Действие третие

Г.Ф.Квитка-Основьяненко

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7

Та же комната, что и в первом действии. По углам столы с бутылками и рюмками; посредине комнаты полукругом стулья в несколько рядов.

Явление I

Надежка

(показывая слугам различные бутылки).

Наблюдайте же порядок. Примечайте: кого барин поласковее встречает да поближе к себе усаживает, так тому подносите вот бутылки с билетиками; а кого не так ласково примет и мало с ним говорит, так вот с этих бутылок, ординарного; а кого и садиться не попросит, так тем вот наливку подносите. Понимаете ли?

Слуги

(громко).

Понимаем, понимаем.

Надежка.

Помните же.

Слуги.

Помним, помним.

Надежка.

Присматривайте за запасными и, ежели что заметите, Климу Кузьмичу скажите. Слышите ли?

Слуги

(так же громко).

Слышим, слышим.

Явление II

Те же и Заправлялкин, за ним все запасные в губернских, совсем не по них сшитых мундирах, треугольные шляпы на головах разного разбора, шпаги также.

Заправлялкин

(устанавливая их).

Сюда, сюда, выродки благородного сословия! Становитесь в строй. Так (толкает некоторых), сюда… поворотитесь… стань здесь… ты так. Придет наш благодетель, вы поклонитесь, да не забудьте шляп снять; осмотрит – и пойдем на выборы.

(Надежке.)

А вы, моя кралечка! все в трудах и заботах? Жду не дождусь той минуты, чтобы возвести вас на приличную степень и избавить от унижения и рабства.

Надежка.

Ох, Клим Кузьмич! Верно ли ваше слово? Я так много раз была мужчинами обманута, что уже и самому верному не верю.

Заправлялкин.

Клянусь моею официею и сим благородным обществом…

Надежка

(в сторону).

Не надежная же порука!

(Ему.)

Но скоро ли исполнятся наши желания?

Заправлялкин.

Зависит от выборов. Сегодня изберут предводителя, завтра я при нем письмоводителем, а послезавтра я повергаю к стопам вашим и мои чин, и мое звание, и мое сердце, и мою особу – и мое состояние!

Надежка.

Скажите мне, Клим Кузьмич, откровенно, теперь к речи пришлось спросить, а прежде я стыдилась: будет ли нам чем жить? В состоянии ли вы будете удовлетворять мои благородные прихоти и содержать меня, как прилично жену коллежского регистратора?

Заправлялкин.

Матушка Надежда Лукинишна или лучше: жизнь моя! За кого вы меня почитаете? Ведь я лет двадцать все при должностях: служил в казенной по рекрутской части и в гражданской был надсмотрщиком. Ведь от обоих должностей был отрешаем, так изволите рассудить, что не без чего-нибудь дело стало. Да вот семь лет у опекуна, который разоряет тысячедушное имение. Неужели вы меня за дурака считаете, чтобы я только сидел, разиня рот, да мух ловил?

Надежка.

Вряд ли из-за нашего Памфила Сидоровича вам удастся пощечиться? И я боюсь, ежели вы верите его обещаниям да зеваете…

Заправлялкин.

О! не на таковского он напал! Хотя – про нас слово – он так разоряет свою племянницу, что и я не умудрился бы так действовать, и мне кажется, что и со грехом бы так делать, но и я стараюсь своего не упустить. Когда надобно что схимзить, то Памфил Сидорович вымыслит, а я произвожу, рассчитываю, уплачиваю и чужими руками расписываюсь, и как это сверх моей должности, то я тут же за свой труд делаю себе вознаграждение. Но уж теперь Памфил Сидорович доплутовался до крайности и ему приходит мат. Того-то для я и отстаю от него, а поступаю в письмоводители к предводителю; ко мне же попадут его отчеты, я все дыры там знаю и тут-то и нагрею его в вашу пользу для свадебных подарочков.

Надежка.

Все это хорошо, и благодарю вас, мой миленький! Но подарки подарками, а не худо было бы, если бы вы мне дали какую частичку денег, чтоб я могла себя устроить на случай вдовства! Ох, вдовье дело – дело горькое!.. Хорошо, ежели вскоре сыщется человек.

Явление III

Те же и Староплутов.

Заправлялкин.

Вот, ваше высокородие, благородное дворянство, вами благодетельствуемое; все в порядке, ожидают приказаний ваших.

Староплутов

(осматривает каждого запасного, оборачивает и поправляет).

Да что кафтаны на них не прибраны по корпусу? Вот этот широкий надеть было на этого толстяка. Вот длинный надел на карлу, а тому, видишь, слишком короток. Эх, Кузьмич! Не позаботился уладить!

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! ваше высокородие, до поту лица трудился. Но такие все неуклюжие, несграбные! Не знаю, теперешний набор как-то плоховат; прошедшие выборы этой дряни получше мы было набрали. Да снимите же шляпы! Эка зазевались!

Староплутов.

Где же от прошедших выборов?

Заправлялкин.

Все в расходе. Три по уголовному сосланы на поселение, четвертый отдан вечно в солдаты, пятый впьяне умер, шестой на станции ямщиком. Один Ерофеич уцелел.

Ерофеич.

Я только, дядюшка, уцелел.

Староплутов.

Так еще все неучи? Чтобы не было с ними беды! И дворяне ли они, полно?

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! Истинные, коренные, столбовые дворяне. Грамоты предков их все у меня. Смел ли бы я, мизерная тварь, своему благодетелю представить подлых людей! Они все из Коноводовки, нашего уезда; не за всяким, а есть за ними и крестьяне. Так ли? Ну, говорите, что ли?

Запасные.

Так, так, так.

Заправлялкин.

Изволите видеть? Так никто и не смей отнять у них право на выбор.

Староплутов.

А как ценны? Что по уговору?

Заправлялкин.

Не из большого бьют. По целковому на брата, по четверти ржи на семью, здесь все содержание, домой доставить на своих и сапоги при них оставить.

Староплутов.

Это бы еще и ничего. Но, кажись, они не знают никакого порядка?

Заправлялкин.

Ерофеич будет их учить, уж он бывалый.

Ерофеич.

Я их, дядюшка, буду учить, я уж бывалый.

Староплутов.

Знаете ли, где право, где лево?

Запасные.

Знаем, знаем, как не знать-ста!

Староплутов.

Ну, поднимите-ка правые руки вверх.

Запасные поднимают, кто правую, кто левую.

Староплутов

Ах вы бестолковые!

(Тянет их за руки.)

Вот правая, вот правая, вот правая…

Запасные.

Ой-ой-ой-ой! Помним, помним!

Староплутов.

Нет, еще не так. Надежка! дай им по стакану в правую руку.

(Исполняется.)

Ну вот: в какой руке стакан, то правая рука. Понимаете ли?

Трифоныч громко захохотал.

Староплутов.

Ты чему хохочешь?

Трифоныч.

Барышня пустой стакан поднесла…

Запасные, также обманувшиеся в своем ожидании, громко и глупо хохочут. Староплутов и Заправлялкин их удерживают.

Староплутов

Да перестаньте же! Кто пискнет, того пешком без шубы и сапог домой прогоню. Слушайте же: когда приведут вас в залу, вы и садитесь, где Кузьмич вам укажет; не смейте ни с кем разговаривать и сидите чинно; за всеми и вы подходите к столу, возьмите шар…

Ерофеич.

Знаю, знаю; да и в ящик его. Я уж на свой пай десятков сколько выбалантировывал.

Староплутов.

