3. Борьба за сохранение Украинской православной церкви. Зарождение контактов с Московским государством

Харишин М. В.

Образование греко-католической церкви вовсе не означало прекращение существования в Украине церкви православной. Формально упраздненная Брестским Собором 1596 года, Украинская православная церковь в реальной жизни продолжала действовать, но оказалась в чрезвычайно сложном положении. Права, которыми она пользовалась, перешли к греко-католикам. Храмы, монастыри, владения тоже должны были перейти в собственность новообразованной церкви. Из иерархов остались верными православию лишь два епископа: Михаил Копистенский – Перемышльский владыка и Гедеон Балабан – Львовский епископ), которые по неизвестным причинам буквально за несколько месяцев до Брестского собора 1596 года отказались от планов унии с Римом. Да и тех Польское правительство отказывалось признавать епископами, поскольку Брестский унийный собор лишил их кафедр. 17 ноября 1605 года король Сигизмунд ІІІ выразил готовность признать епископом Гедеона Балабана, но при условии, что тот согласится перейти «под послушенство» (послушание) греко-католического Киевского митрополита. [76] Однако владыка отказался.

В 1607 году умирает Гедеон Балабан, а вскоре, в 1910 году, умер и Михаил Копистенский. Православная церковь фактически осталась без иерархов. Поставлять православных священников было уже некому, хотя Еремея Тисаровский, которого

рукоположил Сучавский митрополит Анастазий, сумел занять Львовскую кафедру, убедив короля в своей приверженности унии. На Перемишльскую епархию, где не было ни одного греко-католика, король назначил убежденного униата Афанасия Крупецкого, против которого православная шляхта выставила канндидатуру волынского шляхтича, урядника Сильвестра Гулевича-Воютинского. [77] Правда, хиротонии православных священников помогало восточное духовенство, приезжавшее в Украину за милостыней, однако, не зная людей, нередко рукополагало случайных, не достойных сана претендентов.

В 1608 году умер «некоронованный король Украины» Костантин Острожский (родился в 1527 году), последний могущественный православный магнат. Князь владел обширной, самой заселенной частью Волыни, значительными поселениями в Галичине, был патроном более тысячи храмов. Брестскую унию, как таковую, что не соответствовала его убеждениям, не принял и до конца своей жизни защищал православие. Константин Острожский пользовался огромным авторитетом среди украинской шляхты, мещан, высшего духовенства, имея среди них немало своих единомышленников. [78]

О большом авторитете князя свидетельствует сам факт обращения за помощью к ниму даже папы Римского Григория ХІІІ. [79] Со смертью Константина Острожского Украинская православная церковь лишилась покровителей и в реальных условиях тогдашней Польской державы, когда дела решали не столько законы, сколько сила и влияние, значительно проигрывала римо- и греко-католикам.

В сложившейся ситуации, теперь уже среди мирян, мелкого духовенства и мещан зарождается идея поиска защиты православия где-то извне. Какой-либо четкой, определенной позиции еще не было, но поиск партнеров и способов борьбы за право существования своей церкви уже происходил. В 1599 году в Вильно съезд православной и протестантской шляхты постановил совместно защищать свои церкви. В 1609 году львовские мещане, отправляя депутатов на очередной сейм, в своих инструкциях категорически заявили, что если их положение, как людей угнетенных «игом над египетской неволей» не будет облегчено королем, то им остается только одно – просить «вольного листа» (грамоты) о переходе «до Волох», [80] то есть под протекцию Молдавского княжества.

Появились и первые контакты с Россией. Еще в 1570-х годах Львовское братство впервые отправило в Москву к царю свое посольство, где получило ощутимую материальную помощь. По примеру львовян некоторые украинские монастыри и храмы также обращались за помощью в Москву. [81] Российское правительство, заинтересованное в ослаблении Речи Посполитой, намереваясь в будущем присоединить к Московскому царству ряд «исконно русских земель», загодя искало своих сторонников в Украине, охотно удовлетворяя просьбы украинцев.

Изменение политической ситуации в начале ХVII столетия содействовало расширению таких контактов. Где-то глубоко в подсознании православных украинцев зарождается мысль, что только единоверное Московское государство, его правительство смогут защитить их от католического господства.

