1. Киевская митрополия в условиях политической руины в Украине

Харишин М. В.

После смерти Богдана Хмельницкого начинается трагическое шатание Украины между Россией и Польшей. Снова приходится специальными соглашениями нормировать отношения Украины с Речью Посполитой, определять рамки Украинской государственности. Наиболее широко они были закреплены в известном Гадяцком договоре, подписанном 16 сентября 1658 года гетманом Украины Иваном Выговским. Договор закладывал основы новой федерации Украины (Великого княжества Руского), Литвы/Беларуси (Великого княжества Литовского) и Польского королевства. После длительных дискуссий Гадяцкий трактат был утвержден парламентом Речи Посполитой, а 10 июня 1659 года король Ян-Казимир на вальном Варшавском сейме присягнул защитить и выполнить условия договора. [343] Вместе с королем присягу также приняли канцлеры, а от римо-католического духовенства – Виленский бискуп. С украинской стороны договор подтвердили 37 депутатов Войска Запорожского, подписавшись под этим документом. [344]

Гадяцкий договор закреплял за Украинской православной церковью большие права и привилегии, юридически уравнивал её в правах с римо-католической. Греко-католическая церковь упразднялась во всех трех государствах федерации. Православный Киевский митрополит с четырьмя украинскими владыками – Луцким, Львовским, Перемышльским, Холмским, и пятым – Мстиславским из Великого Княжества Литовского, получали места в федеральном сенате, где «заседать должны, якоже заседают ясновельножная их милость духовные Римские». [345]

Сразу после вального сейма, в июле 1659 года, король Ян-Казимир подписал нобилитации (грамоты) на шляхетство (дворянство) и фундации (собственность) для чинов и юридических лиц Великого княжества Руского. Получили подтверждения на свои владения и некоторые монастыри, в частности Креховский монастырь при церкви Преображения Господнего и монастырь Святого Ильи в Черниговском воеводстве. [346]

История распорядилась так, что Гадяцкий договор не был воплощен в жизнь. Однако, он послужил примером при составлении гетманами новых договоренностей, которые укладывались в менее благоприятных для Украины условиях, как например Чудновский договор Юрия Хмельницкого или Подгаецкий трактат Петра Дорошенко.

К заключению подобных соглашений украинских гетманов подталкивала позиция российского правительства, которое буквально сразу же после смерти Богдана Хмельницкого (6 августа 1657 года), в нарушение всех договоренностей, открыто приступило к проведению антиукраинской политики. Уже 27 августа 1657 года Чаусовский полковник Иван Нечай жаловался царю Алексею Михайловичу на Оршанского, Борисовского, Мстиславского, Шкловского, Копинского и Минского воевод, которые принялись бесцеремонно присваивать себе полковые села, силой выгонять казаков из их жилищ и «подати как с мужиков» требовать. Действия воевод сопровождались унижением казацкого достоинства, поскольку казаку «хохлы режут, кнутами (его) бьют, грабят». Не лучшим, по словам Ивана Нечая, было поведение и Белозерского наместника Василия Шереметьева, который тогда же вместе с «числа разными ратными людьми царского величества с арматою» совершил нападение на казацкие поселения. [347]

Наряду с подобными практическими мерами, со стороны России начинается откровенная пропаганда за переход Киевской митрополии как области Константинопольской патриархии в ведение Московского патриарха. Так, в преддверии выборов нового Киевского митрополита Киевский воевода Андрей Бутурлин встречался с местоблюстителем митрополии Лазарем Барановичем и Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем. Воевода потребовал, чтобы владыки «милость поискали и были под послушанием и благословением великого государя святейшего Никона, патриарха Московского, всея Великой и Малой и Белой России» и без царского указа «по епископов не посылали и без благословения великого государя и патриарха митрополита не избирали». Лазарь Баранович в целом соглашался с доводами Андрея Бутурлина, но от прямого ответа уклонился, заявив, что все решится после похорон Богдана Хмельницкого. [348]

О необходимости подчинения украинского духовенства Московскому патриарху неоднократно указывалось и Ивану Выговскому как главному претенденту на гетманство в Украине. Иван Выговский как бы тоже соглашался с намерениями Москвы, но при условии, что с этим согласится также Константинопольский патриарх. [349] Прекрасно зная о беспомощности, бессилии, полной зависимости Вселенского владыки от турецкого султана, о напряженных межгосударственных отношениях между Турцией (Оттоманской Портой) и Россией, Иван Выговский изначально был уверен в нереальности осуществления этого плана. Его заявление было скорее политическим маневром, желанием укрепить свои позиции и заручиться поддержкой Москвы в борьбе за гетманскую булаву. [350] В такой обстановке 18 октября 1657 года в Киеве, в Софийском соборе, и начались выборы нового Киевского митрополита. Российский воевода Андрей Бутурлин и его ставленники попытались выдвинуть на митрополичью кафедру местоблюстителя, Черниговского епископа Лазаря Барановича, который лично давал повод надеяться на переход под «послушание и паству» Московского патриарха. Однако, Собор остановился на трех других кандидатурах: Луцкого епископа Дионисия Балабана, Виленского архимандрита Иосифа Нелюбович-Тукальского и Львовского епископа Арсения Желиборского.

