Appendix 3. V.Z. Zavytnevych Prince Semen Olelkovich castle and the chronicle settlement `Gorodets` near Kyiv

-

В. З. Завитневич

Замокъ князя Семена Олельковича и лѣтописный Городецъ подъ Кіевомъ.

(результатъ пробной археологической раскопки).

В. И. Гошкевичъ, занимаясь изученіемъ вопроса о земельныхъ владѣніяхъ кіевскихъ монастырей, въ относящихся сюда документахъ XVI — XVIII вв. встрѣтилъ указаніе на мѣсто-положеніе замка князя Семена Олельковича, правившаго Кіевомъ въ XV вѣкѣ († 1471 г.). Провѣрка этихъ данныхъ на мѣстѣ обнаружила, что на лѣвой сторонѣ Днѣпра, противъ Кіева, дѣйствительно существуетъ земляной окопъ, топографическое положеніе котораго вполнѣ совпадаетъ съ показаніями письменныхъ источниковъ. При дальнѣйшемъ изученіи исторической судьбы этого окопа выяснилось, что онъ, подъ именемъ „Городьца“, выступаетъ уже на первыхъ страницахъ нашихъ лѣтописей. Первый разъ онъ упоминается въ лѣтописи подъ 1025 годомъ, въ связи съ разсказомъ о мирѣ, заключенномъ между Ярославомъ I и Мстиславомъ Тмутараканскимъ „у Городьца“. Послѣ этого онъ не разъ встрѣчается въ лѣтописи въ теченіи XI — XII в.., при чемъ его легко смѣшать съ извѣстнымъ Остерскимъ городкомъ. Послѣдній разъ, насколько извѣстно, онъ упоминается въ Ипатской лѣтописи подъ 1237 годомъ въ связи съ разсказомъ о первомъ появленіи Татаръ въ окрестностяхъ Кіева: „Меньгуканови же пришедшу сглядать Кыева, ставшу же ему на оной странѣ Днѣпра во градка Пѣсочного, видивъ градъ удивися красотѣ его и величеству его“.

Указанная судьба этого городища привлекла къ нему просвѣщенное вниманіе предсѣдателя Императорской Археологической Коммиссіи, графа А. А. Бобринскаго, по иниціативѣ котораго Коммиссія предложила мнѣ произвести въ немъ пробныя раскопки. Настоящая замѣтка имѣетъ цѣлью познакомить съ результатами этой раскопки, произведенной 29 – 31 мая минувшаго 1890 года1.

Настоящее городище расположено къ сѣверу отъ деревни Вигуровщины, на восточномъ берегу продолговатаго озера, представляющаго остатокъ русла рѣчки Гнилуши, составлявшей рукавъ р. Черторыи. Форма городища — почти правильный полукругъ, примыкающій открытою стороною къ озеру. Вокругъ вала видны слѣды глубокаго когда-то рва, теперь по мѣстамъ почти совершенно занесеннаго пескомъ. Длина вала 390 арш.; длина линіи, соединяющей концы полукруга 201 арш.; длина линіи, опущенной перпендикуляромъ къ послѣдней отъ средины вала, т. е. широта городища въ центрѣ 129 арш. Отвѣсная высота насыпи вала не вездѣ одинакова; южный конецъ подымается на 2½ арш. надъ почвеннымъ слоемъ; сѣверный — на 1 арш.; средняя часть вала — на 2 арш. и 12 верш.; широта насыпи у основанія среднимъ числомъ равняется 28 арш. Для выхода изъ городища есть два прохода: одинъ съ сѣвер- /136/ной (А) стороны, другой съ южной (В); оба, повидимому, современны первоначальному образованію вала. Кромѣ того съ восточной стороны валъ имѣетъ двѣ выемки, одна значительная (С), другая малозамѣтная (В); но обѣ онѣ образовались уже на памяти мѣстныхъ обывателей путемъ дѣйствія вѣтра на песчаную насыпь вала. — Топографія внутренней части городища обусловливается характеромъ берега озера, на которомъ оно расположено. Восточный берегъ озера въ направленіи съ сѣвера на югъ постепенно повышается, подымаясь въ южной части городища до 5½ арш. надъ уровнемъ воды въ озерѣ. Сообразно съ этимъ южная площадь городища возвышенна, сѣверная — низменна. Южная возвышенная часть городища прорѣзана по линіи АВ продолговатымъ углубленіемъ, образовавшимся, повидимому, вслѣдствіе искони существовавшаго здѣсь прохода и проѣзда. Сѣверная часть городища настолько низменна, что во время весенняго половодія нерѣдко заливается водою изъ озера. Послѣднее обстоятельство по всей вѣроятности было причиною того, что древніе обитатели этого городка воздвигали свои постройки только въ сѣверной его части, въ чемъ можно убѣдиться на основаніи сохранившагося здѣсь мусора, представляющаго слѣды человѣческаго жилья.