В Варшаве, как и в Риме, понимали, что дело унии никогда полностью не свершится, если не будет ограждено влияние Константинопольского патриарха. Поэтому, католической партией предпринимались различные меры по упреждению и уничтожению такого влияния: государство – насилием, иезуиты – литературным путем. Всех греческих выходцев Варшава воспринимала не иначе как лазутчиков. Правительство обвиняло их в шпионаже в пользу Оттоманской Порты и отдавало под суд. Многие из обвиненных вынуждены были бежать, другие попадали в заключение.

Первой жертвой польских властей стал экзарх Константинопольского патриарха, ректор эллинских (греческих) наук в Падуанском университете протосингел Никифор, который председательствовал в октябре 1596 года на Брестском православном Соборе, параллельным с унийным Собором в Бресте. По личному распоряжению короля Сигизмунда III, патриаршего экзарха как «турецкого агента» заключили в Магдебургскую крепость, где он и погиб. [82]

Чтобы впредь греки не появлялись в Украине, король издал указ, где пограничным заставам повелевалось не пропускать их не под каким предлогом. «Видя, – писал Сигизмунд III, – как во многом безопасность страны зависит от того, чтобы никто из чужеземцев, а особенно из людей греческого закона и из земель турецких, не приходил в наши владения, мы желаем от усердной верности вашей, чтобы те, которые имеют в своей власти украинские земли, прилежно досматривали, чтобы никто из лиц, направленных с письмом или каким-либо посольством от греческих патриархов к епископам греческой веры или другому кому в нашу державу, не пропускался». [83]

Однако, подобные меры польских властей имели, как правило, обратный эффект для православного духовенства и мирян Киевской митрополии. Авторитет Константинопольского патриарха в глазах украинцев не только не уменьшался, но, наоборот, еще больше возрос.

Не принесла желаемого успеха и полемика, которую активно развернули иезуиты. В своих произведениях они на фактах пытались доказать неправомерность отделения Византии от Римского престола, коррумпированность восточных патриархов, несогласованность в их действиях, вероотступничество, низкий уровень образования.

Утверждениям католиков противостояли защищающие патриарха произведения православных авторов, в которых подчеркивалось, что «греково панство не для того пострадало, чтобы какой-либо недостаток в вере испытывать». [84] Хотя в 1610 году полемика со стороны православных прекратилась, иезуиты так и не смогли подорвать доверие украинцев к православным владыкам, отвернуть их от православия.

Суровые меры польского правительства по недопущению любых контактов с восточными патриархами вынуждали православных Киевской митрополии осознанно обращать свои взоры на север, к патриарху Московскому и его епископам. И это при том, что после раскола руками Москвы когда-то единой Киевской митрополии на, собственно, Киевскую и Московскую (1458 год) до конца XVI века между ними вообще не было никаких отношений [85], если не принимать во внимание некоторые упомянутые нами факты обращений за пожертвованиями.

Смутный период в России с ее претендентами-самозванцами на московский трон, участие в смуте в составе польского войска украинских запорожцев во главе с Петром Конашевич-Сагайдачным помогали налаживать более близкие отношения православных украинцев с представителями московских церковных и правительственных кругов. В частности, епископы Гедеон Балабан и Михаил Копистенский информировали Москву о контактах Лжедмитрия І в Польше с иезуитами, а московские владыки сообщили князю Константину Острожскому, как «пану христианскому и в благочестии изрядному» о смерти российского самозванца та воцарении Василия Шуйского. [86]

В подобных отношениях были заинтересованы, как московская, так и украинская церкви, поскольку и России, в случае ее поражения от Польши, угрожало не только национальное, но и религиозное порабощение. Особенно широко развиваются украинско-российские межцерковные отношения после окончания смуты в Российском государстве, после разгрома польских интервентов и избрания на московский престол царем Михаила Романова – сына Московского патриарха Филарета.

Развитию связей заметно способствовало восстановление в 1620 году православной иерархии в Украине – одно из самых важных событий в украинском обществе начала XVII века.