Ну, взявши шар и кладите в ящик, а в том ящике две стороны, то и смотрите на меня: какое ухо я почешу, то вы в ту сторону и кидайте шары. Коли правое, так сюда направо, а коли левое, так налево.

Ерофеич.

Знаю, все знаю. Права – вот в которой стакан, а лева, ну, вот, что пристяжная.

Староплутов.

Так, так. Ну, попробуем.

(Чешет правое ухо, запасные поворачивают руки направо.)

Ну, ладно. А коли так?

(Чешет левое – и они так же поворачивают руки.)

Ерофеич наблюдает за ними и неисправных поправляет толчками.

Так, так, Ерофеич! будь над ними капралом и наблюдай. Да затверживай им, где которая рука. Смотри в оба, которое ухо стану чесать, в том все дело; не выкинь болтуна. Коли все удачно будет, так сверх обещанного дам тебе еще полтинник.

Ерофеич.

Благодарствуем, дядюшка! Будь уверен, знатно отхватаем.

Староплутов.

А если станут спрашивать: вы, господа дворяне, согласны ли на то-то и то! Так опять глядите на меня: коли я возьму себя за нос, то вы в один голос из-за всех кричите: согласны! А коли не трону носа, так кричите: не согласны! Ну, вот, дайте попробуем.

(Делает условленные знаки.)

Запасные

(сходно с оными кричат).

Согласны!

(Потом.)

Не согласны!

Ерофеич

(восхищается).

Ай ребята! Ай дворяне! Знатно гаркнули.

Староплутов.

Хорошо, хорошо. Ежели же я сам вас буду спрашивать: Господа дворяне! Увольняете ли вы такого-то? То вы кричите: увольняем! Нуте для примера

(Спрашивает их, а они сходно с вопросом кричат: «Увольняем!» – «Не увольняем.»)

Ерофеич

(восхищается).

Ай знатно! Согласное дворянство!

Староплутов.

Теперь садитесь здесь и сидите смирно. Если кто приедет, встаньте, кланяйтесь и отдавайте место, переходя в другой ряд; а коли тесно будет, то – не велики фигуры – и постоите. Зато вечером дам вам погулять, только к свету чтоб исправны были.

Запасные кланяются ему с шумом.

Ну, полно, полно; садитесь теперь.

Запасные с большим шумом садятся в передние ряды.

Тише, тише, не шумите; сидите смирно.

Заправлялкин.

Да не прикажите им драться. Вон Ерофеич Антонычу всю рожу исписал, всилу мушками залепил.

Староплутов.

Ну, ничего, сошло с рук. Ты, Ерофеич, коли возьмет сердце, так дуй по бокам, а рожи не тронь, чтоб не стыдно было в люди показать.

(Заправлялкину тихо.)

А ты, Кузьмич, все это отмечай да при расплате и вычитай за наши хлопоты. Да просил меня Матвей Степанович Моргушкин ссудить запасными. У него все слажено; коли подаст тебе знак, так ты и вели к нему в уезд и сигналы наши расскажи, к коим они привыкли, а новых не поймут.

Заправлялкин.

Как же, ваше высокородие! А за прокат же что?

Староплутов.

Я с ним сошелся, а ты себя не забудь.

Заправлялкин кланяется.

Явление IV

Те же и Митька. При входе его запасные с шумом встают и кланяются.

Староплутов.

Постойте, постоите! Уймитесь!

Заправлялкин приводит их в порядок, выказывая между тем Митьке свою шпагу.

Староплутов.

Что ты скажешь?

Митька.

Барин мой, Василий Петрович Твердов, приказал мне доложить вам, не обеспокоит ли он вас своим посещением?

Староплутов.

Милости просим, добро, дескать, пожаловать. Вот и дворянство собралось. Проси, проси…

Митька

(отходя).

Слушаю-с. Вот каково здесь дворянство. Ба! да и соперник мой – точно дворянин. Вона какая шпажища!

Староплутов

(к запасным).

Экие вы! Не распознали слуги от гостя. Кто в мундире да со шпагою, тешу кланяйтесь. Вот идет гость; нуте, вставайте!

Явление V

Те же и Кожедралов.

Кожедралов.

Вот и я, любезнейший друг мой! Не опоздал ли? Желаю и вам, любезнейшие друзья мои, здравствовать! Ба! да это никак запасные?

Староплутов.

А что? Видно птицу по полету? Видите, сколько я молодцов набрал?

Кожедралов.

О, да какие же они, любезнейший друг мой, курьезные! Ой-ой-ой-ой! не будет ли с вами беды?

Староплутов.

Никакой. Они все природные дворяне и хоть небольшие, да помещики; а что не служили нигде, так это по вольности дворянской. Нет, права их никто не отнимет.

Кожедралов.

Знают ли они, однако же, любезнейший друг мой, свое дело?

Староплутов.

А вот как знают! Ерофеич! Смотри в оба. Баллотируется в уездные предводители Борис Самсонович Кожедралов. Господа! Куда вы положите свои шары?

(Чешет правое ухо; запасные по Ерофеичу поворачивают руки направо.)

Ну, теперь на Петра Ивановича Достойнова куда положите шары?

(Чешет левое ухо – и запасные поворачивают руки налево.)

А? Каково? Кажется, бояться нечего?

Кожедралов.

Ладно, любезнейший друг мой, ладно. Честь вам и слава!

Староплутов.

То ли еще увидите! Господа дворяне! Скажите свое мнение, согласны ли вы на то, чтобы…

Ерофеич

(не дав выговорить ему, кричит с запасными).

Не согласны!

Староплутов.

Эх вы! не дали слова выговорить. Ну на что вы не согласны?

Ерофеич.

А что за нужда? Вишь ты, дядюшка, за нос-то не взялся, так уж мы ни на что не согласны.

Староплутов.

Выслушать было всю мою речь… Увольняетесь ли вы, господа…

Ерофеич

(запасным тихо).

Дружней отхватывай.

(Делает знак – и все кричат.)

Увольняем! Знатно!

Староплутов.

Знатно, да выжидайте, пока я все проговорю.

Кожедралов.

Ай да и молодцы же! Да какие горластые! Где вы, любезнейший друг мой, таких повыбрали?

Староплутов.

Вот Заправлялкин их навербовал.

Кожедралов.

Спасибо, любезнейший друг мой, спасибо! Ты будешь достойный мой письмоводитель. Прошу приготовляться: завтра же и в должность вступать.

Заправлялкин.

Готов исполнять приказания ваши, клонящиеся и к моему благополучию.

Кожедралов

(увидя бутылки).

Но что же это, любезнейший друг мой? К чему эти батареи?

Староплутов.

Для заключения союза, для крепчайшего утверждения договоров, для чистосердечнейшего объяснения своих мыслей и для плавного хода делу.

Кожедралов.

Но разве же вам, любезнейший друг мой, не известно, что говорено о нашей прошедшей пирушке и порицании за то?

Староплутов.

Неужели нам слушать, что про нас говорят? Они не знают, что без сих прибавлений нельзя приступить к делу и окончить его. Я семью выборами управляю, так знаю весь порядок. На сухих переговорят да сухо и окончат. Что тут разбирать: прилично ли благородному званию так пить? Прилично, не прилично, а мы чрез то все дела свои делаем. Так пусть говорят, что хотят. Подсмеивался же над нами один лубошный газетчик, зачем-де мы не красно говорим да еще и не на виршах, так его и слушать?

Кожедралов.

