Начиналось это в свое время лихо
и довольно весело

Владимир Пасько

Начиналось это в свое время лихо и довольно весело…

Слегка надтреснутый молодой жизнерадостный голос залихватски рванул:

Афганистан насквозь промок от слез.

Ребята наши поняли здесь скоро,

Что это не страна счастливых грез,

А страшного фашистского террора.

Манера исполнения плохо вязалась с мало оптимистичным содержанием, но пелось-то «после того, как…» Когда леденящий душу страх и мутящая разум ярость первого в молодой двадцатилетней жизни боя остались уже давно позади. И все прошедшее выглядело совсем по-другому: уже не непонятно драматическим и пугающим своей неизвестностью, а озаренным упоительным ощущением победы. Не так над врагом, как над самим собой, над своим страхом. И гордости, что – смог, преодолел, воевал.

А суровые слова – что ж, они действительно были правдой. Ибо Афганистан действительно насквозь промок от слез. Длившийся уже несколько лет с периодическими то вспышками, то затишьями внутренний конфликт, фактически – гражданская война, обострился с приходом к власти генерала Амина, который установил жесточайший режим личной власти. При котором глаза у многих истинных и мнимых противников диктатора действительно не просыхали от слез. Но для Кремля не это было главным. Пословица «Москва слезам не верит» была придумана сотни лет назад не зря. Главное прегрешение афганского тирана, который правил своей страной под красным знаменем коммунизма, заключалось не в пролитой крови своих соплеменников, а совсем в ином – он вызвал сомнение у высшего кремлевского руководства в своей лояльности к великому северному соседу и старшему брату – Союзу Советских Социалистических Республик. Чем и подписал себе смертный приговор. Хафизулла Амин был объявлен ставленником империализма, агентом американской разведки – ЦРУ, – и вообще очень нехорошим человеком. Установленный им режим правления был назван фашистским. Ну а с нехорошими людьми, а тем более с фашистами у советских людей разговор мог быть только один. А поэтому…

Нам дан приказ идти на Царандой.

Назначены и время, и задачи.

Объект нам надо взять любой ценой

И продержаться до прихода наших.

Кому это – «нам», – широкой советской публике не оглашалось. Но уже и тогда многие, особенно офицеры, попавшие служить в Афганистан, узнали, что еще до начала вторжения в эту страну туда были переброшены несколько советских формирований специального назначения различных как сейчас модно говорить «силовых» ведомств. Их названия слышали многие потом, особенно «Каскад» и «Зенит». Были еще и другие, но о тех говорилось меньше. Они были укомплектованы отборным или, как сейчас любят говорить – элитным контингентом. Эти-то отряды и сыграли роль советской «пятой колонны» во время вторжения, чем в значительной мере обусловили его успех. Поэтому в принципе все, о чем поет этот бард разведывательной группы специального назначения (РГСН), по общевойсковому – взвода, да еще и по горячим следам – это если не чистая правда, то в достаточной мере близко к ней.

Решили мы, мы рвемся в жаркий бой,

Не зная, что и враг уж наготове.

Гудят от нетерпенья, словно рой,

Готов пролить он море русской крови.

Вопрос о том, а почему бы ему, врагу, и не быть готовым это сделать, если он, враг, на своей земле, а мы, хорошие люди-интернационалисты – на их, на чужой тогда как-то даже не стоял. Об этом было как-то неприлично даже заикаться. Бравые ребята-спецназовцы были незыблемо уверены в своей правоте и своем праве всюду в мире делать все, что они хотят, точнее – все,что им прикажут. Тем более, что приказали свергнуть режим, который продался американским империалистам и угрожает безопасности южных рубежей нашей Великой Родины. Тут ему и каюк. Причем немедленно. А поэтому…

Нам наплевать, что нет у нас тылов,

Что за спиной лишь трусы-генералы,

Не будем мы в бою менять штанов,

В бою не будем допускать провалов.

На трех машинах мы летим вперед

Навстречу славе, а быть может смерти

И пусть соотношенье один к трем –

Мы будем драться до конца как черти.

Тылов у бравых спецназовцев действительно не было. Что же касается генералов – то вряд ли они были трусами. Ибо – чего лично им бояться? Под пули-то пойдут не они. Просто они действовали как умудренные опытом генералы, а не как эти бесшабашные молодые парни – их солдаты. А поэтому были расчетливыми и осторожными. Ибо знали, что советские войска только начинали вторжение. Ближе всего были десантники: 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия уже летела в ночном небе к Кабулу. Но десантники еще только кто дремал, кто глазел в черный иллюминатор, кто всухомятку вяло жевал «сухпай» в гигантских чревах своих Ил-76-х. Ну а мотострелки с танками и артиллерией – те и вовсе еще только начали выдвижение по двум единственно доступным маршрутам – из Кушки и из Термеза. На их скорую подмогу рассчитывать не приходилось. Поэтому героям спецназа – тем, которые готовы были на своих быстрых машинах «лететь» к объектам захвата, не оставалось ничего иного, как только «драться до конца, как черти». А для этого надо было для начала добраться до «супостата»:

Машины – наши, мы и не темним,

Открыты всем, нам нечего бояться.