Сам факт хиротонии и по сей день вызывает дискуссию среди исследователей. Ряд историков считает, что восстановление православной церкви в Украине было инициировано непосредственно Москвой и завершено Иерусалимским патриархом Феофаном. [87] Многие также предполагают, что хиротония украинских иерархов обязана исключительно случайности – собственно приезду патриарха Феофана в Киев. [88] При этом, митрополит Илларион допускал, что появление украинской иерархии обязано личному мужеству Иерусалимского патриарха, который, рискуя жизнью, совершил рукоположение новых епископов. [89]

В противовес им в украинской историографии также существует вполне обоснованное предположение, что это событие стало возможным благодаря выходу на политическую арену такой силы, как казачество, его деятельной поддержке православия и непосредственного участия в этом событии гетмана Петра Конашевич-Сагайдачного. [90] При этом, современная польская историография делает вывод, что сам выход казачества, до того «безрелигиозной стихии», на арену общественной жизни страны в качестве защитников православия было прямым следствием ошибочной церковной политики правительства Речи Посполитой. [91]

Почему именно Киев стал местом восстановления высшей православной иерархии митрополии? Вопрос не случайный, так как до этого киевские митрополиты пребывали то в Львове, то в Бресте, вообще ближе к Варшаве; некоторое время в Новогрудку, [92] а до раздела Киевской митрополии – и в Москве, другими словами – где угодно, только не в Киеве. К тому же, церковная реформа 1586-1589 годов предоставляла Львовскому братству, собственно Львову, исключительное право контроля над состоянием православия в Украине и деятельностью высшего духовенства Киевской митрополии.

Однако, хиротония нового епископата Украинской православной церкви именно в Киеве случайной не была. Дело в том, что после Брестской унии западные регионы Украины, прежде всего Галичина, находясь географически близко к Польше, стали объектом особенно интенсивного воздействия тогдашних римо- и греко-католических духовных и государственных властей. Многолетнее запрещение ими хиротонии православных иерархов объективно содействовало распространению унии, так как попросту некому было поставлять новых священников. Действующих же служителей церкви подвергали избиениям, высмеивали, прогоняли с родных мест как бунтовщиков, принуждая таким образом отречься от своей веры. [93] Постепенно от православия отошла значительная часть населения, вынужденного смириться с такими обстоятельствами. В таких условиях православным братствам, духовенству на западе Украины успешно осуществлять свою деятельность было крайне сложно.

Совсем по-другому развивались события на Волыни и Киевщине, куда после Брестской церковной унии целыми потоками переселялись люди, так и не сумевшие ее принять. Киевщина, сам Киев получили таким образом сильную опору православию. Сюда из Галичины переносять свою деятельность такие культурные и научные силы как Елисей Плетенецкий, Памва Беринда, Лаврентий Зизаний, Захарий Копистенский, Иов Борецкий и другие. В 1603-1605 годах под давлением православных польское правительство передает православной церкви Киево-Печерский монастырь, находившийся до того в ведении греко-католического митрополита. Монахи и шляхта избрала архимандритом Лавра Елисея Плетенецкого.

Новоизбранный архимандрит, по словам М.Грушевского, «открыл новую эру в жизни сей твердыни украинского аскетизма и сделал из монастыря перворядную культурную силу». [94] В 1615 году в западно-украинском городе Стрятине он купил типографию, основанную еще Гедеоном Балабаном, и перевез ее в Киев. За 15 лет Лаврская типография под руководством архимандрита издала более 30 книг – больше чем все украинские типографии вместе взятые. К 1620 году включительно Лавра выпустила такие важные издания как «Часословец» (1617г.), «Анфилогин» (1619 г., 1048 листов), «Книга о вере единой» (1619 г.), «Божественная Литургия» (1620 г.), «Номоканон» (1620г.) и многие другие. [95]

Тогда же, в 1615 году, Галшка (Анна) Гулевичевна Лозкина, супруга маршалка Мозырского уезда Стефана Лозки, на собственных владениях в Киеве построила православный «монастырь патриаршей ставропигии», школу при нем для детей, как шляхты, так и мещан, а также «гостиницу для странников духовных». Сразу же после завершения строительства монастыря Галшка Гулевичевна, «в старожитней вере пребывая», «ввела» туда священноинока Исайю Копинского, несколько монахов и светских, «чтобы ее фундация пришла в действие». Свое решение она подтвердила в суде 14 октября 1615 года и сделала соответствующую запись. [96]

В этом же году в Киеве было создано братство, которое вскоре объединилось со школой нового монастыря. В братство вписалось «бесчисленное» множество разного народу: духовенство, мещанство, шляхта. В 1616 году в братство вместе со «всем войском Запорожским» вступил гетман Петр Конашевич-Сагайдачный и лично установил над ним опекунство.

