Архитектурные особенности Десятинной церкви и Софийского собора: опыт сравнения

Иоаннисян Олег Михайлович

заведующий сектором архитектурной археологии
Государственного Эрмитажа, кандидат исторических наук

В процессе подготовки к этой дискуссии я специально изучил выпуск «Софийских чтений», посвящённый вот этой самой новой концепции. И должен сказать, что меня весьма порадовала статья Н.М. Куковальской с очень подробным обзором историографии изучения Киевской Софии [Куковальска Н.М. З історії створення Софії Київської: сучасний стан проблеми // Софійські читання, Вип. 4. Матеріали IV міжнародної науково-практичної конференції «Пам’ятки Національного заповідника «Софія Київська»: культурний діалог поколінь» (Київ, 25-26 жовтня 2007 р.). К., 2009, с. 3-22]. Однако, при внимательном чтении в ней обнаруживаются достаточно странные вещи, в частности: если рассматриваются концепции разных исследователей, то в некоторых случаях они рассматриваются лишь частично. Из концепций предшественников выбирается только то, что может сработать в пользу «новой концепции». Всё остальное не анализируется, а зачастую и не упоминается вовсе. Например, удивительно, что из поля зрения Н.М. Куковальской выпала замечательная статья А. Поппэ, посвященная датировке Софийского собора [Poppe A. The Building of the Church of St. Sophia in Kiev // Journal of Medieval History, 1981, 7, p.15-66].

Далее. Безусловно, рискованно сравнивать между собой памятники, которые, в основном, не сохранились. Ведь, по сути, София один из счастливо дошедших до нас памятников самой ранней эпохи архитектуры Киевской Руси. Что у нас в Киеве ещё остаётся: Десятинная церковь, церковь Георгия, церковь на митрополичьей усадьбе, церковь Ирины? Но их, увы, нет. Мы можем оперировать только плохо сохранившимися фундаментами или, как правило, фундаментными рвами. На таких жалких остатках, в принципе, можно строить любую реконструкцию, но она всегда будет оставаться гипотетичной. Однако, если учесть датировку этих не дошедших до нас памятников, то нетрудно заметить, что все они (за исключением Десятинной церкви) относятся уже к середине и второй половине XI в.

Церковь Георгия, скорее всего, была возведена между 1051 и 1053 годами, когда Илларион занимал митрополичий престол, а храм на Митрополичьей усадьбе – около 1049. Однако, их строительство относится ко времени более позднему, чем строительство Софийского собора и не может служить основанием ее датировки ни 1017, ни, тем более, 1011 годом. Зато памятник, безусловно построенный теми же мастерами, что и София Киевская – Софийский собор в Новгороде – имеет четкую летописную датировку 1045-1050 годами [ПСРЛ, т. ІІІ. М., 2000, с. 181].

Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения, что он был построен теми же мастерами, что и Киевская София, но как ее упрощенный вариант [См.: Каргер М.К. Новгород. СПб., 1980, с. 15-17; Комеч А.И. Древнерусское зодчество конца X – начала XII в. Византийское наследие и становление самостоятельной традиции. М., 1987; Асєєв Ю.С. Мистецтво Київської Русі. Київ, 1989, с. 17; Раппопорт П.А. Древнерусская архитектура.СПб., 1993, с. 38; Штендер Г.М. Зодчество Великого Новгорода XI-XIII вв. // Архитектурное наследие Великого Новгорода и Новгородской области. СПб., 2008, с. 561-567], и уже хотя бы поэтому хронологический разрыв между киевским и новгородским соборами не может быть большим. Строительство новгородского собора заняло 5 лет, но он меньше киевского. Его возведение должно было продолжаться два-три года больше. Поэтому, если принимать летописную дату основания Софии Киевской в 1037 году, ее строительство должно было завершиться как раз к 1045 году, то есть к моменту начала строительства Софии Новгородской. Предлагаемая же Н.Н. Никитенко дата закладки Киевской Софии в 1011 году, полностью вырывает Софийский собор из контекста истории развития зодчества всей Киевской Руси.

