9. Периодизация строительной техники
Каргер М.К.
Старые исследователи киевского зодчества, характеризуя технику кладки древних киевских построек, определяли ее чертами, общими для всей истории домонгольского зодчества, не пытаясь установить различные варианты этой техники, позволяющие в действительности хронологически расчленить киевские постройки Х – XIII вв. на несколько резко отличающихся между собой групп. Термином «великокняжеская техника кладки» П.А.Лашкарев, как и многие Другие исследователи, определяли и технику, характерную для построек Х – начала XI в., и технику второй половины XI – начала XII в., и совсем отличную от первых двух технику конца XII – начала XIII в. Поэтому наблюдения старых исследователей киевского зодчества по вопросам техники кладки могут служить лишь для отнесения того или иного памятника к домонгольскому периоду в целом (т. е. к Х – XIII вв.). Изучение строительной техники киевского зодчества Х – XIII вв., проведенное за последние десятилетия, позволило значительно уточнить или подвергнуть сомнению многие старые датировки.
Для всех киевских построек второй половины XI в. характерна техника «смешанной кладки» («opus mixtum»), т.е. кладки из чередующихся рядов камня и рядов плоского кирпича (плинфы) на растворе извести с цемянкой, причем ряды кирпича, лежащие в плоскости стены, чередуются с рядами, утопленными в кладке, прикрытыми затертым до блеска раствором.
Эта техника кладки является продолжением более древней строительной традиции, характерной для киевского зодчества конца Х – первой половины XI в. В отличие от последней в кладке второй половины XI в. применяется кирпич более крупных размеров и значительно более толстый. Для раствора этого времени характерно наличие более крупных фракций цемянки.
Господствовавшая в Х – XI вв. техника кладки из чередующихся рядов кирпича и камня, как известно, сменяется в зодчестве XII в. новой техникой кирпичной кладки. Новая техника так называемой равнослойной кирпичной кладки хорошо известна в ряде памятников Киевской, Черниговской, Владимиро-Волынской, Смоленской и Рязанской земель, начиная с 20-х годов XII в. Однако весьма существенно выяснить вопрос, когда же именно и где взамен старой техники начали применять новую, вопрос, от обоснованного решения которого будет зависеть, между прочим, уточнение датировок ряда важнейших памятников древнерусского зодчества.
Старая техника «смешанной кладки» («opus mixtum»), характерна для всех строительных начинаний Владимира и Ярослава [Десятинная церковь, Батыевы ворота, гридницы, Софийский собор, Золотые ворота, развалины храма Георгия, развалины храма на Владимирской ул. (так называемая церковь Ирины), развалины храма в Митрополичьей усадьбе, раскопанные Д.В.Милеевым], его брата Мстислава [Черниговский Спас], с неболь[с. 423]шими изменениями прочно удерживается в строительстве Ярославичей и в ранних постройках Владимира Мономаха [собор Дмитрия в Дмитриевском-Изяславле монастыре, собор Михаила в Выдубицком-Всеволоже монастыре, Успенский собор Киево-Печерской лавры, развалины храма-мавзолея Бориса и Глеба в Вышгороде, развалины храма в Кияновском переулке (Симеоновский монастырь (?) Святослава Ярославича)].
Раскопками А.Д.Варганова в 1938 г. у южной стены существующего ныне Суздальского собора Рождества богородицы, на глубине 2.40 м была обнаружена стена древнейшего суздальского собора, выстроенного Владимиром Мономахом. Стена эта, расположенная почти параллельно стене существующего собора, на 0.90 м к югу от нее, имела толщину 1.70 м и была, по словам А.Д.Варганова,
«сложена из рядов плиткообразного кирпича (размером 0.23:0.24, 0.32:0.23 м), чередующихся с рядами бутового камня на розоватой цемянке толщиной 3-4 см; фундамент (глубиной 0.58 м) – из бутового камня с известковой проливкой этого же состава» [А.Д.Варганов. К архитектурной истории Суздальского собора (XI-XVII вв.). КСИИМК, XI, М.-Л., 1945, стр. 99-100].
Раскопом, заложенным около южной апсиды, были открыты остатки полукруглой апсиды той же кирпичной кладки [там же, стр. 100].