Украинский гетман принимал активное участие в сооружении Богоявленского храма, а после смерти на содержание братства приписал «ялмужну значную», состоящую из нескольких «тысяч». Благодаря гетману новообразованный Киево-Братский Богоявленский монастырь принял непосредственное участие в восстановлении православной иерархии в Украине, получил почетное право Ставропигии и подтверждение правительством Польши своих привилегий. [97]

В целом казачество выступает защитником православной веры в своей Отчизне. Казаки действовали как легальным путем, составляя вместе с православной шляхтой протесты относительно претензий на «добра» православных, так и нелегальным, жестко, иногда и жестоко, отвечая силой на меры, проводимые в отношении православной церкви. Так, в 1610 году киевское духовенство обратилось за помощью к казацкому гетману Григорию Тискиневичу. Игумен Выдубецкого монастыря Антоний Грекович, восседая одновременно и на должности официала (наместника) греко-католического митрополита Ипатия Потия, запретил православным священникам проводить Богослужение в Софиевском соборе, если те не признают греко-католического владыку. О своем решении он сообщил митрополиту письмом от 1 марта 1610 года. [98] В ответ на действия наместника, гетман в своем письме от 10 мая разрешил киевскому подвоеводе «убить этого официала Грековича как пса, где колвек здыбавши (встретив)». [99]

Игумену тогда удалось избежать смерти, однако выводов для себя он так и не сделал. После смерти Ипатия Потия, в 1615 году Антоний Грекович, уже как истец, начал новый судебный процесс против православных «отцов». Новоизбранный униатский «архиепископ митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси» Иосиф-Вельямин Рутской настаивал на выполнении киевским духовенством присяги, данной его предшественнику, но так и не приведенной в жизнь. Дело рассматривал Люблинский коронный трибунал. 24 июля 1615 года суд вынужден был констатировать в своем декрете отказ киевских православных священников признать греко-католического митрополита. [100] В конце концов, в один из зимних дней 1618 года казаки схватили Антония Грековича и утопили несчастного в проруби на Днепре.

Как видно, в середине 10-х годов ХVII века Киев, находясь под надежной защитой казачества, возвращает себе статус главного украинского города, центра общественно-политической жизни Украины, а украинское общество демонстрирует готовность к возрождению православной Киевской митрополии.

Поэтому, неверными, на наш взгляд, являются утверждения тех исследователей, которые считают, что восстановление высшей православной иерархии стало возможным благодаря стечению обстоятельств или личной инициативе некоторых исторических личностей. Украинское общество было готовым к возрождению православной Киевской митрополии. Необходимо было лишь дождаться удобного случая, который вскоре и появился.

В 1620 году из Москвы в Константинополь направился Иерусалимский патриарх Феофан. По просьбе казаков, его маршрут пролег через Киев. Всю дорогу патриарха сопровождали казацкие отряды. [101] Влиятельный и авторитетный в Украине и Великом княжестве Литовском гетман Петр Конашевич-Сагайдачный по согласованию с Киевским Богоявленским братством развернул практическую работу по восстановлению православной иерархии в Киевской митрополии. Сразу же по прибытию Иерусалимского патриарха в Киев, состоялось совещание представителей всех регионов Украины и Беларуси. Участники собрания «начали раду чинить, жебы (чтобы) могли пастырей православных иметь в церкви своей».

В совещании, имеющем характер национального конгресса и в котором лично участвовал Петр Конашевич-Сагайдачный, были определены кандидаты на митрополичью и епископские кафедры. Казацкие и шляхетские участники совещания заверили Иерусалимского патриарха, что будут защищать новопоставленных владык. «Не будешь ты патриархом, – добавили они при этом, – не будешь добрым пастырем, не будешь наместником Христа и апостолов, если не высвятишь и не оставишь рускому народу митрополита и епископов, особенно увидев нас гонимых и без пастырей». [102]

Феофан, после небезосновательных сомнений согласился на хиротонию. Его грамота, выданная в Киеве и датированная 1620 годом, индикта 3, дважды называет архиереев, взявших участие в рукоположении митрополита и епископов. Хиротонии были совершены непосредственно патриархом Феофаном, Софийским митрополитом Неофитом и Строганским епископом Аврамием.