Хе-хе-хе-хе! Так и эдакие умники проявляются? Каково же было бы, если бы мы с вами, любезнейший друг мой, пустились бы разглагольствовать по риторике, а запасные наши стали врать на виршах. Был бы толк!

Староплутов.

А гоняясь за красивыми словами, мы бы не высказали того, что хотим сказать. Да и где нам за учеными? Мы говорим от сердца, от души; за живое задело…

Кожедралов.

Как жаль, любезнейший друг мой, что вы не были со мною вместе у нашего предводителя и не пособили мне отговариваться, как они напали со своею шайкою!

Староплутов.

Право? Что же они на вас нападали, и много ли их было?

Кожедралов.

Всего только двое, да с таким азартом говорят, что как будто у них в руках вся сила. Начало[сь] с того, что предводитель не хочет вносить меня в общий список.

Староплутов.

Ага! Трусит? Так вот и видно, что боится местечко потерять. Да не удастся ему. Запасные гаркнут, вот и в список внесем, а катнем шары – так его и долой, а вас на место. Что же еще?

Кожедралов.

Многое, не заслуживающее внимания. Явился было охотник в исправники, я, не рассчитавши, поддался было, чтобы и в них иметь свою партию, но как он окрысился на меня! Батюшки-светы! И происхождение мое, и занятия мои, все вычитывал; и кончилось тем, что меня не впишут.

Староплутов.

Увидим, увидим. Наших больше, перекричим.

Кожедралов.

И я бы их переговорил, да поскромничал, чтоб показать себя предводителю с хорошей стороны, чтобы он с женою замолвил словцо о мне у Анны Михайловны.

Староплутов.

Поехала к ним Настюша с племянницею, так и уладят все дело.

Явление VI

Те же и Твердов.

Твердов.

Почитаю себя счастливым быть и принадлежать к такому почтенному кругу.

(Раскланивается с запасными, кои шумят, а Заправлялкин приводит их в порядок. К Староплутову.)

Позвольте просить вас, милостивый государь, отрекомендовать меня господам, коих не имею чести знать…

Староплутов.

Это… это, батюшка Василий Петрович, не нужно. Здесь всё дворяне, все равны; собрались для общего блага, следовательно, не до этикета. А вот это друг мой, Борис Самсонович Кожедралов; а это г. подполковник Твердов. Полюбите друг друга.

(В сторону.)

Забавно, как соперники обнимаются.

Кожедралов.

(целуется с Твердовым три раза)

Вы, любезнейший друг мой, также намерены пуститься в баллотировку?

Твердов.

Хотя и знаю, что долг каждого дворянина служить отечеству, но обстоятельства мои никак не позволяют, и для того намерен убедительнейше просить, чтобы хотя три года уважили.

Кожедралов.

Ну что же? Мы с охотою вас и увольним. Да и какой долг? Охота при необходимости, вот что заставляет нас служить. А вам при охоте трудно бы сразу и попасть. Вас никто не знает, так как же безо всего и пускаться в сие море глубокое и пространное? Не спрося броду, нельзя соваться в воду. Тут, любезнейший друг мой, всякий Еремей про себя разумей, чтобы не сказали после: Ерема, Ерема! сидел бы ты дома!

Твердов.

Извините меня, ежели я скажу вам, что я многого в этом деле не понимаю, даже и выражения эти для меня новы и ничего мне не объясняют и для того прошу вас, Памфил Сидорович, руководствуйте мною, наставляйте, что мне должно делать.

Староплутов.

Со всею готовностью. Вы, первое, в уезде никого не знаете, следовательно, на кого я скажу, куда класть шар, вы туда его и катайте. Мы в теперешний раз хотим оттереть противную партию и не пустить их никуда. Вот и благородное дворянство собралося здесь, чтобы с общего совета расположить, кого куда выбрать.

Твердов.

Но я слышал, что прежде должно присягнуть и потом избирать достойнейшего пред прочими, несмотря на приязнь, дружбу, вражду…

Староплутов.

В законе так и писано, да все ли исполняется, что пишут? Ну вот и присягнули все, а кого мы здесь назначим, того и выберем, а присяжные далеко от нас отстанут. К чему нам присяга? Присягнуть-то присягнем, а выберем, кто нам нужен. И выберем уж, верно, не из их партии, которую у нас на смех называют благоразумными, потому что к ним ни с дружбою и ни с чем существенным; а наши знают свое дело: возьмут, потому что служат, но и сделают для вас все. Учитесь, примечайте и следуйте нам, ежели… Понимаете?

Явление VII

Те же, Выжималов, Забойкин, Драчугин, Подтрусов, Фалюшкин, Здравосудов и несколько дворян. Староплутов и Кожедралов приветствуют входящих: «Желаю здравствовать!», «Добро пожаловать!», «Все ли в добром здоровье?» – и тому подобн[ые] приветствия слышны от всех, с некоторыми хозяин целуется.

Здравосудов

(между тем, отведя Твердова, говорит с ним тихо).

Я нарочно пристал к куче, чтобы избегнуть от них подозрения. Слушайте все со вниманием, вы многое чрез то узнаете.

Твердов.

Я уже несколько успел слышать и видеть.

Староплутов

(продолжая усаживать гостей).

Покорно прошу садиться. Борис Самсоныч, Андрон Парамоныч, сюда, сюда. Амельян Панкратъич, без церемонии; сделайте одолжение, господа! Прохор Еремеич, Макар Макарыч…

(Говорящие лица усаживает около себя и, увидя, что Твердов с Здравосудовым уселись особо и в стороне, обращается к Твердову.)

Василий Петрович! Что вы так далеко от нас? Покорно прошу ко мне.

Твердов.

Благодарю вас. Давно не видавшись с другом, хочется с ним побеседовать.

Староплутов.

Как угодно. Эй, мальчик! Подайте же чего-нибудь гостей попотчевать. Хорошенького, хорошенького.

Когда все усадятся. слуги подносят гостям вина, суетятся, толкают друг друга. Надежка ими управляет, а Заправлялкин наблюдает за запасными, коим не достало места сидеть и они ходят. Им вина не подают, но они сами для себя отыскивают из-за присмотра Надежки.

Староплутов

(к Здравосудову).

Скажите, батюшка Дмитрий Иванович! Какими судьбами вы решились пристать к нашей стороне? Благодарим вас препокорно, и уверяю вас, что вы ничего не потеряете, лишь будете откровенны.

Здравосудов.

Я всегда на стороне благомыслящего дворянства и со всею откровенностью скажу вам, что никогда ничего не искал и не буду искать.

Староплутов.

Воля, батюшка, ваша.

(Подтрусову.)

Вас, батюшка Макар Макарыч, я и не поздравил в новом состоянии. Похоронили Веру Петровну? Опять женишок. Каково с родственниками покойницы кончили раздел?

Подтрусов.

Благодарю вас за участие. Признаюсь, понравилась семейная жизнь; расположен не долго вдовствовать. Пущусь снова. Раздел же кончил довольно удачно. Возвратив по рядной все тряпки, я за седьмую часть взял пятнадцать тысяч чистоганом да и распрощался с роденькою. Довольно, кажется, за год брачной жизни?

Староплутов

(Забойкину).

А ты, головорез Амельян Панкратьич, как снег на голову! Сказал: буду – и, несмотря ни на что, прикатил. Али уже похоронил батюшку?

Забойкин.