Результаты голосования показали, что никто из претендентов не получил нужного количества голосов. Поэтому, было решено отложить выборы нового главы Украинской православной церкви к «Николиному дню осеннему». [351] В соответствии с решением, 6 декабря 1657 года (19 декабря н.ст.) Собор избрал Киевским митрополитом Луцкого епископа Дионисия Балабана, кандидата от новоизбранного гетмана Украины Ивана Выговского. Следует отметить, что Иван Выговский, став гетманом, пытался свести к минимуму влияние российских чиновников на ход выборов. Воеводе Андрею Бутурлину он теперь прямо указал, что избрание Киевского митрополита должно происходить по давнему украинскому обычаю, а не по царскому приказанию. При этом гетман успокоил воеводу и заверил, что о результатах выборов в Москву известят. [352]

Неудача пророссийской партии на выборах Киевского митрополита подтолкнула московское правительство к более решительным мерам. Гетмана пытаются принудить к отказу отправить Дионисия, как новоизбранного предстоятеля Украинской церкви, в Константинополь для утверждения на митрополичью должность. [353] В феврале 1658 года в Переяславе с митрополитом встречается московский окольничий дьяк Хитров. Беседуя с владыкой, дьяк поинтересовался, «бил ли тот после выборов челом великому государю и патриарху Никону». Владыка в ответ напомнил, что «от самого начала святого крещения киевские митрополиты принимали благословение от константинопольских патриархов; а без воли и благословения святейшего Константинопольского патриарха он благословение принять и посвящение на киевскую митрополию от святейшего Никона патриарха не смеет», боясь проклятия из Царьграда на себя и все украинское духовенство. [354]

Чтобы возможно прекратить дальнейшие дискуссии по этому вопросу, Киевский митрополит пообещал в «первую неделю Великого поста отправить к великому государю просьбу об его утверждении и выпрашивании от себя в Константинопольского патриарха разрешения посвятиться в патриарха Московского». [355] Обещая Москве, в действительности Дионисий Балабан предпочел покровительство короля Речи Посполитой, которого незамедлительно заверил в своей лояльности. Когда Иван Выговский окончательно разошелся с Москвой и начал договариваться с Варшавой, митрополит переехал к гетману в Чигирин и в Киев больше не возвращался.

Россия не могла смириться с тем, что духовный пастырь украинских православных перенес свою резиденцию и проживает на территории, подконтрольной вражескому государству. Московское правительство некоторое время еще пыталось склонить украинского гетмана на свою сторону путем различных обещаний, «всякими хитростями». [356] Убедившись в неизменности позиции Ивана Выговского, Москва делает ставку на Юрия Хмельницкого, сына Богдана Хмельницкого. 27 октября 1659 года в Переяславе по настоянию князя Алексея Трубецкого его избирают гетманом Левобережной Украины. Стараниями Москвы, Украина была расколота таким образом надвое.

Украинская старшина, не готова к столь быстрому развитию событий, растерявшись, не смогла критически оценить ситуацию. Воспользовавшись замешательством, Алексею Трубецкому удалось провести на Раде собственноручно подготовленные статьи из 14 пунктов. 8-й пункт, в частности, гласил: «А митрополиту Киевскому, также и другим духовным Малой России, быть под благословением святейшего патриарха Московского и всея Великой и Малой и Белой России». Гарантировалось, что «в права духовные (митрополии) святейший патриарх не будет вступать», [357] т.е. не будет вмешиваться.

Правда, полковник Петро Дорошенко от имени Юрия Хмельницкого предложил рассмотреть альтернативный вариант 8 пункта, в котором было сказано, что Украинская православная церковь и впредь должна оставаться в составе Константинопольской патриархии. «А митрополиту Киевскому и малороссийскому духовенству, – говорилось в документе, – оставаться под властью Константинопольского патриарха». [358] Но старшина его не поддержала.

Не прозвучало на Раде протеста и со стороны украинского духовенства, поскольку никто из высшых иерархов там попросту не присутствовал. Формально его представляли только Кобринский архимандрит Иов Зайончковский, которого привезли на случай, если не будет кому привести новоизбранного гетмана к присяге, Переяславский протопоп Григорий Бутович и неизвестный, «сам от себя», Печерский иеромонах. Возглавил «делегацию» знакомый нам Нежинский протопоп Максим Филимонович. [359] Благодаря его поддержке или молчаливому согласию, статья о покровительстве Московского патриарха над Киевской митрополией стала юридически обязывающей. За эту «услугу» отец Максим получил заслуженное вознаграждение – гостинец из Москвы: соболей на 500 рублей и 500 золотых червонных. [360]

Тогда же, в октябре 1659 года, российское правительство на основании «Статей» назначило лояльного Черниговского епископа Лазаря Барановича местоблюстителем Киевской митрополии. Назначение состоялось при живом митрополите и с согласия самого Черниговского епископа. Вслед за политическим расколом Украины незамедлительно последовал и раскол Украинской православной церкви.

Опомнившись, старшина уже в декабре отправляет в Москву посольство с ходатайством изъять 8-й пункт, поскольку «нам мирским о подчинении патриарху говорить не надлежит, и мы будем на том, на что укажет патриарх Константинопольский». [361] Но московский царь ничего менять не собирался и полностью утвердил Переяславские решения 1659 года.