Что нас увидят – поняли они,

В войну мы не намерены играться.

Какие уж тут игры – при полном боекомплекте и ощущении того, что вот-вот свершится то, к чему готовился на протяжении если не всей своей жизни, то по крайней мере службы. Это все равно, что для породистой овчарки команда «Фас». И тут уже побоку все и не остановит никто и ничто – даже то, что…

Вот вдоль решетки тянутся стволы,

Направлены для встречи автоматы.

Торчат они сквозь прутья, как кресты –

Как видно, наступает час расплаты.

А наш расчет – он до предела прост:

Ты бей их сам, иначе будешь битым.

Мы впереди не ожидаем роз:

Мгновенный штурм – и будет враг разбитым.

Мало кто из нас, простых советских людей, задумывался тогда об этом – а по какому такому праву, собственно, мы приходим на чужую землю и призываем к расплате ее законных если не хозяев, то по крайней мере обитателей. Объявляем их врагами и собираемся первыми на них нападать и убивать. «Ты бей их сам..» Раз мы советские, а они – нет, значит автоматически правыми можем быть только мы, а неправы, естественно и с той же железной логикой – только они. Почему? Да просто потому, что социализм победно шествует по планете, крах капитализма и империализма неизбежен, над всем миром должно реять наше знамя – красное знамя коммунизма. И первейший долг каждого советского человека – всячески приближать этот светлый миг. А тем паче советского воина, а тем более из элитных частей. Поэтому – без страха и сомнения….

Бросок вперед – и занят вестибюль.

Гранаты рвутся и свистят осколки.

Они стреляют, не жалея пуль,

Оскалившись, как бешеные волки.

Этаж второй, а там же на пути

Аминовский последыш – Политурка.

Он предал нас – приказ у нас один :

Стрелять его, предателя, как урку.

Бросок направо – лупим «Мухой» в дверь,

В покои генерала Али-Шаха,

А чтоб верней добить нам эту цель –

Туда летит еще одна граната.

Кусает «Муха» сразу полстены,

Но генерал, предвидеть было надо, –

Махнул в окно, забыв надеть штаны

И почесал к Амину для доклада.

Там, в Афганистане декабря 1979-го года, да и потом на протяжении почти десяти лет наши и отборные, да и не очень подразделения и отдельные парни в реальном, взаправдашнем бою делали то, что у нас сейчас показывают в зарубежных боевиках о чужих армиях и чужих войнах.

Все получилось, выполнен приказ.

И слава тем, кто залил мрамор кровью.

Кто предпочел погибнуть среди нас,

А не бежать домой, прикрывшись корью.

Но они тогда не могли себе даже в дурном сне представить, что не только никакой славы «тем, кто залил мрамор кровью» не будет, а не будет даже элементарной благодарности, более того – простого воспоминания. Не будет книг и фильмов ни о том, как они брали этот штаб Царандоя, многочисленной и достаточно сильной афганской милиции, ни как их товарищи брали Генеральный штаб, ни как брали сам дворец Хафизуллы Амина. По крайней мере, пока не распадется та страна, во имя которой они тогда кто мучился и страдал, а кто попросту делал свое суровое Мужское дело. И их дети будут с открытыми ртами смотреть на экранах своих телевизоров на подвиги американских суперменов в вымышленных боях.

А они, реальные герои реальных боев, будут лишь иногда вспоминать о них с друзьями-«афганцами» за рюмкой чего-нибудь достойного Солдата. Да еще иногда в своих мучительных снах о Той войне. Когда в критический момент ты почему-то не можешь нажать на спуск или жмешь-жмешь, а выстрела, спасительного для тебя выстрела почему-то нет. Или пытаешься бросить гранату, а рука не слушается, как ватная, А они идут, уже вот-вот рядом. И жена будит – что с тобой, очнись… Или сам просыпаешься в холодном поту.

Словно предчувствуя это, бард безымянной РГСН закончил свою балладу патетическим призывом :

Насадим память нашу на штыки

И будем вечно помнить, как когда-то

На пулеметы шли не штрафники,

А мирные и честные ребята.

Вспоминая и намекая на популярную в военной среде тех лет песню Владимира Высоцкого «Штрафные батальоны». О настоящей, о Великой войне. На памяти о которой они все выросли и были воспитаны.