Нет еще, а только думаю, что уже отошел. Наше дело дворянское: давши слово, держать во что бы то ни стало. Гляжу, старик мой ни сюда ни туда; вот я и подумал: что ж? ведь не с кем спорить о наследстве, я один сын, все мое; а торча около умирающего, его не подыму, а себе испорчу. Итак, оставив старика успокаиваться как ему угодно, схватил обывательских и почал драть от волости до волости. Да уж как катал! То и дело кричу: «Еду на исправничество, дам себя знать! Зарежу, бездельники! Пошел, пошел!» Так вот так и летят. И только двух наповал загнал.

Подтрусов.

Смотри, любезный, чтобы чего не вышло; разом огорошат.

Драчугин.

Кто посмеет жаловаться, особливо когда он погрозил, что будет исправником. Тут все приидите поклонимся. Не ровен час, может быть, и выскочит.

Забойкин.

Нечего, не ровен час. Сказал: буду – и буду. Кроме, что служил своим, да из благоразумных у меня по дороге трое ночевали: угостил и их, и лошадей, так вот три шара и из противной партии у меня есть. Где же будет их совесть, когда, забыв мой хлеб-соль, не положат на меня белых шаров? Нет, благодетель Памфил Сидорович, и вы, почтенные господа дворяне! помогите мне; вспомните, что мне стоили угощения в отъезжих? Памфил Сидорович! а дельце-то помнишь ли? а? Ну так помогай!

Староплутов.

Рады стараться всеми силами для общей пользы. И предмет, для чего я вас, милостивые государи, почтенные господа дворяне, пригласил, есть тот, чтобы, сообразя все обстоятельства, выгоды и нужды общие и в особенности каждого из нас, расположить на мере, кого в какую должность следует избрать. Начнем рассуждать с предводителя. Эй, мальчик! дай-ка нам чего выпить!

Драчугин.

С губернского, что ли?

Староплутов.

Что нам нужды заботиться о всей губернии. Будем думать о своих пользах.

Здравосудов.

Кажется, более всего бы должно заботиться о выборе сего чиновника. Он есть главнейший по выбору: он есть – точно можно здесь применить священные слова: «Он есть душа и ум дворянства губернии».

Выжималов.

Скажу разом: что нам до ума и до души? Был бы он богатый барин, чиновный, экипаж у него хватский, чтобы далеко губернского видно было; давай on балы, давай обеды – вот и вся недолга.

Староплутов.

Кажется, мы на такого и нападем. Фома Лукич Глупогордов каков обедец вчера нам задал? А-а?

Забойкин.

И я вас поддержу, потому что какова у него мадера, так на чудо.

Подтрусов.

Однако ж его зачернят, потому что когда мы шли от обеда, так многие говорили: обедать-то мы обедали, а выбирать – не выберем. Не подымай, дескать, носа против равных себе.

Драчугин.

И точно. Теперь он и ищет, и кланяется, и со всеми знаком; а выберите его, так дальше передней у него не пойдете; а коли и допустит пред себя, так и не посадит и вежливым словом не удостоит.

Выжималов.

Да кого же им еще надобно?

Драчугин.

Я вам скажу – и вы согласитесь, что человек.

Староплутов.

А кто?

Драчугин.

Петр Кондратьич Молододуров.

Несколько голосов.

Правда, правда. Вот человек!

Здравосудов.

Помилуйте, как это можно? Он молод и не служил по выбору.

Кожедралов.

Мы, любезнейший друг мой, избираем беспристрастно. Мы не разбираем ни лет, ни службы, а смотрим только на достоинства.

Здравосудов.

Желал бы я знать, какие достоинства вы находите в Молододурове?

Забойкин.

Все, какие нам нужны. Дом у него открытый; кто ни приди, обедай смело, хозяин о тебе и не спросит. И правду сказать, что стол у него и вина барские! Экипажи чьи? – все его. Лошади? что это? картины! Ах! какую видел я у него в санях пристяжную! Я вам скажу: бегал за ним следом по городу и то и дело вскрикиваю: матушка ты моя родная! отец ты мой! Куда! все дрянь против нее!

Твердов

(тихо Здравосудову).

Не мешайте им показать пред всеми, каков у них ум и душа.

Кожедралов.

О выборе губернского, любезнейшие друзья мои, не предоставить ли нам заботиться губернии, а нам бы поскорее к делу.

Подтрусов.

Но и мы часть сей же губернии…

Драчугин.

Четырнадцатая, Макар Макарыч, никак не более. Куда нам за толпою с своими идеями? Займемся общим делом, так не прозевать бы своего.

Выжималов.

Вот что дело, так дело. Мы здесь наметим своего, а толпа изберет другого, а мы потеряем только время на пустое рассуждение. В зале скажут, на кого катать. Да и к чему нам рассуждать о тех должностях, кои вместо выгод влекут одни издержки. Чести не оберешься, а жалованья ни копейки. Нет, это не наше дело!

Староплутов.

Ну-тка, батюшка Андрон Парамоныч! Благослови нас: кого нам в наши предводители посадить? А?

Выжималов

(прихлебывая стакан).

Да! Это дело важное! Предводитель – всему голова. Чтобы имел состояние – да чтобы была и голова! У! тут надобно голову!

(Разом допивает.)

Драчугин.

Чтобы был сметлив, пролаза, служака – и чтобы знал бумагу.

Здравосудов.

Ум и честь – главнейшие достоинства; благородство, как и свойственно каждому дворянину; поведение, ничем не зачерненное; суждение здравое; правду предпочитающий всему. Вот, по моему мнению, качества, необходимые предводителю благороднейшего сословия.

Забойкин.

Ха-ха-ха-ха! Да нам в речах пред выборами всегда так говорят, да где таковых людей взять? Будем избирать из промежду себя человеков, а не залетать высоко, чтобы хватать ангелов.

Здравосудов.

Ваша правда, сударь, будем избирать из промежду себя. И почему думать, чтобы качества, нужные предводителю, были нам чужды?

Староплутов

(в сторону).

А! поймался!

(Вслух, к нему.)

Исчислив достоинства, нужные в предводителе, вы указали нам, кого избрать в сию должность. Итак (встав и кланяясь), от лица всего дворянства нашего уезда мы просим вас не отказать нам принять на себя звание нашего предводителя. Господа! присоедините и ваши просьбы о том же.

Некоторые из вторых лиц, встав, кланяются: «Мы вас просим… все простім покорнейше…»

Кожедралов

(в смущении, тихо Староплутову.)

Что это, любезнейший друг мой, измена?

Староплутов

(пожимая ему руку).

Испытание.

Здравосудов

(откланивается равнодушно).

Благодарю за ваше внимание. Я сказал свое мнение, совсем не предполагая, чтобы вы дали моим словам совсем противный оборот. Впрочем, меня нельзя еще и выбирать, я не получил квитанции в препорученной мне начальством должности.

Староплутов.

Это другое дело, и мы очень жалеем.

(Кожедралову тихо.)

Видишь?

(Твердову.)

Жребий падает на вас, Василий Петрович! Вы в таком чине, с большим состоянием; ваши достоинства…

Твердов.

Я буду иметь честь в собрании принести дворянству мою покорнейшую просьбу, чтобы меня увольнили от всякой должности, по крайней мере, пока я устроюся…

Староплутов

(мигая Кожедралову).

Помилуйте! Кому же приличнее занять эту должность, как не вам?

Твердов.

Но я не могу и решительно буду отказываться…

Староплутов

(скоро).

Мы, уважив ваши причины, согласны. Итак, господа! Дмитрий Иванович и Василий Петрович не желают быть баллотированы, прошу помнить… Поищем теперь, кого бы в предводители?