Что касается Лазаря Барановича, то он первым из украинских иерархов обратился к российскому царю с просьбой утвердить его на Черниговской кафедре особой грамотой, хотя имел соответствующие документы от гетманов Богдана Хмельницкого и Ивана Выговского [362] (государственная власть) и от митрополита Сильвестра Косова (церковная).

Просьбу Черниговского епископа еще можно объяснить существующей тогда практикой получения утвердительных грамот на кафедры от главы государства, ранее от польских королей, а в данном случае от московского царя. Приезд в Москву в июне 1669 года украинской духовной делегации с просьбой к государю приказать духовным чинам избрать митрополита и указать «от кого ему рукоположенным быть, или от Московского патриарха, не от Цареградского, о том как великий государь укажет», [363] уже ясно засвидетельствовал о готовности высшего духовенства Левобережной Украины перейти под юрисдикцию Московского патриарха. Посольство прибыло от имени архимандрита Иннокентия Гизеля и всего киевского духовенства во главе с игуменом Терехтемировского монастыря Иосафатом.

Но время было сложным, наступил неудачный для России период войны с Польшей, на чью сторону переметнулся и гетман Юрий Хмельницкий. Дело усложнялось и тем, что жил еще законный митрополит Дионисий Балабан, продолжая исполнять свои архипастырские обязанности. Россия, боясь усложнений с Турцией, не решалась нарушить права Константинопольского патриарха и временно удовлетворилась неканоническим назначением Лазаря Барановича местоблюстителем Киевской митрополичьей кафедры.

Заявляя о готовности перейти под руку Московского патриарха, левобережное духовенство вместе с тем вовсе не собиралось уступать в своих давних привилегиях. Доказательством служит позиция украинских священнослужителей, среди которых был тот же Лазарь Баранович, приглашенных на Большой Московский Собор 1666-1667 годов. [364] Восточные патриархи Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский распорядились перед началом торжественного Богослужения в Успенском соборе, чтобы никто из российских и украинских архиереев не имел на митре креста. В ответ, украинская духовная делегация напомнила, что иерархи Киевской митрополии имеют привилегий ношения креста на митре от Константинопольского патриарха, [365] дав тем самым всем понять, что никто не вправе им указывать.

Вызывало обеспокоенность Москвы и поведение казацких верхов. Несмотря на назначение епископа Лазаря Барановича местоблюстителем митрополии, казачество признавало Киевским митрополитом только Дионисия Балабана и не прекращало хлопотать, чтобы государь разрешил ему остаться под послушанием Константинопольского владыки. [366] Да и сам осторожный Лазарь Баранович, заверяя при необходимости царское правительство в своей преданности, не торопился переходить в «паству» Московского патриарха.

В Москве поняли, что реализация их плана относительно Украинской православной церкви снова затягивается. И тогда на помощь кремлевским политикам приходит их старый и испытанный метод: ставка на обычных людей, на социальные низы. Российские агенты с еще большим усердием принялись убеждать украинцев в необходимости «передать Украину под цареву руку». [367] Крестьянство, мелкое духовенство, недовольные утеснениями казацкой старшины и владык, обеспокоенные политикой украинских гетманов, направленной на сближение с Польшей, помня о еще незабытой кабале, поддавались на царские обещания и во многом поддерживали его действия.

Продолжал верить и верно служить царю и Нежинский протопоп Максим Филимонович. При помощи этого человека правительство России и левобережный гетман Иван Брюховецкий, ориентирующийся в то время на Москву, попытались ускорить процесс присоединения Киевской митрополии к Московскому патриархату. Максима Филимоновича вызвали в Москву, где 4 мая 1661 года митрополит Сарский и Подонский Питирим рукоположил его в сан епископа Мстиславского и Оршанского по имени Мефодий. Эта белорусская епархия формально-канонически находилась в пределах Киевской митрополии. Однако, после смерти епископа Иосифа Горбацкого она оставалась незанятой и на деле управлялась Московским патриархом. [368]

Несмотря на повышение, Мефодий (Максим) Филимонович (личность очень противоречивая в исторической литературе) не оправдал надежд Москвы. Будучи явным сторонником единения с Россией, он видел в таком единении Украину, по меньшей мере, автономным государством со своими институтами и традициями. Узнав, что гетман Иван Брюховецкий согласился на назначение Киевским митрополитом московского кандидата (4-й пункт т.н. «Московских статей» касался Киевской митрополии [369]), 22 февраля 1666 года Мефодий Филимонович вместе с духовенством в «великой ярости» заявил Киевскому воеводе Петру Шереметьеву: «Если царь разрешит, чтобы их вольности и права отняли, и чтобы был у нас митрополит из Москвы, а не по нашему выбору, то пускай великий государь велит всех нас уничтожить, а мы на это согласимся. А если придет к нам в Киев московский митрополит, то мы закроемся в монастырях, и разве что нас из монастырей за шею и ноги поволокут, только тогда московский митрополит в Киеве будет. Нам лучше принять смерть, чем митрополита из Москвы». [370] Интересно, что и сам Петр Шереметьев признавал, что московскому митрополиту в Киеве «никакими мерами быть нельзя».