При своемъ археологическомъ изслѣдованіи я руководствовался слѣдующими соображеніями. Южная оконечность вала представляла крутой обрывъ, при обвалахъ котораго обнаруживались человѣческіе костяки въ гробахъ. Это обстоятельство заставило меня прежде всего обслѣдовать южную оконечность вала до прохода В. Предназначенная для раскопки площадь (G) имѣла по длинѣ вала 16 арш.. въ ширину 22½ арш. Площадь эта предварительно окопана была со всѣхъ сторонъ траншеями, при помощи которыхъ опредѣлена была линія, обозначившая границу между нетронутымъ почвеннымъ слоемъ и верхнею насыпью. При послойномъ сниманіи насыпи вала въ обозначенныхъ траншеями предѣлахъ найденъ былъ 21 костякъ, изъ которыхъ 10 было дѣтскихъ; остальные принадлежали взрослымъ людямъ. Всѣ покойники похоронены были въ деревянныхъ гробахъ; гробы находились въ насыпи на различной высотѣ; большая часть ихъ помѣщена была въ центральной части вала, на глубинѣ ½ аршина отъ поверхности насыпи; другіе лежали на самомъ почвенномъ слоѣ. Никакихъ предметовъ при костяхъ не найдено. Сравнительно хорошая сохранность костяковъ не позволяетъ относить ихъ къ глубокой древности. Подъ насыпью, на почвенномъ слоѣ, оказалось огнище. Начинаясь въ центрѣ, оно наполняло собою весь юго-восточный уголъ отведенной для изслѣдованія площади и находилось, кажется, на самомъ возвышенномъ пунктѣ озернаго берега. Огнище это, мало походило на тѣ кострища, съ которыми археологамъ приходится встрѣчаться въ курганахъ съ трупосожженіемъ: оно было слѣдствіемъ дѣйствія сильнаго и продолжительнаго огня. О силѣ огня можно заключать изъ того, что многіе предметы не только мѣдные, но и желѣзные, совершенно разложились и, смѣшавшись съ пескомъ, образовали цѣлыя труды безформеннаго сплава. Что этотъ сплавъ образовался путемъ воздѣйствія огня на металлическіе предметы, имѣвшіе опредѣленную форму, это видно изъ такихъ остатковъ, какъ мѣдная пряжка, нѣсколько такихъ же пластинокъ и остатокъ, повидимому, раковидной мѣдной фибулы. Въ центрѣ кострища находилось небольшое овальной формы углубленіе, вымазанное красной глиной и служившее, кажется, мѣстомъ раскладки огня. Что это мѣсто служило чѣмъ то въ родѣ жаровни, это видно изъ того, что не только красная глина, но и находившійся, подъ нею толстый слой илистаго чернозема, превратились отъ дѣйствія огня въ твердый какъ камень кирпичъ Но непосредственное дѣйствіе огня не ограничивалось этимъ пунктомъ; оно обнимало довольно широкую площадь, вся поверхность которой при вскрытіи съ трудомъ поддавалась ударамъ заступа. Въ составлявшемъ кострище мусорѣ явно можно было отличить куски древеснаго угля, кости большихъ животныхъ, скорлупу отъ яйца и слѣды нѣкоторыхъ другихъ органическихъ предметовъ.

