Действие второе

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9

Та же комната. По углам столы с бутылками и рюмками, посредине комнаты стулья полукругом в два ряда.

Явление I

Надежка.

(показывая слугам различные бутылки)

Смотрите за порядком. Примечайте, кого барин поласковее встречает да поближе к себе усаживает, так тому подносите вот бутылки с билетиками; а кого не так ласково примет и мало с ним говорит, так вот с этих бутылок, ординарного; а кого не попросит садиться, так тому вот наливку подносите. Понимаете ли?

Слуги

(громко).

Понимаем, понимаем.

Надежка.

Помните же.

Слуги.

Помним, помним.

Надежка.

Пуще всего берегите, чтоб запасные не стянули какой бутылки. Ежели что и прозеваете, так почаще по карманам их обыскивайте и, ежели что найдете, тотчас Климу Кузьмичу скажите. Слышите ли?

Слуги

(так же громко).

Слышим, слышим!

Явление II

Те же и Заправлялкин; за ним запасные, все в губернских одинаковых мундирах, совсем не по них сшитых, треугольные шляпы разного разбора, шпаги также: старые, стальные, военные, короткие, длинные и проч., и проч., все в шляпах.

Заправлялкин.

(устанавливая их)

Сюда, сюда, благородная голтепа! становитесь в строй. Так, сюда, поворотись, так, стань здесь.

(Толкает их.)

Придет наш покровитель, поклонитесь, да не забудьте шляпы снять; осмотрит, так и пойдем на выборы.

(Надежке.)

А вы, моя кралечка, все в трудах и заботах? Жду не дождусь той минуты, чтобы возвести вас на приличную степень и избавить от унижения и рабства.

Надежка.

Ох, Клим Кузьмич! верно ли ваше слово? Я так много раз была мужчинами обманута, что уже не смею верить ничему.

Заправлялкин.

Клянусь вам моею официею и сим благородным дворянским обществом.

Надежка.

(в сторону)

Ненадежна же порука!

(Ему.)

Но скоро ли исполнятся наши желания?

Заправлялкин.

Сегодня изберут предводителя, завтра я при нем письмоводителем, а послезавтра я падаю к ногам вашим и доставляю вам благородное звание.

Надежка.

Но скажите мне, Клим Кузьмич, откровенно, будет ли нам чем жить? В состоянии ли вы будете доставлять мне на мои благородные издержки?

Заправлялкин.

Да за кого же вы меня, моя голубушка, почитаете? Ведь я лет двадцать все при должностях служил и в казенной и в гражданской был надсмотрщиком, да вот семь лет поверенным у опекуна, который разоряет тысячедушное именье.

Надежка.

Скажите правду, неужели Памфил Сидорович в самом деле разоряет имение своей племянницы?

Заправлялкин.

Про нас слово: так разоряет, что и я не умудрился бы так действовать. По-моему, уж, кажется, и со грехом бы так делать.

Надежка.

А не без того, что из-за опекуна и вам тут что-нибудь на часть переходит?

Заправлялкин.

Да иначе же и нельзя! Ведь я получаю одно окладное жалованье; когда надобно что схимзить, то Памфил Сидорович вымыслит, а я произвожу, рассчитываю и чужими руками расписываюсь; и как это сверх моей должности, то я тут же за свой труд и делаю учет и в свою пользу. Но уж теперь Памфил Сидорович заплутовался до крайности, и мат ему приходит. Того-то для я и отстаю от него, а поступаю в письмоводители к предводителю, ко мне же попадут его отчеты, я все дыры там знаю. Вот-то его и нагрею на вашу долю, в случае вдовства…

Надежка.

Благодарю вас, мой миленький, но это еще не верное, нельзя ли меня прежде обеспечить, а вы бы после вознаградили?..

Явление III

Те же и Староплутов.

Заправлялкин.

Вот, ваше высокородие, благородное дворянство, вами благодетельствуемое; все в порядке.

Староплутов.

(поодиночке каждого запасного осматривает, оборачивает и поправляет)

Да что кафтаны на них не прибраны по корпусу? Вот этот широкий надеть было на этого толстяка; вот длинный надел на карлу, а тому, видишь, слишком короток. Эх, Кузьмич! не позаботился ты уладить.

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! ваше высокородие, до поту лица трудился. Такие все неуклюжие, несграбные! Не знаю, теперешний набор как-то плоховат, прошедшие выборы этой дряни получше мы было набрали. Да снимите же шляпы, олухи!

Староплутов.

Где же от прошедших выборов?

Заправлялкин.

Да все в расходе. Три по уголовному сосланы на поселение, четвертый отдан вечно в солдаты, пятый впьяне умер, шестой на станции ямщиком, вот один Ерофеич уцелел.

Ерофеич.

Я только, дядюшка, уцелел.

Староплутов.

Так еще все неучи? С ними беды чтобы не было! Да дворяне ли это?

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! Истинные, коренные дворяне, и все из деревни Коноводовки нашего уезда. Смел ли бы я своему благодетелю подлых людей представить? Не за всяким только, а есть за ними и крестьяне. Так ли? Ну, говорите, что ли!

Запасные.

Так, так, так.

Староплутов.

Ой! они не знают никакого порядка.

Заправлялкин.

Да Ерофеич их будет учить, он уж бывалый.

Ерофеич.

Я их, дядюшка, буду учить, я уж бывалый.

Староплутов.

Знаете ли, где право, где лево?

Запасные.

Знаем, знаем, как не знать-ста.

Староплутов.

Ну, поднимите правые руки вверх.

Запасные поднимают кто правую, кто левую.

Ах вы, олухи!

(Бьет каждого по правой руке.)

Вот правая, вот правая, вот правая.

Запасные.

Ой-ой-ой! помним, помним.

Староплутов.

Нет, еще не так. Надежка! дай им по стакану в правую руку.

Исполняется.

Ну вот, в какой руке стакан, то правая рука. Понимаете ли?

Трифоныч громко хохочет.

Чему ты хохочешь, скотина?

Трифоныч.

Барышня пустой стакан поднесла.

Все запасные громко и глупо хохочут. Староплутов и Заправлялкин их удерживают.

Староплутов.

Да перестаньте же! Кто пискнет, того пешком без шубы и без хлеба домой прогоню. Слушайте же! Когда приведут вас в залу, вы тотчас и садитесь, где Кузьмич вам укажет, не смейте ни с кем разговаривать, сидите чинно; как встанут все, и вы встаньте и, подойдя к столу, возьмите шар правой рукой…

Ерофеич.

Знаю, дядюшка, знаю, вот в которой стакан?

Староплутов.

