Действие первое

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

Уборная комната Варвары Семеновны со всеми модными принадлежностями.

Явление I

Катя приводит туалетные вещи в порядок. Варвара Семеновна выходит в утреннем платье, в скучном расположении.

Варвара Семеновна.

Который час?

Катя.

Первый, сударыня.

Варвара Семеновна.

Так рано? Катя, здорова ли я?

Катя

(смотря ей в лицо).

Не можете, сударыня, похвалиться здоровьем.

Варвара Семеновна.

Это правда. Что же ты во мне находишь?

Катя.

Глаза ваши что-то не свежи.

Варвара Семеновна.

Точно, точно. Я боюсь на себя взглянуть. Отчего бы это?

Катя.

У вас должна голова болеть.

Варвара Семеновна

(взявшись за голову).

Ужасно! Всилу могу поднять ее.

Катя.

Я думаю, не изволите никуда выехать?

Варвара Семеновна.

Посмотрю. Впрочем, я дала слово кузине утром повидаться в модном магазине и у нее обедать. Что я надену?

Катя

(показывает на лежащие платья).

Из сих трех платьев которое вам будет угодно, всякое будет прилично.

Варвара Семеновна.

Я отдаю на твой выбор. Я же так нездорова! Рассей меня.

Катя.

Вам рассеяние точно необходимо. Не простудились ли вы на вчерашнем бале?

Варвара Семеновна.

Ах, голова!.. Не начинай мне такой грустной материи.

Катя.

Конечно, так скучно было? Видно, княгиня Ветрова не удостоила быть со своими прелестными дочками?

Варвара Семеновна

(с живостью)

Как не была? Посуди, Катя: явилась позже всех, кажется, для того, чтобы восхитить своим нарядом. Баба в пятьдесят лет; декольте, накладки, уборка волос – ну, точно как девчонка в двадцать лет. Дочери ее – ах, дочери! – это умора! Вообрази: одинакие на обеих платья, отделка, ленты, ну все как на одной. Ха-ха-ха-ха! Я их назвала ливрейными лакеями – и мы все много смеялись.

Катя.

Уж, верно, не была там Татьяна Ильинишна Угрюмина, а то бы своими замечаниями, конечно, удержала бы вас.

Варвара Семеновна.

Была. Уж эта старая хрычовка не поедет! Осуждает всех, а сама везде. И вчера столько глупостей наделала – уж как мы смеялись! Вообрази – ха-ха-ха-ха! – почти не могу говорить от смеху, – осуждая теперешние танцы и хваля своего времени, вдруг встает

(сама также встает)

и начинает прыгать свои контреданцы, вот так.

(Прыгает, хохочет и бросается на диван.)

Катя.

Следовательно, хохотунье Наталье Дмитриевне Морковкиной богатое поле было отличаться?

Варвара Семеновна

(вставая).

Чего? Вздумала сурьезничать. Видно, рассудила, что пора и честь знать. Весь вечер сидела за бостоном; проигралась, подошла к мужу взять деньги, а тот сам все спустил. Ха-ха-ха-ха! Вот надобно было посмотреть на ее горестное положение, как она взорами окидывала залу, не встретит ли кого из прежних знакомых, чтобы выманить денег. Такая жалкая! Ха-ха-ха-ха!

Катя.

Пожилая Звонкина тут же была?

Варвара Семеновна

(бросаясь на диван).

Ах, как сильно голова болит! Я прошу тебя – не вспоминай мне об этом скучном бале. Уж она не будет! Да как разряжена!

Катя.

Я думаю, без отдыху танцевала?

Варвара Семеновна.

Как же! А уж бы и не под леты. Несносно голова болит! Что за прыжки! Что за па! И туда же умничает! Полагает, что она может всеми повелевать. Как гордо управляла им и, конечно, с намерением прошла с ним мимо меня. Несносная! Какая боль в голове!

Катя

(в сторону).

А-а!

(Вслух.)

Не изволите ли приказать одевать?

Варвара Семеновна.