Но въ то время, когда одна часть рабочихъ, находясь на верху насыпи, снимала ее горизонтальными слоями, другая часть, работая въ боковыхъ траншеяхъ, раскапывала туже насыпь вертикальными слоями, приближаясь такимъ образомъ отъ периферіи къ центру. Послѣдній способъ раскопки далъ возможность констатировать слѣдующій фактъ. Подъ насыпью вала, ниже уровня земли, обнаружено было еще нѣсколько костяковъ; но здѣсь покойники погребены были въ то время, когда насыпи вала еще не было: вертикальныя линіи, обозначавшія границы могилъ, подымались здѣсь лишь до извѣстнаго уровня, затѣмъ прекращались. При вертикальномъ /138/ разрѣзѣ насыпи казалось, какъ будто бы гробы поставлены были на свои мѣста съ боку, они какъ будто задвинуты были въ продѣланныя съ боку ниши. Такимъ образомъ въ исторіи настоящаго кладбища можно отмѣтить двѣ эпохи: первая — до образованія искусственной насыпи вала, вторая — послѣ образованія послѣдней. Не лишне будетъ отмѣтить и слѣдующій фактъ. Костяки обоихъ кладбищъ, т. е. верхняго и нижняго, принадлежали покойникамъ арійскаго племени; но въ обрядѣ ихъ погребенія замѣчена слѣдующая разница: покойники нижняго кладбища хоронились въ особаго рода войлочныхъ шапкахъ, извѣстныхъ на юго-западѣ Россіи подъ именемъ „шеломковъ“; въ обрядѣ же погребенія покойниковъ верхняго кладбища ничего подобнаго не замѣчено. Въ свою очередь, по отношенію къ послѣднимъ можно отмѣтить то, что они погребались въ особаго рода кожаныхъ башмакахъ, извѣстныхъ подъ названіемъ „кожанцовъ“. Кромѣ того въ одномъ изъ гробовъ нижняго кладбища найдена лишь верхняя часть человѣческаго костяка безъ ногъ; въ другомъ гробу оказалось двѣ головы, лобная часть въ одной изъ которыхъ пробита, повидимому, какимъ то тупымъ орудіемъ.