Так, так, и смотрите на меня: какое я ухо чешу, то вы на ту сторону и шары кладите. Ну вот, смотрите.

(Чешет правое ухо, запасные поворачивают руки направо.)

Ну теперь.

(Чешет левое, и они так же руки поворачивают.)

Ерофеич наблюдает за ними и неисправных поправляет толчками.

Так, так, Ерофеич, будь над ними капралом, да и наблюдай за порядком, да примечай, какое ухо стану чесать, – в этом все дело. Коли все удачно будет, так дам тебе сверх всего обещанного полтинник.

Ерофеич.

(кланяется ему в ноги и целует руку)

Благодарствуем, дядюшка. Будь уверен, знатно отхватаем!

Староплутов.

А если кто станет спрашивать: вы господа дворяне, согласны ли на то-то и то-то? Кричите в один голос: согласны! Нуте!

Ерофеич.

Ну, ребята, дружней, разом!

(Делает знак рукой.)

Запасные.

(громко кричат)

Согласны!

Ерофеич.

(восхищается)

Ай рабята! Ай дворяне!

Староплутов.

Хорошо, хорошо. А ежели спросят: увольняете ли вы такого-то? То вы кричите: увольняем. Нуте!

Запасные.

(тем же порядком кричат)

Увольняем!

Ерофеич.

(прыгает от радости).

Ай рабята! Ай дворяне!

Староплутов.

Если кто будет вас перезывать в чужой уезд, – да вы не знаете, что значит уезд? – ну, в другой угол, – то отнюдь не смейте ходить. Кузьмич! смотри сам за этим и Ерофеичу не верь. Теперь садитесь на стулья здесь и сидите смирно. Если кто из гостей приедет, встаньте, кланяйтесь и отдавайте место, переходя в другой ряд, а коли тесно будет, то невелики фигуры, и постоите. Зато вечером будет вам от меня попойка и пироги. Пусть ночь погуляют, а к свету чтоб проспались.

Запасные кланяются ему и целуют руки.

Ну, полно, полно, садитесь теперь.

Садятся в передний ряд с большим шумом.

Тише, тише, не шумите. Сидите смирно.

Заправлялкин.

Да не прикажите им драться. Вон Ерофеич Антонычу всю рожу исписал, всилу мушками залепил.

Староплутов.

Ну, ничего, сошло с рук. Здесь не деритесь, зато дома сколько угодно. А коли возьмет сердце, так дуй по бокам, а рожи не тронь: на выборах надобно товар лицом продать.

Явление IV

Те же и Митька; при входе его запасные с шумом встают, кланяются, и каждый несет ему по стулу.

Староплутов.

Постойте, постойте! Что вы делаете? Уймитесь!

Заправлялкин приводит их в порядок, выказывая между тем Митьке свою шпагу.

Что ты скажешь?

Митька.

Барин мой, Василий Петрович г. Твердов, приказал мне доложить вам, не обеспокоит ли он вас своим посещением?

Староплутов.

Милости просим, добро, дескать, пожаловать. Вот и дворянство собралось. Проси, проси.

Митька.

Слушаю-с.

(Отходя.)

Так вот это-то дворянство? Да, я вижу, что соперник мой точно дворянин. Беда моя!

Староплутов.

Экие вы скоты! Не распознали слуги от гостя. Кто в мундире со шпагою придет, тому кланяйтесь, да стульев не таскайте. Вот идет гость, ну, вставайте!

Явление V

Те же и Кожедралов.

Кожедралов.

Вот и я, любезнейший друг мой. Не опоздал ли? Желаю вам, любезнейшие друзья мои, здравствовать. Ба! да это никак запасные?

Староплутов.

Видно птицу по полету. Видите, сколько я молодцов набрал.

Кожедралов.

О, да какие же они, любезнейшие друзья мои, неуклюжие! Ой-ой-ой! не было бы с ними беды!

Староплутов.

Никакой. Они все природные дворяне, хоть небольшие, да помещики, не служили нигде по вольности дворянства; так права их никто не отнимет.

Кожедралов.

Да знают ли они, любезнейший друг мой, свое дело?

Староплутов.

О, уж как знают! Ну, Ерофеич! смотри. Баллотируется в уездные предводители Борис Самсонович Кожедралов.

(Чешет правое ухо, Ерофеич запасным толковал, и они руки поворотили направо.)

Баллотируется в предводители Иван Семенович Достойнов.

(Чешет левое ухо, запасные поворотили руки налево.)

Видите, а? Кажется, бояться нечего?

Кожедралов.

Ладно, любезнейший друг мой, ладно. Честь вам и слава!

Староплутов.

Да то ли еще увидите? Господа дворяне, согласны вы на то-то?

Ерофеич.

(запасным тихо)

Дружней! Ну!

(Делает знак рукой.)

Запасные.

(кричат)

Согласны!

Староплутов.

Увольняете ли вы такого-то?

Ерофеич и все запасные

(кричат по знаку ).

Увольняем!

Кожедралов.

Ай да молодцы же! Да какие же горластые! Где ты, любезнейший друг мой, таких повыбрал?

Староплутов.

Вот Заправлялкин их навербовал.

Кожедралов.

Спасибо, спасибо, любезнейший друг мой. Ты будешь достойный мой письмоводитель. Прошу приготовляться, завтра же и в должность вступай.

Заправлялкин.

С большою охотою готов все исполнить для моего благополучия.

Явление VI

Те же и Твердов.

Твердов.

Счастьем для себя почитаю быть в таком почтенном кругу. К вам, милостивый государь, как к хозяину, обращаюсь с покорнейшею просьбою – отрекомендовать меня господам, коих не имею чести знать.

Староплутов.

Это, это, батюшка Василий Петрович, не нужно. Здесь все дворяне, все равны, собрались для общего блага, следовательно, здесь не до этикета.

Кожедралов.

Вы, любезнейший друг мой, также намерены пуститься в баллотировку?

Твердов.

Убедительнейше прошу вас и всех господ оставить меня свободным от службы хотя сии три года.

Кожедралов.

Ну что же! С охотою, любезнейший друг мой, вы еще новы в уезде, никто вас не знает, как безо всего пускаться? Сие море глубокое и пространное, не спрося броду, нельзя соваться в воду. Тут, любезнейший друг мой, всякий Еремей про себя разумей, чтобы не сказали после: Ерема, Ерема, сидел бы ты дома.

Твердов.

Извините меня, что я многого не понимаю, прошу вас, Памфил Сидорович, руководствовать мною, вам известна общая польза; наставляйте, что мне должно делать.

Староплутов.

Со всею готовностию. Вот скоро пожалуют все дворяне, и мы положим, кого куда избирать, на того и вас просим избирательный шар класть, а на прочих черняки кидайте.