А.Д.Варганов с полным основанием связывал открытые им части древней постройки с собором Мономаха, выстроенным, по его мнению, между 1096 и 1110 гг. Справедливо связывая технику постройки с киевской традицией, исследователь полагал даже возможным считать первый Суздальский собор постройкой киевских мастеров, вызванных Владимиром Мономахом [там же]. Он делал при этом лишь одну ошибку, полагая, что описанная им техника кладки является киевской техникой XI – XII вв. В действительности техника эта доживала в конце XI в. свои последние дни, и можно полагать, что строительство киевскими зодчими Суздальского собора ближе к 1096, чем к 1110 г.
Ко времени Мономаха, а отчасти и непосредственно к его личному строительству относится целая серия памятников переяславской архитектурной школы, лишь совсем недавно в результате археологических открытий последнего десятилетия выступившей в качестве одной из своеобразнейших школ русского зодчества второй половины XI в. Все открытые раскопками 1949-1956 гг. памятники переяславского зодчества этого времени-руины собора Михаила, остатки воротной башни «каменного города» митрополита Ефрема, руины храма Андрея у ворот, двустолпного храма-усыпальницы в Окольном городе, бесстолпного храма в Детинце, так же как фрагментарно сохранившаяся до наших дней Остерская божница Мономаха, – все эти постройки в техническом отношении продолжали древнюю киевскую традицию смешанной кладки со всеми ее характерными особенностями. Эту же техническую традицию киевские строители продолжали, по-видимому, и в первые годы XII в., о чем свидетельствует воротная башня с надвратным храмом в Печерском монастыре и выстроенные на ру[с. 424]беже XI – XII вв. небольшие шестистолпные храмы Зарубского монастыря и в усадьбе Киевского художественного института.
Выстроенная на рубеже XI и XII столетий в вотчине Мономаха церковь Спаса на Берестове в техническом отношении представляет уже своеобразный компромисс. В кладке церкви Спаса нет рядов камня, она сложена целиком из кирпича. Однако в отличие от последующих построек середины и второй половины XII в. кладка церкви Спаса представляет чередование рядов кирпича, лежащих в плоскости фасада, и рядов, утопленных в кладке, прикрытых гладко отшлифованным раствором. Кладка церкви Спаса, в известной мере внешне воспроизводя старую технику «opus mixtum», именно поэтому и не была рассчитана, как и все более ранние постройки XI в., на покрытие штукатуркой.
В отличие от выстроенного киевскими зодчими Суздальского собора, повторявшего еще целиком древнейшую техническую киевскую традицию XI в., собор Мономаха в Смоленске, заложенный в 1101 г., судя по скудным материалам раскопок 1939 г., был выстроен целиком из кирпича. Кирпичная кладка стен собора сохранилась местами на высоту до 1.5 м, без каких-либо прослоек камня. Однако, судя по полевой документации, раскопками не было обнаружено ни одного участка лицевой поверхности кладки стен собора.
Перерубленные поздними пробоинами массивы кладки, открытые раскопками, не дают возможности уверенно решить, была ли здесь уже применена техника равнослойной кирпичной кладки – в этом случае строители Смоленского собора опередили бы своих киевских собратий почти на два десятилетия, – или же, что мы считаем более вероятным, Смоленский собор Мономаха, подобно церкви Спаса на Берестове, выстроенной почти одновременно в киевской вотчине того же князя, был сложен в кирпичной технике с утопленным рядом. Напомним, что в этой же технике сложены наружные галереи Софии, созданные также, по-видимому, по инициативе Мономаха.
Едва ли строители первого и к тому же весьма крупного по масштабам Смоленского храма были местные зодчие. Инициатива Мономаха в закладке собора также свидетельствует в пользу киевской или во всяком случае южнорусской традиции. Ко времени, когда на самом рубеже XI и XII столетий развертывалась активная строительная деятельность Мономаха, переход к новой, более простой, но в то же время более совершенной технике «равнослойной» кирпичной кладки еще только подготовлялся, но образцов этой техники еще не было.
