Карасубазар. Молитва дервишей. Беседа с муфтием
Ромм Ж.
Город Карасубазар расположен в долине, окруженной горами средней высоты; часть их образуют известковые гряды, другие представляют собой просто груду известняка или же обломки более высоких известковых гор. Из одной такой горы посреди восточных скал вытекает Карасу, или Черная река, низвергается водопадом, орошает в 4 в. оттуда дворцовые сады и, спускаясь затем в город, протекает через него и впадает в Салгир. В городе… [количество жителей в рукописи не указано] жителей — татар, греков, армян, русских. Здесь только и встречаешь, что маленькие, низкие, узенькие лавчонки, вполне, однакож, соответствующие образу жизни населения. Лавки эти либо наполнены товарами, либо заняты ремесленниками. Я с удовольствием наблюдал, как здешний рабочий, сидя на пятках и имея под рукой все, что ему нужно, трудится без перерыва, не прибегая к другим движениям, кроме движений, производимых руками, и это при выполнении таких работ, которые заставляют обливаться потом наших европейских рабочих и поглощают все их силы.
Усталость, которую мы испытывали, была так велика, что мы сочли за счастье, когда нашли комнату в одном хане — род гостиницы, где дают помещение, но без еды. Мы переночевали тут, а на следующее утро перебрались за 4 в. к генералу Каховскому [27], и предоставившему нам помещение. У него мы застали лэди Кравен [28] [с. 38] и Вернопа. Полковник дал мне почитать описывавшего Крым, который он видел во время путешествий, предпринятого им из Вены и происходившего в 1768—1770 гг. Мне кажется, что этот путешественник больше занимает внимание читателя своими личными делами, нежели теми местами, которые проезжал; притом же то немногое, что он сообщает, несвободно от ошибок и редко представляет интерес.
Чтобы дать милэди представление о той легкости, с которой казаки проделывают свои военные упражнения, им велено было продемонстрировать их с пистолетом, который они держат в той же руке, что и пику. Это оружие, длиной около 2 саж., пристегнуто у них к руке ремнем; несмотря на его длину, они манипулируют им с чудесной ловкостью. Большинство казаков прискакало к назначенному месту галопом, стоя при этом во весь рост на лошади; один из них еще превзошел остальных, сняв перед зрителями одной рукой шапку, между тем как другой он правил лошадью, и все это стоя. Эти упражнения, при которых применяется и пистолет, были очень интересны как быстротой и верностью телодвижений казаков, так и оживлением, с которым они проделывали вещи, утомительные для обыкновенного человека. Этот род войска превосходен при конных атаках и при отступлении. На стремительном галопе сильной и быстрой лошади пика становится страшным оружием. После джигитовки мы отправились смотреть священный танец дервишей, которым велено было собраться на молитву для удовлетворения любознательности именитой путешественницы. Дервиши повиновались, но как приняли они подобное приказание, с каким удовольствием выполняли его перед многочисленным обществом собак и неверных, один из которых приказывает им молиться богу и Магомету ради его забавы? Что касается меня, я был сильно возмущен этим злоупотреблением властью. Потом ходили к каймакану; милэди была принята его женой, и потом рассказывала нам, что видела худую, сухопарую женщину с крашеными черными волосами, с накладными бровями, с веками, подмазанными черным, с набеленными лицом и даже руками, с ногтями, сильно накрашенными тёмнокрасной краской.
На следующий день милэди уехала в Судак, а мы в сопровождении адъютанта г-на Каховского присутствовали на молитве дервишей, происходившей в обычный час. Мы опоздали и начала не видели, но и виденное нами оказалось в достаточной мере интересно, чтобы я описал его здесь. При входе мы сняли обувь и остались в шляпах, сообразуясь с обычаем татар, так как не желали никого оскорблять. Замешавшись в толпу татар, мы поместились на возвышении. Оттуда нам хорошо было видно дервишей, находившихся внизу. Мечеть — квадратная. Возвышение расположено над входом в нее, во всю ширину. На противоположной стене находятся 2 больших окна, ставни которых были закрыты снаружи, так что мечеть была освещена только небольшими окнами, расположенными вверху. Подле больших окон, по углам находились с одной стороны кафедра, с другой пюпитр. С потолка свешивались 3 люстры, [с. 39] состоявшие из нескольких стеклянных стаканчиков, которые,двц«, димо, играют роль ламп, но они не были зажжены.