Твердов.

Но я слышал, что прежде должно присягнуть и потом класть шар, несмотря на приязнь, дружбу, вражду…

Староплутов.

В законе так писано. Вон поутру кто хотел, тот и присягал, а мы по совести поступим. И кого мы тут назначим да выберем, так я вас уверяю, что выбранные из-под присяги далеко от наших отстанут. Я и сам служил, и седьмой курс располагаю выбором, – все знаю. К чему нам присяга? Присягать-то мы присягнем, а выберем по чувствам нашим.

Явление VII

Те же. Выжималов, Забойкин, Драчугин, Подтрусов, Благосудов и несколько дворян. Общие приветствия: «Желаю здравствовать!», «Добро пожаловать!», «Все ли в добром здоровье?» – и прочее тому подобное слышно между всеми.

Староплутов.

Прошу покорнейше садиться. Эй, мальчик! дай-ка чего выпить.

Садятся. Благосудов и Твердов, как приятели, особо и подалее. Прочие, по выбору, около Староплутова. Слуги наливают вина, суетятся, толкают друг друга. Надежка ими управляет, Заправлялкин иногда тузит. Запасные сели в заднем ряду, но, заметив, что их вином обносят, встают, прохаживаются и с удовольствием посматривают на бутылки.

(Благосудову.)

Скажите, батюшка Дмитрий Иванович, какими судьбами вы к нам пожаловали, да еще и к нам пристаете? Благодарим вас, препокорно благодарим.

Благосудов.

Извините меня, я как дворянин не принадлежу ни к какой партии особенно, а готов содействовать общему благу. Здесь же я по просьбе приятеля моего Василия Петровича.

Староплутов.

(Подтрусову)

Вас, батюшка Макар Макарыч, я и не поздравляю в новом состоянии! Похоронили Веру Петровну? Каково с родственниками кончили раздел?

Подтрусов.

Довольно удачно. Кроме движимости, у меня оставшейся, я пятнадцать тысяч взял за седьмую часть чистоганом да и распрощался с ними. Стало, я не в убытке. Благодарю вас за участие во мне.

Староплутов.

(Забойкину)

А ты, головорез Амельян Панкратьич, как снег на голову! Сказал: буду – и, несмотря ни на что, прикатил, а?

Забойкин.

Наше дело дворянское: держать слово во что бы то ни стало. Старика отца оставил еле-еле живого, подумал: ведь за наследством не гоняться, я один сын – все мое, умирающего не подыму, чай, он к вечеру так и отойдет. Итак, схватив обывательских, от волости до волости, да уж как катал! То и дело кричу: «Зарежу, бездельники! Еду на исправничество, дам себя знать! Пошел, пошел, пошел, пошел!» Так вот так и летят, и только двух загнал!

Подтрусов.

Смотри, любезный, чтобы чего не вышло, разом огорошат.

Драчугин.

Какая бестия посмеет жаловаться, да еще и тогда, как он погрозил, что будет исправником! Тут все – приидите поклонимся! Не ровен час, может быть, и выскочит.

Забойкин.

Нечего, не ровен час. Сказал: буду – и буду. Кроме, что своим служил, да и из благоразумных трое у меня по дороге ночевали, угостил и их и лошадей, вот три шара и из их партии у меня есть. Где же будет их совесть, когда хлеб-соль забудут и не положат?

В продолжение сего Благосудов, вынув табакерку, берет табак.

Ерофеич, а за ним и все запасные один по одному подходят с шумом к Благосудову и берут табак. Благосудов, смотрев на них с удивлением, вдруг закрывает табакерку и говорит им: «Извините»; смеются вместе с Твердовым. Запасные, кому недостало табаку, возвращаются с досадою и чешут головы, другие чихают и кашляют.

Староплутов.

(вскакивает с досадою, к Заправлялкину тихо)

Да уйми ты этих скотов!

(Возвратившимся запасным.)

Не смейте ни у кого брать табаку, иначе всех выгоню со двора.

(Управившись с ними, садится.)

Забойкин.

Нет, благодетель Памфил Сидорович, старайся с своими запасными елико возможно. И вы, почтенные господа дворяне, помогите мне в сем разе, вспомните, что мне стоили угощения в отъезжих. Памфил Сидорович! а помнишь дельце-то, а? Ну, так помогай.

Староплутов.

Рады стараться всеми силами для общей пользы. И предмет, для чего я вас, милостивые государи, почтенные господа дворяне, пригласил, есть тот, что, сообразя все обстоятельства, выгоды и нужды общие и каждого из нас в особенности, расположить на мере, кого в какую должность следует избирать. Начнем рассуждать с предводителя. Эй, мальчик! дай-ка чего выпить.

Драчугин.

С губернского, что ли?

Староплутов.

Нет, что нам нужды заботиться о том, что относится ко всей губернии? Будем думать о своих пользах.

Благосудов.

Да, кажется, более бы всего должно заботиться о выборе сего чиновника. Он есть главнейший по выбору, он есть… точно можно применить здесь священные слова: «Он есть душа и ум дворянства губернии».

Выжималов.

Да что нам до ума и до души? Был бы он богатый барин, чиновный, экипаж хватский, чтобы далеко губернского видно было, давай балы, давай обеды, так вот и вся недолга.

Староплутов.

Кажется, мы на такого и нападем. Фома Лукич Глупогордов каков обедец вчера задал, а?

Забойкин.

Я вам скажу, какова у него мадера, так на чудо.

Подтрусов.

Однако ж его зачернят, потому что когда мы шли от обеда, так многие говорили: обедать-то мы обедали, а выбрать – не выберем.

Выжималов.

Да кого же им еще надобно?

Драчугин.

Я вам скажу, и вы согласитесь, что человек!

Староплутов.

А кто?

Драчугин.

Петр Кондратьич Молододуров.

Несколько голосов.

Правда, правда! Вот человек!

Благосудов.

Помилуйте, как это можно! Он молод и почти нигде не служил.

Кожедралов.

У нас, любезнейший друг мой, разбирается не служба, а достоинства.

Благосудов.

Желал бы я знать, что вы находите в Молододурове?

Забойкин.

Все. Дом у него открытый: кто ни приди, обедай смело, хозяин о тебе и не спросит. И правду сказать, что стол у него и вина – барские. Экипажи чьи? Все его. Лошади – что это? – картины! Ах, какую я видел у него в санях пристяжную! Я вам скажу, бегал за ним следом по городу и то и дело вскрикиваю: матушка ты моя родная! Отец ты мой! Куда, все дрянь против нее!

Кожедралов.