Согласно грамоте, митрополитом Киевским, Галицким и всея Руси стал игумен Киево-Михайловского монастыря Иов Борецкий. На епархии были рукоположены: иеромонах Мелетий Смотрицкий на архиепископство Полоцкое и епископство Витебское и Мстиславское; игумен Межигорского Спасского монастыря Исайя Копинский на епископство Перемышльское и Самбирское; архимандрит Терехтимировского монастыря Езекиил-Иосиф Курцевич на епископство Луцкое и Острожское; игумен Милецкого монастыря Паисий Ипполитович на кафедру Холмской и Белзской епархии. [103] Епископ Аврамий, приехавший вместе с Иерусаимским патриархом, был поставлен на Пинское епископство. [104]

Пребывая в Украине, Феофан совершил также целый ряд архипасторских повинностей. В частности, патриарх выдал грамоту шляхтичу Жданову-Скалевичу, где отпускал ему все грехи. [105] Исполнив пастырский долг, Петр Конашевич-Сагайдачный со своим полком провел Иерусалимского владыку и сопровождавших его людей «аж до молдавского кордона». [106]

Новопосвященному Иерусалимским патриархом украинскому православному епископату предоставлялись большие права. Так, разрешалось после смерти Киевского митрополита, в случае каких-либо препятствий в сношениях с Константинопольским патриархом («переход или переслание будет трудным»), самостоятельно «от всех вас епископов обычным способом правил церковных, мирным волеизъявлением любезно избрать на достоинство митрополичье» нового владыку. Самому же Киевскому митрополиту предоставлялось теперь и право контролировать деятельность всех ставропигийных церквей, монастырей и братств, включая и Львовское. Патриарх Феофан поручил также изъять некоторые неправильные, по его мнению, обряды, вошедшие в практику православной украинской церкви. [107]

Характерно, что новые иерархи (митрополит и большинство епископов) были незнатного происхождения. Избранные, в отличие от предыдущих владык Собором церковных и светских представителей, они были чрезвычайно преданны православию. Некоторые из них прославились подвижнической иноческой жизнью. К примеру, епископ Перемышльский и Самборский Исайя Копинский много лет провел в пещере затворником. [108]

Восстановление православной иерархии имело огромное значение не только для Украинской православной церкви. Еще больше возрос престиж украинского казачества, во многом благодаря которому и состоялось это событие. Православные владыки в своем знаменитом «Манифесте-Протестации» от 21 апреля 1621 года назвали казаков достойными наследниками древнего княжеского рыцарства. «Что касается казаков, – говорится в протестации, – то об этих рыцарских людях мы знаем, что они наш род, наши братья и правоверные христиане. Это же того поколения войско, что за Олега, монарха руского, по морю плавало и Константинополь брало штурмом. Это их предки вместе с Владимиром крестились, веру христианскую от Константинопольской церкви приняли». [109]

Возрождение в 1620 году Украинской православной церкви возвысило авторитет Киева, как церковного центра Украины, колыбели украинского православия, стало важной предпосылкой будущего торжественного въезда гетмана Богдана Хмельницкого в духовную столицу Украинского государства, что возрождалось. «Мы не шпионы, – заявляли в своих посланиях владыки, – и не прячем шпионов. Мы – граждане этой земли в добре и честности рожденные. Выступаем на защиту того, что оставили нам предки наши, к чему нам дают право Господнее и людские законы и обычаи более как шестисотлетнего использования. Исповедаем ту же веру, что и предшественники наши. Ни на чью-либо жизнь и ни на чье-либо имущество не посягаем. Волостями, городами не владеем. Обид, преступлений, насилия не совершаем. На войну христиан не призываем, убивать не учим. Не на господство и роскошь пошли мы, и никакой страх, ни кара, ни муки не отвернут нас от истинной веры и службы Богу». [110] 1620 год показал органическое единство всего украинского народа.

Однако, вскоре украинская православная иерархия, за исключением принявшего унию Мелетия Смотрицкого – архиепископа Полоцкого, Витебского и Мстиславского, начала открыто ориентироваться на Москву. Польские власти, заинтересованные в казацкой вооруженной силе, избирательно подтвердили права и привилегии только отдельным православным храмам и монастырям. Например, 5 сентября 1621 года король Сигизмунд III своим указом подтвердил действие привилея (грамоты) Сигизмунда-Августра относительно иммунитета православной церкви в Холме. [111] В 1626 году такую же грамоту, которая касалась имущественных прав, получил и Черниговский Богородицкий монастырь. [112] Что касается высшего православного духовенства, то правительство Польши, прежде всего король Сигизмунд III, который, мягко говоря, недолюбливал православных и протестантов, отказывались признавать иерархов, понимая, что этим они официально признали бы существование на территории Речи Посполитой Украинской православной церкви.