Начто? Не надобно. Я ужас нездорова. Никуда не поеду, никого не принимаю. Уж это ни с чем не сходно! Почти весь вечер танцевать с одною дамой? Да, это никуда не годится.

Катя.

Угадываю, что это братец ваш.

Варвара Семеновна.

Что мне до него! Я и не приметила, был ли он.

(Рассуждает.)

Когда в нем открылся талант? Прежде он, бывало, никогда не танцует. Ах! как он бывал приятен в разговорах, как любезен, какие острые замечания делал в нашем кругу! Не вспоминай мне о сем скучном бале. Рассей меня чем можешь.

Катя.

Не рассказать ли вам, какой смешной сон видела?

Варвара Семеновна.

Говори все что хочешь, только о нем и о бале ни слова.

Катя.

Вот, сударыня, вижу я, будто вы изволите сидеть здесь на диване; я пред вами показываю свою работу; вдруг к нам в дверь козел с престрашными рогами…

Явление II

Те же и Доверкин.

Доверкин

(выглядывая в дверь, прерывает Катины слова).

Можно ли к тебе взойти, душа моя?

Катя

(испугавшись).

Ах!

Варвара Семеновна.

Ха-ха-ха-ха!

Доверкин входит, берет с робостью руку жены и целует несколько раз.

(Продолжает хохотать.)

Как вы легки на помине. Сейчас Катя рассказывала свой сон – будто вы к нам пришли, – ха-ха-ха-ха!

Доверкин.

Как я рад, что я за глаза доставляю тебе, друг мой, удовольствие!

Варвара Семеновна.

О! великое, великое! А в глаза желаю всегда видеть, как Катя видела во сне.

Доверкин

(продолжая целовать ее руки).

Благодарю, благодарю тебя, моя несравненная Варенька! Здорова ли ты, душа моя?

Варвара Семеновна.

Очень здорова, не беспокойтесь.

Доверкин.

Располагаешь ли куда ехать, или обедаешь дома?

Варвара Семеновна

(прерывая его).

Нет, не дома, не дома! Как это вы рано так от должности своей?

Доверкин.

Поспешил к тебе, дружочек мой, с радостным известием. Начальник мой показал представление – на сих днях буду статский советник.

Варвара Семеновна.

Поздравляю. Но с новым чином прибавится вам и занятий. Я и так вас редко вижу.

Доверкин.

Да так все выходит, моя милая, что когда я могу быть дома, ты тогда выезжаешь. Впрочем, забот не прибавится, все то же. А вот жалованья прибавят.

Варвара Семеновна.

Вот это для вас лучше.

Доверкин.

Для нас обоих, друг мой!

Катя.

И, сударь! что барыне за выгода от вашего жалованья? Купите новую карету, сделаете новую ливрею, другое что – все это для вас. Что тут пользы барыне?

Доверкин.

Да ей же все – и честь и слава. Чей экипаж? Статской советницы Доверкиной. Кто приехал? Статская советница Варвара Семеновна Доверкина.

Катя.

Все это так, да собственно для Варвары Семеновны от того нет никакой пользы.

Варвара Семеновна.

Перестань, Катя; подумают, что я тебя научила.

Катя.

Воля ваша, сударыня, а я на правду черт. Скажите, сударь Дмитрий Степанович! когда вы барыне купили какую обнову? Что-то так давно, что и вы не вспомните.

Доверкин.

Все в ее воле. Ей не запрещено покупать, что ей нужно и что нравится. Я всегда за все плачу!

Катя.

Оно так, сударь; но все бы для барыни очень бы приятно было, если бы вы купили хотя безделку какую и подарили бы от любви своей.

Варвара Семеновна

(вздыхает и треплет Катю по плечу).

Перестань, Катя, ты мне грусти нагонишь. Я только уже желаю, чтобы он не переменился и был бы всегда таковым, как есть.

Доверкин

(целуя жене руки).

Никогда, никогда не переменюсь и вечно буду таков же. Я не знал, что для тебя приятно будет получить от меня какой подарочек.

Варвара Семеновна

(берет его под бороду, а он целует ее руку).

