Действие третье

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

1 | 2 | 3 | 4 | 5

Секретарская рекрутского присутствия. По сторонам письменные столы; в углу рекрутская мера.

Явление I

Секретарь и писцы у столов пишут; в углу отдатчики и из просителей крестьяне и крестьянки. У боковых дверей входа в присутствие – унтер-офицер. Солдаты иногда приходят в секретарскую и говорят с отдатчиками.

Секретарь

(пишет и потом говорит к писцам).

Какие заготовлены квитанции вчерашнего приема, подайте членам к подписанию.

(Пишет.)

Отмечайте принятых из недоимочного списка.

(Пишет.)

Отношения к исправникам о скорейшей высылке недоставленных рекрут где? Положите ко мне.

(Пишет.)

Чаркодуев опять вышел. Займитесь вместо его поверкою лет по ревизии, только со всею точностию.

Все исполняется.

(Пишет и потом, встав, ходит по комнате.)

Этот Чаркодуев вечно уходит от дела, а все жалуется, что служба тяжела и жалованья мало. (Смотрит на часы.) Одиннадцатый час; ежели будет губернатор, так уже скоро и придет. Пожалуйста, поспешайте с журналом.

Явление II

Те же и Степанида.

Степанида

(входит скоро, осматривается и смело подходит к секретарю).

Скажи мне, мой родимый, нешто ты губернатор-та?

Секретарь.

Нет, старушка! А начто тебе губернатор?

Степанида.

Да уш я в десяти местах искала его. Спасибо, один доброй человек направил сюды-та. Скажи, голубчик, по правде: когда ты – он, так я тебе в ножки поклонюсь-та.

Секретарь.

Не кланяйся, старушка, не кланяйся; да и самому губернатору не кланяйся, он осердится. Ты, верно, с просьбою? Верно, хочешь просить о чем-нибудь?

Степанида.

Так, кормилец, просить об Микитушке об моем.

Секретарь.

Иди же сюда, старушка.

(Подводит ее к 1-му писцу.)

Расскажи свое дело, а тут напишут. Есть у тебя деньги на бумагу?

Степанида

(достает деньги).

Есть, кормилец, вот пятиалтинной-та

Секретарь.

Нет, этого мало, ну да уш после.

Степанида.

Да коли надо-те, так я сбегаю к саням.

Секретарь.

Не нужно еще пока. Расскажи все дело и все, что знаешь.

(Писцу.)

Пишите же, как приказано, точными ее словами, а после, когда его превосходительство найдет просьбу правильною, тогда перепишется по форме на гербовой. Не упускайте только из слов ее ничего.

(Идет к своему столу.)

Прекрасное средство узнать истину и избавлять бедных от излишних расходов.

(Садится и пишет.)

1-й писец

(очинив перо и изготовясь писать).

Ну, старушка, говори, что писать.

Степанида.

Пиши так.

(Печальным голосом и нараспев.)

Один у меня сыночек! Одна у меня радость! Голубчик мой Микитушка… А ну, как ты написал?

1-й писец

(читает скоро и своим голосом).

«Один у меня сыночек, одна у меня радость».

Степанида.

Нет, нет, нет, бог с тобой! Разве я так тебе говорила? Я говорила вот как.

(Опять тем же голосом.)

Один у меня сыночек! Одна у меня радость! Голуб…

1-й писец.

Да слушай же, я так и написал.

(Читает.)

Один у меня сыночек, одна моя радость…

Степанида.

Нет, голубчик мой, совсем не так. Губернатор еще подумает, што я на него сержусь-та: а ты, вишь, я пишу с горючими слезами, так ты так и пиши. Один у меня сыночек!

1-й писец.

Ах, какая ты глупая! Я так и писал. Или говори, или прочь поди; мне некогда с тобой толковаться.

Степанида.

Ахти, моя беда! Он не умеет-та. Ох, головушка моя!

Секретарь

(слушавший все, подходит).

Не тужи, старушка, вот этот умеет, ему и расскажи.

(Подводит к 2-му писцу.)

Приноравливайтесь к ее печальному голосу. Надобно к бедным просителям снисходить.

2-й писец.

Ну, старушка, говори, может быть, я умею.

Степанида.

