Путь от Перекопа до Карасубазара
Ромм Ж.
21-го, по отъезде из Перекопа, называемого по-татарски Ор-капе, мы переночевали в расположенном за 6 в. оттуда Армянском базаре у каймакана сеида Ибрагима Тахчуглу, угостившего нас шербетом, фруктами…, [не разобрано] пилавом и т. д. Спали мы на его диване [с. 35] посреди 5 или 6 татар. Базар этот прежде был больше, чем теперь. В нем насчитывается около 90 лавок и с сотню домов, часть которых теперь пустует. Наш хозяин получил чин капитана и в этом звании должен командовать отрядом, который предстоит сформировать путем набора по 2 человека с деревни; до сих пор насчитывается 260 деревень. В окрестностях Перекопа виднеются развалины, вернее следы домов, составлявших предместье.
Нет ничего печальнее этого путешествия по местности, опустошенной войной. Время также производит разрушения, но они не вызывают такой жути и уныния. Когда вы видите великолепные развалины здания, на которые наложили руку века, к меланхолии, которую вы ощущаете, примешивается сознание рока и непреложной воли творца, установившего вечность лишь для своих законов и отказавшего в ней людям, которые являются производным этих законов. Но при виде опустошенных полей, хижин, разрушенных рукой воина, при виде природы, как бы утратившей энергию, вследствие отсутствия рук, которые бы поддержали ее усилия, воображение подавлено печалью. Города, только что украшенные и заселенные, получают имя своего основателя, а потом это имя переходит к опустошителю, кичащемуся этим новым прозвищем, которое свидетельствует лишь о его великой способности всюду вносить смерть и ужасы, в результате прославленных битв приводить к уничтожению промышленности и земледелий и губить счастье многих тысяч семей, становящихся жертвой честолюбца. Именно так в 1771 г. князь Долгорукий предал разорению Перекоп, и кровавый успех этот доставил ему титул Крымского [26].
Несколько дальше видны следы жилья, которое 2 года назад было занято зачумленными. Повидимому, нередко чума и война объединяли свои усилия, чтобы опустошать землю.
22-го мы выехали из Энибазара, направляясь на станцию Ишун, лежащую, как я уже сказал, на расстоянии 29 в. от Перекопа. По дороге, на 17-й в от Перекопа, равнины пересекаются оврагом с многочисленными разветвлениями, который, как нам сказали, одним концом начинается у Черного моря, другим примыкает, как мы это сами видели, к соленому озеру по названию Кривое. Оно больше 2 в. длиной, а за ним лежит другое озеро, еще большее, называемое Красивое. В первом озере вода чрезвычайно соленая, очень горячая и горьковатая, по летам она выделяет много соли; чтобы ее доставать, здесь сооружен плот. В Черном море и в Сиваше вода гораздо менее соленая.
Бросается в глаза, что почти без перерыва от одного моря к другому тянутся низменности; примерно на 4—5 в. земля по обе стороны оврага заметно понижается по направлению к нему, так что равнины, простирающиеся сюда от Перекопа, можно рассматривать как мыс, приблизительно в 17 в. длиной, отделенный от остального Крыма проливом, часть которого теперь заполнена землей. Во многих местах на этом пространстве вырыты колодцы, но все они солоноватые. Море ли дает под землей воду этим колодцам и озерам, или же земля сама по себе достаточно солена, для того чтобы дождевая вода, проходя через нее, воспринимала [с. 36] ее свойство? Последнее мне представляется более вероятным. Однакоже прежде, чем высказаться с полной определенйостыо, нужно было бы произвести ряд наблюдений, предпринять мне не позволяют обстоятельства; план их указан мной в примечаниях к переводу «Описания Крыма» [здесь Ромм имеет в виду переведенное им на французский «Описание Тавриды» Габлица]. Вода в этом озере ная, очень белая и илистая. По движению волн можно заключить, что оно не глубокое.