Фалюшкин.

А позвольте узнать: сколько предводителю жалованья или других каких выгод?

Староплутов.

Не желаете ли вы занять этой должности?

Фалюшкин.

А почему бы и не так? Было бы из чего биться?

Твердов

(тихо Здравосудову).

Вот истинная душа и ум здешнего дворянства!

Забойкин.

Я вам скажу. Жалованья ни копейки, а издержек бездна! Канцелярия, разъезды, приемы…

Фалюшкин.

О! Так прошу уволить. Я не такой должности ищу.

Выжималов.

Ну, что долго думать и разбирать. Некому другому быть, как Борису Самсоновичу.

Кожедралов.

Почему бы эдак, любезнейший друг мой? Есть много достойнейших людей…

Выжималов.

Да оно так! Достойнейших много, но всех способнее будете вы. Всякого из нас делишки вам известны; не вы бумаги, а она вас боится.

Подтрусов.

А завязать из пустяков дело вы мастер. Пусть себе палата расписывает указы, а у вас все узел за узлом да и пошло в длинный ящик, а мы пока навладеемся…

Здравосудов.

Вы располагаете озаботить своего предводителя наблюдением за вашими делами?

Драчугин.

Как же иначе, Дмитрий Иванович? Назвался грибом, полезай в кузов. Он должен быть наш ходатай, наставник…

Здравосудов.

Да! на все общеполезное; и при том преследователь ябеды, крючкотворства, лихоимства, жестокостей и тому подобных зол.

Драчугин

(попивая из стакана).

Старые песни! Слыхали давно!

Забойкин

(кончив свой стакан).

А! Позвольте мне сказать: дело у меня с однодворцами; земля, не спорю, им принадлежит; они начали дело и – к обиде всего нашего благородного сословия – палата отсуживает – кому же? – мужикам! а нас, дворян, и в грош не ставит, несмотря что наши заседатели в палате сидят. Ведь спасибо Прохору Еремеичу; он, быв заседателем, послушал совета Бориса Самсоновича и такой крючок ввернули, что дойдет и до сената, а я навладеюсь. Такому-то и быть предводителем; он всем защита.

Драчугин.

А за Гнетухина, соседа моего, с коего было взыскание по заемному письму, пришлось было имения лишаться. Что ж? Присягнул, что Гнетухин взнес деньги в день смерти кредитора. Иск кончился, а сироты и без того не обедняют; а его спас от разорения. Кто же, кроме Бориса Самсоновича, это сделает?

Подтрусов.

И по другим делам он же нам пригодится. Кто у нас без греха? Верзи камень. А как Бориса Самсоновича изберем, так он всякому поможет и советом, и ходатайством.

Выжималов.

Конечно, кто без греха? Вот уездные смахлюют дельце, а пролазы с просьбою к начальству, губернатор велит следствие делать; кому же, как не предводителю? А дело и в шляпе, и члены наши защищены.

Забойкин.

У Бориса Самсоныча и мертвая рука пишет. Ха-ха-ха-ха! Как я вспомню, что был во свидетельстве по духовной Птичкина – в пользу Бездушина. Духовная написана после смерти Птичкина, а я подмахнул свидетелем. Тащат к присяге: с ума сходил, что мне показать? А он и научил; ты, дескать, дай показание, что сия духовная при тебе точно рукою Птичкина подписана. Так я и сделал. Ха-ха-ха-ха! Палата уж не добиралась, что мертвою рукою по духовной водили, да и отдала имение Бездушину. Кто же другой так смастерит?

Драчугин.

А помните ли, при рекрутской раскладке? Предводитель было расхорохорился, чтобы разложить по всей справедливости. Но наш Борис Самсоныч мигом и расписал на вдовьи, сиротские имения да на отсутствующих помещиков; а мы свободны, и всякий без обиды остался.

Староплутов.

И по опеке также много полезных советов, спасибо, подает. Опекун уж совсем пропадает, а как к нему за советом, то и выкупит из беды; смастерит покойникову записку, расписку, заемное – что хочешь. Или отчеты, якобы готовы, но вдруг где ни взялся пожар – и все сгорело. Такому-то и быть презусом в опеке и защищать опекунов.

Выжималов.

Такому, такому и быть нашим предводителем. Ну, дружище! Давай руку.

Кожедралов

(встает и кланяется).

Благодарю вас, любезнейшие друзья мои, за столь лестные отзывы. Все силы употреблю оправдать ваши надежды. Но, чтоб благоразумные не сыграли чего-нибудь, я для вида буду отказываться.

Драчугин.

Приятель! не мудри. Помнишь, как Лазин смертельно хотел быть исправником и для вида начал отказываться. Лишь предводитель заикнулся: Господа дворяне! увольняете ли?..

Запасные

(по руководству Ерофеича, разом и громко вскрикивают).

Увольняем!

Ерофеич восхищается, и все хохочут, а особливо Твердов и Здравосудов, с презрением слушавшие весь разговор.

Староплутов

(в замешательстве.)

Ох вы, молодые дворяне! не расслушали дела.

Здравосудов.

По виду, кажется, и не молоды, а только не опытны.

Староплутов.

Как же, батюшка! впервые на выборах.

Здравосудов

(с насмешкою).

Только лишь навербованы и обучиться не успели.

Староплутов

(Заправлялкину)

Кузьмич… То бишь, Клим Кузьмич! Толкуйте им дело.

(Тихо ему же.)

Присматривай за ними, чтобы калабалыку не вышло.

(Вслух.)

Итак, предводитель выбран. Эй, мальчик! Дай нам чего выпить за нового предводителя.

(Твердову и Здравосудову.)

Вы, мои батюшки, я заметил, ничего и не кушаете.

Здравосудов.

Покорно благодарим. Мы наслаждаемся удовольствием…

Староплутов

(Твердову).

Вы, батюшка Василий Петрович, человек военный, не прикажете ли пуншу?

Твердов.

Тем менее.

Староплутов.

Приучайтесь и применяйтесь к нашим обычаям. Подражайте нам.

Твердов

(тихо).

Избави бог!

(Здравосудову.)

Ах, друг мой! куда мы это попали?

Здравосудов

(смеясь.)

Спроси у них, и они скажут: в дворянское собрание.

Твердов.

Сделай милость, уйдем.

Здравосудов.

Нет еще. Я очень рад, что ты свидетель этой сцены. Увидим, что будет далее. Ум и душа их нам известны, послушаем, кому они располагают вверить правосудие.

Забойкин.

Судьею кому быть?

Подтрусов.

Ну-те, Памфил Сидорович, объявляйте! Вы наш законодатель! Мы вашу хлеб-соль едим, вам и книги в руки. Хотя судья и для всех нас нужен, но вы более людей знаете. Рече – и быша; назовите, тотчас и шарнем.

Староплутов

(прихлебывая из стакана).

Да! дело важное. Судья – не последний человек!

Здравосудов.

Не только не последний, но и не первый ли в уезде?

Забойкин.

Извините. Исправник есть хозяин в уезде.

Здравосудов.

Я говорю насчет его обязанностей. Он кладет основание делу…

Староплутов.

Точно; он кладет всему основание, и с первого на просителя взгляда должен тотчас смекнуть, как повести дело: на курьерских ли в сутки спустить; на долгих ли или в передачу по справкам; а не то, за неимением документов, под спуд упрятать. Он первым отзывом о деле должен положить основание мнениям заседателей и прилежности секретаря, чтобы первые не смели пикнуть в противоречие, а секретарь или спешил, или, как рак, полз бы. Вот его главнейшая обязанность.