В 1667 роду Мефодий Филимонович окончательно перешел в оппозицию к Москве и присоединился к гетману Ивану Брюховецкому, который также разорвал всякие отношения с Россией. Возмездие последовало незамедлительно. В 1668 году российские власти арестовали епископа и отправили в Новоспаский монастырь, где он и умер. [371]

Глубокий политический кризис, охвативший все сферы общественно-политической жизни Украины после смерти Богдана Хмельницкого, был тесно связан с кризисом церковным (этот период вошел в историю Украины как период Руины, т.е. разрухи, развала). Борьба гетманов за власть, их ставки то на Россию, то на Польшу, то на Турцию и Крым приносили всему украинскому народу страшные мучения, страдания, разорения. К примеру, когда еще велись переговоры в Гадяче между Иваном Выговским и польскими послами, брат гетмана Данило попытался изгнать из Киева при помощи горожан российские войска. Воевода князь Юрий Борятинский сумел жестоко подавить восстание. Российский историк Г.Карпов отмечает, что воевода ловил «предателей» и на дорогах Киева повесил более трех тысяч человек. [372]

Во времена «смуты» Ивана Выговского и Юрия Хмельницкого пострадал также и Киево-Братский монастырь. Особенно ощутимые потери монастырь понес от польских войск во время военных действий 1665 года недалеко от Киева. В тот год польский полковник Пиво сжег село Новоселки, приносящее главный доход монастырю. [373] В нелегкой ситуации пребывал и Киево-Печерский монастырь, которого обязали в случае необходимости полностью удерживать военнослужащих российской армии. [374]

В чрезвычайно сложном положении оказалась Киево-Могилянская Академия. В XVII столетии она материально зависела от Братского монастыря, который пользовался пожертвованными для Академии угодьями. Вследствие военных действий в 50-60-х годах её земли были разорены, а часть тех, что находились на Правобережной Украине, потеряны. Руководство Академии обращалось к польскому и российскому правительствам за помощью, но кроме формальных грамот, подтверждающих её владения, ничего не получало. Более того, в 1666 году, на очередную челобитную Киевской коллегии, московское правительство, недовольное «шалостями» её руководства, указало Киевскому воеводе, что «лучше бы тех школ не открывать». Только заступничество воеводы, мол, закрытие школы очень обидит киевских жителей, повлияло на смягчение позиции Москвы. [375]

Война между Россией и Речью Посполитой давала также повод и польским властям усилить репрессии против православного населения западно-украинских, белорусских и литовских земель. Архимандриты Лещинский (Виленский) Иосиф Нелюбович-Тукальский и Киево-Печерский Иннокентий Гизель писали царю в январе 1658 года, что в Люблине, Львове, Бресте, Вильно, Могилеве, Красном Ставу, Пинске и других городах, где «есть православная жизнь», православных принуждают отречься от своей веры, отбирая у них земли и имущество, бросая в тюрьмы, прибегая к нечеловеческим побоям и пыткам, бесчестят их, распространяя различные слухи. [376]

Не менее жестоким оказалось и отношение войск турецкого султана. Не признав заключенный в январе 1667 года между Россией и Польшей Андрусовский договор о разделе Украины, гетман Петро Дорошенко в 1669 году заключил политическое соглашение с Турцией.

В соглашении значительное место отводилось и церковно-религиозным вопросам. В частности, было сказано, что турецкие и крымскотатарские войска, войдя в Украину, не будут строить мечети, разрушать церкви или превращать их в мечети. Подтверждалось пребывание украинского духовенства под послушанием Константинопольского патриарха. Управление Киевской митрополией оставалось за митрополитом (Дионисием Балабаном), которого в дальнейшем должны были утверждать по согласию гетмана. Никто не имел права лишить гетмана его правительства до самой смерти. [377]

Однако, на практике статьи соглашения были грубо нарушены. Мало того, что многие города разрушались, села сжигались, церкви оборачивались в мечети, а людям запрещалось исполнять свои христианские обряды, «союзники» нередко проявляли еще и необъяснимую жестокость по отношению к населению. Разрывались и осквернялись могилы, людям отрезали головы, делали из них чучела набитые соломой. О тех прискорбных событиях в Украине повествует нам Иван Галятовский в своем известном труде «Скарбница потребная или чудеса Пресвятой Богородицы», написанном в 1676 году. «Почему ж вы, монархове и потентантове христианские, между собой не согласитесь, – в отчаянии спрашивает он, – и махометанов окрутных неприятелей христианских со света мечом своим не искорените и не выгубите?». [378]

Те далекие события были зафиксированы в народной памяти украинцев и дошли до наших дней в виде дум и песен. Вот как одна из них описывает судьбу подолян:

Коториї воюють, нас барзо мордують,

Християни забивають,

Церкви, монастирі, святиї Олтирі,

Огнем їх попаляють.

Хрести з церквей скидають, під ноги гружають,

Ах, людей забивають…

У нашой стороні, так теж у Божім домі

Жалостне ляментують,

Юж от давніх літ Набожества ніт

І звонов также не чують…

Так наша країна на злого турчина

Бога о помсту просить,

Ревно плачучи і ляментуючи,

До Бога руки зносить…».