Как тебе угодно, Митенька! только не дорогой.

Катя.

Помилуйте, сударь, как не приятно что от милого друга получить. И для барыни эта вещь будет дороже всего.

Доверкин.

С радостию обещаю. Теперь прости, друг мой Варенька. Я заезжал к тебе на час только похвалиться. Меня управляющий наш звал обедать. Прощай, мой дружочек.

(Целует руку у жены и уходит.)

Явление III

Варвара Семеновна и Катя.

Варвара Семеновна

(смеется).

Прекрасное средство нашла отправить его скорее к своему месту.

Катя.

Нечаянно, да хорошо, и для вас прибыльно.

Варвара Семеновна.

Только было разнежился и уселся рассказывать свои радости.

Катя.

Да и пожаловал в необыкновенное время.

Варвара Семеновна.

Ну, что же твой сон? Договаривай. Вошел козел с рогами…

Катя

(смеясь).

Побыл да и ушел. Нельзя выдумать ничего приличнее. На его место не прилетел бы голубок?

Варвара Семеновна.

Кто?

Катя.

Да Петр Лукич. Пора бы ему быть.

Варвара Семеновна.

Не вспоминай мне его. Ежели и приедет, я никогда не принимаю. Сильная боль в голове…

Катя.

Не надобно вмешиваться ни во что. Пусть идет как идет, а я пошлю за бухарцем: ковать железо, пока горячо. А! и голубок прилетел.

(Убегает.)

Варвара Семеновна садится на диване, будто нездорова.

Явление IV

Варвара Семеновна и Угодкин.

Угодкин

(декламирует).

И Митенька седой, простясь с женою молодой, в карету встащился, сел и покатился; но он лишь со двора, а я к нему на двор и – прямо порх к уборной.

Варвара Семеновна молчит и будто не видит его.

Продолжайте же, сударыня. Я жду от вас следующего за тем восклицания: «Как мил!»

Варвара Семеновна так же молчит.

Что вижу? Здоровы ли вы, сударыня?

Варвара Семеновна.

Голова сильно болит.

Угодкин.

Ах! чем же пособить? Где вода, духи? Катя, Катя!

Варвара Семеновна.

Напрасно суетитесь. Я хочу успокоиться.

Угодкин.

Нет, надобно пособить: нет ничего мучительнее, как головная боль. Позвольте мне вам служить. Все вас оставили: горничная, муж – никого не вижу. Позвольте дружбе. Вот одеколон.

Доверкин

(с неудовольствием).

Оставьте меня – и болезнь пройдет.

Угодкин

(отступая).

Что я слышу! Что это значит? Чем я подал повод к такому приему?

Варвара Семеновна.

Прием приличный. Мужа моего, сударь, нет дома, и я по нездоровью моему не могу принимать у себя постороннего.

Угодкин.

Помилуйте меня! Неужели я посторонний? Я! Праведное небо!

Варвара Семеновна.

Более, нежели посторонний, более, нежели чужой. Вы…

Угодкин.

Договаривайте, кто я?

Варвара Семеновна.

Вы – враг мой! Поноситель чести моей!

Угодкин.

Кто? Я? Как возможно делать обо мне такое заключение? С чего вы это взяли?

Варвара Семеновна плачет.

(Угодкин, бросаясь на колени.)

Умоляю вас, пощадите меня! Кто смел оклеветать меня пред вами?

Варвара Семеновна

(плача).

Встаньте, Петр Лукич! Оставьте меня, не расстраивайте более здоровья моего, уже уничтожающегося.

Угодкин.

Воля ваша, не встану; я умру у ног ваших, ежели вы не скажете, кем я оклеветан.

(Встает.)

Встану разве для того, чтобы бежать домой, схватить оружие и умертвить им себя при глазах ваших. Но и здесь есть: вот ножницы.

(Схватывает их со стола.)

Довольно для того, чтоб поразить мое сердце.

(Хочет колоть себя и говорит в сторону.)

Беда! Кажется, она и не думает спасать меня.

(К ней.)

Смотрите, насытьтесь сим зрелищем!