От станции Ишун мы проехали примерно верст 9 по дороге на Карасубазар, чтобы посмотреть каменный мост, построенный на одном из очень узких заливов Черного моря, который тянется вплоть до Салгира…
В деревне Бабасане колодцы дают довольно хорошую воду. Замечательно, что в этих местах, не изобилующих стадами, в качестве топлива жгут полевые травы, в частности полынь. Примерно в 29 в. от Перекопа деревни начинают встречаться чаще, земля лучшего качества и лучше возделана. Отмечаю здесь для тех, кому это может пригодиться, что татары неохотно пускают путешественников на ночлег, но, если сослаться на каймакана или взять от него письмо из Енибазара, вас примут очень хорошо. Они добры, гостеприимны, щедры, но только отнюдь не все таковы. Каменный мост, о котором я упоминал выше, в 7 пролетов. Он находится на дороге из Перекопа в Казлер и в Ак-мечеть. Его так основательно починили, что трудно различить следы его прежнего вида. Это, несомненно, очень приятно для путешественника, любящего прочные мосты, но не для тех, кто стремится изучать историю прошедших времен по оставшимся от них памятникам.
23-го из Бабасана мы поехали в Кутлуяк, расположенный за 29 в.; оттуда в Башу, за 29 в. Ночевали мы в Бутчале, за 27 в. В полутора верстах от Баши мы переехали Салгир. Река эта не шире 3 или 4 саж. Вода в ней смешана с песком, желтая и плохая на вкус. Почва справа и слева на протяжении нескольких верст понижается по направлению к Салгиру; она глинистая и песчаная. На значительном расстоянии от этой реки находят мелкую гальку такой же породы, как и та, что встречается в самом русле реки. Это, повидимому, говорит за то, что при таянии снегов с гор стекают большие потоки, вливающиеся в Салгир или текущие по отдельным оврагам и разливающиеся по окружающим Салгир равнинам, где они и оставляют гальку или известковые камни, о которых мы упоминали. Мне не раз утверждали, что подле Чатырдага от Салгира берет начало овраг, продолжающийся до Черного моря. Каждую весну при таянии снегов воды наполняют его, и он образует довольно длинный и узкий залив, через который и построили упомянутый выше каменный мост. Бабасанские татары называют этот овраг Джилга. Таким образом, все пространство между солеными озерами и оврагом, соединяющим их с одной стороны с морем, с другой — с Салгиром и Джилгой, является своего рода островом, отличающимся также и своим возвышенным местоположением, так [с. 37] как он лежит выше того, что я бы назвал перекопским мысом. Правая сторона дороги выше левой, почва лучше и чернее, колодцы глубже и несоленые, — это за исключением нескольких низменных местностей, откуда, по всей вероятности, море ушло позднее. На этом, с прекрасными долинами острове я и поместил бы Дром Ахилла, или Ристалище Ахилла, который, таким образом, оказался бы очень неподалеку от острова Севкаса, начинающегося за Салгиром. На некотором расстоянии от этой реки снова тянутся равнины; почва на склонах, обращенных к Салгиру, глинистая и более плодородная, хотя и той же природы. В этой части видны многочисленные разоренные, опустевшие деревни; от некоторых не осталось ничего, кроме выкопанного там колодца.
24-е. От Ботчалы поехали на Карасубазар, лежащий за 24 в.; на этом пути мы увидели начало холмов. За несколько верст до Ботчалы мы въехали в большую долину, южная сторона которой, слева от дороги, окаймлена грядами известковых утесов, в некоторых местах имеющих округлую форму и словно изрытых потоками. На многих из них видны раковины разряда моллюсков. Наклон этих гряд — с северо-востока на юго-запад, но он очень невелик, так как они почти горизонтальные; местами виднеются очень живописные уступы окал, отделившихся от гряды и упавших друг на друга, как то можно видеть на прилагаемом рисунке [рисунка в рукописи Ромма нет].
Мы зашли в один грот, шириной приблизительно в 9 саж., глубиной в 3 саж. и около полутора сажен высоты. Нам говорили, что в 2 в. оттуда, к западу, находится грот, в котором пастухи могут укрыть 1000 коз и овец.
Примечания
26. Долгоруков-Крымский, В. М. (1722—1782). Во время Первой турецкой войны ему была вверена охрана русской границы с Крымом, а затем покорение полуострова. После мира с Турцией в 1775 г. получил титул Крымского. Английский посол Каткарт отзывается о нем как о неспособном полководце; это мнение разделялось и некоторыми другими современниками.
Опубликовано: Жильбер Ромм Путешествие в Крым в 1786 г. – Ленинград : 1941 г., с. 35 – 38.