Технологические аспекты росписи Мономахова собора в Суздале

Е.Ю.Медникова, А.Н.Егорьков, А.М.Гордин

В сезоны 1995-1996 гг. экспедицией Эрмитажа и Владимирского областного центра по учету, истории и реставрации памятников культуры осуществлены совместные исследования суздальского Рождественского собора XІII-XVI вв. и его предшественника, первого каменного храма Владимиро-Суздальской земли, возведенного на рубеже XI-XIІ вв. князем Владимиром Мономахом. Раскоп площадью около 100 м2 был заложен к северу от западного притвора существующего здания на месте разобранного Благовещенского придела. Выявленная в ходе работ картина разрушений аналогична той, что наблюдали в раскопах 1937-1938 гг. [Дубинин 1972] у южного фасада, когда были открыты многочисленные детали резьбы собора XIII в. и упавшие стены Мономахова собора, выбранные до бута, но сохранившие фасадную обмазку с побелкой 1194 г. [Раппопорт 1982]. В слое мусора над стеной и особенно рядом с ней в западной части раскопа собрано свыше 5 тысяч обломков цемяночной штукатурки с остатками настенной живописи начала XII в., несколько сотен фрагментов штукатурки извлечено из слоя перестройки собора в 1528-1530 гг. Представительная коллекция, включающая 134 штукатурных фрагмента, была отобрана для лабораторного исследования технологии оформления интерьера первоначального Мономахова собора, причем для сопоставления в выборку были включены и фрагменты штукатурки более поздних периодов.

Рис. 1. Хроматограммы метиловых эфиров органических кислот из кладочного раствора (а), слоя охры (б), штукатурки под ним на глубине 10 мм (в), серо-синего красочного слоя с затеками (г), штукатурки под ним на глубине 10 мм (д), голубого пастозного красочного слоя (e), штукатурки под ним на глубине 20 мм (ж), изумрудно-зеленого красочного слоя (и), штукатурки под ним изнутри куска с глубины 10-20 мм (к) и с оборотной стороны куска толщиной 22 мм (л) : 1 – щавелевая, 2 – миристиновая, 3 – пальмитиновая, 4 – стеариновая, 5 – дибутилфталат (контаминант использованных растворителей).

Штукатурные растворы. Из отобранных фрагментов штукатурки наибольшее их число – 86 (64%) представлено известково-цемяночными. Толщина штукатурок этой группы колеблется от 7-10 до 30-45 мм, оборотная сторона – с ровной или изломанной поверхностью, лицевая несет остатки росписи или затирки (2 образца), в 3 случаях поверхность под роспись лощеная. Фрагменты толщиной более 10 мм часто двухслойные : на затертую поверхность подстилающей штукатурки нанесен менее толстый (10-15 мм) слой подобной же штукатурки. Цвет штукатурки варьируется от розового до кремово-розового. В тесте визуально определяются включения неперемешанной белой извести размером до 15 мм, цемянка размером от 0.1 до 8-10 мм, среднезернистый (0.2-0.5 мм) песок, а также дробленый известняк серовато-желтого и черного цвета с размером частиц 1-10 мм. Цемянка и песок переходят при растворении в соляной кислоте (гранулометрический анализ по описанной методике [Медникова и др., 1999]) в нерастворимый остаток, выход которого составляет 14-32%, где в дополнение к ним обнаруживаются мелкие (т.н. глинистые) частицы, нерастворимые в соляной кислоте компоненты извести и известняка. Содержание цемянки, песка и глинистых частиц в нерастворимом остатке всех известково-цемяночных штукатурок составляет соответственно : 45-60%, 30-40% и 3-10%. Цемянка непрочная, рассыпается при надавливании и представляет собой обожженную глину, а ее цвет, меняющийся в зависимости от температуры обжига от бордово-красного до грязно-коричневого, определяет и цвет нерастворимого остатка в пределах от коричнево-красного до бежево-розового. Под микроскопом при 70-кратном увеличении тесто цемянки выявляет рыхлую пористую структуру и включения песка (0.2-0.5 мм), примесного к цемяночной глине. В остатке встречаются также тонкие нити толщиной 0.01-0.025 мм длиной до 5 мм, большая часть которых видится под микроскопом как бесцветные прозрачные ворсистые волокна, меньшая – как гладкие темно-коричневые и черные В остатке также иногда присутствуют и малые количества крошки древесного угля. В одном из фрагментов штукатурки встретился кусочек стекловидного шлака : округлый (около 1 см в диаметре), зеленоватый, на изломе черный, мелкопористый.