Существуя наряду с греко-католическим духовенством и исполняя свои пасторские обязанности [113] под защитой казачества (преимущественно в Киеве), не имея никакого влияния среди правительственных и иных влиятельных кругов Речи Посполитой, украинские православные владыки вынуждены были искать помощи и защиты в единоверной России. Польскими властями Иерусалимский патриарх был объявлен турецким шпионом, а рукоположенных им митрополита и епископов – самозванцами. К своим обязанностям фактически приступил только Иов Борецкий, находясь в Киеве под покровительством казацких отрядов. Когда киевский вийт (староста) Ходыка закрыл православные храмы, то казаки по просьбе митрополита поймали его и бросили в тюрьму. [114]

Россия, как и всякое государство, была заинтересована в расширении круга своих сторонников на территории других стран (тем более вражеской Польши) и старалась удовлетворить просьбы украинского православного духовенства. В частности, епископ Владимирский Иосиф Курцевич просто переехал в Россию, так и не сумев принять в ведение свою епархию.

Вообще, судьба этого человека довольно интересная и трагическая. Князь Иезекиил (в монашестве Иосиф) Кориятович принадлежал к высшей аристократии Литвы, как потомок Корията – сына Гедемина, был в родстве с украинской шляхтой. Получил блестящее образование, окончил Падуанский университет. Приняв монашество, стал архимандритом Терехтимировского монастыря. В 1620 году запорожцы выдвигают его кандидатуру на епископскую кафедру. Потеряв веру в возможность наладить церковную жизнь в Украине, Иосиф Курцевич переселился в Россию и стал Суздальским епископом. Однако, не посчастливилось ему и там, поскольку закончил свою жизнь в ссылке на Соловках. [115]

Неоднократно о своем желании перейти на службу в Москву высказывался и Перемышльский епископ Исайя Копинский, «муж, – по мнению Иова Борецкого, – во всем верный и царскую тайну сохранить способный». [116] Более того, в 1622 году он, отправляя царю Михаилу Федоровичу челобитную о милостыне, приказал посыльному передать в Москве, что мол «все крестьяне и запорожские казаки, когда им от поляков притеснения будут, желают ехать к тебе, великому государю». [117]

2 марта 1631 года умер Киевский митрополит Иов Борецкий. Возник вопрос об избрании нового митрополита. Ссылаясь на жестокие преследования православных, особенно в последние два года жизни Сигизмунда III, Исайя Копинский на казачьих радах (советах) начал акцию за переход в подданство московского царя. В результате, в Корсуне на Раде казаки «приговорили, что им от веры христианской не отступать, а будут на них ляхи наступать и мочи им не будет терпеть, то бить им челом государю, царю великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси, чтобы государь их пожаловал, приказал принять под свою государскую руку, а они белорусы и черкесы, учнут (станут) за свою веру стоять по Днепр». [118] В июле 1631 года Исайю Копинского избрали новым Киевским митрополитом.

Как видим, симпатии епископа к России в условиях притеснения православия со стороны римо-католической партии вовсе не стали преградой, а наоборот, даже содействовали его избранию на митрополичью кафедру. По мере усиления Варшавой репрессий, в Украине соответственно укрепляла свои позиции идея перехода «под высокую руку московского государя», который, как ожидалось, защитит православных украинцев от религиозных преследований и угнетения. Идея исходила преимущественно от митрополита Иова Борецкого и его окружения, о чем свидетельствует его посольство в Москву во главе с Луцким епископом Исааком Борискевичем. Официально оно оправлялось за милостыней. Вместе с тем, посольство имело и тайное поручение передать царю, что все «мы желаем под государевой рукой быть и его милости рады». [119] Правда, как видно, пока что это все держалось и делалось в глубокой тайне. Сам Иов Борецкий был настолько преданный царю, что даже своего сына [120] и племянника [121] отдал ему на службу.

