Переселение украинцев на Харьковщину

Фомин П.

По словам известного исследователя Запорожья Д.И. Эварницкого богослужение у запорожских казаков совершалось каждый день «неотменно» по монашескому чину восточной православной церкви. Церковь, по крайней мере, Сечевая, всегда отличалась благолепием, дорогою ризницею и богатейшею церковною утварью, превосходнее которой, по замечанию очевидца, во всей тогдашней России едва ли можно было встретить. И точно: царские врата в церкви последней сечи были вылиты из чистого серебра, иконы горели золотыми шатами, а лики икон писаны были лучшими византийскими художниками, священнические ризы кованы чистейшим золотом, священные книги обложены массивнейшим серебром с драгоценными камнями [Д.И. Эварницкий. Запорожье в остатках старины. СПб. 1888 г. c. 1-85, 48-51, 191-113.].

Во время богослужения запорожцы держали себя в высшей степени чинно и благопристойно: чтобы не нарушать тишины, войдя в церковь, они размещались соответственно чинам, по разным местам, т.е. кошевой атаман, судья, писарь, есаул и несколько почтенных стариков за особыми местами, так называемыми, бокунами или стасидиями, великолепной резной работы, окрашенными ярко зеленой краской, стоявшими с обеих сторон у стены, разделявшей церковь на дне половины. При чтении евангелия все казаки приходили в движение, стройно выпрямлялись во весь рост, брались за эфесы и вынимали лезвия до половины из ножен, в знак готовности защищать оружием Слово Божие от врагов Христовой веры. При богослужении запорожцы особенно любили пышность и торжественность, для чего содержали целый хор певчих, как старшего возраста, так и младшего. У запорожских казаков, как людей воинского звания, известные святые и праздники пользовались особым уважением пред прочими; таковы: Покров пресв. Богородицы, Архистр. Михаил и Николай Чудотворец.

Своеобразны были у них памятники церковного зодчества, начиная от походных церквей, малых и убогих и кончая великолепнейшими храмами с легендарной славой. Так, на Романковом кургане в 1740 году была выстроена первая церковь во имя св. Николая: она сделана была на колесах, могла передвигаться с места на место и по внешнему виду походила «на хливыну». Вторая церковь была построена здесь же из соснового дерева, покрыта гонтом, на вид была очень низка, «прысадкувата, печерычкою», с некрашеными стенами, одним куполом; при ней стояла деревянная колокольня до 15 сажень высоты, с пятью башнями, крыта гонтом, также некрашенная. На каждой из четырех сторон колокольни стоял ангел на жестяном с петлями, как бывает в дверях, пруту, с трубой, вставленной в левую руку ангела и приложенной ко рту. На средней башне поставлен был апостол Андрей с крестом в правой и со свитком в левой руке, на котором сделана была надпись: «на сих горах процветает благодать Божия». При движении ветра все четыре ангела поворачивались из стороны в сторону, отчего трубы их издавали звуки: «витер двери ганяе, а воно й грае».

В Камянке же, напротив Новаго-Кодака, была устроена церковь во имя Преображения Господня. По отзыву современников она была «как снесарко гарно отделана, так и малярско иконами богато украшена; при ней было четыре священника и два диакона». Первая церковь в г. Самаре (теперь Новомосковск) была построена скоро после того, «как запорожские казаки вернулись из-под тур-царя», т.е. после 1734 г. Это была небольшая деревянная церковка, переделанная из простой хаты с выведенным на ней вторым верхом, крытая камышем и увенчанная простым железным крестом [Д.И. Эварницкий. История запорожских казаков. Москва. 1900 г., с. 371, 381, 386.]. Великолепнейшая же казацкая церковь устроена здесь была в 1778 г. во имя св. Троицы; по красоте обширности и своеобразию считалась она чудом на все Запорожье. Свои храмы запорожцы одаряли драгоценными дарами, в том числе для церковных покровов казацкими поясами красного персидского сырца [Ibid., с. 376-377.]. Особенную черту у казаков составляла их постоянная любовь и тяготение к монастырям. Запорожцы находились в живой связи с Киево-Межигорским монастырем: оттуда они получали в Запорожье иноков священнослужителей, туда же посылали богатые жертвы. Наконец в конце XVI в. они устроили свой Запорожский монастырь под именем Самарского Пустынно-Николаевского, сделавшийся любимою святынею Запорожья и желанным местом убежища от мира на старости лет.

Во время усилившегося после Богдана Хмельницкого стихийного движения черкас и запорожских казаков в Слободскую Украину все богатство их самобытно-культурной жизни переносилось на новую родину, насколько это возможно было по условиям тогдашнего бедственного для Заднепровья времени. Они шли в наш край не с пустыми руками, но со всем тем добром, какое могли захватить с собою. Среди бедствий, раздиравших тогда Заднепровье, «в городах правобережных счетом люди остались, толпами бегут пешие на левую сторону в наши города», читаем мы в одном донесении. Из больших и малых городков, из сел и деревень шли обозы с возами, нагруженными прочанами (так назывались переселенцы), их семьями и пожитками. По расспросу казака нежинского полка Гаврила Тимофеева «в Каневе, Черкасах и в других местах на перевозах беспрестанно идут люди с той стороны Днепра на эту с женами и детьми на жительство к Ахтырским и Сумским слободам и к другим лесным местам» [Акты Ю. и З. России, XI, 656.].

