Развалины храма на Вознесенском спуске

Каргер М.К.

1. Раскопки П.А.Лашкарева (1878 г.)

В сентябре 1878 г. двое киевских кладоискателей получили разрешение произвести поиски на горе Кудрявец, в усадьбе, принадлежавшей тогда Митрополичьему дому. По всему пространству довольно обширной усадьбы, обратившей на себя внимание этих любителей легкой наживы, поверхность почвы содержала значительное количество древнего кирпичного п известкового щебня, местами представлявшего небольшие возвышения, которые могли образоваться только в результате разрушения в более или менее отдаленное время древних зданий. Особое внимание кладоискателей привлек стоявший в конце огорода, на самой окраине выдающейся к Подолу горы, значительных размеров курган.

С северной, восточной и южной сторон кургана были ясно видны окружавшие его давние рвы. В 10-13 м к западу и северо-западу начинался крутой обрыв ущелья, по которому идет Вознесенский (ранее Илларионовский) спуск, делающий в этом месте резкий поворот к Подолу. Курган был разрыт. Он состоял в основном из строительного щебня, под которым обнаружились остатки стен древнего здания. Обнаружив очертания постройки, кладоискатели продолжали углубляться в разных местах в поисках клада, подвергая сокрушительному разрушению остатки древнего здания.

Только после того как слухи об открытии развалин древнего храма широко распространились по городу, хищники вынуждены были прекратить свои поиски и частично засыпать ямы, которыми была изрыта площадь постройки. Когда на место «раскопок» прибыли члены Церковно-археологического общества при Киевской духовной академии во главе с П.А.Лашкаревым, работа кладоискателей была уже закончена, а раскопанный ими курган представлял ровную круглую площадь, имевшую в диаметре около 21 м, с едва заметно выступавшими посредине остатками стен. Кладка стен и план их, а также характер строительного щебня, из которого в основном состояла насыпь кургана, не оставляли сомнений в том, что последний послужил, по словам П.А.Лашкарева, «могилой одной из древнейших церквей Киева».

Во второй половине октября того же 1878 г. в целях подробного обследования открытой кладоискателями древней постройки по поручению Церковно-археологического общества П.А.Лашкаревым были произведены раскопки, результаты которых были им достаточно обстоятельно опубликованы [П.А.Лашкарев. Развалины церкви св. Симеона и Копырев конец древнего Киева. ТКДА, 1879, т. II, № 5, стр. 96-121; позже перепечатано автором в его книге «Церковно-археологические очерки, исследования и рефераты» (Киев, 1898, стр. 160-187). Все дальнейшие ссылки даны на это издание]. [с. 462]

Приступая к раскопкам, исследователь, по его словам, предполагал найти остатки стен, сохранившихся еще до значительной высоты. Уровень, на котором они обозначались в кургане, казался возвышающимся от 3 до 4 м над площадью горы. В случае, если бы остатки стен оказались имеющими приблизительно ту же высоту, можно было бы надеяться найти на них более или менее значительные остатки фресковой живописи, о существовании которой свидетельствовали многочисленные обломки ее в засыпи кургана. Однако в этом отношении исследователя ожидало некоторое разочарование.

«Скоро мы должны были убедиться, – пишет он, – что если такие остатки орнаментов и были на стенах, пока курган был нетронут, то они успели исчезнуть под лопатами и ломами кладоискателей, изрывших внутренность церкви, особенно у ее стен. Все, что мы успели открыть при этом, ограничилось двумя-тремя незначительными кусками штукатурки, носившими следы самого незатейливого орнамента или в виде лент, окаймлявших исчезнувшие рисунки снизу, как в северном алтарном полукружии, или в виде двух такого же назначения цветных полосок, проведенных параллельно одна другой и соединенных между собой цветными зигзагами, или, наконец, в виде незначительных остатков рисунка, изображавшего, по-видимому, растение» [П.А.Лашкарев. Церковно-археологические очерки…, стр. 167].

Самые стены храма оказались уцелевшими на высоту до 1 м. Поставив перед собой задачу «определения плана и размеров церкви», а также

«изыскания тех или иных данных для разъяснения ее первоначального сооружения и последующей судьбы», исследователь, по его словам, «очищал от щебня и мусора внутреннее пространство церкви, а отчасти (разрядка наша, – М.К.) и наружные стороны остатков ее здания» [там же, стр. 165].