Много мирных людей, в том числе и служителей церкви, погибло от рук пришельцев:

«Єдних постинано, а других забрано

В неволю мусульманськую,

Там їх мордовано і примушовано

На віру поганськую». [379]

Договор, втайне уложенный между Москвой и Варшавой в белорусском селе Андрусово, шокировал всю Украину. Два соседних государства, сговорившись и не спрашивая украинцев, разделили их страну пополам: Правобережье оставалось за Речью Посполитой, а Левобережье признавалось за Россией. Свидетель тех событий Ф.Бобрикович, находясь в России, но оставаясь патриотом своей отчизны, написал согражданам пламенное письмо. Он в жесткой форме обвинил московское правительство, которое «по своей обыклой хитрости» обещаниями и дарами использовало гетманов Ивана Брюховецкого и Юрия Хмельницкого в своих интересах, а под конец подписало «тайно с Ляхами» соглашение, которое «огонь и запустение на всю Украину принесет». «Пагуба всем вам старшим и меньшим, – читаем в письме Бобриковича, – отцам и маткам, молодым и старым и всему единоутробному братству моему посполитому украинскому, по сему и тому берегу Днепра проживающему христианскому народу». Свое письмо современник завершает призывом распространить его писания «от города к городу, везде, чтобы все ведали о задуманной пагубе». [380]

Известие, что Россия вероломно нарушила взятые в 1654 году обязательства «защищать» Украину, принесла разочарование и гнев по всей ее территории. [381] Более всего поразила новость о возможной передаче Киева Польше, который в глазах украинцев продолжал оставаться древней и духовной столицей их родины. «И когда было приговорено, – рассказывает нам неизвестный украинский священник, – что той (Киевской) епархии со всем, с Киевом и всеми монастырями, быть и этой весной перейти в государство его королевского величества, то многих ревнителей православия зело опечалило». Духовенство беспокоилось, чтобы на Правобережье Украины не вышло так, как в Полоцке, Витебске и в других белорусских городах, где «веру восточную искореняют различными способами, что и в самом Киеве будет». [382] Оккупированная иностранными войсками, разобщенная конфликтами и склоками между политическими фракциями, казацкая Украина была разделена на две отдельные части, каждая во главе со своим собственным гетманом.

Несогласованность действий, а нередко открытая враждебность между ведущими украинскими кругами, которые собственными силами, в одиночку, пытались исправить ситуацию в стране, содействовала еще большему разобщению и путанице. Переяславский полковник Дмитрий Райц в январе 1669 года в отчаянии спрашивал своего нежинского коллегу – кого ему слушаться: «То ли гетмана Сиверского (Демьяна Многогрешного), то ли Дорошенко как раньше?». [383] «Ныне в нашей стороне нет ничего хорошего, – писал тогда же Нежинский протопоп Симеон Адамович российскому архиепископу Мелетию, – разтроились: одни к Сиверскому гетману, другие к Дорошенко, а третьи к Суховию (кошовому атаману); один Господь ведает, что с нами далее будет». [384]

Попытка Юрия Хмельницкого вслед за Петром Дорошенко объединить Украину при помощи Оттоманской Порты закончилась полным крахом. В 1681 году по Бахчисарайскому договору Россия признала владения Турции на территории Украины. Через пять лет аналогичное соглашение («Вечный мир») Москва подписала с Варшавой. Вся территория Украины была разделена между тремя соседними государствами. [385] Эпоха Руины, по определению историка О.Субтельного, достигла своего апогея. [386]

Каждая из стран, претендуя на украинские земли, искала себе надежных и влиятельных союзников среди самих украинцев. Позиция украинского духовенства, особенно митрополита, высшей иерархии, значительно влияла на развитие событий. Поэтому Киевская митрополичья кафедра была объектом постоянного внимания заинтересованных правительств. Насколько политический хаос способствовал церковному расколу можно убедиться на таком историческом факте, когда при живых митрополитах назначались местоблюстители и администраторы Киевской митрополии. Год 1663 был особенным. В том году на митрополичьей кафедре одновременно «восседали» два митрополита, администратор и местоблюститель.

Все стороны, задействованные в Украине, имели своих ставленников, претендентов на Киевскую кафедру: Польша – Антония Винницкого (митрополит, утвержден королем Яном-Казимиром), Иосифа Шумлянского (назначен администратором митрополии королем Яном III Собеским), Арсения Желиборского (администратор, назначен Яном-Казимиром); Россия – Лазаря Барановича (местоблюститель митрополии, назначен Алексеем Трубецким по указанию российского царя Алексея Михайловича), Мефодия Филимоновича (местоблюститель, назначен Алексеем Михайловичем), а через некоторое время и Гедеона Святополк-Четвертинского (митрополит); Турция – Каменецкого епископа Панкратия (митрополит, утвержден султаном). Гетман Украины Петро Дорошенко полагался на митрополита Иосифа Нелюбович-Тукальского, которого освободил в 1667 году из Мариенбургского замка.

