Голосники. Черепица. Поливные плитки

Каргер М.К.

Киевские “плинфотворители” изготовляли не только кирпич. Нашими раскопками 1948 г. неподалеку от западной стены Десятинной церкви были обнаружены остатки упавших сводов храма, перекрытых черепицей в виде огромных кирпичей корытообразной формы, с неглубокими желобками (рис. 129) [М.К.Каргер. Розкопки на садибі Київського історичного музею. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. III, Київ, 1952, стр. 12-13]. Использование черепицы для покрытия каменных построек в дальнейшем не привилось. Киевские постройки XI-XIII вв. покрывались обычно свинцо[с. 462]выми (оловянными) листами. Обломки черепицы в последние годы обнаружены раскопками в Новгороде [А.В.Арциховский. Раскопки восточной части Дворища в Новгороде, стр. 172] и Полоцке [наши раскопки 1957 г. возле собора Софии].

Рис. 129. Черепица из развалин Десятинной церкви. Раскопки 1948 г. [с. 463]	Рис. 130. Голосники из собора Михайловского Златоверхого монастыря. [с. 463]	Рис. 131. Клейма на голосниках из Софийского собора. Раскопки 1949 г. [с. 465]

Среди киевских гончаров, связанных с производством строительных материалов, необходимо отметить еще одну группу мастеров, занятых изготовлением специальной строительной керамики – высоких узкогорлых сосудов, так называемых “голосников” (рис. 130). Сосуды эти, как показали наши исследования Киевской Софии, почти сплошь заполняют пазухи сводов и кладку куполов храма. Количество голосников, примененных в кладке Софии, исчисляется десятками тысяч. Большая часть их совершенно не имеет функций резонаторов и служит исключительно для разгрузки сводов и куполов. Производством этой разновидности строительной керамики, по-видимому, занималась обособленная группа гончаров, хотя технология этого производства принципиально не отличалась от производства обычных горшечников. Голосники всегда делались из хорошо отмученной светлой глины и отлично обжигались, что, по-видимому, обеспечивалось особым контролем качества продукции. На донцах голосников Киевской Софии обычно имеются клейма нередко повторяющегося рисунка (рис. 131).

Наряду с голосниками в развалинах ряда построек, воздвигнутых киевскими зодчими XI-начала XII в., как отмечалось выше, нередко в большом количестве обнаруживаются обломки обыкновенных амфор-корчаг. Приставший к их наружным стенкам известковый раствор с примесью цемянки свидетельствует о том, что сосуды эти подобно голосникам использовались в кладке сводов здания.

Обособленную, весьма значительную группу гончаров-“плинфотворителей” составляли мастера, изготовлявшие полихромные поливные плитки, применявшиеся наряду с мозаичными наборами для полов, а иногда, по-видимому, и для облицовки нижней части стен в богатых жилых постройках.

Производство полихромной поливной строительной керамики, как и отмеченное выше производство поливной посуды, игрушек и так называемых “писанок”, является наглядным свидетельством чрезвычайно высокого уровня киевского керамического ремесла. Считается, что древнейшими образцами строительной поливной керамики являются плитки, составлявшие будто бы орнаментальный фриз, украшавший некогда стены гридницы Х в. [Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 360] Выше отмечалось, что эта реконструкция является плодом недоразумения.

Керамические поливные плитки делались обычно из тщательно отмученной светлой глины. Размеры их различны, от совсем незначительных до очень крупных (30:30 см) при толщине от 1.5 до 2.5-3 см. Лицевая сторона плиток покрыта обычно одноцветной (желтой, зеленой, коричневой) блестящей поливой. Плитки этого типа широко распространены в киевских постройках XI-XIII вв. [с. 464]

Полы из керамические поливные плиток встречаются в киевских постройках Х-XI вв., обычно лишь в боковых частях здания, тогда как полы центральной части состоят из мозаичных наборов. В начале XII в. керамические плитки полностью вытесняют мозаику.

Наряду с одноцветными широкое распространение имели также полихромные плитки, украшенные орнаментальным узором разных цветов. Сложная техника орнаментации поливных плиток давно известна по материалам раскопок В.В.Хвойки в Белгороде. Основной фон плиток красновато-коричневый. Рисунок в виде волнистых линий, кругов о пятнами внутри, а иногда и в виде стилизованных цветов и гирлянд наносится в технике “пастилажа” поливой белого, желтого, синего или зеленого цвета. Особенно характерным является орнамент из рядов цветных линий, напоминающих фигурные скобки (табл. LXXXVI). Выше отмечалось, что именно этот узор типичен для глиняных яиц-писанок, [с. 465] изготовлявшихся киевскими гончарами и широко расходившихся по городам и селам древней Руси.