Разместившись по кругу на цыновках, покрывавших весь пол, дервиши заунывно пели, покачиваясь и склоняя голову то направо, то налево, и мерно двигаясь по кругу, скрестив на груди руки. Одеты они были неодинаково. Должно быть, на них не было тогда особой одежды, присвоенной дервишам и от татарина-мирянина они отличались только тюрбаном. Я видел в этом кругу и стариков и детей, самое большее 10 лет. После того как они походили так по кругу, один из них, которого называли шейхом, или начальником, вышел на середину и принялся испускать вздохи, постепенно все усиливая их и усиливая, покачивая туловищем и головой вправо и влево и поворачиваясь кругом; к нему присоединился другой, третий и т. д., так что посреди большого круга образовался малый круг возносящих вздохи; тогда пение стало раздаваться только время от времени, и слышны были одни лишь размеренные и ритмичные рыдания малого круга, но большой круг все продолжал двигаться, покачивая головами так же, как и рыдавшие. Вздохи временами стали переходить в резкие или тяжкие вскрики, как у людей, у которых от великого порыва скорби перехватывает дыхание, и они, чтобы облегчить грудь, производят длительный выдох. Этот приступ рыданий тянется довольно долго и повторяется в течение богослужения несколько раз. Такой тягостной и варварской церемонией они возбуждают себя, и время от времени кто-нибудь из них вскрикивает: «Алла, Алла, Алла!» таким тоном, как будто говорит: «мужайтесь, братья!» Время от времени кто-нибудь из них ударяет в ладони, и рыдания, все продолжаясь, становятся такими громкими, что их слышно на улице.
Благодаря тому, что у некоторых из них эти грудные звуки достигают большой силы, издали все в целом производит впечатление воя своры собак, оспаривающих друг у друга кость и своим ворчаньем угрожающих той, которая осмелится первой схватить ее зубами И порой сквозь это ворчанье прорывается глухой собачий лай. Тот из этих несчастных, которому… [не разобрано] удастся привести себя в состояние наиболее сильного возбуждения, начинает с величайшей быстротой кружиться на одной ноге посреди круга, сначала скрестив руки на груди, затем, удвоив ревностные свои усилия, начинает бить по воздуху обеими руками, как будто для того, чтобы еще быстрее кружиться; с него падает головной убор, сваливается более свободная часть одежды, ткань его тюрбана спускается ему на плечи. Этот беспорядок в одежде служит наилучшим выражением его энтузиазма. Не обращая на это обстоятельство ни малейшего внимания, остальные стараются еще сильнее его разгорячить; он продолжает так до тех пор, пока не начнет валиться с ног; тогда его поддерживают, кружась вместе с ним, рыдая и раскачиваясь. Наконец, очнувшись, он возвращается в круг и продолжает проделывать то же, что и все остальные в кругу. Иногда они кружатся по-двое, обнявшись так, как будто [с. 40] собираются вальсировать. Под конец они садятся на пятки опять-таки в круг, посредине — их начальник, или, за его отсутствием, старейший после него.
Рыдания их продолжаются, некоторые из них бьются о землю коленями, охваченные невыразимым возбуждением, но попрежнему блюдут такт с остальными. После этой утомительной сцены открываются ставни, все надевают: кто кафтан, кто шубу, рассаживаются по стенам, и один из них поет молитву, заканчивающуюся возгласом «аминь», который подхватывается остальными, но с разнообразным выражением, с большей или меньшей, силой; некоторые плачут и с раздирающим сердце выражением повторяют: «аминь», «аминь», и т. д. При этом они проявляют глубокую скорбь, и кажется, будто цель их вымолить у бога избавление от какого-то большого бедствия, может быть от жестокости и преследования врагов. Шейх подымается, и один из дервишей подходит, целует его в ладонь и становится подле него; другой проделывает то же, прикасается затем к руке первого дервиша и становится – около него; и так все по очереди: поцеловав руку шейха, каждый прикасается к руке тех, кто уже занял место, и сам становится в ряд с другими; так заканчивается эта своеобразная церемония, по поводу которой я не стану сейчас высказывать никаких размышлений.
В другой мечети, над нишей, где помещается коран, начертаны имена бога, Магомета и нескольких других пророков. Этот обычай — писать имена тех, к кому возносят мольбы или кого боготворят, мне кажется, ничуть не хуже образов, которыми украшаются иные храмы.