Да, «штрафников» помнят… А вот их – это уже вопрос. Если и помнят – так это Они, сами участники событий. Не вышло памяти. Не то что вечной и славной, а – никакой практически. Тем более о тех, первых днях и месяцах. Причин тому много и разных. Сначала, во времена Брежнева – Черненко-Андропова пытались эту войну «замолчать». Будто ее и вовсе нет. Чтобы «не будоражить народ». Потом, во времена «гласности» и «перестройки», щель вроде бы немного приоткрыли. Но – не очень. Потому как неудобно как-то перед мировой общественностью : с одной стороны – поворот к общечеловеческим ценностям, «социализм с человеческим лицом», а с другой – вторая по военному могуществу держава в мире, если не первая, – много лет безуспешно пытается «задавить» небольшую, слаборазвитую и слабосильную вроде бы страну, стоящую в «табели о рангах» где – то в числе сотых. «Лицо» выходило каким-то мало похожим на человеческое… А потому – говорить-то говорили, но только то, что надо и столько, сколько можно. Чтобы не создавать «извращенного мнения» у простых советских людей. Такая себе полуправда – полуложь….

Ну а потом, уже во времена «плюрализма» и «демократии» стало вроде бы все можно. Даже правду писать. Но – было уже поздно, всякому времени свои песни. «Союз нерушимый республик свободных» рухнул, республики стали не просто свободными, а совсем свободными и актуальные еще вчера проблемы той необъявленной войны стали вдруг мало кому нужны. Особенно на государственном уровне. Ибо никакая из братских еще вчера республик не горела желанием взять на себя бремя исторической ответственности за недавнюю непопулярную и бесславную войну. В том числе и ответственности государства перед своими гражданами, которые за него проливали пот и кровь и рисковали своей единственной и неповторимой жизнью. Ибо этого государства, оказывается, теперь уже нет. А раз так – то взятки гладки. А та единственная «великая» и «могучая», которая обязана была это сделать как основа и правопреемница бывшего «Союза нерушимого», совсем вскоре повторила такую же глупость, какой была Та война. Только в ухудшенном варианте и на своей вроде бы земле. «Полководцы» и «герои» новой необъявленной войны далеко затмили своих недавних предшественников. Если не во всех, то во многих отношениях. Особенно по части сомнительных подвигов.

Но это уже совсем другая тема – о том, как нынче «кое-где и кое-кто» пытается соединить несоединимое, ничтоже сумнящеся пробуя «пристрелять» общественное сознание и своего народа, и мировой общественности по насаженным на одну ось реперным точкам: фашистская Германия – Афганистан – Чечня. Пытаясь таким образом соединить праведное с грешным. Вот появляются фильмы, среди которых «9-я рота», фильм об Ихней войне – слава Богу, хотя бы самый зрелищный, наравне с «Рэмбо», «Коммандо» и «несть им числа». Добро хоть за душу берущий. По-хорошему, по-людски. Если не стопроцентной правдивостью, то хоть режиссерским и актёрско-операторским мастерством…

Что же касается памяти – настоящей, правдивой, не замешанной на идеологии, политике и зрелищно – коммерческом интересе – то тут… Пальцы быстрее побежали по бусинкам четок. Простых, деревянных, но привезенных ещё Оттуда. Будто пытаясь найти в одной из них ответ… Мы – то действительно помним и будем вечно помнить, как поется в этой песне. И сегодняшняя их традиционная встреча – достаточно красноречивый тому пример. Иное дело – насколько кому из нас этой вечности отмерено. Потому как самым молодым из них – и то уже по тридцать, не говоря уже о старших. Но это уже тоже иное.

Голос в динамике в том же залихватски уверенном, что все будет хорошо, духе грянул :

«Над Баграмом солнце ярко засветило…»

Вряд ли кто в Афганистане не знает, что такое Баграм. По крайней мере, среди воюющего люда. Ну а кто из других в неведении – достаточно посмотреть на любую карту этой страны. И даже если само название этого небольшого населенного пункта написано крохотными буквами, то нарисованный рядом самолетик безошибочно указывает на его солидное положение как главной военной авиабазы. Таким образом его нашел и Шеремет, когда начал разыскивать очередное место своей службы. Пока же до его приезда было еще два с половиной года. И Баграм готовился сыграть свою роковую роль в судьбе Хафизуллы Амина. Роковую по двум причинам. Во-первых, против него выступила дислоцированная в Баграме основная часть военно-воздушных сил страны. Во-вторых, именно сюда был переброшен из СССР и временно дислоцировался один из двух отрядов специального назначения, которые вскоре брали штурмом дворец Амина – это был отряд «Зенит».