Здравосудов

(Твердову).

Вот как они понимают дело.

Твердов.

Оставь их; ты проповедуешь в пустыне.

Драчугин.

Каков секретарь и заседатели.

Староплутов.

Каков судья. Коли он секретаря приберет к рукам так, что он строчки без его ведома не напишет да из милости будет что ему, а также и заседателям перекидывать, так суд будет как суд. Тогда наш брат смело не только отвечай, да и вновь заводи дела. Такого мы судьею имеем в Андроне Парамоныче. Что, господа? Чем он не судья?

Несколько голосов.

Правда, правда; ему быть судьею.

Выжималов.

Благодарю за лестное мнение; но…

Староплутов.

Нечего но; быть делу так. Эй, мальчик! Дай выпить и за судью. Что, брат! не отделаешься!

(Взяв его за руку, тихо.)

Смотри же, будь благодарен. Помнишь Пристенских? Прижми их; мужики богатые, я с ними никак не слажу.

Выжималов

(также тихо).

Знаю все, и план готов. Только, господа! Заседателей ко мне выбирайте поплоше. Из таких – знаете? – чтобы не перечили, чего я захочу.

Кожедралов.

Об этом, любезнейший друг мой, не заботьтесь. Кого ни выберут, только осторожнее поступайте. Коли случится дельце, вас интересующее, то вы его приготовьте по желанию вашему да и распустите слухи, что у одного жена нездорова, а у другого гумно погорело. Натурально, захотят наведаться домой, а тут им и подсуньте дельце; не читав, поспешат подписать.

Выжималов.

Правда, правда. Знакома нам эта азбука.

Староплутов.

Прекрасно все обдумано! Подлинно, наш уезд может хвалиться единодушием и готовностью на общую пользу.

Забойкин.

Ну, так выпить же за уезд. Прикажи-ка подавать! Не скупись.

Староплутов.

Чего скупиться? Я рад душу свою отдать за такое согласие. Не все же и умничать. Гм!

(Мигает на Твердова и Здравосудова. Потом.)

Эй, мальчик! скорее чего выпить!

Выжималов.

Ну, теперь примемся за исправника. Кого?

Забойкин.

Ни туча, ни гром не отобьет у меня исправничества.

Драчугин

(встав).

А почему бы, Амельян Панкратьич, вы так думали? Есть люди, которые хотят с вами потягаться…

Забойкин.

Как есть? Да кто же такой?

Драчугин.

Да хоть бы и я. Почему мне не быть исправником?

Забойкин.

Уж коли ты исправник, так я фельдмаршал. Ты исправник? Ха-ха-ха-ха!

Драчугин.

Тут не смех, а дело. Ты смейся, а я буду. Вот ты-то уж никогда не будешь.

Забойкин.

Кто? я не буду? Твоей-то роже и не допустить.

Драчугин.

Рожа не рожа, а не допущу. Слушай, не тронь меня, не то всем в собрании объявлю… помнишь? Тройку рыжих…

Забойкин.

Знаю, на что ты метишь. Это люди мои свели, а не я.

Драчугин.

А помнишь, ты мне сам признавался?..

Забойкин.

Я тебе открывался как приятелю, а ты разболтал. Но по суду на меня ничего не доказано, и я только оставлен в подозрении. А ты так вот молчи; а не то всем расскажу, как на бале при выборах у губернского предводителя за ужином… помнишь, серебряный прибор где очутился?..

Драчугин.

О! это по ошибке заложил в карман да тут же и отдал.

Забойкин.

То-то и отдал, как вынули.

Драчугин.

Ну, что ж? Быль молодцу не укор. А ты помнишь ли, как Федосья Трофимовна…

Кожедралов.

Да перестаньте, любезнейшие друзья мои! Что это? На исповедь пришли, что ли? А? Кто старое вспомянет, глаз вон.

Забойкин.

Я замолчу, хотя и много кое-чего знаю; но пусть же он перестанет искать исправничества.

Драчугин.

Отстань ты добиваться на панство; не то все выведу наружу.

Выжималов.

Ну, да полноте, перестаньте! Вот я судья, и мы вас рассудим. Прикажите-ка, Памфил Сидорович, подать чего-нибудь пред трактациею дела.

Подают вина. Гости приметно опьянели.

Выжималов

(продолжает).

Слушайте; чур старого не вспоминать. Оба вы ребята теплые, на обухе рожь молачивали; оба вы можете быть лихими исправниками, а надобно одного. Кто из вас кому уступит?

Драчугин.

Ни за миллион не уступлю. Мне честь дороже всего!

Забойкин.

Готов до зарезу, а не откажусь.

Выжималов.

Ну, кто же будет полезнее для уезда? Кто нам какие пожертвования сделает?

Забойкин.

Господа! вспомните все сии три года! Я ли вас не поил и не кормил? Уж стоит мне это исправничество! А Драчугин что сделал? Надобно и правду наблюдать!

Драчугин.

Я обещаюсь всякий вечер угощать весь уезд пока выборы кончатся.

Староплутов.

Это не пожертвование, это должное. Еще что?

Забойкин.

Предпишу по волостям давать обывательских, не отказывать в подводах для перевозки всего нужного вам, добрые мои приятели.

Драчугин.

Кроме снисхождений по следствиям, по взысканиям, кроме закрытия в передержательстве беглых, не буду преследовать корчемство.

Выжималов.

Браво, Драчугин! Ты, Забойкин, что прибавляешь?

Забойкин.

Семь бед, один ответ. Кроме всего, что приятель обещал, даю честное, благородное слово: во все три года действовать слабо, спустя рукава, во взыскании недоимки, хоть губернатор распишись.

Подтрусов.

А под суд отдадут?

Забойкин.

Что же под суд? Ведь кнутом не высекут. Я дворянин, грамота меня защищает. А прочее все готов терпеть за вас и для пользы общей. Как удовлетворю губернаторского секретаря, так он потянет за мною и выдумает, как его превосходительству доложить, вот меня и не отрешат. Под суд? Не я первый, не я последний. Знаем, как в уголовную входят, да знаем, как чрез секретарскую и выходят. Авось-либо и милостивый манифест случится, так и все покрыто. Бейте по рукам, готов за вас терпеть!

Кожедралов

(Драчугину).

Любезнейший друг мой Прохор Еремеич! прибавляй. Что? Призадумался? Видно, плохо, брат Прохор!

(Смеется.)

Драчугин

(в замешательстве).

М-м-м-м!

Все

(хохочут и кричат).

Победил Амельян Панкратьич! Победил Забойкин! Дайте выпить за исправника! Выпить!

Драчугин.

Не то, что победил, а боюсь правления. Там у меня есть злодеи, ни больше ни меньше, как по первой вине отрешат, а это для меня хуже всякого суда. Ну, брат Забойкин! прибавь триста бумажками да и управляйся себе на исправничестве чрез три года.

Забойкин.

Нет, брат, не на таковского напал. Что мое, то мое, и пяти рублей не прибавлю.

Драчугин.

Послушайте: дайте же мне тепленькое местечко, чтобы я не оставался без службы.

Кожедралов.

Куда же тебя, любезнейший друг мой, упрятать?

Драчугин.

Куда хотите, лишь бы что-нибудь перепадывало. Куда знаете, только не в депутаты.

Несколько голосов

(хохочут).

А почему же? Почему?

Драчугин.