Последнего, по предложению боярина Афанасия Ордин-Нащокина, готова была признать и Москва. [387] Однако, Иосиф Нелюбович-Тукальский изъявил нерушимое желание остаться в юрисдикции Константинопольского патриарха, с чем российское правительство не могло согласиться. Более того, митрополит запретил своим подчиненным упоминать имя царя Алексея Михайловича и приказал, чтобы в «церквях на ектеньях Бога молили за благочестивого и Богом данного гетмана Петра» (Дорошенка). [388]

Иосиф Нелюбович-Тукальский не признал также Мефодия Филимоновича в качестве епископа, снял с него панагию и мантию и отправил в Уманский монастырь. «Не достоин ты быть в епископах, – передал ему митрополит, – так как принял рукоположение от московского патриарха». [389] На священников, рукоположенных Мефодием, он наложил клятву и обязал приехать к нему для перепосвяты. [390] Митрополит имел огромное влияние на гетмана Петра Дорошенко. Собственно, по его совету гетман и решился на заключение договора с Оттоманской Портой. [391]

Трагические события в Украине, неудачный союз гетмана Петра Дорошенко с Турцией усиливали москвофильские настроения среди народа, особенно на её левобережной части. Причем, если основная масса горожан, крестьян и белого духовенства наивно поверили в «доброго» московского царя, который сможет защитить их своей властью, то старшина и высшее духовенство Левобережья склонялись к мысли о широкой автономии Украины в составе Российского государства.

Об этом ярко свидетельствует письмо левобережного гетмана Демьяна Многогрешного Лазарю Барановичу, написанное в 1668 году. Гетман информировал епископа о своей готовности «с полками этой (левобережной) стороны Днепра царскому величеству поклониться», при условии, что царь «своих подчиненных при давних вольностях, постоянно славного в памяти Богдана Хмельницкого, в Переяславе утвержденных, сохранит». При этом Демьян Многогрешный заверил, что если «царское величество нашу службу не примет, то мы готовы за свои вольности умереть». [392]

Лазарь Баранович поддержал гетмана. В январе 1669 года в Москву направилось совместное специальное посольство с пакетом требований, состоящих из 12 статей. Украинским посланцам поручалось «добивать челом», чтобы царь эти статьи утвердил и выполнил. «Бить челом, – говорилось в одной из них, – чтобы государь нас, Войско Запорожское, и весь народ малороссийский сохранил при давних наших вольностях и грамоту на те вольности выдать велел». От имени всего православного украинского духовенства Лазарь Баранович и Иннокентий Гизель попросили также царя не отдавать «церквей Божиих своей отчизны в иго латинское», [393] то есть не передавать их Польше.

Особенно болезненным для украинцев оставался вопрос о передаче Киева Речи Посполитой, что предусматривалось Андрусовским договором. «Киев, – читаем в 11-й статье, – стольный град царствующий в прошедшие времена, откуда на весь мир благодать Божья восстала и воссияла, теперь его королевскому величеству снова отдать и отступить желаете». Поэтому «в немалой смуте вся Украина пребывает, а войско Запорожское начали сомнения брать». В статьях предупреждалось, что и казачество, и духовенство готовы за веру православную до конца стоять и «не попущать иноверным». [394] Запорожцы еще в 1667 году прямо заявили царю, чтобы он своим ратным людям приказал прекратить в «городах всякие вымыслы чинить; а если не перестанут – сохрани Боже, чтобы большой огонь не возник. Пока живые мы, будем беречь, чтобы вольности наши не уменьшались». [395]

Но Кремль не желал идти на уступки даже украинским автономистам. Демьяну Многогрешному отправили грамоты, где царь «прощал» украинскому народу его «грехи» перед московским правительством («смута» Ивана Брюховецкого) и напоминал о своей «милости» к украинцам. [396] В марте 1669 года на Глуховской Раде, которая определила условия дальнейшего пребывания Левобережной Украины в составе Российского государства, князь Григорий Ромодановский лишь добавил, что государь готов и в будущем не напоминать украинцам их «провинности». [397]

Никаких конкретных обещаний о возврате или подтверждении Украине давних прав и вольностей Кремль не давал. Более того, на вопрос о состоянии православных как на Правобережье Украины, так и по всей территории Речи Посполитой, Москва без тени смущения заявила, что «нет никакой причины» говорить об утеснениях православной веры в Польше. [398] Российское правительство почувствовало свою власть над Украиной, почувствовало поддержку среди части местного населения и было убеждено в своем успехе.

В зависимости от обстоятельств, Кремль, меняя темпы, твердо придерживался курса на полное уничтожение любых проявлений Украинской государственности. Киевская митрополия не была исключением. Московское правительство с традиционно присущей ему бесцеремонностью пыталось свести к минимуму власть и влияние Киевского митрополита над епархиями, монастырями и другими духовными учреждениями Украинской православной церкви. Сначала из-под ведения Киевского владыки фактически были изъяты епископства, расположенные за пределами Украины. Следующим шагом было возвышение уже украинской Черниговской епархии к рангу архиепископии, что являлось исключительной прерогативой Константинопольского патриарха.