Варвара Семеновна

(бросаясь к нему).

Постойте, сударь! что вы делаете! Вы хотите подтвердить свои клеветы, сделав новую историю у меня в комнате.

(Вырывает ножницы и бросает их.)

Угодкин.

Начто мне жизнь, когда вы перестали верить мне!

Варвара Семеновна

(плача)

Я оплакиваю слабость свою, что я слишком много вам верила. Оставьте меня.

Угодкин.

Заклинаю вас любовью моею, скажите мне, кто оклеветал меня перед вами? Кто вам сказал что обо мне?

Варвара Семеновна.

Есть верные люди, которые сами все слышали из уст ваших.

Угодкин.

Кому и где я что говорил?

Варвара Семеновна.

Вчера вы рассказали Звонкиной о слабости моей.

(Плачет.)

Угодкин.

Я? Звонкиной? Я не сказал и десяти слов.

Варвара Семеновна.

Довольно и двух, чтоб погубить человека.

Угодкин.

Ваша правда, но я не сказал ей ничего такого.

Варвара Семеновна.

Как можно все припомнить, что вы сказали, танцуя с ней одной целый вечер?

Угодкин

(в сторону).

А!

(К ней.)

Точно, я был вчера как под наказанием: против воли своей танцевал с нею много.

Варвара Семеновна.

Против воли? Как можно с кем танцевать против воли? Теперь я вижу, что вы и во всем так же справедливы.

Угодкин.

Клянусь любовию вашею, что я насильно был вовлекаем в пару к ней. То кавалер ее просил занять его место, то сестра моя поставляла ее вместо себя, то… Понимаю теперь: зависть побуждала Звонкину таким образом действовать. Теперь все понимаю.

Варвара Семеновна.

Зависть ее вовлекла также вас в рассказы обо мне – и вы все открыли, и вы смеялись надо мной. Я все замечала. Вы взглядывали на меня, говоря с нею, и я точно заметила, что вы обо мне говорили.

Угодкин.

Точно говорили. Она требовала от меня сказать, кто прелестнее всех в собрании, и я указал на вас, сказав, что не имею чести вас знать. В то время я действительно смотрел на вас.

Варвара Семеновна.

Она улыбнулась, я видела это. Потом, идучи с вами к карете, она нарочно прошла мимо меня и выказывала торжество свое надо мною.

Угодкин.

Точно, она просила меня довести ее до кареты и при том обещала мне ближе показать вас, как особу, которую я мало рассмотрел. Теперь ежели это была хитрость со стороны ее, то она никогда не увидит меня подле себя: я буду убегать, презирать ее.

Варвара Семеновна.

Даете ли слово?

Угодкин

(бросаясь на колени).

Клянусь страстию моею.

Варвара Семеновна.

Встаньте, довольно. Видите, как я слаба: одному слову вашему верю и успокаиваю себя.

Угодкин

(целуя руку, с восхищением).

О! верьте и не сомневайтесь никогда в истине чувств моих. Теперь станем продолжать сцену из начатой нами «Модной жены».

Варвара Семеновна

(улыбаясь).

На чем мы остановились?

Угодкин.

Вы должны сказать: «Как мил!» – и потом будет продолжение. Но вот одна из Пенатов спешит известить нас о прибытии несносного – и как некстати.

Явление V

Те же и Катя.

Варвара Семеновна.

Что?

Катя.

Бухарец, сударыня. Я посылала к нему, чтобы ужо пришел, а он уже и здесь.

Угодкин.

Он может подождать.

Варвара Семеновна.

Нет, Катя, введи его сюда: это несколько рассеет меня после головной боли.

Катя

(в сторону).

А! уж головная боль-то и прошла. Отчего бы это?

Угодкин.

Но ведь он скоро будет – помешает.

Варвара Семеновна.

Нет: он обедает у своего начальника.

Угодкин.

Там обедают по-приказному – в два часа, и скоро.

Варвара Семеновна.

Все еще успеем заняться товарами. Он будет скоро произведен, так хочет купить для меня подарок. Катя призвала бухарца, чтобы мне наперед выбрать, чем он должен подарить меня.