А ну-тка, ну, попробуй, умеешь ли? Пиши-тка вот так.

(Печально.)

«Один у меня сыночек! Одна у меня радость! Голубчик мой Микитушка!» А ну-тка, прочитай.

Писец повторяет все ее печальным голосом.

Степанида.

Вот так точнехонько, вот-таки слово в слово.

(Целует его в голову.)

Ну, пиши еще: «И того хотят отдать в некруты. За што такая беда? Четыредушные не все поставили, а у меня одного взяли. Ето все голова да писарь, хахлацкий чуб, што нас обдирает. Спрошай их, спрошай; да штобы они тебе всю правду сказали». А ну-тка, прочитай, так ли ты написал?

(Писец читает все, что она говорила, ее печальным тоном, а она в удовольствии повторяет.)

Так, так, так-таки. Вот тут только при конце припиши еще погрозней, вот так.

(Бьет кулаком себя по руке.)

«Спрошай их, спрошай…»

(Продолжает тихо )

Явление III

Те же и Порошковский.

Порошковский

(подошел к секретарю).

Губернатора нет еще?

Секретарь.

Может, и не будет; в таком случае приказал без себя принимать.

Порошковский.

Так надобно здесь подождать.

Секретарь.

Разве вы уже будете при приеме, а не инспектор?

Порошковский.

Мы всякий день кидаем жеребий, кому отряжаться для приема рекрут. Сегодня вышло мне и уездному медику.

Секретарь.

Так у вас и в управе жеребий, как и здесь при свидетельствовании? Это очень хорошо. Но вам, кажется, редко выходил жеребий; я сегодня впервые только вас вижу.

Порошковский.

Это правда, сегодня в первый раз. Много ли на сей день поступило?

Секретарь.

Только семнадцать.

Порошковский.

Что же так мало? Видно, не высылают из уездов?

Секретарь.

Напротив, высылают очень исправно. В недоборе уже очень немного, но понуждения все-таки посылаем.

Порошковский.

К новому году, стало, кончите?

Секретарь.

Нет, надеюсь, к празднику еще кончим.

(Продолжает писать.)

Порошковский отошел, смотрит на часы, разговаривает с другими тихо и проч.

Степанида

(все у стола с писцом).

Ну вот, таперва так. Уш куды я, голубчик, тебе благодарна, што ты вот слово в слово написал; да так-та жалобно, што инда и губернатор заплачет, вот как и я. Подай же ему, кормилец, бамагу-та, как прийдет, и скажи, што от меня, от Степаниды Гавриловны; а я пойду проведаю Микитушку-та.

[2-й] писец.

Нет, мне нельзя подавать, ты сама должна.

Степанида.

Охти мне! Да я нешто боюсь; как он на меня гримнет-та, так я и испугаюсь.

[2-й] писец.

Не бось, старушка, он ни на кого не гримает, а еще расспросит у тебя обо всем ласково и милостиво; и когда правду написала, так тотчас сына твоего отпустит. Он на то губернатор, чтоб не давать никого в обиду.

Степанида.

Подержи его, господь, на свете для нас, беззащитных! Скажи же мне, мой кормилец, вот я тебя спрошаю, што он в золоте ходит али в серебре?

[2-й] писец.

Нет, старушка: он одет просто, вот как и все господа.

Степанида.

Ой-ой-ой! Да он же старшой над всеми, так как же он наравне с другими ходит? Боюсь же, што я его, не распознамши, да и пропущу.

[2-й] писец.

Не бось, не пропустишь. У него звезда вот тут на груди.

Степанида.

Ну, так вот, вишь жа, усё-таки есть заметка. Вот у тваей миласти али вон у этих гаспод нетуте ни адной звездочки, так вот нашаму брату сляпому ано и видна. вишь же, есть заметка; а без нее где бы мне узнать его?

Явление IV

Те же, Трофимыч, Шельменко с бумагою и за ними прокрадывается к столу Чаркодуев.

Шельменко

(Трофимычу тихо).

Щось у мене, дядюшка, будучи, жижки трусяться.

Трофимыч

(так же).

Не бось, али тебе впервое-та?

Шельменко.

Та воно-то, будучи, і не первина, та так щось.