Случилось это в 1667 году на Большом Московском Соборе. В грамоте, выданной 8 сентября 1667 года архиепископу Лазарю Барановичу патриархами Александрийским, Антиохийским и Московским, дарение Черниговской кафедре архиепископского ранга открыто приписывалось Алексею Михайловичу, который «любя красоту дома Божьего, умножая в своем царстве разные митрополии, архиепископства, велел и архиепископию Черниговскую, что существует более 600 лет, утвердить и укрепить». [399]

Примечательно, что Лазарь Баранович осознавал неканоничность данного акта. Повышение своей епархии он оправдывал необходимостью «для церкви Божьей». Владыка убеждал всех, что согласно «древним греческим и славянским актам в Чернигове был архиепископ, уполномоченный патриархом Константинопольским». Лишь год спустя после возвращения из Москвы, архиепископ сознался, что лично он тоже был не против изменения статуса епархии, так как надеялся в случае передачи Киева Польши образовать в Чернигове митрополию. [400]

Тогда же на Соборе была образована еще одна епархия – Белгородская, земли которой были заселены в основном украинцами. Одним из активных инициаторов её образования был местоблюститель Киевской митрополии Мефодий Филимонович. Он «со слезами» просил царя предоставить ему новообразованную епископию. Но правительство, хорошо помня недавние заявления местоблюстителя относительно прав и привилегий, предоставленных Киевской митрополии Константинопольским патриархом, его решительное неприятие московской кандидатуры на киевскую кафедру, категорически отказало.

Епархия, образованная для «более успешного пастырского присмотра за православными христианами, которые населяют отдаленные южные окраины России, а также с целью предупреждения от заражения раскольническим обманом», [401] подчинялась непосредственно Московской патриархии. Возглавил епархию Варшетский митрополит из Сербии Феодосий. Его назначение случайным не было. Собор решил «поставить на высоте престола белгородского» Феодосия потому, что он за свои добродеяния «зело возлюблял бысть правоверному самодержцу», другими словами был чрезвычайно преданный Москве.

В 1679 году умирает Киевский митрополит Антоний Винницкий. Вместо него польский король назначает администратором всей правобережной и западной части Киевской митрополии Львовского епископа Иосифа Шумлянского. Администратор, заботясь о судьбе «своей паствы», старался расширить владения «своей» митрополии. Когда 18 ноября 1683 года умер Киево-Печерский архимандрит Иннокентий Гизель, Иосиф Шумлянский предъявил претензии на её владения в Речи Посполитой. Чтобы этого не произошло, украинский гетман Иван Самойлович предложил московским царям Ивану и Петру и Московскому патриарху Иоакиму благословить своей рукой новоизбранного архимандрита Киево-Печерской Лавры Варлаама Ясинского. 11 июня 1684 года левобережный местоблюститель митрополичьей кафедры Лазарь Баранович рукоположил архимандрита на эту должность. [402]

Москва, умело используя противоречия между украинским духовенством, воспользовалась и этим случаем. Пренебрегая православными церковными канонами, в Украину отправляются соответствующие документы. 26 февраля 1685 года свою грамоту отправил и патриарх Московский Иоаким, где также благословил Варлаама Ясинского на архимандрию. [403] Так из-под власти Константинопольского патриарха была изъята и Киево-Печерская Лавра. Понятно, что подобные действия российского правительства, за исключением разве что истории с Белгородской епархией, константинопольские владыки считали противоправными, но изменить ситуацию в Украине были не в состоянии.

Как видим, после смерти Богдана Хмельницкого Москва начала открыто проводить курс, направленный на уничтожение Украинской государственности, на отрыв Украинской православной церкви от Константинополя. Используя политический шантаж, который нередко сопровождался демонстрацией военной силы, Кремль сумел навязать Украине условия, лишавшие ее политического суверенитета и расколовшие Киевскую митрополию. Усиление российского абсолютизма в Украине вызвало в украинском обществе оппозиционные настроения к московскому правительству. Начался трагический период Руины, сопровождавшийся шатанием Украины между Россией и Польшей, что в итоге привело ее к катастрофическим последствиям.

Церковная руина была тесно связана с политической. Киевская митрополичья кафедра стала объектом особого внимания со стороны правительств соседних государств и их ставленников в Украине, вследствие чего митрополию «возглавляло» сразу несколько человек. Воспользовавшись отсутствием единой церковной власти, правительство России под видом «благодеяния», продолжало вмешиваться в дела Константинопольского патриарха как кириарха Киевской митрополии. Постепенно Киевский митрополит терял свою власть над важными епархиями и значимыми архимандриями Украинской православной церкви.

Разруха, охватившая Украину, не миновала и церковное хозяйство. Особенно сложным было положение православных на Правобережной Украине. Местная католическая шляхта, подогретая неудачами в ходе российско-польской войны, нередко возмещала свои потери на православных, рассматривая их как «пятую колонну» России. У православных отбирались храмы, имущество, многих пытали, как московских агентов, сажали в тюрьмы, учиняли самосуд. Константинопольский патриарх, полностью зависимый от турецких властей, был беспомощным остановить охвативший Киевскую митрополию хаос.