Угодкин.

Как он счастлив, что имеет полное право дарить вас и вы от него принимаете.

Катя.

Кто же и вам мешает?

Явление VI

Те же и бухарец с кипою товаров.

Бухарец

(выглядывая в дверь).

Дьевка сиказал: сейчас, лакеи нети. Отут усе. Здирастуй, господа!

(Кладет кипу с товарами на пол и рассматривает убранство комнаты.)

Катя.

Что ты принес хорошего?

Бухарец

(не принимаясь за товары, продолжает рассматривать присутствующих и комнату).

Усе корош.

Варвара Семеновна.

Да покажи же, что у тебя есть лучшего.

Бухарец

(не трогаясь).

У мина усе корош, усе лучшие. Кажи, шито тибе нада?

Угодкин.

Да покажи прежде все, тогда выберем.

Бухарец

(прикрикивая).

Кажи пирежде, шито нада, я доситан. Я знай господа. Господа кажит: покажи, бухар, доситавай, разивяжи, положи. Посиле господа кажит: дорого, пошел, ни нада, бухар вияжи опьяту, пошел на дируга господа, там симотрел, нети купил дену. Фи! а денеги нету. Бухар кушати нада, пилати нада, – нету. Я знай господа, и ти такой господа. Кажи, шито покажит?

Угодкин.

Вот еще с какими претензиями. Ну, показывай, показывай! Что понравится, то и купим. Ну, где шали? Покажи.

Бухарец.

Э! шалу? Типерь я покажи.

(Развязывает и говорит сам с собою.)

Шалу пиросил, а калпак купает; я зинай таки господа.

(Показывает.)

Вот калпак.

(Варваре Семеновне, указывая на Угодкина.)

Господа, купи мужа калпак. Видиши, такое болушое, надивай ему; ни будит слишит, ни будит видит; будит добира сипать, ти пошила гулай.

Доверкин

(рассматривая товары).

Это не муж мой.

Бухарец.

Нети твое мужа.

(Посматривает пристально на обоих.)

На воте дле тивое мужа. Широка, болшае калпак. Што есть на голову, усе закрыет. На, воти кошелка: положи деньга, усе биедну давай, усегда денгу ест. А! таки ни нада? Ну, ни нада. Оти диругое; кажит, давай денга на обновку, ниту.

Угодкин.

Полно острить, показывай далее.

Бухарец.

Ну, воти шаливи платки.

(Варваре Семеновне.)

Купи, господа, надиенешь, можина увездие поехать, лица закри, нихто не зинай, мужа не позинай, а эта господа

(указывая на Угодкина)

зинай. Карашо.

Варвара Семеновна.

Показывай шали!

Бухарец.

На воти шали – симотри шали.

Угодкин

(пересматривая).

Все дрянь какая!

Бухарец

(с сердцем вырывает у всех из рук товары и кричит).

Дрен! Бухар нети дрен. Нет пиродай тибе дрен.

Катя

(удерживая его).

Да постой, не сердись. Дай прежде рассмотреть. Не знаешь пословицы: не похуливши, не купишь, не похваливши, не продашь.

Бухарец.

Э! диевка! Ну, я похивалил тибе, купишь. Пойдем за миной. Э! не кочиши.

Катя.

Я дорога, не купишь.

Бухарец.

Нети дорога, ти дрен.

Катя.

Ах ты грубиян! Как ты смеешь ругаться!

Варвара Семеновна.

Каков тебе комплимент?

Смеются.

Бухарец.

Казал, шали дрен, кажит, бухар ни сердиса. Ти дрен, ти сердиса. За што таки? Ну, нет сердиса. Ти дорогою, силавина, карасависа. Пожалуста, нети сердиса!

Катя.

Показывай же шали.

Бухарец.

Вуоти силавина шалу.

Угодкин.

Что стоит?

Бухарец.

Сему тысячи.

Угодкин.

Что ты? С умом ли ты? Семь тысяч!

Бухарец

(указывая на себя).

