Снимки для академика Велихова

Полковник В.Филатов, специальный корреспондент «Красной звезды». Н-ский военный аэродром

Из района Чернобыльской АЭС

Когда я пришел в кабинет к председателю государственной комиссии по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, в кабинете за длинным столом сидели члены комиссии. Они обсуждали ситуацию, которая складывалась на четвертом блоке. На столе перед ними лежали схема и фотоснимки, сброшюрованные в большой альбом. Снимки эти внимательно рассматривал вначале сам председатель и высказывал суждение по поводу положения с четвертым блоком, потом вглядывался в них академик Евгений Павлович Велихов и после этого говорил о четвертом блоке, о его поведении на данный момент. Снимки переходили в руки очередного члена комиссии, специалиста, ученого. Заметил: никто не высказывался по существу, не познакомившись предварительно со снимками.

Позже я бывал в кабинетах других членов государственной комиссии, в кабинетах ученых и специалистов и всюду видел такие же снимки. Часть руководства штаба по ликвидации аварии располагается в здании Чернобыльского райисполкома. Там имеется конференц-зал, где сейчас вместо кресел рабочие столы. За столами – химики и связисты, автомобилисты и метеорологи – всех не перечесть. А на самой большой стене гигантская фотосхема района Чернобыля. Размеры ее – три метра в высоту и пять метров в ширину. На схеме можно различить каждый дом каждой деревни района, каждый даже автомобиль, стоящий в чьем-то дворе.

– Таких фотопланшетов, ну не совсем таких, а чуть поменьше размером, – поправился полковник Анатолий Григорьевич Ведненко, – мы сделали более восьмидесяти. Практически для каждого члена государственной комиссии, для каждого ученого и специалиста…

И я понял: не рассказать о том, кто и как делает все это, значит, упустить какой-то важный момент из той картины героической борьбы с последствиями аварии, которая здесь развернулась.

Для этого мне пришлось из Чернобыля лететь целый час на вертолете, после чего попал на один из окружных аэродромов. Там и познакомился с теми, кто делает те снимки и доставляет в Чернобыль на стол председателю государственной комиссии и всем другим. Командир корабля у них капитан Сергей Петрович Кузнецов-Ростислаев, помощник командира корабля – старший лейтенант А.Морарь, штурман капитан О.Кудрявцев, есть еще бортовой техник-оператор капитан П.Полукаров, бортовой техник старший лейтенант В.Федюкин и два прапорщика: В.Ротовский – воздушный радист и Г.Лесив – бортовой механик. Вот творцы картины, как они называют каждый полет на съемки.

Я появился возле их самолета в момент, когда заканчивались последние приготовления к очередному полету на съемку четвертого блока. В просторном самолете нашлось место и для меня. И через четверть часа мы уже стартовали в небо. Задание было такое: сделать четыре захода, привезти один плановый снимок и три перспективных. «Чтобы окна были видны в помещении четвертого блока», – сказал напоследок экипажу командир. Из того посещения кабинета председателя я знал, чье задание сейчас предстояло выполнять авиаторам, – задание академика Е.Велихова, ему срочно потребовались именно такого рода снимки. Но экипаж этого не знал. Он просто шел выполнять очередное задание.

С самолета земля видится не так, как с вертолета, с самолета она прибранней и ухоженней, с самолета она красивее и покойнее. С вертолета видно даже мусор на земле, с самолета его не увидишь. С самолета не видно людей. Это нормально. С вертолета людей видно, но только до тридцатикилометровой зоны, из которой выселено все население, все живое. Мне отвели место возле штурмана. За все время, которое ушло у них на выполнение задания, я, кажется, услышал от него два слова, которые он сказал по переговорному устройству командиру: первое слове «рано», второе – «нормально». После полета я узнаю, что штурман Кудрявцев – выпускник Ворошиловградского высшего военного авиационного училища штурманов имени Пролетариата Донбасса, класс него первый, начинал летать на вертолетах, сейчас вот на самолетах, служил во многих местах, страну облетал до последнего закоулочка, выполнял интернациональный долг в Афганистане, этой осенью снова отправится туда. «Здесь самое главное оказаться точно над кратером, абсолютно точно», – говорил мне штурман потом.

Про командира после полета я узнаю, что он тоже служил в ДРА, награжден орденом Красной Звезды, что в военную авиацию попал не совсем, скажем так, привычным путем: вначале окончил в Ульяновске аэроклуб ДОСААФ, потом экстерном сдал экзамены за летное училище, до Афганистана служил в ЗабВО. Курилы, Камчатку и далее на запад знает, как свой родной город Ульяновск.

Старший лейтенант Морарь также прошел Афганистан. Он бывший летчик-истребитель. В Афганистане тоже занимался съемками для афганских частей, проводивших операции против душманских бандформирований. Родом он из Сорок, что в Молдавии. Полукаров – выпускник Харьковского высшего военного училища связи имени Ленинского комсомола Украины. Тоже был в Афганистане. Горел. Выбрасывался с парашютом. Спасая его и других членов экипажа, погибли тогда в горах в районе Баграма его командир капитан Александр Горбачевский и правый летчик старший лейтенант Владислав Иванов. Горбачевский посмертно награжден орденом Ленина, Иванов – орденом Красного Знамени. Родом Полукаров с маленькой станции Бесколь, что в переводе с казахского – Пять Озер, это в Талды-Курганской области.

А старший лейтенант Федюкин – выпускник Харьковского авиационного института, после института проходил учебный сбор в одной из авиачастей да так и остался в армейском строю.