(Подходит с робостию к секретарю и подает бумагу.)

Осміливаємося вашому благородію нижайше…

Секретарь

(не берет).

Что это такое?

Шельменко.

Прошеніє, совокупно, будучи, с представленієм рекрута від нашої волості…

Секретарь.

Что ж так поздно? В сегодняшний прием не успеют: надобно сделать справку с ревизскими и очередными.

Шельменко.

Та вже, теє-то, усе є тутечка; тілько, будучи, прикажіте освідітельствовать та забрить. По предмету, сиріч, щоб не проживатись.

Секретарь.

Неужели не знаешь порядка? Подай в присутствие советнику.

Шельменко, покашливая, прихорашивается и идет в присутствие; унтер-офицер отворяет ему дверь.

А тотчас с крючкотворством: чтоб не проживаться.

(Увидя сидящего у стола Чаркодуева.)

А вы, г. Чаркодуев, все бегаете от должности? Все водитесь с отдатчиками? Последний раз вам говорю: ежели не исправитесь, представлю начальству.

Чаркодуев

(в сторону).

Вечные нападки! Всегдашнее гонение!

(Вздыхает.)

Шельменко выходит из присутствия.

Трофимыч

(ему тихо).

Ну што?

Шельменко.

Подав та й просив, щоб зараз прийняли, так кае-говорить, як секретар скаже.

Трофимыч.

Так такой-та судья, што секретаря спрашивает? Не хуже, как и наш заседатель. Ну, проси же секретаря.

Шельменко.

Та бачите, що все, будучи, сердиться.

Трофимыч.

Поднеси ему што.

Шельменко.

Цур йому! Дивись, яким паном дивиться.

(Увидя Степаниду.)

А ти, врагова баба, чого, будучи, сюди забралась? Відкіля ти взялась? Ходи сюди.

Степанида.

Нет, Терентьич, и вы, голова Трофимыч, не пойду я к вам. Здесь вам не волость; там вы нас давите да обижаете, а здесь и постарше есть. Вот што.

Шельменко.

Та яка тут абєда? Чого ти сюди, сиріч, примандровала? Чи тут тобі діло? Геть, будучи, відсіля, я тобі кажу.

Степанида.

Нет-та, уш не геть и не ведсиля; не боюсь вас.

Трофимыч.

Ты еще и ослушаешься?

(Берет ее за руку.)

Шельменко

(схватив за другую).

Я тебе відсіля в потилицю.

Степанида

(погромче).

Помилуйте, батюшки!

Секретарь

(подойдя к ним).

Что за шум подняли? Не троньте ее. Как вы смели здесь своевольничать?

Трофимыч.

Да она зачем здесь? Она беглая…

Шельменко.

Вона, будучи сказать, мандрьоха. Ми вже її давно шукаємо.

Секретарь

(Степаниде).

Зачем ты здесь?

Степанида

(с поклонами).

Защити меня, батюшка, кормилец мой! Защити меня, бедную вдову! Я вот-та губернатору с бамагой.

Секретарь.

Не смей никто ее тронуть и шуметь здесь. Когда вам нет другого дела, так ступайте вон.

Шельменко.

Та я, будучи, оддатчик…

Секретарь.

Так стой же тихо с просителями вместе и ожидай, когда тебя спросят. А ты, старушка, стань также здесь и не бойся никого.

Шельменко

(тихо Трофимычу).

Отак ускоч, як ми! Та якого ви, дядюшка, чорта, будучи, дрімали та не віддали її під калавур?

Трофимыч.

Хто же ее знал? Гляди: у ней и челомбитная в руках; никак хочет жалеться-та?

Шельменко.

Та нехай і жаліється. Відбрешемось. Або тривайте лишень, я її, будучи, обдурю. Стехо, паньматко, а ходи ке сюди! Йосиповна, чи як тебе? На часинку! Тітко!

Степанида

(не сходя с места и не смотря).

Ну, што?

Шельменко

(все тихо переговаривается).

Який тобі дурень написав прошеніє? Може, там, будучи, не знать що надряпано? Ке лишень; я, теє-то, прочитаю. Гм, ке-бо.

Трофимыч.

Да посоветуемся, как бы лучше к делу-та!

