Горшки

Каргер М.К.

До недавнего времени на территории древнего Киева не было обнаружено остатков древних керамических печей. Впервые в 1946 г. возле Софийского собора удалось раскопать большую печь для обжига кирпича, относящуюся ко второй половине XI в., о которой будет речь ниже.

В 1948 г. при земляных работах на той же территории, связанных с прокладкой магистрали газопровода, были обнаружены остатки глиняной керамической печи, под обвалами которой сохранились пять сосудов, известных под названием “амфорок киевского типа” [I.М.Самойловський. Розвідки і розкопки в Києві та його околицях в 1947- 1948 рр. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. III, Київ, 1952, стр. 75]. К сожалению, остатки печи не были тщательно исследованы и потому о конструкции печи невозможно составить какое-либо представление.

Городские гончары Киева, как и гончары Смоленска, Чернигова, Новгорода и других крупнейших древнерусских городов, уже в IX-Х вв. овладели техникой гончарного круга. Обжиг посуды, производившийся не в домашних печах, как раньше, а в специальных горнах, давал равномерную прокаленность черепка, имеющего в изломе достаточно ровный цвет [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 342-343].

Первые образцы посуды, изготовленной на гончарном круге, отличались еще грубоватостью формовки, толстыми стенками. Ассортимент изделий в эту пору был, по-видимому, весьма ограничен, хотя следует заметить, что немногочисленность хорошо датированных образцов киевской керамики IX-Х вв. не дает уверенности в том, что в действительности этот ассортимент не был несколько богаче.

При раскопках в 1940 г. жилища IX – Х вв. на северо-западном склоне горы Киселевки были встречены в значительном количестве обломки горшков (без ушков), изготовленных на гончарном круге, украшенных неглубоким линейным орнаментом, покрывающим почти всю поверхность сосуда [Розкопи в Києві на горі Кисілівці в 1940 р. – Археологія, І, Київ, 1947, стр. 145-146]. Обломки таких же сосудов попадались и в нарушенных слоях при раскопках на территории города Владимира (рис. 95). Сопоставление этой керамики с сосудами, найден[с. 414]ными в некоторых погребениях киевского некрополя, позволяет считать этот тип посуды характерным для киевского гончарного ремесла Х в. Сосуды этого типа нередки в курганах Х в. в Гнездовском, Черниговском и Шестовицком могильниках. Распространенность такой же посуды на городищах верхней Десны отмечал М.В.Воеводский, относивший ее также к Х в. [М.В.Воеводский. Городища верхней Десны. – КСИИМК, XXIV, 1949, стр. 76]

Многочисленные изделия киевских гончаров XI-XIII вв. представлены прежде всего разнообразной глиняной посудой. Глиняная посуда, служившая как для приготовления пищи и хранения запасов, так и в качестве столовой посуды, широко бытовала не только в утлых жилищах городских ремесленников, но и на богатых дворах киевской знати и в княжеском дворце.

Посуда, изготовлявшаяся киевскими гончарами XI-XIII вв., отличалась от более ранней не только тем, что глиняное тесто ее было значительно лучше приготовлено (городские гончары XI-XIII вв. не применяли уже, как ранее, грубых примесей вроде дресвы), но и тем, что формовка посуды на гончарном круге производилась гораздо тщательнее, стенки сосудов стали значительно тоньше.

Характерной чертой киевской керамики XI-XIII вв. является большое разнообразие ассортимента и тщательность отделки сосудов. Если гончарное ремесло в русских городах в XI-XIII вв. повсеместно сделало значительные успехи, далеко опередив современное деревенское гончарное дело, то киевским гончарам, как и связанным с ними гончарам других городов Среднего Поднепровья, принадлежало безусловно одно из первых мест.

Многочисленные образцы керамики, собранные при раскопках на территории Киева, позволяют наглядно представить разнообразный ассортимент киевской гончарной посуды XI-XIII вв. Значительное количество керамических изделий, происходящих из точно датированных комплексов конца XII-XIII вв., дает возможность для многих типов посуды установить если не дату возникно[с. 415]вения данного типа посуды, то во всяком случае время наиболее широкого бытования ее.

Глиняный горшок, служивший для варки пищи, был наиболее распространенным типом глиняной посуды XI-XIII вв.; в этом убеждают не только закопченность наружных стенок, но и следы пригоревшей пищи на внутренних стенках сосудов этого типа. Нередки случаи находок горшков в печи киевских жилищ XII-XIII вв. Древним названием посуды этого типа было “гърнець” (гръньць) – слово, существующее во всех славянских языках, засвидетельствованное как переводными памятниками письменности, так и оригинальными [В.Ф.Ржига. Очерки из истории быта домонгольской Руси. – Труды ГИМ, вып. 5, М., 1929, стр. 34-35].

Размеры горшков бывают различны, но формы и даже пропорции устойчиво повторяются (рис. 96). Разновидностью, вызванной, по-видимому, своеобразием назначения, является горшок с одним ушком, он также входит в обязательный ассортимент глиняной посуды в комплексах киевских жилищ XII-XIII вв.