О выборе губернского, любезнейшие друзья мои, пусть заботится губерния.

Подтрусов.

Но и мы часть сей же губернии.

Драчугин.

Четырнадцатая, Макар Макарыч, никак не более. Куда нам за толпою? Будем думать вслед за ними, да не прозевать бы своего.

Староплутов.

Конечно, ваша правда. Прохор Еремеич! Эй, мальчик! Дай нам чего выпить.

Выжималов.

Вот что дело, так дело! Что нам рассуждать о тех должностях, кои вместо выгод влекут за собой издержки! Жалованья ни копейки, а чести вдоволь. Нет, это не наше дело.

Староплутов.

Ну-тка, батюшка Андрон Парамоныч, благослови нас: кого нам в наши предводители посадить.

Выжималов.

(прихлебывая стакан)

Да! это дело важное. Предводитель всему голова. Чтобы имел состояние, да и голова… У! тут надобно голову.

(Выпивает.)

Драчугин.

Чтобы был сметлив, пролаза, служака и чтобы знал бумагу.

Благосудов.

Ум и честь – главнейшие достоинства; благородство – свойственно всякому дворянину; поведение – ничем незачерненное; суждение здравое, правду предпочитающий всему. Вот, по моему мнению, качества, необходимые предводителю благороднейшего сословия.

Забойкин.

Ха-ха-ха! Да так нам в речах пред выборами всегда говорят, да где таковых людей взять? Будем избирать из промежду себя, а не залетать высоко.

Благосудов.

Ваша правда, сударь, я не говорю, чтобы качества, нужные предводителю, были нам чужды. Всякий из вас очень может и достоин быть предводителем.

В продолжение сего разговора запасные тянули бутылки тихонько, выпивали между собою и опять ставили на прежнее место; наконец один из них, стянув бутылку, спрятал ее к себе в карман, а другой, так же тихонько, начал вытаскивать.

Ерофеич.

(увидя, подбежал и дал другому оплеуху, закричав при окончании речей Благосудова)

Вор ты, собачий сын! Зачем перекрадываешь?

Несколько запасных схватили Ерофеича и начали его таскать.

(Обороняясь, кричит.).

Пустите, не то зашибу, больно зашибу! Пустите!

Прочие запасные хохочут громко; гости все вскочили.

Староплутов.

(кричит)

Кузьмич, разнимай! Перестаньте, разбойники! Уймитесь, мошенники!

Наконец Заправлялкин унял и все привел в порядок. Староплутов усаживает гостей.

Твердов.

(Благосудову в продолжение суматохи)

Куда мы это попали?

Благосудов.

(хохочет)

В дворянское собрание.

Твердов.

Как к слову твоему пришлось, что здесь все достойны быть предводителями. Сделай милость, уйдем.

Благосудов.

Нет. Я очень рад, что ты свидетель сей сцены. Смотри и слушай: здесь ты всему научишься.

Староплутов.

(по приведении всего в порядок)

Смотри, пожалуй, какую кутерьму было подняли!.. Итак – разговор наш прерван на рассуждении, кого избрать в предводители.

(Толкает Выжималова.)

Начинай.

Выжималов.

Ну, что долго думать и разбирать! Некому другому быть, как Борису Самсоновичу.

Кожедралов.

Почему же бы этак, любезнейший друг мой? Есть много достойнейших людей.

Выжималов.

Да оно так! Достойнейших много, да способнее всех вы будете. Всякого из нас делишки вам известны, бумаги не боитесь, а она вас боится.

Подтрусов.

И завязать дело вы мастер. Пусть себе палата расписывает указы, а у вас все узел за узлом, да и пошло в длинный ящик.

Благосудов.

Вы располагаете озаботить своего предводителя наблюдением за всеми делами по уезду?

Драчугин.

Да как же иначе, Дмитрий Иванович? Назвался грибом, полезай в кузов. Он должен быть наш ходатай, наставник…

Благосудов.

Да, на все общеполезное, и притом преследователь ябеды, крючкотворства, лихоимства, жестокостей и тому подобных зол.

Выжималов.

(попивая из стакана)

Старые песни! Слыхали давно!

Забойкин.

(кончив свой стакан)

Э, да позвольте и мне сказать. Дело у меня с однодворцами: земля, не спорю, им принадлежит, они начали дело, и, к обиде всего нашего благородного сословия, палата отсуживает – кому же? – мужикам, а нас, дворян, и в грош не ставит, несмотря что наши заседатели в палате сидят. Ведь спасибо Прохору Еремеичу, что он, быв заседателем, послушал совета Бориса Самсоновича и такой крючок ввернули, что дойдет и до сената, а я навладеюсь. Такому-то и быть предводителем, он всем защита.

Драчугин.

А за Петровича, соседа моего, что, подравшись со мною, в одночасье умер, уж не сносить бы мне головы. Присягнул, что Петрович в тот же вечер был у него в гостях. Кто же, кроме Бориса Самсоновича, это сделает!

Подтрусов.

Да и по всем другим делам он же нам пригодится. Кто у нас без греха, верзи камень! А как Бориса Самсоновича изберем, так он тогда всякому поможет.

Выжималов.

Конечно, кто без греха? Вот уездные смахлюют дельце, а пролазы с просьбою к начальству; губернатор велит следствие делать кому же, как не предводителю? Ан дело и в шляпе, и члены наши защищены.

Забойкин.

У Бориса Самсоновича и мертвая рука пишет. Ха-ха-ха-ха! Как я вспомню, что был во свидетельстве по духовной Птичкина в пользу Бездушина. С ума сходил, что мне из-под присяги показать! А он и научил: ты, дескать, пиши, что сия духовная при мне точно рукою Птичкина подписана. Так и сделал. Ха-ха-ха-ха! Палата уж не добиралась, что мертвою рукою по духовной водили, и отдала Бездушину имение. Кто же другой так смастерит?

Драчугин.

А помните ли, при прошедшей рекрутской раскладке? Предводитель расхорохорился было, чтобы разложить по всей справедливости. Как наш Борис Самсонович мигом и расписал на вдовьи, сиротские имения да на отсутствующих помещиков, а мы свободны, и всякий без обиды остался.

Староплутов.

Да и по опеке, спасибо, много советов полезных подает. Опекун совсем уж пропадает, – к нему за советом: выкупит из беды, смастерит покойникову записку, расписку, заемное – что хочешь. Или отчеты, якобы готовы, но вдруг пожар – и документы сгорели. Такому-то и быть презусом в опеке и защищать опекунов.

Выжималов.

Такому, такому быть нашим предводителем. Ну, дружище, давай руку!

Кожедралов.