Степанида

(так же, не смотря).

Не нужно.

Шельменко.

Та тільки покажи, я й віддам тобі, будучи, оп’ять. Неначе і мені, теє-то, не жаль твого Микити? Адже і я за ним, сиріч, розпадаюсь.

Степанида.

Говори!

Шельменко

(в досаде чешет голову).

А бодай бісову бабу орда узяла! Коли б вона нам, будучи, якого бешкету не зробила! Напечемо раків, не знаю.

Солдат

(отворяя средние двери).

Губернатор идет.

Секретарь и все писцы встают.

Явление V

Те же и губернатор.

Просители бросились к нему с просьбами.

Губернатор

(не принимая).

Погодите, друзья мои! Мне нельзя вдруг все прочесть. Подавайте поодиночке.

(Взяв у одного и прочтя.)

Хорошо. Просьба твоя правильна.

(Секретарю.)

Прикажите ему написать по форме прошение и, когда он беден, употребите бумагу на мой счет.

(Взяв у женщины просьбу.)

А эта уже и готова.

(Прочтя.)

Напрасно ты убыточилась на гербовую бумагу; я приказываю подавать мне прежде записки, и когда дело справедливо, тогда уже прошение. Нельзя уважить твоей просьбы: три года, сама пишешь, как сын твой принят, а ты теперь просишь переменить его меньшим. И кто тебе это сочинял?

(Посмотрев в бумагу.)

А, известный ябедник!

(Секретарю.)

Передайте ее в мою канцелярию для присоединения к прочим его ябедам; я отдаю сочинителя под суд за ябедничество.

(Взяв у Степаниды бумагу и прочитав.)

Как? Что?

(Перечитав.)

Где отдатчик?

Шельменко

(боязливо выступая).

Ось ми. Гм!

Губернатор.

Подойдите сюда. Где же другой? С кем ты?

Шельменко

(поклонясь).

Та ми, будучи, тільки я один, вашеє превосходительство.

Губернатор.

А, хахол! Как сюда зашел?

Трофимыч

(подошел, кланяется).

Он наш волостной писарь, ваше происходительство.

Губернатор.

Откуда и как сюда зашел?

Шельменко

(в страхе).

Е-е-е, будучи, із Пирятина, вашеє превосходительство; по пачепорту, теє-то, на заробітки.

Губернатор.

Как тебя зовут?

Шельменко.

Будучи, Кіндрат Шельменко.

Губернатор

(смотрит ему в глаза).

По глазам, так ты целая шельма. Должен быть большой плут.

(Читает бумагу Степаниды.)

Шельменко

(протирая глаза, в сторону).

Чортові очі, так ізмінили!

Губернатор

(ему).

Как же ты это отдаешь одного вместо другого?

(Степаниде.)

Да и правду ли ты написала, старушка?

Степанида.

Правда, святая правда, мой кормилец, ваше благо… перево… Ну, наше бабье дело – не выговорю, как тебя возвеличать-то. А коли неправда, так штобы я сама перед твоею милостью прахом пала!

Шельменко.

Та вона, будучи сказать, вашеє превосходительство, вона бреше. Вона у нас на все село. Вона, теє-то, і на зводи, і на переводи, і на пащекування пащековання. Вона і язичок підняти, і соняшниці заварити, ось така-то вона. Вона, будучи, без сорома казка: вона відьма!

Степанида.

Нет, Терентьич, никто на меня…

Губернатор.

Перестаньте вздорить; отвечайте, о чем буду спрашивать.

(Степаниде.)

Как звали твоего мужа?

Степанида.

Матвей Михайлов.

Губернатор.

Так ли он пишется, голова?

Трофимыч

(труся).

Я темен на письмо, ваше происходительство!

Губернатор.

Писарь где?

Шельменко

(вяло выступая, кланяется).

А чого зволите, ваше превосходительство?

Губернатор.

Разве ты, бездельник, глух? Я спрашиваю, как она пишется по ревизии?

Шельменко

(вяло).

Вона теє-то, будучи, вашеє превосходительство, будучи сказать, по простонареченію, стало бить, мечтає, теє-то, по незнанію, будучи, письменного порядка, сиріч не знає, поелику вовся, будучи, теє-то, неграмотна.