Известково-цемяночные штукатурки относятся к первоначальному Мономахову собору и по типу использованной цемянки и выходу нерастворимого остатка оказываются близкими штукатуркам синхронных киевских памятников : трапезной Киево-Печерской лавры, Ротонды и Пирогощи [Медникова и др., 1999].

Небольшое число образцов штукатурки (4 шт.) имело ярко выраженные два слоя :

нижний – бежевато-розовый, аналогичный по составу описанным выше с толщиной 2-3 см;

верхний – белый или слегка кремовый, нанесенный на затертую поверхность нижней штукатурки.

Толщина верхнего слоя достигала 10-17 мм, иногда в нем просматривались два идентичных по составу слоя равной толщины. В качестве наполнителей верхнего слоя использовались цемянка с размером частиц 1-5 мм и среднезернистый песок с соответственным содержанием 30-50% и 50-70%. Малый выход нерастворимого остатка – 3-10% – относит штукатурки этого слоя к известковым с примесью цемянки и песка. Сочетание в штукатурке двух разнородных слоев создает трудности в интерпретации ее происхождения, можно лишь предположить нанесение верхнего слоя при ремонтных работах.

Гораздо большее число образцов в выборке, 27, представлены тонкой двухслойной штукатуркой с толщиной, не превышающей 8 мм, и слоями толщиной 3-4 мм. Верхний – белый, почти чистая известь с небольшой примесью мелкого серо-желтого известняка с размерами 0.1-0.3 мм. Нерастворимый остаток (1-3%) представлен лишь мелкими частицами белого цвета. Нижний слой розоватый, с нерастворимым остатком (3-5%), состоящим из примерно равных количеств цемянки с размерами 0.5-3.0 мм и песка 0.1-0.5 мм. Штукатурки относятся к постройке XIII в. Такой тип двухслойных штукатурок с малой толщиной и отличным по составу нижним слоем более характерен для каменной кладки и использован, как нами установлено, в частности, в Спасо-Преображенском соборе Переславля-Залесского и Успенском соборе Ростова Великого. В рассматриваемом же памятнике штукатурка такого рода наносилась по плинфяной кладке, в которой был сложен собор XIII в., белокаменный лишь снаружи.

Другие штукатурки известкового типа (12 шт.) – однослойные, белые, толщиной 5-12 мм с нерастворимым остатком до 5%, состоящим на 80-90% из мелкого песка с примесью цемянки и глинистых частиц.

Также низким нерастворимым остатком (около 2%), состоящим из отдельных зерен песка и мелких частиц, выделяются штукатурки 2 фрагментов, несущих сколы известняковых квадров и, следовательно, не принадлежащих первоначальной постройке XII в.

Иным вариантом штукатурки известкового типа послужил единственный образец, в котором основным наполнителем оказался дробленый темно-серый, почти черный, известняк с оценочным содержанием 60% от веса штукатурки. Нерастворимый остаток (6%) состоял из цемянки, песка и черных агломератов – остатков частиц известняка. Единичность находки может рассматриваться как результат случайного попадания известняка в тесто.

Лишь в 2 фрагментах штукатурка оказалась известково-песчаного типа с выходом нерастворимого остатка 36-55% и содержанием в нем песка 80-90%, ее следует отнести к гораздо более позднему периоду существования собора.

Красочный слой. Микрохимический анализ красочного слоя на штукатурках всех типов выявил ограниченный набор природных пигментов : киновари, охры, ляпис-лазури, зеленых, черных земель. Составляющие цвета определялись с помощью специально усовершенствованного для просмотра красочного слоя микроскопа БИОЛАМ (ЛОМО), позволяющего достичь 400-кратного увеличения с сохранением цвета. Так, например, малиновая краска собора оказалась состоящей из киновари и охры, а разные оттенки коричневого цвета достигались наряду с использованием самого коричневого пигмента смешением киновари, охры, желтой, серой красок и угля. Темная терракота состояла из смеси киновари, охры, желтой, синей красок с незначительной примесью древесного угля. Глубина зеленого цвета иногда варьировалась при наложении по слабому рефтяному или охряному подмалевку, при этом зеленая краска имела оттенки от изумрудного до светлого, салатного в разбеле. Рефтяной подмалевок встречается и под синей краской, однако для получения ярко-синей и голубой (разбельной), пигмент наносился непосредственно на левкас. Следует отметить, что в темно-синей краске процентное содержание синего пигмента по сравнению с рефтью невелико, что, впрочем, может быть вызвано и осыпанием последнего. Серая краска не является смесью извести с толченным древесным углем, а представляет собой аморфную темно-дымчатую массу, пигментированную, очевидно, глинистым сланцем, аргиллитом, в то время как древесный уголь использовался в качестве добавки преимущественно в коричневых красках. Белила, как показал эмиссионно-спектральный анализ, во всех случаях использовались лишь известковые.