Вполне вероятно, что митрополит желал не только политического, но и церковного подчинения. Убедительным доказательством служит его обращения к Московскому патриарху Филарету, как к «Всесвятейшему и Преображеннейшему, милостью Божьей Преосвященному Патриарху Великой и Малой России и до великого океана» [122]. Следует отметить, что в то время Иова Борецкого пока еще никто не лишал официального титула «митрополита Киевского, Галицкого и всея Руси», то есть и всей Украины.

Однако, дошедшие до наших времен документы дают основания полагать, что твердой убежденности в реальности осуществления желаемых намерений ни у митрополита Иова Борецкого, ни у Исайи Копинского еще не было, да и само российское правительство «принять» украинские земли «под опеку» в то время было не в состоянии. Вот что ответили московские бояре Исааку Борискевичу: «Из твоих речей видно, что мысль у вас самих еще не утвердилась, так теперь дела этого царского величества начинать еще нельзя; но если впредь вам от поляков будут в вере ущемления, а у вас против них будет единение и укрепление, тогда вы дайте знать царскому величеству и святейшему патриарху, и они будут об этом думать, как бы православную веру и всех вас от еретиков в избавлении видеть». [123]

Указывая на преждевременность подобных просьб, Москва, вместе с тем, всячески поощряла украинское духовенство к расширению контактов. Например, тот же Иов Борецкий, временами отправляя в Москву до 14-ти писем, [124] за «службу» получил «великое царское жалование соболей на 300 рублей». [125]

Политика поощрения российского правительства имела определенный успех. Все больше простых людей начинают искать убежище от религиозных притеснений и беззакония польской шляхты на землях Российского государства. В 20-х годах XVII века появились первые переселенцы «на царское имя» с Украины в Россию. Примечательно, что больше всех беженцев было среди монашества. Не связанное имуществом, хозяйством, оно легче покидало родные места и находило себе приют в многочисленных российских монастырях. Интересно также, что беженцев не пугало и не оскорбляло унизительное отношение к ним в Московской державе. Там их всех допрашивали, крещенные ли они «в три погружения». Если же оказывалось, что прибывших «из кувшина обливали», то их немедленно отправляли на патриарший двор или к ближайшему монастырю для «исправления» в православии, где они пребывали несколько недель. Только после этого их крестили «в православную христианскую веру». [126]

Ради справедливости следует отметить, что требование перекрещивания вовсе не было проявлением какой либо национальной антипатии со стороны россиян. Оно касалось не только украинцев или белорусов, но и греков, южных славян, валахов и самих русских, побывавших в польском или татарском плену. Таким действием объяснялась защита «чистоты православия». Сам Московский патриарх Филарет, побывав несколько лет в польском плену, прекрасно знал о нелегком положении православного населения по всей Речи Посполитой. Имея информацию о намерениях короля Сигизмунда III посадить на московский престол своего сына Владислава, патриарх как отец и ближайший советник молодого царя Михаила, был особенно заинтересован в хороших отношениях с украинцами.

Примечания

76. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.222. Материалы Киевского исторического общества «Нестора Летописца». – Оп.2. – Д.20. – Л.1-1об.

77. Грушевський М. Історія України-Русі. – Т.6. – Львів-Київ, 1907. – С.224.

78. Митрополит Іларіон. Князь Костянтин Острозький і його культурна праця. – Вінніпег, 1958. – С.34-35.

79. Огієнко І. Українська Церква. – Т.1. – С.150.

80. Голубев С. Западно-русская церковь при митрополите Петре Могиле // Киевская Старина. – 1898. – № 1. – С.1.

81. Крип’якевич І. Історія України. – Львів, 1990. – С.150.

82. АЗР. – Т.4. 1588-1662. – СПб., 1851. – № 117. – С.159-165.

83. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриархату // АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – К., 1882. – С.22.

84. Копистенський З. Палінодія // Українська література XVII століття. К.,1987. – С.93-107.

85. Макарий. История Русской Церкви. – Т.12., СПб., 1910. – С.46.

86. Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – Нью-Йорк, 1977. – С.293.

87. Кулиш П. Материалы для воссоединения Руси. – Т.1. – М., 1877. – № 12. – С.92; Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в ХVII в. – Т.1. – М., 1889. – С.18; Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. -Т.2. – С.296.

88. Коялович М. Литовская церковная уния. – Т.2. – СПб., 1861. – С.109.

