3.10.1839 г. М. А. Максимовичу

Милостивый государь Михаил Александрович!

Отзыв Ваш, коим Вы почтили меня, принес мне великое утешение. Приятно мне было узнать, что Вы, так много трудившийся и стяжавший для нашей родовой литературы и вообще для наук пользы, обратили внимание на мою болтовню. Давно роилось во мне желание сблизиться с Вами и хотя в легкие сношения войти, и Вы были так внимательны, что сами отыскали меня. Благодарю Вас за умноженное удовольствие.

На требование Ваше поучаствовать в составлении «Киевлянина» скажу Вам со всею откровенностью: пишу не по наряду, не делаю из сего работы по обязанности, а так, как придется. Вспомнится какая Маруся, Галочка, от нечего делать – напишу, и так написанное все отправил к приятелю в Петербург, он уже дирижирует всем, и я в распределении пьес вовсе не участвую и часто, получая какой журнал, не ожидая в нем своей пьески, нахожу ее нечаянно. Теперь у меня совершенно нет ничего ни готового, ни придумываемого; как Вам пьеска нужна была бы теперь, чтобы «Киевлянин» незадержанно явился пред добрых людей к Новому году.

Мысль Ваша, чтобы издавать что-либо по «наській мові», кажется, с наступающим годом должна осуществиться. Уже подана докладная записка (так, по крайней мере, извещают меня), чтобы дозволено было при «Отечественных записках» на 1840 год издавать 4, 6, 8 прибавлений на малороссийском языке. Ожидаем решения.

Материалы есть, редактор г. Гребенка, который Вам известен, редакция не понесет убытков, по крайней мере, на первый год. Мы должны пристыдить и заставить умолкнуть людей с чудным понятием, гласно проповедующих, что не должно на том языке писать, на коем 10 миллионов говорят, который имеет свою силу, свои красоты, неудобоизъяснимые на другом, свои обороты, юмор, иронию и все как будто у порядочного языка.

Главное у нас не решено: какого или чьего правила держаться в написании слов: ѣ или и, ы или и? – и проч. и проч. Столько раскольников у нас по этому предмету, что нужно бы составить вселенский собор из всех сект и дело решить. Признаюсь, я поневоле остался при правописании, названном Вами «харьковским», с некоторыми исключениями. Оно ближе к порядку: писать, как выговаривается, когда нет твердых, постоянных правил, которые если правила, то должны быть во всех отношениях правильны. Пока до собора, то хотя бы списывались. Я предложил бы и свои мысли, показал бы их на деле, но здесь нельзя произвести одной литеры, не новой, но с знаком; в столице же нас не поймут и не сделают по желанию.

Если наш план – о прибавлениях к «Отечеств[енным] запискам» – не состоится по обстоятельствам, не от нас зависящим, то обдумайте: не можно ли в Вашем «Киевлянине» уделить какого «закапелка», куда мы бы могли складывать свое «збижье». Много было бы благодарностей от жаждущих читать свое родное. Кажется, что будут сего ожидать в «Киевлянине», который, без всякого сомнения, примется как составленное автором так известным.

Не взыщите за неисполнение Вашего требования и не накажите меня прекращением переписки. Уважение и благодарность за труды Ваши всегда сохраняю к Вам в полной мере и с душевною преданностью имею честь быть всегда, милостивый государь, Ваш покорный слуга

Григорий Квитка

3 октября, 839 г., Харьков

К сожалению, хотя бы и мог сообщить сведения о «Головатом», собранные мною, но, послав вместе с прочими в Петербург, вижу из объяснения, что статья эта будет помещена в «Отечественных записках».

Вирши, желаемой Вами, не имею, но буду стараться отыскать верный список. Кажется, она не Головатого, а только в дни славы Таврического она известна стала, и, сколько помню, тогда называли кого-то другого сочинителем. Головатый же в то время был уже коротко знаком с отцом моим, и потому все относящееся к нему нас интересовало, и мы, дети, знали бы, что вирша им сочинена, а то, несмотря на занимавшую нас и твердимую наизусть виршу, мы не относили ее к Головатому.

Примітки

Вперше надруковано в журн. «Киевская старина», 1883, т. VI, с. 346 – 348, з поміткою: «Из коллекции писем «Киевской старины», приобретенной от наследников М. Максимовича; писаны по поводу изд. «Киевлянина».

Увійшло до зібрання: Квітка-Основ’яненко Г. Твори, т. 1, с. XVI – XVII.

Автограф зберігається: ЦНБ, ф. III, од. зб. 5344.

Подається за автографом.

Максимович Михайло Олександрович (1804 – 1873) – філолог, поет, професор ботаніки Московського університету (з 1833 р.), в 1834 – 1835 рр. ректор Київського університету, видавець альманаху «Денница» (1830 – 1834), співробітник «Московского телеграфа», «Литературной газеты». Укладач збірників «Малороссийские песни» (М., 1827), «Украинские народные песни» (М., 1834) та ін., видавець альманаху «Киевлянин» (т. 1 – 2. К., 1840 – 1841; т. 3. М., 1850).

Відомо 3 листи Г. Квітки-Основ’яненка до М. Максимовича.

… поучаствовать в составлении «Киевлянина»… – На сторінках другої книги альманаху, до участі в якому М. Максимович запросив Г. Ф. Квітку-Основ’яненка, було опубліковано його оповідання «Добрий пан».

… к приятелю в Петербург… – Очевидно, Г. Квітка-Основ’яненко має на увазі П. Плетньова, який нерідко виступав посередником між ним і цензурою та видавцями.

… чтобы дозволено было при «Отечественных записках» на 1840 год издавать 4, 6, 8 прибавлений на малороссийском языке. – Із листа Є. П. Гребінки до Г. Ф. Квітки від 12 вересня 1838 р. видно, що Квітка радив Гребінці звернутися до Краєвського з пропозицією про видання літературних додатків українською мовою при «Отечественных записках». Краєвський, який спочатку підтримав цю ініціативу українських письменників, згодом від неї відмовився.

… в дни славы Таврического… – тобто в період активної діяльності генерал-фельдмаршала Г. О. Потьомкіна, пов’язаної із зміцненням південних кордонів Росії, зокрема із приєднанням до неї в 1783 р. Криму, за що Г. Потьомкіну було присвоєно титул «светлейшего князя Таврического».

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 228 – 229.