Открытые раскопками развалины церкви представляли в плане несколько вытянутый прямоугольник с тремя полуциркульными апсидами с восточной [с. 463] стороны (рис. 156). В середине здания сохранились остатки четырех древних подкупольных столбов. По словам П.Лашкарева, фундамент храма был заложен на глубину более 40 см на слое битого и залитого известью кирпича, причем не в материке, а в наносной почве, перемешанной с остатками угля и пр. [там же, стр. 165-166] Как фундамент, так и остатки стен и столбов были сложены из кирпича на растворе извести с примесью толченого кирпича. Размер кирпича 31:22:4.5 см.

От этой кладки сильно отличалась кладка простенков, соединявших северо-западный столб с северной и западной стенами. Первый из этих простенков сложен из того же кирпича, из которого сложены основные стены здания, но на обыкновенном известковом растворе; второй простенок, между северо-западным столбом и западной стеной, был сложен также на обыкновенном растворе (без примеси толченого кирпича), и к тому же из кирпича совсем иной формы, резко отличающегося своими размерами (26.5:23.5:6.5 см) и, кроме того, имевшего одну особенность: одна из широких его плоскостей была покрыта продольными желобчатыми полосами, образовавшимися при обработке сырого кирпича пальцами.

Оба эти простенка послужили для исследователя доказательством, что раскопанный им храм подвергался исправлениям в значительно более поздний период. Исправления эти, по мнению П.А.Лашкарева, не ограничивались добавлением упомянутых простенков. В массе щебня, из которого состоял курган, указанной формы кирпич встречался, по словам исследователя, «в таком огромном количестве, которое далеко не мог дать один небольшой простенок» [там же, стр. 166-167].

Значительный интерес представляют наблюдения исследователя, сделанные при раскопках пола храма, который состоял из квадратных плиток разноцветной ценины (размер 15.5:15.2:2 см), уложенных на обыкновенной известковой подмазке в шахматном порядке. Местами он был выложен исключительно из обломков плиток различной величины и формы. Под уровнем сохранившегося пола обнаружились два ясно различимых пласта, состоявшие из мелкого щебня, золы и угля, нижний из которых, по мнению исследователя, лежал на предполагаемом горизонте первоначального пола храма.

Не встретив под сохранившимся полом никаких остатков другого пола, более древнего, и установив в то же время, что пол набран из плиток прежде существовавшего пола, исследователь пришел к выводу, что найденные им остатки представляют части древнейшего пола, но впоследствии поднятые гораздо выше первоначального его горизонта [там же, стр. 168].

Сопоставляя раскопанную церковь с сохранившимися древними киевскими постройками, П.А.Лашкарев связывал ее по характеру плана с небольшими четырехстолпными церквами – Трехсвятительской, Успенской на Подоле, Лаврской надвратной и Предтеченской при Успенском соборе Печерской [с. 464] лавры [там же, стр. 170-171]. Необходимо отметить, что памятники, привлеченные для сопоставлений, слишком разнохарактерны. Церковь Успения на Подоле П.А.Лашкарев ошибочно относил к числу четырехстолпных храмов. Как показано выше, церковь эта была в древности шестистолпной; западная пара ее столбов разрушена в позднее время. Надвратная церковь Печерской лавры – памятник, план которого вызван специфическими особенностями надвратного здания. Церковь Иоанна Предтечи не являлась самостоятельной постройкой, будучи лишь приделом при Успенском соборе.

Только Трехсвятительская церковь действительно представляла довольно близкую аналогию раскопанному храму. Сам исследователь подчеркивал, что по размерам употребленного в кладку кирпича, раскопанный им храм ближе других подходит к Трехсвятительской церкви [там же, стр. 171].

Однако это правильное заключение не привело П.А.Лашкарева к датировке раскопанного храма XII в. Вопрос о дате храма исследователь целиком подчинил вопросу о его названии. Отвергая разноречивые попытки различных исследователей древнего Киева, пытавшихся локализовать Копырев конец и находившийся в нем монастырь Симеона то на Андреевской горе, то в нынешней Плоской части Киево-Подола, то в промежутке гор Щековицы и Киселевки, где Глубочица соединяется с Кожемяцким ущельем, П.А.Лашкарев на основании анализа летописных упоминаний о монастыре Симеона в Копыревом конце доказывал, что Копырев конец располагался в нагорной части Киева, за Львовскими воротами, в местности, носившей тогда нестарое название Кудрявец. Раскопанные на обрыве горы, высящейся над Подолом, развалины храма П.А.Лашкарев и считал остатками церкви Симеона в Копыреве конце [там же, стр. 174-187].