Пропадай их голова! Забудешь и людей, и люди тебя забудут. Дежурь в губернии, жалованья ни копейки, а о доходах и не спрашивай; я люблю и дельцем позаняться и пообработать его, а тут в три года только и достанется писать: «С подлинным верно». Вот жаль, что в казенной палате места не от выбора! Откупная и рекрутские части для меня нравились бы! Правда, что там и все отличное: и контрольная, и лесная, и казначейская! Достается же людям счастье! Уж по выборам таких теплых местечек не спрашивай.

Выжималов.

Послушай, Драчугин! Иди в земские заседатели.

Драчугин.

Чтобы я дал себя унизить? Я служил уже в уездном, так из попов в дьяконы? Мне честь дорога! Да что заседателю? Вот как злодей исправник, не хуже Забойкина, так он мне в три года порядочного следствия не даст, а все будет квасить меня в недоимке да в препровождении команды; так еще вместо выгод своими докладывай.

Выжималов.

Сметливый парень изо всего пользу извлечет. И какова команда. За мою службу я поссорился с гусарским ротмистром, шедшим с эскадроном. При выходе их я и поджег конюшню, и часть селения сгорела. По следствию вывел, что от гусарских трубок произошел пожар; да как схимзил с ротмистра пять сот и пустил его свободно, а чрез день уже донес начальству о происшествии, якобы от молнии.

Староплутов задумался и держит себя за нос.

Жителям выкинул полтораста рублев и спросил их: согласны ли вы…

Запасные

(по руководству Ерофеича кричат).

Согласны!

Ерофеич восхищается, все хохочут, а Заправлялкин взыскивает на Ерофеиче.

Ерофеич.

Ну как же? Уж когда дядюшка взялся за нос, так хоть ты убей, а мы при своем: согласны да и согласны.

Кожедралов.

Ай ребята! Славно, славно, любезнейшие друзья мои!

Староплутов

(Заправлялкину).

Скажи, пожалуй, что ты зеваешь? Уйми их.

Заправлялкин.

Никак не слажу. Как ни берег, а они, знать, пришли в такое же положение, как ваше высокородие и вся честная компания.

Драчугин.

Нет, воля ваша! В земских заседателях служи, кто хочет, мне давайте, что погустее.

Фалюшкин.

Уж когда же никто в земские не хочет, так катайте меня. Ей! жить нечем от маленького именьишка.

Староплутов.

Да будете ли вы нам усердно служить и содействовать пользам нашим? Знаете ли, чего от вас требуем?

Фалюшкин.

Знаю, все знаю и готов вам служить, как только потребуете. Но меня напугал предводитель, сказав, что меня и в список нельзя внести.

Староплутов.

Предводитель? Во исходе Израилеве, а еще и умничает. Так вот же ему: не только, что вы будете в собрании, но и вот рука, что вы – наш заседатель.

Фалюшкин.

Покорнейше, чувствительнейше благодарен,

Выжималов.

Ну, Драчугин, я тебе нашел место. Иди в гражданскую заседателем.

Драчугин.

Покорный слуга! Вот там-то заседателю по усу течет, да в рот не попадает. Там одна станция; от секретаря до председателя и обратно, а заседатель лови мух. Иногда, иногда уже при каком дельце дадут косточку доглодать, а не то, так от дела, в правлении смастерят, чтоб на пустячное следствие услали.

Кожедралов.

А надсмотрщичья часть? То уж, любезнейший друг мой, не безделица.

Драчугин.

Не безделица, да и не находка. Там кружка, а делит кто? Все-таки председатель с советником по докладу секретаря. Так что там перепадет? Их три голоса, а дворянских два.

Подтрусов.

Уж ежели милость ваша будет, так нельзя ли в гражданскую посадить меня; а не то, так в прокуроры.

Все

(хохочут).

В прокуроры, в прокуроры!

Выжималов.

Прямой ты Макар, да еще и Макарыч! Ведь прокурор от короны.

Подтрусов.

Ну, я этого не знал. А местечко важное! И гражданское, и уголовное, и даже казенное – все переходит чрез его руки, так на мастера не без чего-нибудь. Недаром названо око: где пяль во всю Ивановскую, а где и прищурить знай; а коли не жмурится, так и завесить можно. В три года я далеко бы ушел. Итак, коли нельзя в прокуроры, так посадите пока в гражданскую.

Забойкин.

Что тебе туда захотелось?

Подтрусов.

Делишко-то у меня еще от отца. Несколько семейств казенных покойник при воеводстве записал за собою; а теперь скоты, внуки их, вздумали отыскивать свободы. Спасибо, уездный суд с грязью смешал их доказательства, так прокурор в палату перенес. Вот мне и хочется пообработать это дельце. Кабы выбрали в прокуроры, так бы я все утушил и отступился бы ото всего, а заседателем все же не потеряю ничего: своего сочлена уважит председатель и прочие.

Выжималов.

Нет, брат Подтрусов, не надейся, все-таки возьмут. Набивши руку, так и отцу родному не дадут пощады, чтобы не избаловаться.

Подтрусов.

Ну, хоть и возьмут, да все меньше, чем с чужого.

Кожедралов.

А присяга, любезнейший друг мой, где? Мы должны в ней принимать, что ни для дружбы, ни для родства не изменять своих правил; что с чужого, то же и с своего. Впрочем, на все есть способ: коли дело пойдет плохо, так когда повытчик будет занят именинными хлопотами или в другой какой отлучке, ты, любезнейший друг мой, подберись к его столу да в дельце-то руку и запусти. Какой нужно документец, так ты его вырежь или, чтоб глаже, на интересном месте только подчистку самую пустую учини да, выждав времени, подай сомнение о той подчистке, из чего-де я заключаю, что и весь акт фальшивый. Вот тогда хоть до семи мудрецов, а дело твое право, как желал, да и дешево обошлось.

Подтрусов.

Благодарю вас, Борис Самсонович, за благой и преполезный совет. Извольте, иду в палату, помогите только.

Выжималов.

Ладно, ладно, вот рука. Дайте же теперь выпить. Итак, Макара Макарыча в гражданскую, а тебя, Прохор Еремеич, в уголовную.

Драчугин.

Помилуй, Выжималов! Ты меня на смех подымаешь, что ли? Там и повытчики питаются едва от низшего класса людей, а нашему брату что дойдет? И что с них взять? Когда-то когда путное что попадется по смертоубийству или тому подобное? В три года одно дело. А чиновников подсудимых хотя и довольно сталкивается, так никто из них не заботится, чтобы порядком выкупить честь, а все хотят нахрапом взять: решай, дескать, как законы гласят, а я ничего не дам.

Выжималов.

Ну, иди в совестный суд.

Драчугин.

Вот так, еще бы куда?

Забойкин.

Не надеешься, брат, на свою совесть, али ее и не бывало?

Драчугин.

Да и у тебя ее не попрошу. А в совестном суде можно с голоду умереть. Одно вам скажу: как ожидали ревизора да вымыли полы, так и до сих пор чистехонько, некому было и затоптать. Да и о квартирах членов никто не знает, и вряд ли имена их знают. Так видимое дело, что там плохо для нас.

Кожедралов.

И так-то плохо, любезнейший друг мой, что я и не знаю, где хуже. Этот суд я уподобляю пустыне безводной. Сиди-сиди, сиди-сиди, и у жаждущего пересохнет горло, пока кто завернется, и то либо малолетний, либо безумный, с которых не то чтобы уже получить, а придется по нужде давать и от себя.

Выжималов.