Настоящая раскопка обнаружила так. образомъ тотъ фактъ, что южная оконечность вала искони служила мѣстомъ кладбища. Теперь естественно возникалъ вопросъ: ограничивалась-ли кладбищенская часть площадью G, или она простиралась по ту сторону прохода B въ предѣлы площади H? Чтобы рѣшить этотъ вопросъ, необходимо было перенести изслѣдованіе по другую сторону прохода B, что и сдѣлано было много. Стѣна вала, ограничивавшая проходъ B съ востока (H) изслѣдована была путемъ прорытія во всю ширину вала траншеи шириною въ 3 аршина. На этомъ пространствѣ обнаружено было 9 гробовъ, которые точно также находились на различной высотѣ: одни помѣщались въ насыпи вала, другіе опускались на нѣсколько вершковъ (до 9) ниже поверхности земли. Но особеннаго вниманія заслуживаетъ слѣдующій фактъ. Въ самой насыпи здѣсь обнаружено, такъ сказать, два яруса: верхній и нижній; при чемъ замѣчено было, что нѣкоторые изъ гробовъ опускались въ землю въ то время, когда верхняго яруса насыпи еще не существовало. Изъ этого видно, что валъ разсматриваемаго городища насыпанъ былъ, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, въ два пріема и слѣдовательно въ исторіи его слѣдуетъ различать двѣ эпохи – древнѣйшую и новѣйшую. Этотъ фактъ мною отчасти подмѣченъ былъ и при изслѣдованіи площади G, но тамъ онъ выступалъ не такъ рельефно. Кромѣ того мною произведено было изслѣдованіе въ проходѣ C и въ сѣверной оконечности вала (K). Но въ этихъ пунктахъ ни гробовъ, ни двухъ-яруснаго состава насыпи вала не было обнаружено. Изъ этого слѣдуетъ, что верхній ярусъ насыпи образовался при ремонтѣ вала, которому подверглись лишь нѣкоторыя его части. Обращаю на этотъ фактъ особенное вниманіе потому, что онъ соотвѣтствуетъ имѣющимся указаніямъ письменныхъ источниковъ относительно исторической судьбы настоящаго городища. Въ исторіи это городище, какъ мы видѣли выступаетъ два раза. Первый разъ оно фигурируетъ подъ общимъ названіемъ „Городца“ и упоминается въ лѣтописи въ промежутокъ времени отъ 1026 по 1237 г. Второй разъ оно выступаетъ на историческую сцену въ XV вѣкѣ, когда въ немъ „замочокъ и дворъ былъ князя Семена Олельковича“. Представляется вполнѣ вѣроятнымъ, что князь Семенъ Олельковичь, рѣшивши избрать это городище мѣстомъ для своего загороднаго дворца. нашелъ нужнымъ подновить его валъ, насыпь котораго къ XV вѣку могла сильно пострадать отъ времени. Для объясненія факта происхожденія вышеупомянутаго пожарища, не лишне будетъ напомнить слѣдующее извѣстіе лѣтописи. Такъ какъ пожарище это находится подъ верхнею насыпыо вала, то и происхожденіе его естественно должно быть относимо къ первой эпохѣ въ исторіи городища, и вотъ подъ 1135 годомъ Ипатская лѣтопись сообщаетъ намъ слѣдующее извѣстіе. Черниговскій князь Всеволодъ Ольговичъ съ своими союзниками, мстя тогдашнему великому князю кіевскому Ярополку за опустошеніе Черниговскихъ волостей, „поидоша воююче села и городы Переяславъской волости и люди сѣкуще, даже и до Киева придоша и городець зажгоша на святаго Андрея день, ѣздяху по оной сторонѣ Днѣпра, люди емлюще а другыя сѣкуще, не утягшимъ перевестися имъ“…. Нѣтъ ничего не правдоподобнаго въ томъ, что наше пожарище и представляетъ слѣды пожара, истребившаго деревянныя постройки городца въ 1135 году. Принятію этого предположенія можетъ препятствовать лишь слѣдующее соображеніе. Древніе русскіе городки строились обыкновенно такимъ образомъ: избранное мѣсто окапывалось рвомъ, насыпался земляной валъ и по вѣнцу его сооружались деревянныя стѣны. Такъ какъ разсматрива-/140/емое пожарище занимаетъ площадь, отведенную подъ насыпь вала, то слѣдовало бы ожидать, что оно окажется выше уровня почвеннаго слоя, а между тѣмъ въ данномъ случаѣ оно находится на послѣднемъ. Но дѣло въ томъ, что разсматриваемое мѣсто представляетъ естественную возвышенность, которая на 5½ арш. подымается надъ уровнемъ воды въ Гнилушѣ. Такой пунктъ не нуждался въ особой искусственной насыпи; крѣпостная стѣна здѣсь могла быть сооружена на естественномъ возвышеніи. Тутъ же непосредстенно къ стѣнѣ могла примыкать какая нибудь постройка, слѣды сожженія которой и остались въ нашемъ пожарищѣ.