(встает и кланяется)

Благодарю вас, любезнейшие друзья мои, за доброе ваше обо мне мнение и лестные отзывы. Но, чтоб благоразумные не сыграли чего-нибудь, я для вида буду отказываться.

Драчугин.

Приятель, не делай сего. Помнишь, как Ферткин до смерти хотел быть исправником и для виду начал отпрашиваться, лишь предводитель заикнулся: господа дворяне! увольняете ли?..

Запасные.

(по команде Ерофеича громко кричат)

Увольняем!

Ерофеич восхищается; все гости вскочили и хохочут, а особливо Твердов и Благосудов, с презрением слушавшие весь разговор.

Староплутов.

(в смущении)

Ох вы, молодые дворяне! Не расслушали дела.

Благосудов.

По виду, кажется, не молодые, а только неопытны…

Староплутов.

Как же, батюшка? В первый раз на выборах.

Благосудов.

(улыбаясь)

Только лишь навербованы.

Староплутов.

(Заправлялкину)

Кузьмич! Клим Кузьмич! Толкуйте им дело.

(Тихо, ему же.)

Присматривай за ними, чтобы калабалыку не вышло.

(Вслух.)

Итак, предводитель выбран. Эй, мальчик! дай нам чего выпить за нового предводителя.

(Твердову и Благосудову.)

Вы, мои батюшки, я заметил, ничего не кушаете…

Благосудов.

Покорно благодарим.

Староплутов.

(Твердову)

Вы, батюшка Василий Петрович, человек военный: не прикажете ли пуншу?

Твердов.

Тем менее. Извините меня, я ничего не могу.

Староплутов.

Приучайтесь и применяйтесь к нашим обычаям, подражайте нам.

Твердов.

(тихо Благосудову)

Избави бог! Ах, друг мой! так это-то дворянство?

Благосудов.

Ожидай развязки.

Забойкин.

Судьею кому быть?

Подтрусов.

Нуте, Памфил Сидорович, объявляйте. Вы наш законодатель; мы три года вашу хлеб-соль едим, вам и книги в руки. Рече – и быша, назовите, тотчас и шаркнем.

Староплутов.

(прихлебывая вино)

Да, дело важное. Судья не последний человек…

Благосудов.

Не только не последний, но не первый ли в уезде?

Забойкин.

Извините. Исправник есть хозяин в уезде.

Благосудов.

Я говорю насчет его обязанностей. Он кладет основание делу.

Староплутов.

Точно. Он кладет всему основание, и потому он с первого взгляда должен тотчас смекнуть, как повести дело: на курьерских ли отпустить, на долгих ли, или в передачу по справкам, а не то, за неимением документов, под спуд упрятать. Он первым отзывом своим о деле должен положить основание мнениям заседателей и секретаря, чтобы они не смели пикнуть в противоречие. Вот его главнейшая обязанность.

Благосудов.

(Твердову тихо)

Вот как понимают дело!

Твердов.

Оставь их, ты проповедуешь в пустыне…

Драчугин.

Каков секретарь и заседатели…

Староплутов.

Каков судья! Коли он секретаря приберет к рукам да из милости будет что ему и заседателям перекидывать, так суд будет как суд. Тогда наш брат смело не только отвечай, да и вновь заводи дела. Такого нам судью надобно. Да что? Не далеко искать: почему Андрон Парамоныч не судья?

Несколько голосов.

Правда, правда, ему быть судьею.

Выжималов.

Благодарю за лестное мнение, но…

Староплутов.

Нечего – но, быть делу так!.. Эй, мальчик! Дай выпить и за судью. Что, брат, не отделаешься. Надо же и обществу послужить.

(Взяв его за руку, тихо.)

Смотри же: помнишь Пристенских?

Выжималов.

(тихо)

Помню, помню.

Староплутов.

(так же)

Прижми их – мужики богатые.

Выжималов.

Знаю все, и план готов. Только, господа, заседателей ко мне выберем из благоразумных да поплоховатее.

Несколько голосов.

Начто их? Зачем это?

Выжималов.

А вот начто: чтобы не сказали, что мы всех своих посадили, пусть и от них кто-нибудь маячит, а я с ними слажу.

Кожедралов.

Это дело. Но как случится, любезнейший друг мой, к трактации какое наше дельце, знаешь, кудреватое, – так ты и распусти слухи, что у одного жена нездорова, у другого гумно погорело, – натурально, захотят понаведаться домой, а тут им подсунь дельце-то, не читав и подпишут.

Выжималов.

Правда, правда, знакома нам эта азбука.

Староплутов.

Прекрасно все обдумано. Подлинно наш уезд может хвалиться единодушием и готовностью на общую пользу.

Забойкин.

Ну, так выпить же за уезд! Подавай-ка, не скупись!

Староплутов.

Чего скупиться! Я рад душу свою отдать, видя такое согласие. Не все же и умничать. Гм!

(Мигает на Благосудова и Твердова; кричит слугам.)

Эй, мошенники, скорее чего выпить!

Выжималов.

Ну, теперь примемся за исправника. Кого?

Забойкин.

Ни туча, ни гром исправничества от меня не отобьет.

Драчугин.

А почему бы, Амельян Панкратьич, вы так думали? Есть люди, которые с вами хотят потягаться.

Забойкин.

Как! Есть? Да кто же такой?

Драчугин.

Да хоть бы и я. Почему мне не быть исправником!

Забойкин.

Да уж коли ты исправник, так я фельдмаршал. Ты исправник! Ха-ха-ха-ха!

Драчугин.

Тут не смех, а дело. Пожалуй, ты смейся, а я буду. Вот ты-то уж никогда не будешь.

Забойкин.

Кто? Я не буду? Твоей-то роже и не допустить?

Драчугин.

Рожа не рожа, а не допущу. Слушай, не тронь меня, не то всем в собрании объявлю, что ты коновод.

Забойкин.

Врешь, бездельник! Какой я коновод? Вынули у меня лошадей, что ли?

Драчугин.

Вынули не вынули, да ты украл.

Забойкин.

Это ты метишь на тройку рыжих? Так люди мои свели, а не я.

Драчугин.

Ты мне сам признавался, что был с людьми и сам вывел.

Забойкин.

Я тебе открывался как приятелю, а ты разболтал. Да все-таки при обыске лошадей не отыскали, так я не объявленный коновод. А ты так вот молчи, а не то всем расскажу, как на прошлых выборах на бале у губернского предводителя за ужином нахлюстался да утащил серебряную ложку и пару ножей, а дворецкий при всех вынул.

Драчугин.

О! это по ошибке заложил в карман.

Забойкин.

Как по ошибке? Разве это табакерка? Нет, брат, вор, вор, – украл!