Губернатор.

Что ты мне путаешь? Говори, плут, прямо: как она пишется?

Шельменко.

Вона, будучи, вашеє превосходительство? Чи, теє-то, муж оной жони, будучи…

Губернатор.

Да не будучи, а отвечай, чего я спрашиваю.

Шельменко

(кланяясь).

А чого зволите, вашеє превосходительство? Я… щось, будучи, орябів; зроду вперше сподобився стати, теє-то, перед великим паном, та з переляку, собі на біду, і не второпаю нічого.

Губернатор.

Говорю тебе в последний раз: как пишется муж ее?

Шельменко.

Муж? Гм! Вона каже, Матвій Михайлов, так вона, будучи, бреше. Він пишеться Матвій Миняйлов.

Степанида.

Ой не гневи, Терентьич, бога, не ломай души.

Шельменко

(ободрясь).

Але то по-вуличному, а то по писанію. Адже ти неписьменна, а може, і ючила грамоту, то й прочитай – ге-ге-ге-ге! (Смеется.) то й мовчи і не спор з ученими.

Губернатор.

Да где ревизские сказки? Где список отдатчика?

Шельменко.

Ото-то-то! Оце, будучи, лучче усього, як по ревізії освідітельствовать. Бо і писаніє глаголеть, осміливаюся, ваше превосходительство, нижайше донести: правда ясніша ще й сонця письмо очі коле.

Губернатор.

Так, точно так. Да ты, видно, грамотей?

Шельменко.

(кланяясь) Потроху дечого, сиріч, поєлику, вчилися та дондеже дещо і знаємо.

Ревизию и список приносят.

Губернатор.

Ну, вот ревизия. Что?

Секретарь

(сверяет ревизию против списка, поданного Шельменком).

Вот он, Матвей Менялов.

Шельменко.

А що? Ось бачите? Чия, будучи, правда? А чия, будучи, правда? (В сторону.) Отак їх одури, даром що москалі! (Тихо смеется.)

Губернатор

(рассматривая)

Четыре сына.

Степанида.

Один, мой кормилец, один, одноутробный, как месяц на небе.

Губернатор.

Так это не ее семейство. Тебя как зовут?

Степанида.

Што греха таить, голубчик мой! Степанида Гавриловна. Што ж, мой кормилец, Степанида Гавриловна. Так от родителя названа.

Губернатор.

А здесь – Ирина, – так это не она.

Степанида.

Не я, мой милостивый, не я. Я тебе говорю: я Михайлова, так и свекор звался, и дедушка наш, вечный им упокой!

Губернатор.

Где представленный рекрут? Приведите сюда. Как он показан в списке отдатчика?

Секретарь

(читает).

Никифор Матвеев, сын Менялов, 24 года. Так точно и по ревизии.

Шельменко

(Степаниде).

Еге! А що? Бач?

Степанида.

Нет, мой – Микитушка.

Шельменко.

Та воно, будучи, усе ровно.

Губернатор.

Как равно? Никита и Никифор? Это почему?

Шельменко.

Осміливаюсь нижайше, будучи, доложить, що пишеться Георгій, а усе ровно, будучи, Єгор, або ще і Юрко, усе на одно ім’я; так і, теє-то, Никихвор, а по-московському Микитушка.

Губернатор.

Мастер толковать, но я, кажется, скоро тебе все растолкую.

(Пришедшему Никите.)

Как тебя зовут?

Никита

(в большом страхе).

Я? Меня? Как, матушка?

Губернатор

(взяв его за руку).

Чего же ты боишься? Славный малый – и трусит. Не бойсь меня и скажи.

Никита.

Правду прикажете говорить?

Губернатор.

Говори правду, правду. Предо мной должно правду говорить.

Никита.

Никита Матвеев, сын Михайлов.

Шельменко

(в сторону, схватив себя за голову).

От і втяв! А, бодай тебе!

Губернатор.

Сколько у тебя братьев?

Никита.

Один я только был у родителей моих.

Губернатор.

Грамотен?

Никита.

Церковное читаю.

Губернатор.

Сыщите его сказку. Ежели они правду говорят, так очередь Михайловых должна быть особо.