Россия очень внимательно следила за развитием политических процессов в Украине. Раздавив ее Андрусовским договором с Польшей, Кремль теперь уже без всяких предосторожностей обрушил всю свою мощь на Левобережную Украину, планомерно и бескомпромиссно наступая на полномочия гетманского правительства и права казацкой старшины. Кризис усугубляли и посягательства на южные территории Украины со стороны Турции. Казацкая держава, охваченная внутренними распрями, оказалась на грани своего полного исчезновения, а на ее православный народ вместе с духовенством ожидали новые мытарства и унижения.

Вот почему в сложившихся условиях среди ведущих слоев казачества и духовенства окончательно утвердилось убеждение, что спасение Украины лежит в прекращении вооруженного сопротивления и признания верховенства московских властей при условии сохранения самых широких прав, включая церковные. Собственно поэтому гетманское правительство сыграло, может быть, самую главную роль в окончательном подчинении всей Киевской митрополии Московскому патриархату.

Примечания

343. АЮиЗР. – Т.4. – № 113. – С.211.

344. Там же. – № 77. – С.142.

345. Там же. – С.142-143.

346. Там же. – № 114. – С.214-218.

347. АЮиЗР. – Т.4. – № 13. – С.16-18.

348. Там же. – № 7.II. – С.8.

349. Там же. – № 53. – С.89.

350. АЮиЗР. – Т.4. – № 15. – С.25.

351. АЮиЗР. – Т.4. – № 36. – С.46.

352. Там же. – С.46.

353. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.171-172.

354. Макарий. История Русской Церкви. – Т.12. – С.545.

355. Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в XVII в. – Т.1. – С.114.

356. АЮиЗР. – Т.4. – № 107. – С.205.

357. Там же. – № 115. – С.264.

358. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.172.

359. АЮиЗР. – Т.4. – № 115. – С.272-273; Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в XVII в. – Т.1. – С.139.

360. Харлампович К. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. – С.176-177; Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.309.

361. Харлампович К. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. – С.176-177.

362. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.51. – Оп.3. – Д.15204. – Л.12.

363. АЮиЗР. – Т.5. 1659-1665. – СПб, 1867. – № 12. – С.14.

364. На Соборе Московский патриарх Никон был осужден и лишен сана, с него сняли патриарший куколь и панагию и как простого монаха отправили в заключение в Ферапонтовский монастырь.

365. Лотоцький О. Автокефалія. – Т.2. – Варшава, 1938. – С.370.

366. Эйнгорн В. Очерки из истории Малороссии в XVII в. – Т.1. – С.153.

367. Крип’якевич І. Історія України. – С.190.

368. Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.311, 312.

369. ПСЗ. – Т.1. – № 376. – С.613.

370. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.78-79.

371. Крип’якевич І. Історія України. – С.190, 352.

372. См.: Дорошенко Д.Нарис історії України. – Т.2. – С.50.

373. Мухин Н. Киево-Братский училищный монастырь . – С.287.

374. АЮиЗР. – Т.8. 1668-1669. – СПб., 1875. – № 82. – С.236-237.

375. Хижняк З. Киево-Могилянська Академія. – К., 1970. – С.121.

376. Там же. – Т.4. – № 51. – С. 83-86.

377. Бантыш-Каменский Д. История Малой России от водворения славян в сей стране до уничтожения гетманства. – С.277-278.

378. См.: Митрополит Іларіон. Українська Церква за час Руїни. – С.129.

379. Возняк М. Історія української літератури. – Львів, 1924. – Т.3. Ч.2. – С.313; Українська література XVII століття. – С.293.

380. АЮиЗР. – Т.8. – № 12. – С.46-48.

381. Конисский Г.История Русов или Малой России. – С.164-166.

382. АЮиЗР. – Т.8. – № 1. – С.1, 3.

383. АЮиЗР. – Т.8. – № 3. – С.8.

384. Там же. – № 6. – С.13.

385. Три века. Россия от смуты до нашего времени. – Т.2. XVII век. Вторая половина. – М., 1912. – С.166-167.

386. Субтельний О. Україна: історія. – К., 1991.- С. 135-136.

387. Эйнгорн В. Отставка Ордина-Нащокина. – (Б.Г.и М.Г.). – С.106-107.

388. АЮиЗР. Т.8. – № 18. – С.66.

389. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.179.

390. АЮиЗР. Т.8. – № 18. – С.66.

391. Бантыш-Каменский Д. История Малой России от водворения славян в сей стране до уничтожения гетманства. – К.,1993. – С.334-335.

392. Соловьев С. История России с древнейших времен. – М.,1991. – Т.11. – С.362-365.

393. АЮиЗР. – Т.8.- № 9.- С.23, 24, 26.

394. Там же. – С.26.

395. Крип’якевич І. Історія України. – С.226.

396. Борисенко В. Дем’ян Многогрішний // Київська старовина. – К., 1992. – № 4. – С.45.

397. АЮиЗР. – Т.8. – № 20.- С.86.

398. Там же. – № 11.- С.38.

399. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 2. – С.9-10.

400. Письма Лазаря Барановича. – Чернигов, 1865. – № 66. – С.85.

401. Титов Ф. Феоклист Мочульский, архиепископ Курский // Труды КДА. – 1894. – № 1.- С.63.

402. АЮЗР. – Ч.1.T.5. – № 55. – C.212-214.

403. Там же. – № 58. – C.219-222; – № 59. – C.222-226.