Выборочность обращения авторов «новой концепции» к трудам предшественников демонстрирует и обращение к работе А. Реутова. Ссылаясь на нее, Н.М. Куковальская отмечает лишь то, что А.В. Реутов рассматривает Десятинную церковь как сложное крестовокупольное сооружение, близкое по своим планово-пространственным параметрам Киевской Софии [Куковальска Н.М. Вказ. праця, с. 8]. Однако в той же статье, на которую Н.М. Куковальская ссылается, А.В. Реутов допускает и возможность того, что Десятинная церковь начинала строиться как базиликальный храм [Реутов А. До проблеми реконструкцiї Десятинної церкви // Церква Богородицi Десятинна вКиївi. К., 1996, с. 32-34], что никак не может быть использовано в качестве аргумента близости этого памятника Софийскому собору, однако это почему-то проходит мимо поля зрения Н.М. Куковальской.

Кстати, авторы «новой концепции», обращаясь к архитектуре Софийского собора, ссылаются, в частности, и на меня. В 1996 г. я действительно писал, что и Десятинная церковь, и Киевская София принадлежат к одному типу сложных по своей композиции крестовокупольных памятников [Іоаннесян О. Зодчество Давньої Русi вiд Десятинно церкви до монгольско навали (традициi,зв’язки, розвиток) // Церква Богородицi Десятинна в Києвi. К., 1996, с. 37-38]. Из этого софийскими коллегами делается вывод, что это напрямую связанные между собой постройки, а, значит, почему бы тогда Владимиру, построившему Десятинную церковь, не построить вслед за этим еще и Софию. Однако, следует заметить, что прямая зависимость развития древнерусской архитектуры XI в. от Десятинной церкви – устоявшийся взгляд, идущий со времен М.К. Каргера. И мои слова, сказанные в 1996 г., тому свидетельство. Однако, далее происходит следующее: в 2005 г. мы с Г.Ю. Ивакиным начали исследования Десятинной церкви и теперь уже пишем по этому поводу несколько другие вещи [Івакін Г.Ю., Іоаннісян О.М. Перші підсумки вивчення Десятинної церкви у 2005-2008 рр. //ДЬNЋСЛОВО: Збірка праць на пошану дійсного члена Національної академії наук України. Київ, 2008, с. 191-213; они же. О новых раскопках Десятинной церкви (2005-2007 гг.) // Труды II (XVIII) всероссийского археологического съезда в Суздале, т. I. М., 2008, c. 12-19; они же. Десятинная церковь в Киеве: «старый взгляд» в новом освещении (предварительные результаты исследований 2005-2007 гг.) // Archeologia abrahamica: Исследования в области археологии и художественной традиции иудаизма, христианства и ислама. М., 2009, с. 179-202; Иоаннисян О.М., Елшин Д.Д., Зыков П.Л., Ивакин Г.Ю., Козюба В.К., Комар А.В., Лукомский Ю.В. Десятинная церковь в Киеве // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света // Труды Государственного Эрмитажа, т. XLIX. СПб., 2009, с. 330-366].

Печально, что Н.М. Куковальская и Н.Н. Никитенко не знакомились с нашими последними публикациями, хотя, вполне возможно, они сознательно игнорируют новые данные, поскольку те не вписываются в их «концепцию».

А дело в том, что мы теперь совсем по-другому смотрим на Десятинную церковь, поскольку она оказывается, в свете последних исследований, памятником не столичной константинопольской архитектуры, а довольно провинциальной постройкой. Сегодня Десятинная церковь предстает перед нами не крестовокупольным храмом, а купольной базиликой, восходящей своими корнями к балканской (может быть, болгарской или греческой) архитектуре. Интерпретация Десятинной церкви как крестовокупольного храма была основана на том, что М.К. Каргер понял ленту поперечного рва для фундамента по линии восточных столбов храма как существующий фундамент и ввёл это в научный оборот. На самом деле этого фундамента не было. Был выкопан под него ров, который не был заполнен кладкой. Очевидно, строители первоначально планировали построить именно крестовокупольное строение, однако, почему-то не смогли. Поэтому, в ходе строительства замысел конструкции храма претерпел существенные изменения, значительно упростился.