89. Огієнко І. Українська церква. -Т.2. – С.164.

90. Грушевський М. Ілюстрована історія України. – С.264; Дорошенко Д. Православна церква в минулому й сучасному житті українського народу. – С.34; Крип’якевич І. Історія України. – С.149.

91. См.: Біла С. Польська історіографія другої половини ХХ ст. про політику Речі Посполитої щодо унійних процесів у Львівській та Перемишльській єпархіях. – С.168.

92. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.59. Коллекция документов Киевской губернской канцелярии. – Оп.1. – Д.6361. – Л.9, 14 об., 15.

93. АЗР. – Т.3. – № 161. – С.305; Там же. – Т.4. – № 166. – С.158; Грушевський М. Ілюстрована історія України. – С.266-267.

94. Грушевський М. Історія України-Русі. – Т.7. – Київ-Львів, 1909. – С.405, 407.

95. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – К., 1993. – С.226.

96. М-ч М. Записки о первых временах киевского богоявленского братства // Киевские епархиальные ведомости. – 1865. – Т.5. – С.785, 787.

97. Мухин Н. Киево-Братский училищный монастырь // Труды КДА. – 1895. – № 4. – С.227, 280; М-ч М. Записки о первых временах киевского богоявленского братства. – С.789.

98. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.182. Канцелярия киевских митрополитов. – Оп.2. – Д.64. – Л.1-1об.

99. АЮиЗР. – Т.2. – № 41. – С.66; Яворницький Д. Історія запорозьких козаків. – К., 1990. – Т.2. – С.142.

100. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.182. – Оп.2. – Д.66. – Л.1-2.

101. Как утверждает В.Антонович, маршрут патриарха был составлен заранее. Было предусмотрено, что в каждом городе, где он останавливался, владыку ожидал уже общественный избранник, которого Феофан рукополагал в епископы. Тот, в свою очередь, посвятил православное духовенство для всей епархии. Проехав Украину, патриарх таким образом рукоположил семь епископов, включая митрополита. См.: Антонович В. Про козацькі часи на Україні. – К., 1991. – С.80-81.

102. Орловский П. Участие запорожских казаков в восстановлении (Иерусалимским патриархом Феофаном) православной южно-русской церковной иерархии в 1620 году // Киевская старина. – 1905. – Т.91. – С.137.

103. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. Акты относящиеся к делу о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. 1620-1694. – К., 1882. – № 1. – С.1-9.

104. Макарий. История Русской Церкви. – Т.ХI. – СПб., 1882. – С.262; Дорошенко Д. Нарис історії України. – Т.1 – С.207.

105. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.188. – Л.1.

106. Антонович В. Про козацькі часи на Україні. – С.80-81.

107. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 1. – С.5-6.

108. Кулиш П. Материалы для истории воссоединения Руси. – Т.1. 1578-1630. – М.,1877. – № 15. – С.125.

109. Орловский П. Участие запорожских казаков в восстановлении (Иерусалимским патриархом Феофаном) православной южно-русской церковной иерархии в 1620 году. – С.134.

110. Крип’якевич І. Історія України. – С.149.

111. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.189. – Л.1-4;

112. Там же. – Д.190. – Л.2.

113. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.59. – Оп.1. – Д.26. – Л.23, 36.

114. Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в ХVII в. – Т.1. – С.19.

115. Эйнгорн В. Історія України. – Т.1. – С.486.

116. Кулиш П. История воссоединения Руси. – Т.3. – М., 1887. – С.231.

117. Кулиш П. Материалы для истории воссоединения Руси. – Т.1. – № 15. – С.127.

118. Харлампович К. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. – Казань, 1914. – С.47.

119. Кулиш П. История воссоединения Руси. – Т.3. – С.231.

120. Кулиш П. Материалы для истории воссоединения Руси. – Т.1. – № 15. – С.130.

121. АЮиЗР. – Т.3. 1638-1657. – СПб., 1861. – № 32. – С.39.

122. Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в ХVII в. – Т.1. – С.104.

123. Кулиш П. История воссоединения Руси. – Т.3. – С.226.

124. Кулиш П. Материалы для истории воссоединения Руси. – Т.1. – № 15. – С.129.

125. Кулиш П. История воссоединения Руси. – Т.3. – С.226.

126. Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.297.