«Нравится мне это», – так он объяснил мне свое решение стать кадровым офицером. У него двое детей. Еще в разговоре сказал: «Я не член партии. Но желание вступить в ее ряды особенно сильно чувствую вот в эти дни». [1]

У прапорщика Ротовского военная судьба тоже сложилась не совсем стандартно: служил срочную службу, уволился в запас, а через полгода пришел в военкомат проситься обратно в армию, направили в школу прапорщиков, вот с этого года он летает. Еще в этом полете находится подполковник В.Плаксин. Он, так сказать, координирует действия всех, кто участвует в создании «картины». Про экипаж он сказал: «Профессионалы самого высокого класса. Болеют за дело, как за свое кровное. Сделать отличный снимок что на земле, что с воздуха – искусство, а не ремесло. Такие люди и подобрались в экипаже». Плаксин старше всех здесь и по возрасту. Его отец воевал. Погиб в 1945 году. До войны отец был председателем колхоза, в войну – командиром разведывательного батальона…

К четвертому реактору подходим на небольшой высоте. И в самом деле, с самолета все видится не так, как с вертолета. Я уже был над реактором на вертолете, но, видимо, не так точно, как сейчас, на самолете… Это была совсем другая картина – с мельчайшими деталями, без теней и искажений. Есть первый снимок! Выпущены закрылки, скорость гасится до минимума, чтобы на второй заход разворот был как можно меньший. Теперь снимается торцевая стена четвертого блока. Потом будем снимать панораму, «чтоб окна были видны и что за окнами», как на подходе выразился командир.

Потом я узнаю, что первый снимок аварийного блока военные летчики сделали 27 апреля. С тех пор их сделано множество.

– Снимки эти нарасхват, – говорит полковник А.Бедненко. – Без них тут ни шагу, без них не принимается ни одно решение. Никто пока такой близкой информации дать не может по реактору. Все институты, все организации, которые задействованы здесь, без этих снимков не приступают ни к одной из своих работ. Снимки лежат на столах бригадиров бетонщиков и на столах академиков. Каждый на снимке видит и находит свое, для себя, для своей работы. Пока нельзя подойти к реактору, нельзя посмотреть вблизи, нельзя заглянуть во внутрь реактора… Но, оказывается, можно, это делают наши авиаторы с воздуха. Когда солнце достигает наивысшей точки, нам удается заснять даже то, что делается внутри машинного отделения. С помощью снимков ведется постоянное наблюдение за тем, что творится в самом реакторе – нет ли там пожара, нет ли дыма, не обвалилось ли там что… Академики наши снимки рассматривают буквально в лупу, – полковник вытаскивает из кармана огромных размеров увеличительное стекло, – вот такую, – показывает он. – К примеру, академик говорит: «Хорошо бы посмотреть, что там вон под той трубой…» Надо. А как заглянуть? Вот летчики и начинают думать, как туда заглянуть, то есть сфотографировать все, что там. А другой специалист просит посмотреть, что вон за тем углом, за той панелью. Строителям сейчас нужна уйма снимков, чтобы определить объемы работ, пути подхода к объектам, с чего лучше всего начинать, одним словом – картину.

– Ну, а если погода плохая случится? Если облачность повиснет на 500, а то и ниже?

– На этот случай у нас приготовлен вертолет. Снимки будут при любой погоде. Все работы тут начинаются с наших снимков и кончаются ими. Да, именно кончаются ими. Смотрите, как получается: к примеру, решено руководством применить какое-то из средств борьбы. Применили. А как узнать результат? То или не то? Каков эффект? Снова летят наши летчики и снимают. Со всех ракурсов при разном освещении, даже на цветную пленку…

Мы вернулись на аэродром посадки. Там наши пленки уже ждал прапорщик В.Терентьев. «Основной монтажник картины», – так назвал его Бедненко.

Через самое короткое время пленка была обработана. Появился Терентьев со снимками. Вертолет понес нас со снимками назад, в Чернобыль. Я снова зашел в кабинет председателя. Вокруг стола стояли члены государственной комиссии, рассматривали снимки, которые мы привезли, делали прогнозы, определяли фронт работы, направление очередной атаки на аварию. Когда все это закончилось, я подошел к академику Е.Велихову. Кроме всего прочего, меня интересовало мнение ученого о работе военных летчиков, которые заняты фотографированием реактора. Вот что сказал на этот счет Е.Велихов:

– Работа их выше всяких похвал. Снимки прекрасны. Все наши задания, просьбы, поручения выполняют отлично, без промедления. Проблем со снимками у нас нет.

– Так и написать в «Красней звезде»?

– Так и напишите.

Кстати, полковник А.Бедненко сказал мне потом:

– Академика Велихова мы поднимаем к реактору на вертолете чуть ли не каждый день, а то и несколько раз в день. Раз сорок он, по моим подсчетам, зависал над кратером. Мужественный и отважный человек… И все-таки, бывая над реактором постоянно, он не может обойтись без наших снимков реактора. А ведь мы тоже никогда подобные работы не выполняли. Не наш профиль. Но люди ночами не спят, а снимки, так нужные для ликвидации аварии, выдают регулярно и без промедления.

В тот день третью съемку произвели где-то часов в 19, уже затемно члены государственной комиссии изучали и анализировали их… А летчики готовились к завтрашней работе, первый вылет назначен на 7 утра…

Красная звезда, 1986 г., 20.05, № 118 (19005).

[1] Інакше капітанського чину йому не побачити.