Мы пошли посмотреть татарскую баню, описанную в сочинении г. Клемана [29]. Я велел снять ее план. Она построена больще столетия назад.
В тот же день мы отдали визит каймакану, от него я узнал, что в городе насчитывается до 3420 татар; в это число входят и женщины, которых не более 400—600.
Муфтий-еффенди, или патриарх, особа слишком значительная среди своих соотечественников для того, чтобы мы не постарались его повидать. В его лице мы встретили человека, любящего и умеющего поговорить. При нашем входе его сын снял c нac сапоги, усадил нас на подушки и предложил трубку и кофе без сахара. У них такое угощение считается большой любезностью, но мы от него отказались, так как оно не соответствует нашим привычкам.
Этот муфтий-еффенди сообщил нам, что прежде Крым был густонаселен, в нем насчитывали сто пятьдесят тысяч домов, в каждом доме жило по 3—4 семьи; к этому числу надо еще прибавить ногаев, живущих в кибитках; кибиток было свыше 200 тысяч. Эта многочисленная нация занималась больше войной, чем земледелием. Впрочем, землю они все же возделывали, но лишь для своих собственных потребностей. Только за последние лет 40 они стали более ленивы, и земли оказались заброшенными. На мой вопрос, чему он приписывает это изменение в нравах народа, он отвечал только, что это длинная история, и тем ограничился. Он помнит [с. 41] еще предание о том, что в прежние времена Черное мope соединялось Перекопским каналом с Сивашем, но никогда не слышал о том, чтобы оно было соединено с солеными озерами Кривое и Красное при посредстве того оврага, который мы проезжали по дороге в 17 в. от Перекопа.
Вечером, по заходе солнца, он угостил нас ужином по-татарски. Началось с того, что на колени нам разостлали салфетку; потом подали таз и полили на руки воды, затем подали вторую салфетку, чтобы вытереться. Потом перед нами поставили стол из посеребренной меди, круглый, с бортом, на очень низкой деревянной ножке. Посередине была яичница, а вокруг 6 небольших тарелочек; одна с жидким медом, другая с медом, сваренным с виноградным соком, третья с печеньем из муки, масла и меду, четвертая с простоквашей, пятая и шестая с жареным мясом. Старший сын хозяина дома, закусывавший вместе с нами, показал нам пример, как есть без ложки — взял прямо пальцами кусок хлеба с яичницей и обмакнул его в мед. Мы проделали то же самое. Затем подали какую-то похлебку с крупой и мясными шариками. По примеру татарина, мы поели ее деревянными ложками. Потом было вареное тесто и, наконец, нарезанные кусочками фиги, сваренные в воде с медом. После ужина нас по обычаю угостили бы кофе, но так как мы его не пьем, нам был предложен шербет — очень сладкое и приятное питье. Потом, чтобы помыть руки, нам вторично подали таз, на этот раз с мылом. Муфтий-еффенди хотел оставить нас ночевать, чтобы познакомить с обычаями татар при отходе ко сну, но обстоятельства не дали нам возможности воспользоваться приглашением
Когда за столом сидит отец, дети ему прислуживают; если отца нет дома, старший занимает его место, принимает гостей, а братья прислуживают. Такое почитание старших представляется мне превосходным обычаем.
Наш муфтий показал нам большую рукописную, на татарском языке, книгу по географии, с картами, на глянцевитой бумаге, — работу шейха Мохамеда, написанную лет 200 назад, о которой и теперь упоминают как о значительном и полезном труде, а скорее, конечно, как о редком явлении, ибо нет ничего более редкого, как научная книга на этом языке.
В ответ на мои расспросы он рассказал мне, что до завоевания русскими Крыма здесь часто свирепствовала чума; из других болезней встречались у них простудная лихорадка и горячка; от первой они лечились простоквашей, иногда купаньем в холодной воде; при той и другой самым верным средством является рвотное: При горячке они еще пускают кровь.