Драчугин.

Врешь, не украл, а впьяне положил в карман. Быль молодцу не укор. А ты помнишь ли, как Федосья Трофимовна…

Кожедралов.

Да перестаньте, любезнейшие друзья мои! А еще называетесь дворяне! Что это? На исповедь пришли, а? Кто старое помянет, тому глаз вон.

Забойкин.

Я замолчу, хотя и много кое-чего знаю, но пусть же он перестанет искать исправничества.

Драчугин.

Отстань ты добиваться на панство, а не то – все выведу наружу.

Выжималов.

Ну, да полно же, перестаньте. Вот я судья: мы вас рассудим. Прикажи-ка, Памфил Сидорович, подать чего-нибудь пред трактациею дела.

Подают вина, гости приметно опьянели.

Слушайте! Чур старого не вспоминать. Оба вы ребята теплые, на обухе рожь молачивали, оба вы можете быть лихими исправниками, а надобно одного. Кто из вас кому уступит?

Драчугин.

Ни за миллион не уступлю, мне честь дороже всего.

Забойкин.

Готов до зарезу, а не откажусь.

Выжималов.

Ну, кто же будет полезнее для уезда? Кто нам какие пожертвования сделает?

Забойкин.

Да вспомните все сии три года: я ли вас не поил и не кормил? Уж стоит мне это исправничество! Еще ли мало?

Драчугин.

Я обещаюсь всякий вечер угощать весь уезд в трактире, пока выборы кончатся.

Староплутов.

Ну что это за пожертвование? Это должное. Еще что?

Забойкин.

Предпишу по волостям давать обывательских всем вам, добрые мои приятели.

Драчугин.

Кроме снисхождений по следствиям, по взысканиям, кроме закрытия в передержательстве беглых, буду слабо действовать ко взысканию недоимки.

Выжималов.

Браво! Ты что прибавляешь, Амельян Панкратьич?

Забойкин.

Ну что! Семь бед, один ответ. Кроме всего, что приятель обещал, честное, благородное даю слово не взыскивать вовсе недоимки, хоть губернатор распишись.

Подтрусов.

А отрешат? А под суд отдадут?

Забойкин.

Да кнутом не высекут! Грамота меня защищает: я дворянин, а прочее все готов терпеть для пользы общей. Секретарь губернаторский за мной потянет, его удовлетворю, вот меня и не отрешат. Под суд не я первый, не я последний. Знаем, как в уголовную входят, да знаем, как чрез секретарскую и выходят. Авось-либо и милостивый манифест при мире случится, так и все покрыто. Бейте по рукам, готов за вас терпеть!

Кожедралов.

(Драчугину)

Любезнейший друг мой Прохор Еремеич, прибавляй!.. Видно, плохо, брат Прохор! Призадумался?

Драчугин.

М-м-м-м!

Все

(хохочут и кричат)

Победил Амельян Панкратьич, Дайте выпить за исправника!

Пьют.

Драчугин.

Не могу тянуться за Забойкиным. Послушайте, дайте же мне тепленькое местечко, чтобы я не оставался без службы.

Кожедралов.

Куда же тебя, любезнейший друг мой, девать?

Драчугин.

Куда хотите, лишь бы что-нибудь перепадывало, только не в депутаты.

Несколько голосов

(хохочут).

А почему же? Почему же?

Драчугин.

Пропадай их голова. Забудешь и людей и свои обычаи. Дежурь в губернии, жалованья ни копейки, доходов по тому же; только, только что достанется в год раза три подписать: «С подлинным верно». Нет, нет! давайте что помудренее, я охотник и знаю бумагу, да чтоб и на сапоги перепадывало. Вот жаль, что в казенной палате места не от выбора! Откупная и рекрутская части для меня нравились бы.

Выжималов.

Послушай, Драчугин, иди в земские заседатели.

Драчугин.

Чтобы я дал себя унизить? Я уже служил в уездном, мне честь дорога. Да что заседателю. Вот как злодей исправник, не хуже Забойкина, так он мне в три года порядочного следствия не даст, а все будет квасить меня в недоимке да препровождать команды, так еще вместо выгод своими докладывай.

Забойкин.

Сметливый парень из всего пользу извлечет. Каковая команда! За мою службу поссорился с гусарским ротмистром, шедшим с эскадроном, да и поджег конюшню: часть селения сгорела. По следствию вывел, что будто гусары виноваты, да как схимзил с ротмистра пять сот, да и спустил с рук, а чрез день начальству донес о происшествии. Жителям выкинул полтораста рублей да спросил их: согласны ли вы молчать и не…

Запасные

(по команде Ерофеича, кричат).

Согласны!

Ерофеич восхищается, все хохочут.

Кожедралов.

Ай, ребята! славно, славно, любезнейшие друзья мои!

Староплутов.

(Заправлялкину)

Да что ты зеваешь? Уйми их!

Заправлялкин.

Да никак не слажу. И они так же понатянулиеь, как ваше высокородие и вся честная компания.

Драчугин.

Нет, воля ваша, в земские не хочу, да к в уездные заседатели тоже, не велика находка. Служи там, кто хочет, а мне давайте, что погустее.

Выжималов.

Ну, Драчугин, иди в гражданскую заседателем.

Драчугин.

Покорный слуга! Вот там-то заседателю по усу течет, да в рот не попадает. Там одна станция – от секретаря до председателя и обратно, а заседатель лови мух. Иногда, иногда уже при каком дельце дадут косточку доглодать, а не то, так от дела, чрез правление смастерят, чтоб на пустячное следствие услали.

Кожедралов.

А надсмотрщичья часть? То, любезнейший друг мой, не безделица.

Драчугин.

Да, не безделица! Там кружка; а велят кто? Все-таки председатель да с советником по докладу секретаря. Так что там перепадет? Их три голоса, а дворянских два.

Подтрусов.

Уж ежели милость ваша будет, так нельзя ли меня в гражданскую посадить, а не то, так в прокуроры.

Все

(хохочут).

В прокуроры! В прокуроры!

Выжималов.

Прямой ты, Макар Макарыч. Ведь прокурор от короны.

Подтрусов.

Ну, я этого не знаю. Так уж так и быть, посадите меня в палату, да в гражданскую.

Забойкин.

Да что тебе так захотелось?

Подтрусов.

Делишко-то у меня еще от отца. Несколько семейств казенных покойник при воеводстве записал за собою, а теперь скоты, дети их, вздумали отыскивать воли; спасибо, уездный суд с грязью смешал их доказательства, так прокурор в палату перенес. Вот мне и хочется пообработать это дельце. Кабы прокурором выбрали, так бы я повел дело иначе; но и заседателем как буду, так для члена, может быть, уважит председатель и прочие.

