да поможет Вам бог возвратить свое, изобличить зловредный умысел и отнять у бездельника средство вредить другим и вводить неопытных в обман. Искренно желаем первое известие получить, что Вы вполне во всем успокоены, чем обрадуете и успокоите нас.

Преданней[ший] Григорий Квитка

Примітки

Вперше надруковано у зб. «За сто літ», кн. V, с. 79 – 81.

Включено у зібрання: Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Твори у шести томах, т. 6, с. 649 – 651.

Автограф зберігається: ІРЛІ, ф. 234, on. З, од. зб. 291, арк. 77 – 78. На листі дописка Плетньова: «От[вечено] 24 февр[аля] 1842».

Подається за автографом.

… в такой расстройке, случившейся неожиданно [с] одними Вами… – Йдеться про ошуканство, вчинене П. О. Плетньову книговидавцем Є. Ф. Фішером при продажу ним тиражу «Пана Халявского» (Про це П. О. Плетньов повідомляв Г. Ф. Квітку-Основ’яненка у листі від 26.1 1842 р.).

Растопчина Євдокія Петрівна (1811 – 1859) – російська поетеса і белетристка, наближена до царського двору.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 341 – 343.