10. Трофим Яшников в губернском городе
Николай Костомаров
Перебрался Трохим в город, записался в третью гильдию, принялся, по совету с тестем, торговать подсолнечным маслом, которое в то время было совершенною новостью и давало Трохиму большие барыши до тех пор, пока, по примеру его, другие торговцы не взялись за то же; тогда случайно на улице услыхал Трохим разговор двух прохожих, толковавших о том, что один торговец другого города разжился от торговли косами, которые тогда привозились из Австрии.
Не сказавши никому о своем намерении, Трохим договорил одного немца, жившего в аптекарских гезелях переводчиком, съездил с ним за границу и привез оттуда транспорт кос. Обогатили Трохима косы пуще подсолнечного масла. Трохим был в состоянии купить себе двухэтажный дом с лавками внизу. Потом заметил Трохим, что люди ни от чего так быстро не разживаются, как от винных откупов, и вступил в компанию откупщиков, состоявшую из купцов и помещиков. В этом деле еще более посчастливилось Трохиму.
«Эка! Как ему деньги-то сыпятся! – говорили торговцы. – А кажись, никакой особой мудрости в нем нет». И в самом деле, никак не могли отыскать в Трохиме таких качеств, что помогали ему разживаться. С виду он казался так себе, простофилею, прикидывался незнайкою, когда его пытались о чем-нибудь выспросить, сам никогда прямо не спрашивал о том, что его данное время занимало, а старался узнать об этом как-нибудь сбоку, слушая одним ухом и показывая вид, будто его не касается вовсе то, о чем идет речь, а потом уже извлекал как мог и умел свои выгоды.
Из купцов своего города он один только читал газеты и в состоянии был говорить и по-своему судить о таких предметах, которые для других были совершенно чужды, и поэтому он нравился дворянам, которые были с ним. в одной откупной компании. «Какой умный мужик этот хохол, какой простой и честный!» – говорили они о Трохиме.
Васса оставалась безграмотною, но, одаренная природным умом, отличалась замечательным житейским тактом: она успела отстать от таких слободских привычек, которые слишком угловато выдавались в ее новом положении; со всеми приветлива, ни с кем не заносчива, ни с кем особенно не дружилась, ни с кем не ссорилась, никого в глаза не хвалила, никого за глаза не бранила и, несмотря на зависть, возбуждаемую скорым обогащением Трохима, находилась со всеми в добрых отношениях.
В первый же год своего переселения в город Васса родила сына. В голову Трохиму вошла тогда зловещая мысль: что, если сын его, теперь невинный младенец, понесет кару от Бога за тяжкие преступления родителей? Недаром Шпак рассказывал ему из какого-то прочитанного благочестивого рассказа, как невинный человек, не сделавши ничего дурного, пил горькую чашу бедствий за преступления своего родителя и, наконец, сам того не желая, погубил отца своего. Так Бог покарал грешника.
«Так, может быть, – думал Трохим, – и меня когда-то Бог покарает чрез моего сына». Придыбалки не было; его искусительных наставлений подновить было некому, память о них теряла свежесть и силу. Детские грезы брали верх. Внутренний голос как будто шептал Трохиму: «Есть Бог, и он тебя накажет!» Когда Васса оправилась от родильного недуга, муж напомнил ей о ее обещании молиться Богу за грех его. Васса сказала:
– Будем молиться. Надобно! Каждый праздник в церковь станем ходить, посты будем соблюдать, милостыню раздавать начнем у церковных дверей, а я непременно исполню обещание – схожу пешком на богомолье в Киев.
И потекли месяцы, годы… Жила Васса, не помышляя о подвигах покаяний и о паломничестве в Киев.
На десятом году после своего переселения в город похоронивши своего тестя, перебрался Трохим в губернский город.
Здесь счастье улыбнулось ему еще дружелюбнее. Наш Трохим – теперь уже Трофим Семенович Яшников – богатейший купец во всей губернии; уже он не примыкает к откупной компании, он самостоятельный деятель, и к нему примыкают другие; ни у кого денег взаймы он не просит, своих у него вдоволь; зато другие его просят: «Сделай милость, батюшка Трофим Семенович, возьми, будь благодетель!»
И Трофим Семенович многим благодетельствует – берет у кого сотни, у кого тысячи, а у некоторых и десятки тысяч, платит процентов по пятнадцати, а сам, пуская в оборот занятые деньги, наживает по два рубля на рубль и более. У него в откупу пять уездов и губернский город, а в последнем два каменных дома; в одном из них помещается его питейная контора.
Губернатор, вице-губернатор, председатель и советники казенной палаты, все полицейские и земские чиновники – у него на определенном жалованье; а его питейная контора – источник богатых милостей. Служить по питейной части было так выгодно, что управляющим конторою Трофима Семеновича был статский советник, оставивший коронную службу и все сопряженные с нею надежды на чины и ордена за двадцать тысяч жалованья в год и удобную квартиру при конторе.
За пределами своей питейной части Трофим Семенович пользовался таким весом и значением, что стоило только заручиться его покровительством, чтоб иметь успех во всяком тяжебном деле, где бы оно ни производилось. Показисто жил Трофим Семенович: давал обильные обеды и блестящие вечера, где бывали губернские властители и каждому из них оказывалась подобающая честь по его рангу. И кто бы мог узнать оных времен бедного наймита в этом миллионере, перед которым так лебезили высокородные и превосходительные светочи губернского мира! Не забывал Трофим Семенович и долга христианского человеколюбия: каждый год жертвовал по триста рублей на городскую больницу и раздавал обильную милостыню нищенствующей братии у подъезда своего дома в день великого пятка.