О постройке этого храма и монастыря прямых летописных известий нет, но из летописного рассказа, повествующего под 1147 г. о смерти князя Игоря Ольговича, убитого восставшими киевлянами, можно узнать, кто был строителем монастыря. Летописец сообщает о том, что тело убитого князя, брошенное на торговище, было по повелению тысяцкого положено в церкви св.Михаила (на Подоле). Позже митрополит послал на Подол игумена Федоровского монастыря Онанью, который, прибыв в церковь Михаила, «виде нагого и облече и, и отпе над ним обычныя песни, везе на конец града, в монастырь святому Симеону, бе бо монастырь отца его и деда Святослава, тамо положиша» [Ипат. лет. 6655 (1147) г.].

Судя по этому известию, строительство Симеоновского монастыря связывалось с деятельностью Святослава Ярославича, очевидно, не хотевшего отставать от своих братьев Изяслава и Всеволода, выстроивших свои фамильные «вотчи» монастыри: Изяслав в честь своего патрона – Дмитриевский, а Всеволод – Михайловский Выдубицкий. [с. 465]

Не поднимая вновь вопрос о локализации Копырева конца, решенный П.А.Лашкаревым, на наш взгляд, в основном правильно, невозможно, однако, согласиться с его мнением о принадлежности раскопанных развалин церкви Симеона, выстроенной Святославом Ярославичем.

2. Раскопки Киевской археологической экспедиции (1947 г.)

Слишком схематичный характер опубликованного П.А.Лашкаревым плана возбуждал серьезные сомнения в правильности многих описанных им деталей постройки. Кроме того, полное отсутствие каких-либо фотографий, зарисовок или обмеров кладки здания, недостаточность данных о культурной стратиграфии участка, на котором выстроен храм, и отмеченная самим исследователем неполнота раскопок, охвативших в основном лишь внутренние очертания здания, – все это, учитывая большое значение открытого раскопками 70-х годов памятника как для истории киевского зодчества домонгольского периода, так и для решения важнейших проблем древней топографии Киева, побудило нас подвергнуть развалины раскопанного П.А.Лашкаревым храма новым повторным раскопкам.

Местоположение развалин открытого П.А.Лашкаревым храма было основательно забыто. За семьдесят лет, отделяющих нас от раскопок 1870-х годов, облик района, о котором идет речь, весьма существенно изменился. На месте митрополичьего огорода выросло во второй половине XIX в. большое трехэтажное здание Семинарии (ныне Киевский художественный институт). Ниже у обрыва горы над Подолом также выстроено несколько кирпичных и деревянных построек. Изменился и профиль древнего спуска на Подол, (Илларионовский, позже Вознесенский спуск, ныне ул. Смирнова-Ласточкина), сохранившего, однако, свое старое направление.

Местоположение раскопанного в 70-х годах храма некоторые киевские археологи связывали с находящимся в усадьбе Киевского художественного института небольшим бугром, под дерновым покровом которого действительно лежит сплошной завал древнего строительного щебня. Однако обстоятельное описание топографического расположения «кургана», заключавшего в себе развалины, сделанное П.А.Лашкаревым, не позволяло считать «бугор» в саду Художественного института остатком «кургана», раскопанного в 1878 г. Раскопки этого «бугра», проведенные Киевской экспедицией в том же 1947 г., увенчались открытием развалин нового трехнефного шестистолпного храма второй половины XI в. (см. выше).

Пользуясь описанием П.А.Лашкарева, место его раскопок удалось обнаружить без особых трудностей. На развалинах храма стояла до войны деревянная постройка служебного характера, сожженная дотла во время немецкой оккупации Киева. Водопроводная магистраль, подведенная к этой постройке, частично разрушила южную стену и юго-западный столб храма. Развалины [с. 466] храма, несмотря на значительную нивелировку местности для постройки здания, все же несколько возвышались над уровнем окружающей поверхности горы, что и позволило обнаружить их в первом же разведочном шурфе.