Для человека непосвященного трудно понять, с чего это вдруг военно-воздушные силы – элита вооруженных сил в любой стране мира, – выступили против главы государства. Обвиненного к тому же руководством СССР в дрейфе к мировому империализму. Ибо во всем мире в военную авиацию шли служить в первую очередь представители родовой аристократии. Как в былые времена в кавалерию и на флот. Так было в Англии, Франции, Германии, США, словом – всюду. Но не в Афганистане. Причина проста. Исторически, еще с начала 1920-х годов, сложилось, что самолеты Афганистану поставлял и, естественно, учил летчиков могучий северный сосед – Советский Союз. Однако феодальной аристократии отнюдь не улыбалось овладевать летным мастерством где-то в Краснодарском крае или изучать авиационно-инженерное в Киеве. Если можно было получить офицерские погоны, правда, не ВВС, но – поучившись в настоящей Европе или в США. Поэтому романтической профессией военного летчика овладевали люди попроще. Которые и в силу своего происхождения из бедных слоев общества, и в силу своих личных привязанностей к месту своего обучения тяготели скорее к Советскому Союзу, чем к Западному миру. И когда пришлось выбирать – поддержали своих учителей, советских военных.

Шеремет вспоминает рассказ очевидца – советского полковника, бывшего в то время, в декабре 1979 года, советником начальника военного авиационно-ремонтного завода в Баграме. «Нас, советских, было на этом заводе всего двое: я и советник главного инженера. И вот мы по нашим советническим каналам получаем информацию, что наши войска вошли в Афганистан и перед нами ставится задача разоружить личный состав этого завода. Но нас ведь – всего двое при двух пистолетах!!! Да они бы нас голыми руками задушили. Вызываю директора завода, афганского полковника. Объясняю ему, мол – так и так. Я понимаю, что приказ глупый, но надо что-то делать, как-то выполнять. Смотрю, он потемнел лицом. Но сдержался. Мы с ним в хороших отношениях были, чисто по-человечески. Он немного подумал, потом сказал: «Ты не вмешивайся, я сам». Собрал своих офицеров, долго о чем-то с жаром спорили, потом все сдали оружие.»

Они не только и даже не столько сдали оружие, сколько допустили бросок из Баграма на Кабул отряда «Зенит». Более того, офицеры авиабазы подняли свои самолеты и даже иммитировали нанесение бомбово-штурмового удара по некоторым правительственным объектам в Кабуле. Чем произвели надлежащее устрашающее впечатление на их защитников и достигли соответствующего результата – сдачи на милость победителя. Но это было потом, а пока…

Над Баграмом солнце ярко засветило,

В печке догорает саксаул.

«Строиться с оружием!» – команда поступила,

В мрачной тьме скрывается Кабул.

Каждому поставлена конкретная задача:

Надо взять объект любой ценой.

Действовать мы будем по плану, а иначе –

Каждый отвечает головой.»

Кабул отнюдь не скрывался, а тем более в «мрачной тьме», это так, скорее для красного словца, ибо был всего в нескольких десятках километров к югу от Баграма. И жил своей размеренной столетиями жизнью большого восточного города, сейчас, правда, несколько взбудораженного внутренними неурядицами. И даже не предполагал, что этим светловолосым парням, почему-то одетым в афганскую рыжеватую униформу, уже поставлена «конкретная задача» – взять любой ценой дворец их правителя Амина. Как не знал об этом, кстати, и сам Амин.

Алкоголь пред боем нам не рассчитали –

На пятнадцать дали лишь пятьсот.

Алкоголь не нужен – без него мы знаем,

Что врага сметем с любых высот.

Кто знает, кому в голову пришла бредовая идея выдать перед боем алкоголь этим безусым юнцам. Которые и пить-то как следует еще не научились – не успели. Потому что «Зенит» был хотя и элитарной частью, но большинство личного состава было военнослужащими срочной службы, по восемнадцать – двадцать лет от роду. Их на службе научили воевать и убивать, но не пить. Этому искусству мужчина учится сам и для этого нужно время. Которого у них для этого в их короткой жизни еще не было, не успели. Да и мужчинами еще, наверное, не все успели стать.

Они думали, что «алкоголь пред боем нам не рассчитали». Наивная простота! Этот алкоголь никто и не рассчитывал. Просто выдали то, что осталось не выпитым командованием отряда за период подготовки к операции. Поэтому и получилось так мало. И слава Богу. Потому что непьющему в бой идти лучше трезвым, чем выпившим. Больше шансов выжить.

Сели в «бэтээры», вставили запалы,

В это время Борька улетел,

Совещались долго наши генералы,

И «Зенит» остался не у дел.