(Трофимычу.)

Где же прочие Меняловы из этой очереди?

Трофимыч.

Про то, ваше происходительство, писарь знает.

Губернатор.

Ах, да вы плуты! Писарь!

Шельменко.

Чого зволите, вашеє превосходительство?

Губернатор.

Долго ли тебе меня беспокоить? Где прочие Меняловы?

Шельменко

(все более трусит).

Усі здесечка-осьдечка, більш нема.

Степанида.

Да и где их взять? Они в бегах.

Губернатор.

Как в бегах? Давно ли?

Степанида.

Сказала бы я тебе, мой кормилец, да не знаю. Нешто первой год, как я замуж вышла?

Губернатор.

Почему же в ревизии не отмечено? Голова?

Трофимыч

(труся).

Про то писарь знает, я человек темный.

Шельменко.

Отак, на писаря! Неначе я ревізію писав?

Секретарь.

Вот сказка Михайлова: один сын Никита, мать Степанида.

Степанида.

Он, он, мой батюшка!

Секретарь.

А вот, ваше превосходительство, у Меняловых почистка, что был в бегах.

Губернатор.

Так точно, и весьма неискусно вычищено даже год заметен.

Шельменко

(в сторону).

Пропав я навіки! Удружив Охрімович.

Секретарь

(вслушавшись).

Как? Ефремыч? Так это Чаркодуева работа?

Чаркодуев

(пьяный, едва стоит).

Как рррыба без… безгласен!

Губернатор.

Отведите его на гобвахту.

Чаркодуева солдаты уводят.

Писарь! Это твои плутни?

Шельменко.

Щоб я, теє-то? Та що ви каете-говорите?

Губернатор.

Довольно! Старуха, возьми своего сына и ступай домой! Не бойсь, его уже более от тебя никогда не возьмут. Жени его, и живите благополучно.

Степанида и Никита

(бросаются к ногам его).

Ах, мой кормилец! Благодетель наш!

Губернатор.

Полно, полно, встаньте. Это не милость, а должное. Скажите всем: ежели кто будет обижаем начальством своим, чтобы прямо шли ко мне. От меня получат защиту. Я на то губернатор.

Шельменко

(чешет голову и кланяется).

Благодаримо і ми, ваше превосходительство, що, будучи, бідную удову пожаловали. Ми тепер поїдемо.

Губернатор.

О нет, погодите! Голова, есть у тебя сын?

Трофимыч.

Согрешил пред богом! Пять девок, а ни одного сына.

Губернатор

(секретарю).

Посмотрите, так ли? Этим плутам верить нельзя.

Секретарь.

Так точно: пять дочерей.

Губернатор.

Жаль я бы тебя проучил. Снимите с него показание, что его понудило сделать такое мошенничество. Потом отдайте его на гобвахту, я его суду предам.

Шельменко.

А я поїду та рекрута славного представлю.

Губернатор.

Не нужно; ты у меня рекрут. Возьмите его.

Солдаты схватывают Шельменка.

Шельменко.

Помилуйте, ваше превосходительство. Ой помилуйте, за що така напасть?

Губернатор.

За твои плутни и теперешнее мошенничество.

Шельменко

(вырвавшись от солдат, кланяется в ноги и лежит). Помилуйте, єй, велике слово, не буду до суду, довіку не буду плутовати; буду добро робити. Помилуйте!

(Став на колени.)

Не буду, землі з’їм, що не буду; і дітям, і унучатам закажу, помилуйте!

Губернатор.

А ты женат?

Господин Порошковский! Извольте его первоначально осмотреть, здоров ли он, первоначально его расспросить і поверить, чтоб по-пустому не трудиться.

Шельменко

(все вырываясь).

Та помилуйте, та зділайте милость, добродію, папочку, голубчику, та будьте ласкові. Та я, собі на лихо, глухий, не чую нічого і муштри не почую.

(Кричит.)

Га? Що ви говорите?

Губернатор

(тихо).

Так отпустите же его.

Шельменко

(вырвавшись).

Покорно спасибі, дякую.

(Хочет бежать.)

Губернатор.

Нет, нет, держите его. Видишь, как он глух! Нет ли еще чего?

Порошковский.