Ума ести, казал, сему тысячи.

(Указывая на Угодкина.)

Денга нети, казал ума нети. Дорога, нети купи.

Варвара Семеновна

(тихо Угодкину).

Вот славнейшая шаль синяя.

Угодкин.

Послушай, краснобай! Что стоит эта синяя шаль? Не говори лишнего, сейчас куплю.

Бухарец.

Посилушай, господа, лишине нети: тири тысячи. Кочишь купи, сейчас купи. Зинаеши господа Звонкини дома на Микитски казала пиринеси; поутиру давала дуве тысячу пьятисоту рубли.

Угодкин.

Звонкина давала две тысячи пятьсот? Даю три тысячи. Шаль точно славнейшая. Она моя.

Варвара Семеновна

(отойдя к дивану).

Какая боль в голове! Катя! они своим торгом мне крепко нашумели. Избавь меня от них.

(Садится.)

Катя

(Угодкину).

Что вы хотите делать, сударь? Неужели вы при нас торгуете шаль для Звонкиной? Это ни на что не похоже. Посмотрите, как у бедной моей барыни голова болит.

Угодкин.

Можешь ли ты обо мне так думать? Ни за что в свете не допущу Звонкину франтить в такой отличной шали.

(Развертывая и рассматривая шаль.)

Славнейшая, какой бордюр! Прелесть! Я давно искал стоющей вещи, чтобы просить вас принять от меня как сувенир вечной моей преданности. Пожалуйте, не обидьте меня отказом.

Варвара Семеновна.

Что это? Как можно, чтобы я отняла вещь, назначенную Звонкиной как приношение от страстного обожателя.

Угодкин.

Помилуйте! Как можно так обижать меня! Для вас именно я торгую ее. Вы меня осчастливите, если не презрите сей безделки. Я буду в восхищении, ежели Звонкина взбесится, увидев на вас эту шаль. Пожалуйте, не откажите.

Бухарец.

Возими. Господа тибе любит, деньга ему тфу. Ти ему карасависа, деньга ему дрен. Бухар нада деньга. Возими, пожалуста, возими. Бухар деньга, тибе шали. Господа люби – дли усех карашо.

Угодкин.

Докажите мне, что вы не сомневаетесь в чувствах моих к вам, в презрении моем к Звонкиной.

Катя подает разные знаки, чтобы она не отказывалась.

Варвара Семеновна.

Чтобы уверить вас, что я не верю привязанности вашей к Звонкиной

(нежно)

и что я… Но нет, не могу принять. Что скажет муж?

Угодкин.

Муж? Какое несносное напоминание! Неужели мы должны давать ему отчет в действиях наших? Ведь он может вам дарить, а я?

Варвара Семеновна.

Вы? Нет.

Угодкин.

Кто запретит?

Варвара Семеновна

Все – и самое главное: любовь ваша ко мне или, по крайней мере, желание не вовлечь меня в историю. Я говорю, по крайней мере, желание. Не покупайте!

Угодкин.

Но разве нельзя взять мер осторожности?

Катя.

Не угодно ли принять моего совета. Бухарец принесет эту шаль Дмитрию Степановичу и будет просить пятьсот рублей. Уж надобно быть очень несмыслену, чтобы не видеть, какая низкая цена против достоинства шали.

Варвара Семеновна.

Ах, Катя! не ручайся!

Катя.

Я об нем выгоднее заключаю, нежели вы, сударыня!

Угодкин.

Это в самом деле будет бесподобно! Послушай, бухарец! часа через два принеси сюда свои товары. Тут будет муж этой барыни, ты ему покажи эту шаль..

Бухарец.

Еще мужа – дируга мужа? Нети карашо дува мужа.

Катя.

Да у тебя разве одна только жена?

Бухарец.

Бухар одина – тири, чотири жина – карашо, карашо! Русика одина жина – четири, пьяту мужа – о! так нети карашо, нети карашо!

Варвара Семеновна.

Что этот дурак врет? Избавьте меня скорее от него.

Угодкин.