На табл. LXX представлены четыре экземпляра сосудов этого типа, попарно близко повторяющие один другой. Все они происходят из точно датированных комплексов: первый из “жилища художника” [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 22-23], второй служил вместилищем известного клада, найденного на территории Михайловского Златоверхого монастыря, неподалеку от “жилища художника”, в 1907 г. (зарыт в XIII в.) [Архив ИИМК АН СССР, ф. АК, д. 89/1907 г.], третий из жилища в усадьбе Исторического музея (раскопки 1937 г.) [Коллекция КИМ], четвертый из жилища на Б.Житомирской ул. (раскопки 1946 г.) [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 177]. Все три жилища погибли от пожара во время монгольского разгрома 1240 г.

Лишь незначительно отличаются от упомянутых три горшка, также с одним ушком, изображенные на табл. LXXI. Первый из них происходит из жилища, раскопанного в 1949 г. в усадьбе Михайловского Златоверхого монастыря [М.К.Каргер. Новые данные к истории древнерусского жилища. – КСИИМК, XXXVIII, 1951, стр. 7-8], второй и третий служили вместилищами кладов, зарытых в XIII в. (клад, найденный в 1903 г. на территории того же монастыря [Н.Ф.Беляшевский. Ценный клад великокняжеской эпохи. – АЛЮР, 1903, № 5, стр. 299], и клад, найденный в 1885 г. в усадьбе Есикорского) [Н.П.Кондаков. Русские клады, стр. 125].

От приведенных выше образцов резко отличается горшок с ушком, в котором был зарыт клад, найденный в 1893 г. на М.Владимирской ул., попавший в землю, по-видимому, в XIII в. По своим тяжелым, грузным пропорциям этот сосуд (рис. 97, 1) весьма далек от киевской керамики, отличающейся несомненным [с. 416] изяществом форм. Близкой аналогией ему является сосуд, найденный в Киеве на Флоровой горе (Киселевка) [В.Козловська. Таврований посуд слов’янської доби. – Науковий збірник за. р. 1926, Київ, 1926, рис. 9] (рис. 97, 2).

От кухонных горшков следует отличать довольно близкие к ним по форме сосуды с двумя плоскими ушками, через которые просверлены незначительные круглые отверстия, предназначавшиеся, очевидно, для подвески сосуда. По верхнему краю сосуда на равном расстоянии от ушков делается незначительно выступающий носик. По-видимому, этот тип сосудов служил в качестве рукомойника. Отлично сохранившиеся, почти тождественные но формам и пропорциям образцы таких рукомойников найдены в “жилище художника” [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 22] и в тайнике под Десятинной церковью (рис. 98) [там же, стр. 125]; оба, следовательно, относятся к первой половине XIII в.

Рис. 98. Горшок-рукомойник из “жилища художника” (1) и горшок-рукомойник из тайника под Десятинной церковью (2). [с. 419]	Рис. 99. Фрагмент узкогорлого кувшина, раскопки Д.В.Милеева (1); узкогорлый кувшин, найденный в 1940 г. на Лукьяновке (2). [с. 419]

Среди керамических изделий, сохранившихся в развалинах киевских жилищ, нередки находки широкогорлых кувшинов с одной ручкой. Замечательный экземпляр такого сосуда, покрытый одноцветной светло-желтой поливой, был обнаружен в “жилище художника” [там же, стр. 22] (табл. LXXII, 1). Близкий по форме кувшин, найденный в 1937 г. неподалеку от Десятинной церкви, служил вместилищем небольшого клада монетных гривен (табл. LXXII, 2) [Коллекция КИМ]. По-видимому, [с. 417] такого же типа кувшин, найденный в 1892 г. в усадьбе Кривцова, опубликовал в неточном рисунке И.А.Хойновский (табл. LXXII, 3) [И.А.Хойновский. Раскопки великокняжеского двора…, табл. III, рис. 4].

Нередки находки фрагментов узкогорлых кувшинов, покрытых в верхней части обильной орнаментацией, состоящей из прямых концентрических линий, чередующихся с глубокими наколами (рис. 99, 1) [Коллекция КИМ]. Целый экземпляр такого кувшина был найден в 1940 г. на северной окраине Киева (Лукьяновка; рис. 99, 2). Значительно реже встречаются большие широкогорлые кувшины о двумя ручками, плоские миски и блюда.

Почти в каждом из раскопанных киевских жилищ XII-XIII вв. были встречены характерные белоглиняные сосуды в виде плоскодонной чашки с большой ручкой (табл. LXXIII, 1, 2). Такой же чашкой был покрыт сосуд, в котором был зарыт клад, найденный в 1885 г. в усадьбе Есикорского (табл. LXXIII, 3) [Н.П.Кондаков. Русские клады, стр. 125]. Б.А.Рыбаков, связывавший этот тип сосуда с термином “чьрпало” (ковш), встречающимся в памятниках древнерусской письменности, в то же время отмечал близость формы этого типа сосудов к скифской керамике [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 355].