Связующее красок. Косвенные свидетельства фрескового исполнения росписи растворенными на воде красками, представлены в виде продавленной (а не процарапанной) графьи и выявленного на единственном стыковочном фрагменте с цемяночной штукатуркой захождения красочного (рефтяного) слоя под приращенный слой штукатурки. Синопия не обнаружена. Продавленность графьи несомненно свидетельствует о синхронной работе живописцев и штукатуров, а следовательно, и о целенаправленной подготовке левкаса под живопись. Что касается захождения краски под приращенный слой, то он неглубок и по-видимому представляет собой самопроизвольный затек краски под слой левкаса, приращенный к уже схватившемуся первоначальному слою с временным отступом в несколько дней, приведшим к неплотности прилегания слоев. На неплотность прилегания штукатурных слоев указывает и переход межслоевого красочного слоя в затек на клине приращенного штукатурного слоя, хорошо видный вследствие откола части клина. Способ попадания краски под “нахлест”, таким образом, в точности воспроизводит таковой, встреченный на фрагменте штукатурки из полоцкого Софийского собора, расписанного красками, растворенными на органическом связующем [Медникова, Егорьков 1998] (о чем говорит исключительная многочисленность затеков краски в кракелюр), и не может, следовательно, рассматриваться как свидетельство выполнения росписи фреской в технике “световых дней”.

Свидетельством темперного исполнения росписи служат затеки краски на боковых поверхностях штукатурных фрагментов, образующиеся в результате наложения краски по сухой, растрескавшейся штукатурке. Однако встреченные в 3 фрагментах штукатурки Мономахова собора явные затеки краски в трещины имеют ту особенность, что все они рефтяные, так же как и рассмотренный выше затек под приращенный слой штукатурки. Это обстоятельство не позволяет уверенно относить образование затеков за счет кракелюра штукатурки, а, напротив, заставляет видеть причину их появления, как и в рассмотренном выше случае, в трещинах, образовавшихся при приращении штукатурного слоя к уже схватившемуся.

Прямое свидетельство темперного характера росписи – часто наблюдаемая пастозность красок от употребления консистентного связующего и неоднократно встреченная многослойность их наложения вне зависимости от цвета. Вместе с тем, пастозность не всегда коррелирует с аналитическим открытием органического связующего, являясь уже псевдоморфной.

Аналитическое определение органического связующего в красках по предложенной одним из авторов методике [Егорьков 1999], основанной на обнаружении жирных кислот в красочном слое и подстилающей штукатурке, показало их присутствие на очень низком уровне, что может быть обусловлено как использованием связующего с низким содержанием жирового материала, так и его плохой сохранностью. По этой причине пришлось увеличить объем проб красочного слоя и штукатурки до 0.5 г. Всего было проанализировано (условия хроматографии в цитируемой работе) 13 увеличенных проб красочного слоя и для всех осуществлено также сравнительное определение жирных кислот в равных по весу пробах из подстилающей штукатурки, причем только одно определение выполнено для живописи по известковой штукатурке XIII в., а все остальные – для живописи по известково-цемяночной штукатурке Мономахова собора. В 8 случаях из 13 содержание жирных кислот в красочном слое отчетливо превысило их содержание в штукатурке, в остальных случаях содержание кислот в штукатурке и красочном слое оказалось на низком и сопоставимом уровне. В 4 случаях преобладающее содержание жирных кислот в красочном слое выражено особенно отчетливо. Представительные результаты приведены на рисунке.