Возвращаясь к Софийскому собору, заметим, что наши исследования Десятинной церкви свидетельствуют: эти памятники разного круга, построенные разными мастерами. В отличие от определенных проявлений провинциальности (региональности) Десятинной церкви, Софийский собор являет собой образец рафинировано-столичной византийской архитектуры. Сразу же встает вопрос: а мог ли Владимир в последние годы своего княжения получить мастеров из Константинополя? Дело в том, что в самом Константинополе в этот период мастеров не было, да и строительство почти не велось. Ведь это было время смены династий, а македонская династия не вела активного строительства в Константинополе (никто пока не может найти памятник времени македонкой династии в самой столице). Единственное исключение – церковь Неа, построенная Василием Македонянином, но вся беда в том, что мы этой церкви не знаем. Можно ли в таком случае строить прямую зависимость, опираясь на связующее звено, которого нет?

Сложность заключается ещё и в том, что в самом Константинополе невозможно найти ничего похожего на Софию Киевскую. Это продукт какого-то очень сложного развития столичной архитектуры, но происходившего за пределами Константинополя. Однако, все памятники вне Константинополя, где есть намёк на поиски сложной архитектурной формы, датируются лишь серединой XI в. И вопрос, откуда пришли мастера, соорудившие Софию Киевскую, остается открытым.

Далее – строительно-технические особенности. Действительно, и в Десятинной церкви, и в Киевской Софии присутствуют кладка со скрытым рядом и декорации фасадов двухуступчатыми нишами. К этому, как к элементу константинопольской школы, апеллируют Н.М. Куковальская и Н.Н. Никитенко. Действительно, в Десятинной церкви два таких фрагмента найдены. Однако, встает вопрос: из каких частей постройки они происходят? Потому что в кладке основного ядра Десятинной церкви плинфа весьма характерна и совершенно не похожа на плинфу Софийского собора. Зато в указанных двух фрагментах плинфа действительно подобна софийской. Мы не исключаем того, что галереи Десятинной церкви достраивались на уровне второго яруса уже во время княжения Ярослава Мудрого. Возможно, именно с этими перестройками и было связано новое освящение Десятинной церкви митрополитом Феопемптом в 1039 г. И, видимо, упомянутые фрагменты, упавшие откуда-то сверху, имеют отношения именно к этим достройкам.

Следующий момент, который меня поразил в системе доказательств коллег из Софийского заповедника: по их уверению, совершенно идентичными на основании химических анализов оказываются поливные плитки из Десятинной церкви и Софии Киевской. На самом деле, плитки Десятинной церкви тоже ни с чем не спутать, они имеют аналогию только в болгарском Преславе [Иоаннисян О.М. О происхождении традиции убранства полов поливными керамическими плитками в средневековой архитектуре славянских стран (Преслав-Киев-Гнезно) // Средневековая архитектура и монументальное искусство. СПб., 1999, с. 25-31]. Ничего похожего на них в киевском Софийском соборе не обнаружено. Правда, есть еще плитки с подглазурной поливой, найденные В.Д. Милеевым на месте Десятинной церкви [1000-летие русской художественной культуры. Каталог выставки. М.;Schloss;Gottorf, 1988, № 14]. В Софии Киевской плитки, а точнее огромные плиты с такими же поливой и подглазурным орнаментом находятся на втором ярусе, на хорах. Следует заметить, что в случае с Десятинной церковью, до сих пор непонятно, происходят ли эти плиты из церкви. Они не привязываются ни к какой части памятника, но даже если и связаны с церковью, то появились там в результате одного из ее ремонтов. Дело в том, что эти плиты имеют совершенно чёткую датировку – вторая половина XII-XIII вв. И в Софии, судя по всему, они относятся к тому же времени.

Таким образом, все историко-архитектурные аргументы сторонников Н.Н. Никитенко являются весьма сомнительными и не могут быть приняты в качестве доказательств более ранней датировки сооружения Софийского собора.

К сожалению, во всех работах наших коллег из Софийского заповедника всё время присутствует тезис, что ученые, пытающиеся оспорить «концепцию новой датировки» памятника, не могут быть экспертами в данном вопросе, поскольку не занимаются натурными исследованиями собора. Да, к сожалению, мы такой возможности лишены: специалистам не разрешают делать фотографии интерьеров, более того, зарисовывать какие-то детали оказывается тоже нельзя. Так что, доступа к Софии Киевской для натурного изучения посторонним исследователям нет, памятник «приватизирован» самими сотрудниками заповедника, которые вынуждают нас пользоваться их наблюдениями как первоисточником.