Однажды Дорошенко встретил более 10.000 прочан, направлявшихся из Побужья и Поднестровья обозом на левый берег Днепра. Стремление к выселению из-за Днепра было так сильно, что даже польская военная сила не могла его сдерживать: переселенцы двигались также вооруженные и отбиваясь от жолнеров ружьями и даже пушками, пробивали себе путь в новое отечество. Театром опустошительных походов в то бурное время была главным образом Киевщина, а также Побужье. Оттуда именно и шли главные массы переселенцев в Слободскую Украину. Гетман Самойлович доносил Московскому правительству:

«все жители ржищевские, каневские, корсунские, стороборские, мошенские, грабовские, белозерские, тегановские, дробовские, черкасские согнаны на его сторону (в левобережную Украину) и от неприятеля отстранены, а города и села и местечки и деревни их, где они прежде жили, на той стороне все без остатка выжжены» [Д.И. Багалей. Очерки по истории].

Они составили главный контингент поселенцев в нашем крае. Рядом с этим в наш край направлялись переселения и из других, даже отдаленных пределов Речи Посполитой, напр. из Варшавского повета, Киевского Полесья и Западно-Русской Вильны. Наконец третья волна переселенцев двигалась в наш край из гетманщины-Черниговщины. Отсюда черкасы шли в наш край, прельщаемые свободными и привольными заимками. Во главе прочан шли на заселение нашего края казацкие полковники и старшины, знатные дворянско-малороссийские фамилии Захаржевских, Кондратьевых, Лесевицких и многих других, духовные лица и иноки

«которые не заместившиеся у малой России, и далей за границу, у великую Россию пустивши, многие пустые земли, даже за р. Донец и Дон великими городами и селами густо населили; которых Царское Величество разделил на пять полков и поставил полковников в Сумах, Ахтырке, Харькове, Изюме и Рыбном, позволивши им судится своими правам и надал волности яко и войску Запорожскому, и так небы муром (стеною) оградил против татар людом довольно звичаиным и военным» [Архиеп. Филарет. Истор. ст. опис. І, с. 7.].

Московское правительство охотно и с радостью принимало на свою окраину новое население; щедро одаряло его землями и угодьями, правами самоуправления на началах казачества и даже оказывало ему в весьма многих случаях материальную помощь для первого обзаведения. Правительство требовало от черкас только вооруженной защиты окраины против крымских татар.

Не последнюю роль в колонизации нашего края играли черкасские священники, часто становившиеся во главе переселенцев и с усердием обстраивавшие новые селения храмами Божиими. Таков был в половине XVII в. священник Чижевский, который вместе со своими черкасами вышел из-за Днепра, населил часть г. Лебедина и был строителем самого древнего в нашем крае и сохранившегося до наших дней св. Николаевского храма. Одним из первых «осадчих» в прежнем городе Алешне во второй половине XVII в. был священник Петр Андреев из местечка Польской стороны Браилова: он бежал оттуда из-за гонения униатского, забравши с собою приходские святыни.

В конце XVII в. некий священник Склобинский из-за Днепра привел черкас и поселился с ними в Ольшаной (Харьк. у.) и был устроителем здесь одной из древнейшей в крае Николаевской церкви.

В феврале 1747 года священник Григорий Зиновьев писал к архипастырю:

«1728 г. Января 9 рукоположением первые Далматии и св. горы Афонские Просвященного Хрисанфа епископа, посвящен я в Белоцерковский уезд в местность пана Станислава Яблонского в село Качальник к церкви св. мученицы Параскевы и служил я до 9 Дек. 1745 г. и от нестерпимого гонения от тамошних униатов, что учали принуждать меня к своей уницкой вере, которой принять я не пожелал, за что они униаты, отобрав все мои пожитки, хотели меня убить до смерти, а попадью и детей позабирать в Польшу; я видя таковую похвальбу принужден оставя ту Пятницкую церковь и дом свой, в ночи тайно с попадею и детьми бежал в Россию, где господин караульный капитан дал мне билет Ахтыр. полку села Писаровки в местности Бунчуковаго товарища Василия Ивановича Кобеляцкаго, обыватели атаман Семен с прочими просят меня к их церкви св. Иоанна Воина для служения»…

В 1686 году Дергачевский поп Иаков подавал челобитную о даровании ему руги, в коей писал: «в прошлых годах был он в Чигирине у соборные церкве чудотворца Николая в верхнем замке протопопом. И как Чигирин город разорился, и он после того разорения для покормленья бил челом в Белгороде преосвященному Мисаилу митрополиту, чтоб отвел место, где построить церковь. И он вновь церковь построил во имя Рождества Пресв. Богородицы. А ружного жалованья и по се число не давно»… Главная роль священника в построении первых церквей в колонизационный период доказывается свидетельством церковных летописей о многих храмах, что они «построения попова».

Переселялись в наш край и иноки Заднепровские. Так, Иоанникий, игумен Троицкого монастыря, прибыл из-за Днепра в Ахтырку со всею братиею своей в числе 40 человек, с утварью церковною, с книгами и даже колоколами. Лебединский монастырь их за Днепром был сожжен; уния и уезуиты гнали детей православия в гроб. Оставалось бежать, куда только можно было бежать. Бедные странники по царской воле получили для основания обители прекрасную гору Ахтырь с прилегающими к ней пустопорожними землями. Это было в 1654 г.