Раскопками последних лет установлено, что описанные выше полихромные плитки отнюдь не являются какой-то специфической особенностью белгородских построек и производство их не связано с Белгородом. Плитки этого типа найдены как в самом Киеве, так и в развалинах храма-усыпальницы Бориса и Глеба в Вышгороде (табл. LXXXVII), а также в развалинах храма XII в. во Владимире-Волынском (наши раскопки 1955 г.). Подихромные поливные плитки с исключительно своеобразным узором были найдены при раскопках в Киевской Софии (табл. LXXXVIII, LXXXIX).

Раскопками В.В.Хвойки в усадьбе Петровского были открыты остатки мастерской, в которой, по словам исследователя, “изготовлялись превосходные изразцы, покрытые толстым слоем плотной массы в виде эмалевой поливы” [В.В.Хвойка, ук. соч., стр. 70]. Тут же были найдены куски разноцветной эмалевой массы и особой формы глиняные тигельки-льячки с двумя ячейками для одновременной плавки эмали равного цвета. У каждой ячейки имелось свое выходное отверстие. В обеих ячейках сохранились остатки эмали двух цветов, прилипшей к стенкам тигелька. Обломки таких же тигельков вновь найдены на той же территории раскопками 1936-1937 гг. (рис. 132).

Изучение многочисленных образцов подихромных поливных плиток, найденных в Киеве, Белгороде и Вышгороде, а также находка описанных выше тигельков-дьячек позволили убедительно восстановить весь технологический процесс изготовления плиток [там же, стр. 70, 93; Н.Д.Полонская. Археологические раскопки В.В.Хвойко 1909-1910 гг. в мест. Белгородке. – Труды Московского предварительного комитета по устройству XV археологического съезда, М., 1911, стр. 60-62; А.В.Филиппов. Древнерусские изразцы, вып. I. М., 1938, стр. 12; Б.А.Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр. 361-362].

Плитки первоначально покрывались поливой одного цвета и обжигались в печи. Затем в ячейки двойного тигелька засыпалась эмаль двух различных цветов и на жаровне расплавлялась до жидкого состояния. После этого мастер, попеременно наклоняя тигелек-льячек то в одну, то в другую сторону, выливал через отверстия расплавленную эмаль на горячую плитку. При наклоне дьячка в сторону отверстий получались две параллельные полоски разного цвета, Вытягивая эти полоски каким-либо острием то в одну, то в другую сторону, мастер получал характерные ряды фигурных скобок.

Кроме этого приема нанесения узора льячкой с двойным отверстием, применялся и другой способ изготовления полихромных плиток: на горячую плитку, уже покрытую одноцветной поливой, мастер набрасывал мелко толченые кусочки твердой эмали, после чего, подогревая плитку на жаровне, втирал плавившиеся постепенно кусочки эмали в эмаль фона. В результате получались плитки, [с. 466] полихромная поверхность которых напоминала мрамор или камни о разноцветными прожилками.

Способ нанесения эмалевого узора в технике “пастилажа”, широко распространенной среди киевских гончаров, свидетельствует об очень высоком уровне киевского керамического ремесла. По словам А.В.Филиппова, в этом отношении Киевская Русь опередила Западную Европу, где техника пастилажа появилась значительно позже [А.В.Филиппов, ук. соч., стр. 12].

Находка описанной мастерской свидетельствует о том, что среди многочисленных ремесленников, работавших на княжом дворе, были и мастера, занятые производством полихромных поливных плиток для княжеского строительства. Подтверждением этого является находка на территории того же княжого двора поливной плитки, на оборотной стороне которой отчетливо видно рельефное клеймо в виде княжеского знака (табл. 90) [раскопки 1948 г. в усадьбе Киевского исторического музея]. Какому князю принадлежит этот знак, установить пока не удалось. Наиболее близок он к княжеским знакам XII в. Это свидетельствует о том, что различные княжеские мастерские, [с. 467] производившие строительные материалы, обнаруженные в разное время на княжом дворе, не следует трактовать как остатки подсобных производств, связанных с постройкой в конце Х в. самой Десятинной церкви, как это предполагал в свое время В.В.Хвойка.