У него, верно, сотня болезней откроется. Не болит ли у тебя что?

Шельменко

(стонет).

Ох, де-то вже не болить! Та у мене усе, будучи, болить; я собі такий немощний: і тут, і тутечка, і голова, і усюди болить. Та таки у мене троха не хальора.

Порошковский.

И часто есть хочется? А? О бедный! И, верно, есть и спать хочется?

Шельменко.

Та таки частісінько. Ох, усе б я їв; та часом і спати…

(Принужденно зевает.)

Усе їсти та спати хочеться. Який уже з мене салдат? Ох!

Порошковский.

Верно, и кашель есть?

Шельменко.

У мене чахотка, знаєте, нехай бог боронить, чехотка. Мені, знаєш будучи, дано, так і знахурка казала. Як було, теє-то, у Гапонихи весілля, а вона зо мною колись, будучи, позивалась, ну, та й дає мені чарку горілки; а там, батечку, усе плавають мов шпильки та голки; а я собі здуру не розглядів та й випив, та від того часу й кашляю; та все сохну та чахну собі. Ох!

(Кашляет.)

Порошковский.

Хорошо, хорошо. Все ли зубы?

Шельменко.

Та коли б тобі хоть один. Таки нема ні одногісінького.

(Кладет в рот проворно серебряный рубль.)

Порошковский

(инструментом вынимает деньги и показывает).

Зубы также не здоровы, не могли раскусить рубля.

(Бросает деньги.)

Губернатор.

Хорошо, все хорошо. Теперь для пробы меру узнать. Бедный слепой! Теперь для пробы узнать меру.

Шельменко.

Та яка у мене міра? Бачите, який я собі опецьковатий.

Губернатор

(солдатам).

Ведите в станок, не зевайте попробуйте.

Шельменка тащат насильно; он все кричит: «Ой лишечко, пропав я на світі!» Становят в станок, он упрямится; солдаты его толкают, вытягивают за уши, за волосы; он кричит, а солдаты смеются.

Шельменко

(вытянутый в станке).

Та чого-бо ви регочетесь? Тут зовсім біда, – чоловік пропада. Та не регочітесь-бо!

Губернатор.

Ну, что? Вышел в меру Как мера?

Унтер-офіцер

(кричит).

Три вершка Пять, семь осьмых.

Губернатор.

Хорошо. Все кончено. Не, выйдет. Теперь, не под судом ли он? Как бы справиться?

Шельменко.

А троха чи не під судом! Єй-богу, під судом!; та ще трохи чи не за душогубство. Предпишіте, ваше превосходительство, учинити справку по Полтавській губернії, а мене б до того часу, будучи, або б на поруки нашому голові абощо.

Секретарь.

Это тот плут, о котором исправник представил вашему превосходительству о непомерных сборах с крестьян и прочих злоупотреблениях.

Губернатор.

Полно, полно; нет пощады. Пойдем в присутствие. Ведите его к приему. Полно, нет пощады. Пойдем в присутствие.

(Уходи в боковую комнату.)

Порошковский и секретарь идут за ним; солдаты тащат туда же на коленях стоящего Шельменка, который кричит: «Ой ратуйте! Хто в бога вірує, ратуйте! Гвалт! Калавур!» Уводят его.

Степанида

(обнимая Никиту).

Слава те, Христос! Остался ты, мой Микитушка, со мной!

Никита.

Поблагодарим бога и за себя, и за всю волость, что избавились от мошенника.

Степанида.

Продли бог век нашему губернатору за его правду и пошли ему господь, чего его душенька желает!

(Бросясь на колени.)

Да и нашаму батюшке-государю пашли бог многая лета, что приказывая не давать нас, бедных, у абеду и што таких губернатарав наставляє. А нашему батюшке православному царю пошли, господи, многая лета, што приказывает нас, бедных, не давать в обиду и так добрых губернаторов нам насылает!

За кулисами слышен голос губернатора: «Лоб!» Голоса солдатов, поодиночке громко кричащих: «Лоб! Лоб! Лоб!» Голос плачущего воющего Шельменка: «О, пропав же я тепер на світі! Ой, лишечко, лишечко!» Занавес опускается.

Конец комедии

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 289 – 301.