Вскрытые раскопками 1947 г. развалины [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева…, стр. 197-209] находились в значительно худшем состоянии по сравнению с тем, которое описано П.А.Лашкаревым. Стены храма, высота которых в 1878 г. достигала 1 м, к 1947 г. сохранились в среднем лишь на высоту около 0.5 м. Значительно более разрушенными были подку[с. 467]польные столбы храма. Какими-то земляными работами почти полностью была уничтожена центральная апсида храма, включая и фундамент ее. Тщательными наблюдениями в процессе раскопок удалось проследить лишь незначительные остатки ее внутренней линии. В очень редких случаях удавалось проследить in situ поливные плитки пола и еще реже фрагменты фресковой росписи на стенах здания.

Кирпичная кладка стен отличалась также крайне плохой сохранностью. Кирпич в большей части настолько отсырел и раскис, что легко резался ножом или лопатой. Расчистка поверхности стен снаружи и внутри требовала чрезвычайной осторожности, ибо плотно слежавшуюся раскисшую массу кирпичного щебня иногда с трудом можно было отличить от кирпичной кладки.

Раскрытые полностью в 1947 г. развалины храма по ряду своих особенностей были столь неожиданными, что в процессе работы порой возникло даже сомнение в тождестве этих развалин с храмом, вскрытым в 1878 г. Однако это сомнение, нужно полностью отбросить. Неожиданным оказался прежде всего план храма (рис. 157). Представляя прямоугольное, несколько вытянутое [с. 468] по оси восток-запад здание с четырьмя кресчатыми столбами в середине [длина постройки 13.60 м (без апсиды), апсида выступает на 1.50 м, ширина постройки 11.20 м], раскопанный нами храм оказался снаружи не трехапсидным, как это показано на чертеже П.А.Лашкарева, а одноапсидным.

Рис. 157. Развалины храма на Вознесенском спуске. План (по материалам раскопок 1947 г.). [с. 467]	Рис. 158. Развалины храма на Вознесенском спуске. Северо-восточный угол. Раскопки 1947 г. [с. 468]

Только средняя апсида храма представляла полуциркульный выступ, выдвинутый на восток. Обе боковые апсиды, имея полуциркульную форму внутри здания, снаружи были прямоугольными, представляя как бы выемку в толще восточной стены храма (рис. 158). Эта необычная для киевского зодчества особенность плана сочетается со столь же необычной декорировкой фасадов, также оставшейся незамеченной во время раскопок 1878 г. На всех фасадах храма отлично сохранились лопатки сложного профиля, представляющие как бы приставленную к лопатке широкую и несколько плоскую полуколонну, к которой в свою очередь приставлена тонкая полуколонка (рис. 159). Получающиеся в результате так называемые «пучковые пилястры» образуют, особенно на углах здания (рис. 160), многократно повторенные вертикальные линии, придавая фасадам чрезвычайную пластичность и подчеркнутую вертикальность основных членений.

Рис. 159. Развалины храма на Вознесенском спуске. «Пучковая пилястра». Раскопки 1947 г. [с. 469]	Рис. 160. Развалины храма на Вознесенском спуске. Угловая «пучковая пилястра». Раскопки 1947 г. [с. 470]

Четыре лопатки западной стены (табл. LXXVI) и четыре лопатки северной стены сохранились полностью; почти совершенно разрушенной оказалась [с. 469] лопатка на юго-восточном углу, и частично разбита при укладке водопроводной магистрали лопатка южной стены против юго-западного столба храма. Так как открытие стен с наружной стороны требовало, по словам П.А.Лашкарева, издержек и времени, превышавших те средства и время, которыми он располагал, исследователь ограничился «очисткой наружной северной стены», где он обнаружил следы дверей [П.А.Лашкарев. Церковно-археологические очерки…, стр. 168]. Приходится думать, что «очистка наружной северной стены» ограничилась раскопкой возле самых дверей, т.е. лишь средней части среднего членения стены – в противном случае исследователь не мог бы не заметить столь исключительных по своей форме лопаток, которые как на северной, так и на западной стене сохранились отлично. [с. 470]