Хроматограмма а выполнена для пробы из взятого для сравнения кладочного раствора и представляет по сути холостое определение, показывающее фоновые значения содержания кислот как жирных, так и щавелевой. Результаты анализа для живописи по известковой штукатурке XIII в. приведены на хроматограммах б-в. Красочный слой (б) показал и большее содержание жирных кислот, и значительно большую оксализацию по сравнению с подстилающей штукатуркой (в). Анализ фрагмента штукатурки с затеками краски (хроматограммы г-д) также показал значительное преобладание жирных кислот в красочном слое (г) по сравнению с подстилающей штукатуркой (д). В половине же случаев сосредоточение жирных кислот в красочном слое выражено не столь отчетливо и его типичный пример демонстрируют хроматограммы е-ж, хотя голубой (без рефти) красочный слой положен в этом случае с видимой пастозностью. И напротив, наиболее информативный случай определения связующего представлен хроматограммами и-л. Здесь в красочном слое (н) помимо пальмитиновой (пик 3) и стеариновой (пик 4) кислоты появляется еще одна жирная кислота – миристиновая (пик 2), а другой характерной особенностью оказывается пониженное по отношению к пальмитиновой содержание стеариновой кислоты. Эти особенности являются признаком жирных кислот молока [Егорьков, Днепровская 1999] и позволяют в рассматриваемом случае вынести заключение о виде красочного связующего : таковым был казеин, в который при его выделении из молока была увлечена и часть молочных жиров. Характерна также повышенная оксализация образца красочного слоя, которая наблюдается и в другом встреченном случае использования молочных продуктов [Егорьков, Днепровская 1999]. В литературе [Appolonia et al. 1989] высказано предположение, что оксализация развивается при использовании в качестве красочного связующего казеина, однако нельзя исключить и то, что оксализация может быть вызвана и иными причинами и оказывается высокой даже для образцов кладочного раствора. Видимо, лишь при общей низкой оксализации образцов ее повышенный уровень может рассматриваться как свидетельство употребления молочных продуктов в качестве красочного связующего, однако подтверждение такого предположения требует всесторонней проверки. Как бы то ни было, в рассматриваемом памятнике все случаи высокой оксализации привязаны к красочному слою и к штукатурке под слоем казеиновой краски (хроматограмма к), проба которой отобрана изнутри куска, в то время как соскоб с обратной стороны куска (л) показал содержание щавелевой кислоты уже на уровне фонового.

Все выявленные особенности состава и распределения органических кислот приводят к выводу о том, что краски на органическом связующем при росписи Мономахова собора имели по меньшей мере преимущественное употребление. Вместе с тем, низкое содержание определяемых компонентов не дает возможности сделать заключение о виде связующего или распространять казеин на все виды живописных работ, тем более что изумрудно-зеленая краска, в образце которой он выявлен (очевидно, позем), иногда клалась, как уже отмечено, по слабой рефтяной или охряной подготовке, что могло иметь свои особенности технологии письма. Сами же подмалевки могли быть наложены и твореной на воде краской.

Литература

Дубинин А.Ф. Из истории изучения Суздальского собора // СА.- 1972.- № 2.- С. 139-148.

Егорьков А.Н. Газохроматографическая методика обнаружения органического связующего в древней настенной живописи // Археол. вести.- № 6.- 1999.- С. 215-220.

Егорьков А.Н., Днепровская М.Б. Органическое связующее стенописных красок храма Богородицы средневекового грузинского монастыря Бертубани // Средневековая архитектура и монументальное искусство.- СПб., 1999.- С. 140-143.

Медникова Е.Ю., Ганзенко Л.Ф., Загрянская М.Ф. О методике анализа фрагментов настенной живописи // Средневековая архитектура и монументальное искусство.- СПб., 1999.- С. 130-136.

Медникова Е.Ю., Егорьков А.Н. Технологические аспекты росписи полоцкой Софии // Гісторыя i археалогія Полацка i Полацкай зямлі.- Полоцк, 1998.- С. 191-197.

Раппопорт П.А. Русская архитектура Х-ХIII в. // САИ.- Вып. Е1-47.- М. : Наука, 1982.- С. 59-60.

Appolonia L., Migliorini S., Vaudan D. Lo scialbo degli affreschi di epoca ottoniana della Cattedrale di Aosta // Le pellicole ad ossalati : origine e significate nella conservazione della opere d’arte.- Milano, 1989.- P. 245-254.- Цит. по : Art and Archaeology Technical Abstracts.- 1990.- Vol. 27, no. 2.- P. 169.

Надійшло до редакції 19.01.2000 р.

Джерело : Археометрія та охорона історико-культурної спадщини, 2000 р., вип. 4, с. 71 – 75.