У генерала Каховского я видел недавно отчеканенные в Феодосии, или Каффе, пятикопеечные медные монеты, предназначенные для отсылки князю Потемкину. Медь покупают у турок, привозящих ее из Анатолии; при обмене ее на соль из феодосийских озер медь эта обходится России по 3 руб. 30 коп. за пуд, дешевле чем в Сибири, где она стоит казне по 9 руб. Соль туркам продают но 29 коп. за 3 пуда. [с. 42]
27-го мы ездили осматривать так называемый источник Кара-Су. Проехав вдоль него по довольно широкой долине, где он извивается с большой стремительностью, мы добрались до закрытого ущелья, окруженного высокими обрывистыми скалами, из которых и бьет эта речка, однако без особого шума, так как воды стало значительно меньше. Нам сказали, что в половодье она в этом месте образует очень… [не разобрано] водопады. Впрочем, если сам источник не доставил нам особого удовольствия, зато мы с большим интересом осмотрели старые берега Кара-Су. Во многих местах, справа и слева, виднеются скалы с округлыми вершинами, внизу складчатые, или глубоко подмытые, несмотря на то, что они из очень твердого серого мрамора. Наибольшее впечатление мы получили на высоте приблизительно в 40 или 50 саж. над нынешним течением реки. На этом возвышении находится отвесная скала примерно сажень в 6 вышиной и от 9 до 10 шириной; лицевая сторона ее обращена вглубь долины или, вернее, к источнику Кара-Су. Воды самым изумительным образом огранили эту скалу, расположенную на правом берегу, прорыли ее и размыли ее склоны; в ней видны закругленные по бокам ямы значительной глубины; подле, на такой же высоте, находится другая скала, пробитая водой насквозь. Диаметр отверстия равен приблизительно 2 apш.; y подножия этой мраморной глыбы лежат мелкие осколки, отделенные от нее водой. Позади находится небольшая лощинка, по всей вероятности промытая некогда каким-нибудь рукавом Кара-Су, который, очевидно, отличался не меньшей стремительностью, так как в скале той же породы, на левой стороне этого потока, видны 2 значительные круглые промоины, а подле них груда осколков и гальки, послужившей волнам орудием, с помощью которого они произвели в этих скалах значительные изменения. Ныне этот рукяв, лежащий гораздо выше самой Кара-Су, высох. Таким образом, подмывая свои каменистые берега, река вызывала обвалы и несла облемки вниз, в другие места, так что постепенно должна была изменить свое русло, а главное прорыла его на большей глубине, что вполне соответствует местному преданию. Эти данные позволяют нам считать, что в прежние времена Кара-Су протекала по более высокому месту, была шире, так как по обеим сторонам видны пещеры, довольно далеко лежащие друг от друга, и течение ее было еще стремительнее, чем теперь. Вполне вероятно, что в результате произведенных ею вокруг пертурбаций она, при обвалах берегов, сама оказалась засыпанной и, может быть, на довольно значительном пространстве протекает под землей, прежде чем вновь пробиться v скал, где мы ее теперь видели. Следовало бы поэтому осмотреть более высокие места вдоль по долине, тянущейся, по-видимому, к Чатырдагу, но у нас нехватило времени для этой поездки. Мрамор по берегам этой речки серовато-грязного цвета, без прожилок, и на местах излома видны мелкие кристаллы; отламывается он небольшими кусками. Поверхность, подвергающаяся действию воды и воздуха, покрывается известковым налетом, бе[с. 43]лым, липким на язык. Со свода одного из гротов, через который просачивается вода, я собрал белый порошок, очень мягкий, ведающий пены при соединении с кислотой. Уж не глина ли это? Она совершенно белая.
Вдоль Кара-Су выкопаны каналы, отводящие воду к нескольким мельницам. Вправо и влево по дороге виднеются развалины деревень; по всей вероятности, местность эта, которую природа постаралась так украсить, была населена, но война, признающая только поля, покрытые трупами, разрушает дело рук человеческих, и все превращает в развалины.
Примечания
27. Каховский, граф, Михаил Васильевич (1734—1800), — участник военных операций по присоединению Крыма и Второй турецкой войны. В 1784 г. назначен был правителем Таврической области.
28. Лэди Кравен (Craven), Елизавета, — маркграфиня Аншпахская (1760— 1820). Ее «Путешествие в Крым и Константинополь» («A journey through the Crimea to Constantinopole», London, 1789) было переведено на французский и русский языки. Русское издание вышло в 1795 г. В России Кравен пользовалась таким почетом, что получила отдельный фрегат для поездки в Константинополь.
29. Клеман, Николай Эрнст, родился в 1736 г. Его «Путешествие в Крым», переведенное на русский язык Одинцовым, издано в СПб. в 1783 г.
Опубликовано: Жильбер Ромм Путешествие в Крым в 1786 г. – Ленинград : 1941 г., с. 38 – 44.