Рис. 161. Развалины храма на Вознесенском спуске. План-реконструкция (по материалам раскопок 1947 г.). [с. 471]	Рис. 162. Развалины храма на Вознесенском спуске. Аксонометрия. [с. 471]

Необходимо сделать еще несколько замечаний о плане храма. Как видно из сравнения плана П.А.Лашкарева с публикуемым здесь новым планом (рис. 161, 162), основные пропорции здания план 1878 г. передает весьма неточно. Важнейшие ошибки плана 1878 г. состоят в следующем: подкупольный квадрат сильно уменьшен по сравнению с его подлинной площадью, сильно искажена форма восточных столбов, показанных на плане вытянутыми по оси восток-запад, чего на самом деле нет; все четыре столба в действительности имеют в плане более сильно выраженную кресчатость; преувеличенной показана толщина стен; неверно передана площадь западных членений храма, которая по плану Лашкарева превышает соответствующие членения средней части храма, хотя в действительности подкупольный квадрат и средние членения боковых нефов, наоборот, значительно больше по площади, чем соответствующие западные членения; неверно передано соотношение среднего и боковых нефов.

Все перечисленные неточности, появившиеся, очевидно, в результате не только схематичности, но и явной небрежности обмеров раскопанного памятника, наряду с недоисследованностью наружных частей здания привели к искажению основных элементов плана и упрощению декоративных особенностей его фасадных членений. Опубликованный П.А.Лашкаревым план, многократно переиздававшийся в различных общих обзорах истории русского зодчества, давал весьма искаженное представление о характере памятника и не позволял понять действительное место его в истории киевского зодчества домонгольского периода.

Наблюдения по вопросам строительной техники, сделанные в процессе раскопок и изучения памятника, позволили значительно уточнить его дату. Все стены и столбы храма сложены из плоского кирпича сравнительно небольшого размера (28:20:4.5 см) на растворе извести с примесью толченого кирпича.

Техника кладки стен относится к хорошо известному типу киевской кладки, которая характерна для памятников середины XII – начала XIII в. Эта техника в отличие от предшествующих разновидностей, характерных для Х – начала XII в., представляет равнослойную кладку, без применения камня и без чередования рядов кирпича, лежащих в плоскости фасада, с рядами кирпича, утопленными в кладке и прикрытыми раствором с гладко затертой поверхностью.

Как размер и форма кирпича, так и самая система кладки не оставляет ни малейших сомнений в том, что храм на Вознесенском спуске относится к последнему периоду киевского зодчества. Таким образом, судя по техническим особенностям, постройка храма может быть отнесена ко времени не ранее середины или второй половины XII в.

Своеобразные особенности были обнаружены при исследовании фундаментов стен и столбов храма. В здании нет ленточных фундаментов, характерных для более ранних периодов киевского зодчества. Фундамент стен и столбов [с. 472] заложен в культурном слое на весьма небольшую глубину (0.30-0.35 м) и представляет четыре или пять рядов кирпичной кладки, сложенных однако не на растворе извести, как обычно, а на чистой зеленой глине. Утверждение П.А.Лашкарева, что фундамент заложен на слое битого и залитого известью кирпича [там же, стр. 165], не подтвердилось. Любопытно, что вокруг всей внешней линии стен сделана кирпичная вымостка в два-три ряда кирпича, служившая, по-видимому, для предохранения фундамента от проникновения влаги с поверхности земли (см. план, рис. 157).

Исследование плохо сохранившихся остатков простенков, соединявших северо-западный столб с северной и западной стенами, подтвердило наблюдение П.А.Лашкарева о более позднем происхождении этих частей здания, появившихся, очевидно, в результате реставраций и переделок. Незначительные остатки аналогичной кладки были обнаружены и между северо-восточным столбом и северной стеной.

Никаких следов дверных проемов на западном и северном фасадах здания обнаружить не удалось. По-видимому, описанные П.А.Лашкаревым западный и северный входы находились выше уровня сохранившейся ныне кладки этих фасадов. Не была обнаружена и ниша в западной части южной стены, которую П.А.Лашкарев считал аркосолием для установки гробницы строителя храма.

В процессе раскопок были собраны многочисленные фрагменты поливных половых плиток различных цветов, фрагменты фресковой росписи, обломки шиферных плит, куски свинцовых листов с кровли здания и другие образцы строительных материалов.