Глупая башка! слушай: тут будет хозяин; ты ему принеси эту шаль, хвали – понимаешь ли?

Бухарец.

Разуми, разуми.

Угодкин.

Ну! как увидишь, что она ему полюбится, то и проси пятьсот рублей.

Бухарец

(с сердцем бросает шаль и собирает товары).

Пьятисоту рубли? То ни можна! Коли они дурак, как господа скажит, то усе-таки ни будит дувати так ниминога. Порошай! Я нети дурак, хозяин нети дурак, а ти – я ни зинай.

(С сердцем собирается идти.)

Угодкин.

Да послушай, бестолковый! Хозяин заплатит тебе пятьсот рублей, а две тысячи пятьсот я тебе заплачу – ну, понимаешь ли?

Бухарец

(сам с собою говорит, рассчитывая и указывая пальцами то на Варвару Семеновну, то на Угодкина, то на свой карман. Потом говорит).

Они пьятисоту, ти дуве тысячу пьятисоту рубли мине? Так?

Угодкин.

Так, так.

Бухарец.

А шалу кому?

Угодкин.

Хозяин возьмет и отдаст вот барыне.

Бухарец

(подумав).

Э! теперь зинай, зинай! Бухар усе зинай. Карашо, карашо!

(Смеется.)

Русика шитука. Бухар нети таки шитука. Правда, бухар дурак.

(Хохочет.)

А-га-га-га! Ну! я пошел, дал шалу, пьятисоту узал, а дуве тысячу пьятисоту ти аман.

Угодкин.

Нет, не обману, не думай сего.

(Пишет записку.)

Вот тебе записка о моей квартире. Как скоро продашь шаль, найди меня тотчас и получишь все деньги. Я тебя не обману, иначе ты можешь жаловаться на меня где угодно.

Бухарец.

Зинай, усе зинай. Ти не манишь.

(Указывая на Варвару Семеновну.)

Господа нети будит люблит тибе, как ты манишь. Ну, прошай! На часу я приду на хазаин.

(Варваре Семеновне.)

Господа! шали узал, тогида купи тому диругому мужа воти калпак, булшой калпак; нети будит видина ничего, как на голову чито ест.

(Уходит, смеясь.)

Явление VII

Те же, кроме бухарца.

Варвара Семеновна.

Позвольте вас пожурить за вашу расточительность.

Угодкин.

Сделайте милость, оставьте. Вы дома обедаете?

Варвара Семеновна.

Ах, нет! Вчера, быв в огорчении, я дала кузине слово обедать у нее.

Угодкин.

Как это славно! Я там же могу быть. Она давно мне пеняет.

Варвара Семеновна.

Но смотрите же, будто нечаянно.

Угодкин.

О! вы увидите. До приятнейшего свидания!

Варвара Семеновна.

Неужели не заедете к Звонкиной узнать, здорова ли она после вчерашнего бала?

Угодкин.

Сделайте милость, не вспоминайте мне о ней. Умоляю вас не подозревать меня и не вспоминать мне никогда ее имени. Дайте слово.

Варвара Семеновна

(подавая ему руку).

Честное даю слово.

Угодкин

(целуя несколько раз руку ее).

Вы тем меня много обяжете. Не медлите же, приезжайте скорее.

(Уходит.)

Варвара Семеновна.

Ну, Катя, пора мне одеваться.

Катя.

Все готово, сударыня!

(Лукаво.)

Да не беспокоит ли вас головная боль?

Варвара Семеновна.

Нет уже. Как полезна от головной боли одеколонь.

(Уходит.)

Катя

(одна).

Одеколонь? А вот она стоит и не раскупорена. Для чего судьба не произвела меня барынею? Тогда бы и мне полезна была головная боль. Теперь же хотя как в самом деле разнемогись, мой Лукашка и не заботится. Господам только все прилично. Сделай же наш брат что-нибудь похожее на покупку шали, назовут бездельничеством, плутовством. О! кабы я была барыней, не одна бы шаль у меня была…

(Уходит за барыней.)

Конец первого действия

Примітки

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 156 – 167.