Приступая къ изслѣдованію внутренней части городища, я предварительно приказалъ прорыть въ разныхъ мѣстахъ нѣсколько пробныхъ ямъ. Посредствомъ этихъ ямъ выяснилось, что культурный слой, состоящій изъ перегноя, изъ котораго вѣтромъ и дождемъ выносятся разнаго рода предметы, самой большей толщины достигаетъ въ границахъ площади L. Площадь эта, длиною (съ сѣвера на югъ) въ 20 арш. и шириною (съ востока на западъ) въ 18 арш., окопана была глубокими траншеями и затѣмъ поверхность ея, на глубинѣ культурнаго слоя, снималась очень тонкими пластами; при этомъ обнаружилось, что культурный слой, начинаясь въ западной части очень тонкимъ пластомъ, самой большей толщины достигалъ въ югозападной части площади L, гдѣ глубина его доходила до 1½ арш. На всемъ этомъ пространствѣ прежде всего попадались черепки отъ битой посуды и кости большихъ и малыхъ домашнихъ животныхъ. Посуда, насколько можно судить на основаніи сохранившихся черепковъ, приготовлена была на гончарныхъ станкахъ, изъ хорошей различнаго цвѣта глины. Что касается формы посуды и попадающагося на нѣкоторыхъ черепкахъ орнамента, то въ нихъ нѣтъ ничего типичнаго, настолько характернаго, чтобы ихъ можно было относить къ той или другой опредѣленной эпохѣ. Изъ другихъ предметовъ при изслѣдованіи данной площади найдены были: желѣзный топоръ древняго славянскаго типа; шесть желѣзныхъ стрѣлъ, изъ которыхъ пять копье-видныхъ и одна якоре-видная, съ двумя зазубнями и втулкой для надѣванія на древко; нѣсколько небольшихъ желѣзныхъ ножиковъ, на подобіе тѣхъ, которые попадаются въ славянскихъ курганахъ, небольшія ножницы того типа, который и теперь употребляется для стрижки овецъ, куски желѣзныхъ тонкихъ /141/ обручей для оковки ведеръ такого типа, съ которымъ приходится встрѣчаться въ славянскихъ курганахъ, нѣсколько общеизвѣстныхъ шиферныхъ пряслицъ; два колечка: одно изъ тонкой мѣдной проволоки безъ спайки, другое изъ какого-то составнаго металла, сдѣланное въ подражаніе витымъ кольцамъ; оба кольца принадлежатъ къ типу, съ которымъ приходится встрѣчаться въ курганахъ; желѣзный ручной браслетъ, желѣзная иголка, небольшая мѣдная бубенчиковидная пуговка, небольшой натѣльный орнаментированный крестикъ, и нѣсколько другихъ желѣзныхъ предметовъ; точно опредѣлить назначеніе которыхъ затруднительно.

Путемъ сопоставленія предметовъ, добываемыхъ изъ кургановъ, съ такими же предметами несомнѣнно позднѣйшаго происхожденія, въ настоящее время доказана удивительная устойчивость формъ многихъ предметовъ домашнаго обихода. Въ виду этого весьма трудно сказать, къ какой именно эпохѣ относится всѣ вышепоименованные предметы. Всего вѣроятнѣе то, что здѣсь мы имѣемъ дѣло съ наслоеніями нѣсколькихъ эпохъ.

Примітки:

1) Извѣстія древнихъ письменныхъ источниковъ которые съ большею или меньшею вѣроятностью могутъ быть отнесены къ названному городищу, собраны В. И. Гошкевичемъ въ его статьѣ: „Замокъ князя Симеона Олельковича и лѣтописный Городецъ подъ Кіевомъ“. (Труды Кіевск. Дух. Акад. 1890. Февраль. 228 — 254).

Оригінал

Завитневич В. З. и летописный Городец под Киевом // Чтения в историческом обществе Нестора Летописца. — К., 1891. — Кн. 5. — Отд. 2. — С. 134-141.

Для довідки: Володимир Зенонович Завитневич – професор Київської духовної академії.