31. Митридат прощает измену царя Тиграна

Даниил Мордовцев

Пантикапея была так же легко взята Помпеем, как и Фанагория.

Но здесь, когда римляне, по повелению своего вождя, выносили из дворца Митридата все сокровища, Помпея особенно заинтересовала богатая библиотека понтийского царя.

Где же, однако, был тот, в северных резиденциях которого так бесцеремонно хозяйничали теперь римляне?

Обманутый коварным Помпеем, ложно известившим Митридата, будто римский флот ночью ускользнул из устьев Фазиса и направился громить южную столицу Понта и опустошать владения Митридата, последний бросился спасать и то, и другое, пылая гневом на свою мнимую оплошность.

Но прибыв к Синопу, он, к вящей ярости своей, не нашел там ни римского флота, ни римлян. Тогда он решил выместить свою обиду на изменившем ему царе Армении. Высадившись в Синопе, Митридат, чтобы обойти квартировавшие в Малой Армении римские когорты с квестором Афронием, двинулся с войском через Галатию и Каппадокию прямо к южной столице Армении, Тигранокерте.

Как ни труден был этот переход, однако, воины его с боевыми колесницами и конные амазонки с Клеопатрою во главе преодолели все трудности.

Скоро Клеопатра увидела знакомые места, через которые войска ее отца возвращались после битвы с хвастливым Лукуллом.

– Там, – обратилась она к отцу, указывая концом копья на юг, – я отмстила мою херонейскую рану.

– Да, я тогда видела, проезжая мимо, что твое копье, как веретено, торчало из глаза у убитого тобою римского легата, – сказала молоденькая любимица Клеопатры, амазонка Ирена, дочь виночерпия Мосхина.

Оруженосец Митридата, великан скиф Яр, правя колесницей своего царя, громко, добродушно рассмеялся.

– Теперь, царевна, тебе можно уж и замуж выйти, – сказал он.

– Почему же это так, Яр? – удивилась Клеопатра.

– А как же, царевна! – отвечал скиф. – У амазонок такой закон: до тех пор амазонка не может выйти замуж, пока она не убьет хоть одного врага [Геродот, IV, 114].

– Я хоть и сто их убью, а все-таки не выйду ни за кого! – гордо воскликнула Клеопатра. – Я хочу сама быть госпожой, а не рабыней.

Митридат весело рассмеялся.

– Какая гордая у меня дочка, – сказал он. – Так я отдам тебя замуж за царя тибиренов: у них такой обычай, что когда жена родит дитя, то муж ложится в постель, повязывает голову по женски и стонет, а жена должна ухаживать за ним, как за родильницей, и устраивать для него купанья, назначенные после родов [Тибирены – τιβαρηνοι – у Нимфодора Сиракузского (fragm. 15) и Аполлония Родосского (Argonautica, II, 970)].

– Какая гадость, отец! – презрительно пожала плечами Клеопатра. – Готовить купанья! И не стыдно говорить тебе это, отец!

Между тем весть о движении Митридата к Тигранокерте давно долетела до этого города. Тигран понял, что тесть идет наказать его за подчинение Армении Помпею. Сопротивление такому грозному врагу, как Митридат, немыслимо. Оставалось одно, униженно умолять этого страшного соперника Рима о помиловании.

Помилование. Неужели же грозный тесть не сжалится над ни в чем неповинною Каллиопою, своею дочерью, и над ее детьми, своими внучатами?.. Каллиопа должна выплакать у отца это помилование.

Надо решиться на все… Надо испить чашу унижения… Подобно щенку, падающему на землю перед большою собакой, придется царю Великой и Малой Армении повергнуться в прах пред грозным царем Понта… Но только не перед своим народом… это был бы позор… Армения отвернулась бы от своего царя и, по вековечному обычаю Востока, побила бы своего повелителя камнями…

И Тигран, взяв жену и самого маленького грудного сына, Митридатика, выехал на пароконной колеснице из Тигранокерты на встречу грозному гостю, захватив, тайно, для себя и для жены нищенские рубища.

Они выехали из города без возницы и, отъехав несколько стадий, свернули в лес, где, привязав к стволу дерева коней, сняли с себя царские одеяния, сандалии и головные украшения, и облеклись в рубища.

Повесив на шею свой меч, в знак того, что виновный отдает свою голову на отсечение, Тигран и Каллиопа с младенцем на руках, босые, пошли навстречу приближавшемуся с войском Митридату.

Издали увидев гигантскую фигуру понтийского царя на колеснице, вооруженной косами, Тигран повергся ниц на землю, а Каллиопа упала на колени, подняв над собою плачущего Митридатика.

– Боги, бессмертные боги, и великий, грозный отец, сжальтесь над ребенком, в жилах которого течет кровь дочери Понта! – громко вопила Каллиопа при приближении отца.

Тигран лежал без движения, словно мертвый.

Митридат сошел с колесницы, приблизился к Тиграну и поставил правую ногу на голову распростертого царя Армении.

– Пощади, отец, пощади ради Каллиопы и твоего внука! – бросилась на шею отцу Клеопатра.

– Прощаю… Встань! – сказал Митридат.

Примирение совершилось.

Примечания

По изданию: Полное собрание исторических романов, повестей и рассказов Даниила Лукича Мордовцева. – [Спб.:] Издательство П. П. Сойкина [без года, т. 16], с. 138 – 140.