Выжималов.

Нет, брат Подтрусов, все-таки возьмут. Набивши руку, так и отцу родному не должно давать пощады, чтобы не избаловаться.

Подтрусов.

Ну, хоть и возьмут, да все меньше, чем с чужого.

Кожедралов.

Послушай, любезнейший друг мой! Коли дело пойдет плохо, так в день именин повытчика подберись к его столу да в дельце-то руку и запусти. Какой надобно документик, так ты его стибри или сомнительную подчистку учини да и не бойся решения. А его пусть судят, – таковский! Вперед не будет именин справлять. Проучишь, вперед будет осторожнее.

Подтрусов.

Благодарю вас, Борис Самсонович, подлинно за благой и преполезный совет. Помогите только, посадите в палату.

Выжималов.

Ладно, ладно, вот рука. Дайте-ка теперь выпить. Тебя, Макар Макарыч, в гражданскую, а Прохора Еремеича в уголовную…

Драчугин.

Помилуй, Выжималов! Ты меня на смех подымаешь, что ли? Там и повытчики едва питаются. Ну что там за дела? Когда-то, когда попадется что путное по смертоубивству, а из подсудимых чиновников никто не заботится честь свою выкупать – решай, дескать, как законы гласят, а я ничего не дам.

Выжималов.

Ну, иди в совестный суд.

Драчугин.

Ну так, еще куда!..

Забойкин.

Не надеешься, брат, на свою совесть, али ее не бывало?

Драчугин.

У тебя ее не попрошу. В совестном суде можно с голоду умереть. Одно вам скажу: как пред ревизором мыли полы, так и до сих пор чистехонько. Нет, там худо для нас.

Кожедралов.

Да так-то худо, любезнейший друг мой, что я и не знаю, где хуже. Суд сей я уподобляю пустыне: сиди, сиди, сиди, сиди, пока-то кто завернется, либо малолетний, либо безумный; не только от него что получить, – я знаю, иногда члены складываются, чтобы помочь бедному малютке либо дураку.

Выжималов.

Какая грустная материя! Прикажите-ка, Памфил Сидорович, подать чего. Ведь уж скоро и на выборы пора.

Драчугин.

Устройте же меня, а не то я наделаю шуму. Постойте, выбирайте в совестный суд, а оттуда уж я перейду в приказ.

Подтрусов.

Что же ты нашел путного в приказе?

Драчугин.

В приказе? О-го-го-го! Дело мастера боится. А суммы? А выдача капиталов? А получение процентов? Тут в расчетах своя рука владыка. Да никто и не поспорит, лишь бы скорее отпустили да выдали квитанцию. Одна выдача сделает счет.

Подтрусов.

А губернатор?

Драчугин.

Ну что губернатор? Его дело барское, куда ему в эти мелочи входить. Ящик опять, ящик в моем распоряжении. Сумму считают ведь не в один день с казначейством, а рука руку моет. Да иногда – не ровен час – и сам губернатор возымеет нужду к ящику, так и в наших руках. Притом же содержание заведений, подряды…

Кожедралов.

То часть непременного члена, любезнейший друг мой.

Драчугин.

Что мне непременный член! Деньги у меня, так я везде в доле – и с подрядчиками и с смотрителями, да и с самим членом. Славно, славно! Выбирайте в совестный суд…

Кожедралов.

Вот тебе моя рука, любезнейший друг мой, посадим, посадим.

Выжималов.

Ну, все дело теперь с концом, дайте выпить!

Все встают.

Кожедралов.

Не много ли будет, любезнейший друг мой? У меня что-то в глазах дво… двоится…

Забойкин.

Что за много? Эй, предводитель! так ли мы пьем в отъезжих?..

Выжималов.

(выпив)

Давай же скорее, давай, соловья баснями не кормят. Пора уж и на выборрры.

Твердов.

(Благосудову)

Неужели они в таком положении будут на выборах?

Благосудов.

Мы и туда пойдем, увидим, что там будет делаться.

Выжималов

(выпив, еще кричит).

Давай же, давай по последней! Уж поррра в дворррянское ессобрррание.

Подают вино, чокаются: «Здравствуй, предводитель!», «Здравствуй, судья!» и проч., и проч. Пьяная суматоха.

Кожедралов

(надев шляпу).

Пойдем же, пойдем, любезнейшие друзья мои. Пора, пора. Где моя шляпа?

Староплутов.

Ну, господа дворяне, к кому же на вечер?

Кожедралов.

Ко мне, ко мне! К предводителю на магарыч. Да прикажи сыскать мою шляпу…

Староплутов.

Да шляпа у тебя на голове. Эк задумался! А завтра к кому?

Выжималов.

Ну, к судье, что ли, по порядку.

Староплутов.

Нет, паки ко мне. Прошу на сговор. Сговорил племянницу.

Благосудов.

(Твердову)

Слышишь?

Твердов.

Слышу и ужасаюсь.

Староплутов.

(Кожедралову)

Так, что ли? Завтра сговор, завтра и отчеты пропусти.

Кожедралов.

Завтра, любезнейший друг мой.

(Поет.)

Утро вечера мудреней…

(Уходит.)

Забойкин.

У! да славно погуляли! Куда бишь ехать?

( Уходит.)

Подтрусов.

Дажжже не помню, куда я взялся служжжить.

(Уходит.)

Драчугин.

Это, это пррравая, а это, это левая. Помню.

(Уходит.)

Выжималов.

Не поздай же, Боррр, – ты наш обер-церрр.

(Уходит.)

Прочие дворяне также впьяне уходят.

Староплутов.

Кузьмич! поспешай с запасными, да не растеряй ни одного. Заложили сани в карету?

Слуга

(хохочет).

Готова.

Староплутов уходит.

Заправлялкин.

Порядочно и моя команда наклюкалась. Эй, вместе! По два в ряд! Поднимай правую руку! Ладно. Еще ввечеру дам пить, коли дело сделаете. Ступайте. Ерофеич! веди, а я за вами, чтобы который не ушел или не свалился. Прощайте, моя королева! Пожалуйте ручку на счастье…

Запасные уходят, как сказал Заправлялкин; за ними он идет.

Явление VIII

Благосудов, Твердов и Надежка в стороне прибирает бутылки.

Твердов.

Что это было? Неужели это дворяне?

Благосудов.