Устойчивость строительной технической традиции киевских зодчих второй половины XI – начала XII в. выразилась не только в отношении техники кладки стен, с сохранением на протяжении почти всего этого периода приема смешанной кладки из кирпича и камня. Киевские зодчие этой поры продолжали и древнюю традицию выкладки каменных фундаментов на деревянных субструкциях (лежнях).
Выше, при характеристике строительной техники конца Х в., уже отмечалось, что открытая впервые под фундаментами Десятинной церкви сложная система деревянных субструкций, укреплявших подошву фундамента [с. 425] и всего здания, некоторым исследователям казалась явлением единичным и исключительным, для объяснения которого привлекались разнообразные, порой совершенно малоубедительные обоснования. Позже аналогичные деревянные субструкции были обнаружены при архитектурно-археологических исследованиях не только во всех постройках Х в., но и почти во всех постройках середины XI в., во всяком случае во всех постройках, фундаменты которых подвергались специальному исследованию. Особенно наглядно эти субструкции, разумеется, могли быть выявлены в памятниках, подвергшихся наибольшему разрушению, вплоть до выборки бута из фундаментных рвов (руины храма первой половины XI в., раскопанные Д.В.Милеевым в усадьбе Митрополичьего дома, руины так называемого храма Ирины на Владимирской ул.).
За последние десятилетия специальными раскопками удалось детально исследовать фундаменты и, в частности, субструкции их во многих памятниках киевского зодчества второй половины XI – начала XII в. (собор Михаила в Выдубицком-Всеволоже монастыре, храм-мавзолей Бориса и Глеба в Вышгороде, руины небольших шестистолпных храмов в усадьбе Художественного института и Зарубского монастыря). Более ранними раскопками П.П.Покрышкина были тщательно исследованы фундаменты церкви Спаса и на Берестове.
Во всех этих киевских постройках, как и в постройках Х – первой половины XI в., обнаружены сложные системы деревянных субструкции, подробно описанные выше, при характеристике отдельных памятников. Однако здесь необходимо подчеркнуть, что деревянные субструкции киевских построек второй половины XI в. имеют существенную особенность, отличающую их от субструкции Х-первой половины XI в., – в них отсутствует сеть вертикальных деревянных колков, служивших, как установлено выше, с одной стороны, для уплотнения грунта на дне фундаментных рвов, с другой, по-видимому, для временного скрепления деревянных субструкции до затвердения заливавшего их раствора.
В деревянных субструкциях фундаментов второй половины XI в. есть и другая особенность, почти не встречавшаяся в субструкциях Х – первой половины XI в. На пересечениях и при продольном наращивании деревянных лежней в постройках второй половины XI – начала XII в. они прошиты длинными коваными железными костылями, многие десятки которых удавалось обнаружить стоящими (т.е. вертикально забитыми) на перекрестиях лежней или на сращениях [см. разделы, посвященные храму-мавзолею Бориса и Глеба в Вышгороде, церкви Спаса на Берестове, храму в усадьбе Художественного института и др.]. В значительном количестве железные костыли были обнаружены также при раскопках переяславских храмов второй половины XI в.
В самом конце изучаемого периода появляется еще одна особенность в конструкции фундаментов. Все досконально изученные фундаменты построек Х – первой половины XI в. и большей части построек второй половины XI в. всегда представляют систему переплетающихся ленточных фундаментов, связывающих фундаменты наружных стен здания вдоль и поперек по всем его продольным [с. 426] и поперечным основным осям. Выше уже говорилось, что именно эта особенность конструкций фундаментов древнейших киевских построек заставляет решительно отвергнуть реконструкцию древнейшего плана Десятинной церкви, предложенную А.Повстенко и Г.Ф.Корзухиной, и особенно доводы последней о возможности существования пилонов наружной галереи, не опиравшихся на продольные ленточные фундаменты (см. выше).
На рубеже XI и XII вв. в отдельных (редчайших) случаях от этого правила, по-видимому, делали отступления, как свидетельствуют поперечные ленточные фундаменты большой церкви Зарубского монастыря, не пересеченные продольными. Разумеется, и в этом случае речь идет об отказе от внутренних ленточных фундаментов, а отнюдь не от фундаментов по наружному периметру здания. [с. 427]