Древний потир

Фомин П.

Замечательными вещественными памятниками древнейшего прошлого Святогорья является, кроме описанных нами пещер меловой скалы, сохранившиеся и дошедшие до нас, оловянный потир и монастырский Синодик. Здесь мы должны сделать следующую оговорку.

Из сохранившихся до наших дней икон прежнего монастыря до его восстановления мы ни одной не можем отнести ко времени ранее конца XVI и нач. XVII в. Древнейшими из них почитаются – чудотворная икона Св. Христова Николая и святогорская икона Божией Матери.

Мы уже выше указывали, что первая из них была обретена когда-то иноками на меловом столбе в той пещере, где был первый самый древний храм обители. В настоящее время эта икона от Св. Пасхи до 1 октября от среднего престола, под сенью, а с 1 октября и до Св. Пасхи – в Покровском храме, в отдельном киоте, близ правого клироса. На ей лик св. Николая написан без митры, а по сторонам изображены Спаситель и Божия Матерь. Живопись потемневшая, но довольно явственная. Фон живописный. Она небольших размеров: 25:30 см., написана масляными красками на липовой доске и на легкой грунтовке. При тщательном изучении живописного стиля ясно открывается южнорусское происхождение иконы: в ней отсутствуют типические черты афонской и тем более древне-византийской иконописи. Живописная, красочная отделка лика и одеяния с художественным пришибом – изобличают работу не ранее XVII в. То же надобно сказать и о второй иконе. Она одна из тех немногих, которые уцелели от общего разграбления монастыря во время его закрытия 1 сентября 1787 года. Она значительных размеров, была «наместною» иконою в главной церкви прежнего монастыря. Рисунком своим напоминает икону Божией Матери «Одигитрии». В художественном стиле ее еще резче выступает работа малороссийского мастера XVII в.

От лет древних в Святогорском монастыре сохранилось два оловянных потира: один из них носит на себе следы глубочайшей древности [Епарх. Церк.-Арх. Музей, № 224.].

Потир имеет 17 см. высоты, 11 ½ см. в диаметре, подножие его в 10 ½ см. диаметра. Подножие – высокой конусообразной формы, соединяется с чашей маленьким шаром: высота подножия 11 сантим. Низ чаши не имеет никаких изображений. Самая же чаша кругом украшена изображениями. Эти последние сделаны гравировкой резцом вглубь. Каждая фигура обведена глубокой пунктирной линией в виде бордюра – подобия жемчужной обнизи. Все изображения находятся в медальонах. Посредине – поясное изображение Спасителя благословляющего и с Евангелием в левой руке, раскрытым на словах: «придите…» Благословляющая десница Спасителя – со сложенными по архиерейски перстами. Вокруг лика Спасителя – нимб, крестообразно разделенный с буквами о-ω-н. Тип лика – строго византийский с выдержанием его основных черт – продолговатого овала лица, волнистых волос на двое разделенных, брады без раздвоения. С правой стороны такое же изображение Божией Матери – в одеянии с звездами на плечах и со свитком в левой руке, на свитке начало слова: «Влады…» с левой стороны от Спасителя – изображение Св. Иоанна Крестителя со свитком в правой руке: на свитке надпись: «Се агнец.» Тип лика Крестителя – строго византийский. Около лика надпись: «Иоан». По обеим сторонам этих изображений – два медальонные изображения ангелов с руками простертыми ко Спасителю и с надписью: «Ангели Господни». Между ангелами в медальоне Крест на Голгофе с копием и тростию и с Адамовой головою у подножия и с надписями: ІС. XC. КО. ТР. НН. ИИ.Р. Б.Г.А. под титлами.

Все медальоны вокруг чаши соединены крупным лиственным орнаментом. Несмотря на простоту и элементарность работы, эти изображения, однако, в общих контурных своих формах производят впечатления хорошей, привычной работы. Весь потир представляет собою сосуд простой, но в высшей степени изящной формы. В ряду сохранившихся в Харьковской епархии от древних времен оловянных потиров разных форм, работы и величины, собранных в Университетском и Епархиальном музеях, святогорский потир резко выделяется формой и работой своей как единственной, почему взор наблюдается не остановиться на нем с вопросом: что за форма его и от каких времен происходит он. Самое замечательное в нем – малая высота его (он – ниже всех других потиров) и чрезвычайная широта чаши сравнительно с высотой. Самая чаша правильной полукруглой формы, а не в виде лилии с отгибающимся краями. Теперь научно установлено, что позднейшая форма потиров – высокая лилиеобразная с особенным развитием подножия по его массивности, широте и нарядности. Чем потир древнее, тем он ниже, круглее и шире в верхней части, тем более он приближается к форме греческих кратиров.

Образцы протиров такого типа, относящихся к XI-XII вв. и похищены из Константинополя во время Латинской империи венецианцами, ныне имеются в сокровищнице венецианской церкви святого Марка. Наш потир по характеру своему весьма близко подходит к серебряному потиру XII ризницы собора Переяславля Залесскаго и к серебряному потиру этого же времени из Киевского клада 1824 года, хотя в подлиннике исчезнувшем, но сохранившемся в довольно точном изображении [Русские древности изд. Граф. И. Толстым и Н. Кондаковым, вып. VI, Спб. 1899 г., с. 83-85, и вып. V, Спб. 1897., с. 106-107.]. Переяславский потир, вся его общая форма, его широкая, низкая чаша, – характерного византийского типа потиров Венецианской сокровищницы, поддон, а главное, стиль медальонов с поясными фигурами и надписей над ними – достаточно подтверждают то, что он относится несомненно к периоду ХII-ХIII вв. или точнее ко времени до монгольского завоевания и не ранее второй половины XII в. Эта чаша гладкая, работана резцом вглубь.

И в Киевском потире мы видим те же медальоны, но их широкие бордюры намечены точками – тоже подобие жемчужной обнизи. И там резцом вглубь начерчены погрудные фигуры Спасителя, Богоматери, Иоанна Предтечи, Иоанна Златоуста; все приемы резьбы, штриховка складок, разделка волос и пр., – все указывает на однородную технику, которая обнаруживала в общем характер ликов и во всех подробностях изображения несомненно древнерусскую работу. Сравнительно с художественной работой Переяславского потира, Святогорский представляет элементарную, ремесленную работу, но с очевидным соблюдением древнего типа. И в нашем потире, как и в Переяславском, конусообразный поддон соединяется с чашей яблоком, хотя весьма малых размеров, самый верх чаши – круглый и широкий сильно развитой сравнительно с подножием, – и в общем своем виде он так же широк и низок, как и Переяславский. Все это дает нам основание относить его к древнейшим временам святогорья, близким к XIII в.