Дворяне, но какие? Получив после родителей в наследство имение и невежество, живут в праздности, в пороках. Промотавшиеся из них должны были продать имения; новыми помещиками сделались выгнанные из службы приказные, крючкотворством своим награбившие большие деньги и происками получившие дворянское звание. Пришельцы сии возобладали в уездах над развратно живущими дворянами, ввели свои правила, понятия, и, таким образом, все провождают жизнь без благородства, без чести и без ума, одни расточая, а другие награбливая имения.

Твердов.

И они же управляют делами в уезде, избирают из людей, известнейших по злым делам, в судьи, которые, поправ закон, теснят слабых, – это ужасно?

Благосудов.

Источник сему злу есть закоренелое нежелание доставлять детям воспитания. Но, благодаря мудрым мерам благодетельного правительства, зло сие начинает искореняться. Сколько мы видим молодых дворян в училищах? Военная служба, к счастью, так любимая нашим дворянством, много образует молодых людей, и уже они, по выходе в отставку, не пренебрегают занимать должности по выборам, проходят новую службу сию с тем же рвением и с свойственною честию, преследуют порочных, отсекают развратных от общества. Уже находим очень много в военных мундирах отличных судей, истребителей ябеды и защитников угнетаемых.

Твердов.

Но еще не в нашем уезде. Что может сия толпа пьяных и ужасных своими деяниями людей сделать полезного, избрав Кожедралова, Драчугина и тему подобных скаредов?

Благосудов.

Это избирают все запасные, которые теперь лишь так много нас смешили и пугали внезапным своим криком. Староплутов, имеющий везде и со всеми дела, оканчивающиеся всегда в его пользу, интересуется очень, чтобы посадить везде судей на свой лад. Все его боится и ему повинуется. В дополнение к тому, он кучами привозит так вообще называемых запасных, выдает им давно для сего случая изготовленные мундиры, одевает их уродами, – как вы сами видели, – ведет их на выборы и там уже делает, что хочет. В каждом почти уезде есть подобный Староплутову, привезший запасных. Часто они разрушают друг другу планы: объявляют цену выше и вина доставляют вдвое, запасные передаются туда, оставив своего принципала, как они называют, без всякой жалости.

Твердов.

Что это за шайка? Откуда эти запасные?

Благосудов.

По фамилиям дворяне, но коих род размножился. Часто несколько братьев и их дети, всего человек пятнадцать, имеют одного крестьянина и две десятины земли, что и называют деревнею. Наследственное невежество причиною, что они не заботятся об участи детей своих и нанимаются в запасные для того, чтобы прокормить детей до возраста, пока они сами, в свою очередь, начнут действовать на выборах. Бесспорно, что они не имеют никакого права быть в собрании; но что же делать, когда само дворянство терпит их присутствие я допускает сии беспорядки…

Твердов.

Подлинно, это ужасно, подумав, что сии твари решают участь других. Жизнь, имение, честь, спокойствие – вверяется чудовищу, коего за бутылку вина изберет пьяный запасной! Мое положение самое убийственное: судьба Тихиной в руках ее дяди, который, по своему произволению, назначает к должностям, кого хочет. Имение, вот как и от вас слышал, все разорено, и я боюсь, чтобы они, для закрытия своих деяний, не отдали ее против воли за подобного себе изверга и не помешали бы мне устроить ее счастье.

Благосудов.

Ничего нет мудреного, что они имеют замыслы, я вам дорогою расскажу свои подозрения. Пора на выборы, поедем посмотрим еще тамошних комедий.

Оба уходят.

Явление IX

Надежка, потом Митька

Надежка.

Вам-то, Василий Петрович, и устроить наше счастье! Помещик – и более ничего. То ли дело, как барышня моя будет предводительшею! Мой Клим Кузьмич очень расхваливает и говорит, что она тогда будет первая барыня. А там и я – коллежская регистраторша! Тьфу ты пропасть! Приеду к своей же барышне с визитом, в коляске, по крайней мере, слуга меня вынимает, вхожу, кланяюсь, сажусь: «Какова ты, милая Анна Михайловна, в своем здоровье?..» Славно, славно! Умею быть барынею! Да вот еще что: приехав куда-нибудь в гости, прохожу через лакейскую: «Митька, ах! Митя! мой старый друг! – Он вскакивает, отворяет дверь. – Здорово, дружок! Каково поживаешь?»

Митька

(вошедший на последние слова).

Худо! Очень худо!

Надежка.

Ах! я тебя и не видала. Что ты скажешь?

Митька.

Пришел вашему будущему благородию свидетельствовать наше холопское почтение.

Надежка.

Что же так печален?

Митька.

Все уныло, все постыло, и надежда изменила! Ах, Надежда Васильевна, что ты со мною делаешь?

Надежка.

Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше.

Митька.

Вот чувства!.. О неверная!..

Надежка.

Не сердись, Митенька! в нынешнее время, когда все разными средствами добиваются дворянства, весьма простительно бедной девке, круглой сироте, пожертвовать безделицей – милым другом, чтобы стать не безделицею – коллежскою регистраторшей.

Митька.

Дворянство и чины – все суета, все прах; одна любовь дает счастье.

Надежка.

Благородные люди иначе об этом думают.

Митька.

Да регистратор-то каков!..

Надежка.

По мне, кто поп, тот и батька. Прощай, Митя. Еще жених увидит, так приревнует. Приходи на свадьбу.

(Уходит.)

Митька

(один).

Женщины!.. женщины, подобные моей Надежде Васильевне! Чего бы я не сделал в отмщенье вам! Истребил бы всех вас!.. Нет, мало! Истребил бы всех мужчин, кроме себя. Был бы к вам суров, видел бы, как вы все терзались, – и поделом вам!..

Конец второго действия

Примітки

Исправник – у царській Росії начальник поліції в повіті. На той час офіційно звався земський справник або капітан-справник і входив до складу так званого нижнього земського суду, який обирався від повітового дворянства і складався із справника та двох або трьох земських засідателів: цій установі ввірено було забезпечення громадського «спокою» в повіті, слідство, нагляд за виконанням розпоряджень властей, за станом доріг і мостів, за відбуванням різних повинностей.

Депутат – член так званих дворянських депутатських зборів губернії, які складалися з губернського предводителя і депутатів, вибраних по одному від кожного повіту, вели послужні списки вибраних на посади дворян, родословні книги, видавали посвідчення про дворянство, брали участь у призначенні опік на маєтки за марнотратство або відступництво від православної віри.

Повытчик (від выть – відділ) – служитель канцелярії, який відав діловодством.

Совестный суд (мав ще назву мировой суд) – розглядав в основному цивільні справи (позови між батьками й дітьми і т. п.). При винесенні рішення міг керуватися не лише офіційними юридичними законами, а й життєво-етичними міркуваннями, спрямованими на примирення сторін.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 115 – 136.