Какая. грустная материя! Прикажите-ка, Памфил Сидорович, подать чего. Ведь уже и на выборы пора.

Драчугин.

Устройте же меня, а не то я наделаю шуму. Ну, так и быть. Выбирайте заседателем в совестный суд, а оттуда уж я сработаю, что меня назначат в приказ.

Подтрусов.

Что же ты путного нашел в приказе?

Драчугин.

В приказе? Уж я ли не найду. Дело мастера боится. А суммы? А выдача капиталов? А получение процентов? В расчетах своя рука владыка. Кто станет из просителей поверять? Всякий согласится на все, лишь бы скорее отпустили или квитанцию выдали. Там одна выдача сумм сделает счет.

Подтрусов.

А губернатор?

Драчугин.

Ну, что губернатор? Его дело барское, ему только подписывать, а в прочие мелочи ему и входить не следует. Ящик же в моем распоряжении, да и сумму считают не в один день с казначейством, а рука руку моет. Разве не нуждается и губернатор в деньгах? Вот я ему и услужу да завтра и признаюсь, что и как учинено, так тогда воля на все четыре стороны, да через год и с капитальцем. Губернскому правлению не подвластен, так у меня и нет больших расходов. А то те высасывают у подчиненных порядочно! А содержание и подряды по заведениям приказа?

Кожедралов.

То часть непременного члена, любезнейший друг мой!

Драчугин.

Знаю все; ему, как главному, смотреть за порядком да за верною уплатою, а расчет с подрядчиками, с поставщиками, с смотрителями – все лежит на мне. Ладно же! Выбирайте в совестный суд.

Кожедралов.

Вот тебе рука, любезнейший друг мой, что посадим.

Выжималов.

Ну, теперь все дело с концом. Дайте выпить да и на службу.

Все встают.

Кожедралов.

Не много ли будет, любезнейший друг мой? Не стали бы нас осуждать?

Забойкин.

Пускай их осуждают, а мы должны поддерживать старинный обычай. Без того какой и толк будет? И будто много мы выпили? Эх, предводитель! Посмотрел бы ты, как мы пьем в отъезжих!

Выжималов.

Ну, скорее же по последней. Соловья баснями не корррр…

Твердов

(тихо Здравосудову).

Неужели они в таком положении будут на выборах?

Здравосудов

Это не новое явление.

Подают вина. Чокаются. Слышно в суматохе: «Здравствуй, предводитель!», «Здравствуй, судья!», заседатель и проч.

Кожедралов

(давно надевший шляпу).

Пойдем же, пойдем, люб-безнейшие дррузья мои! Где моя шляпа?

Староплутов.

Ну, господа дворяне! к кому же на вечер?

Кожедралов.

Ко мне, ко мне, к вашему пррредводителю. Да прикажи сыскать мою шляпу.

Староплутов.

Да шляпа у тебя на голове. Эк задумался! А завтра к кому?

Выжималов.

Н-н-ну, к судье что ли по по-по-поряд-кууу.

Староплутов.

Нет, паки ко мне прошу. Сговорил племянницу…

Здравосудов

(Твердову).

Слышишь?

Твердов

(ему же).

Как громом поражен.

Староплутов

(Кожедралову).

Так, что ли? Завтра сговор, завтра и отчеты подпиши будущим числом.

Кожедралов.

Завтррра, любезнейший друг мой!

(Затягивает песню).

Утро вечера мудреней…

(Уходит.)

Забойкин

(уходя).

Э! да славно же погуляли! Куддда бишь теперрррь…

Подтрусов

(уходя).

В гррражжжданскую пойду служжжж…

Драчугин

(уходя).

Что-то-то-то не по-по-по себе…

Выжималов

(уходя).

Не поздай же, Борррр…

Прочие все также уходят.

Староплутов.

Кузьмич! Поспешай с запасными.

(Уходя.)

Заложили ли сани в карету?

Слуга

(хохочет).

Все готово.

Заправлялкин

(запасным).

Эй! Команда! По два в ряд! Али и вы в таком порядке?

Ерофеич.

Чего, дядюшка: мы только глазели на добрых людей, а в рот ничего не попадало.

Заправлялкин.

Тем лучше, будете в порядке. Ввечеру все вознаградим. Выходите же.

Запасные выходят, а Заправлялкин к Надежке.

Ручку, моя королева! пожалуйте ручку на счастье, ваше благородие!

(Целует ее руку и уходит.)

Надежка с слугами в стороне прибирает.

Здравосудов.

Нам надобно всеми средствами помешать Староплутову погубить свою племянницу. Что ты хочешь предпринять?

Твердов.

Мое положение отчаянное! Судьба Тихиной в руках ее дяди, и очень ясно, что для закрытия своих деяний он отдаст ее против воли за подобного себе изверга и помешает мне устроить ее счастье…

Разговаривая уходят.

Надежка

(одна).

Вам-то, Василий Петрович, и устроить наше счастье? Простой помещик – и больше ничего. То ли дело, как моя барышня будет предводительшею! Мой Клим Кузьмич говорит, что она будет тогда первая барыня. А там и я. Коллежская регистраторша! Тьфу ты, пропасть! Мигом выскочу в знать. Приеду к своей же барышне с визитом, по крайней мере в коляске; слуга меня вынимает, вхожу, кланяюсь, сажусь: «Какова ты, милая Анна Михайловна, в своем здоровье?» Славно, славно! Умею быть барынею. Да вот еще что: приехав куда-нибудь в гости, прохожу чрез лакейскую: «Митька, ах, Митя, мой старый друг! – Мне что-то жаль его! – но нужды нет: он вскакивает, отворяет дверь, я хочу приласкать его; – Здорово, дружок, каково поживаешь?»

Митька

(вошедший на последние слова).

Худо! И очень худо!

Надежка.

Ах, я тебя и не видала! Что ты скажешь?

Митька

(печально).

Пришел – вашему будущему благородию свидетельствовать наше холопское почтение.

Надежка.

Что же так печален?

Митька.

Все уныло, все постыло и надежда изменила! Ах, Надежда Лукинишна! Что ты со мной делаешь?

Надежка.

Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.

Митька.

Вот чувства! О неверная!..

Надежка.

Не сердись, Митенька. В нынешнее время, когда все разными средствами стараются попасть в дворяне, весьма простительно бедной девке, круглой сироте, пожертвовать безделицею – милым другом, чтобы стать – не безделицей – коллежскою регистраторшей.

Митька.

Дворянство и чины – все суета; одна любовь дает счастье.

Надежка.

Мы, благородные, иначе об этом думаем.

Митька.

Взгляни беспристрастно, каков регистратор против меня? Как грош против червонца.

Надежка.

По мне, кто поп, тот и батька; лишь бы скорее к цели. Прощай, Митя! Еще жених увидит, так приревнует. Приходи на свадьбу.

(Уходит.)

Митька

(один, с сердцем).

Женщины! Женщины, подобные моей Надежде Лукинишне! Чего бы я не сделал в отмщение вам? Истребил бы всех вас! Мало! Истребил бы всех мужчин, кроме себя; был бы к вам суров, утешался бы вашим терзанием и все-таки был бы непреклонен. Нет пощады! Мучьтесь! – и поделом вам!

Конец третьего действия

Примітки

Рядная – письмовий договір, зобов’язання.

А то те высасывают у подчиненных порядочно! – В автографі: А то те порядочно высасывают у подчиненных порядочно!

Ах, Надежда Лукинишна! Что ты со мной делаешь? – В автографі помилково: Надежка Васильевна.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 426 – 450.