2. Переподчинение Украинской православной церкви Московской патриархии

Харишин М. В.

Главными исполнителями переподчинения Киевской митрополии Московской патриархии стали гетман Украины Иван Самойлович, Московский патриарх Иоаким и Луцкий епископ Гедеон Святополк-Четвертинский.

Иван Самойлович родился в семье священника, окончил Киево-Могилянскую Академию. В 1672 году старшина избрала его гетманом Левобережной Украины. Патриот своей отчизны, Иван Самойлович пытался объединить при помощи России все украинские земли под булавой одного гетмана. Сторонник самой широкой автономии Украины под протекцией Московского государя. Украинское духовенство рассматривал как конкурента для своего влияния в России. Кроме того, независимая от Московского патриарха украинская церковная иерархия ослабляла его политический вес в Украине и мешала проведению его политики. [404] Вот почему, на наш взгляд, гетман поддержал намерения московского правительства перевести Киевскую митрополию под юрисдикцию своего патриарха. Был убежден, что эта акция возможна лишь при условии сохранения внутренней независимости Украинской православной церкви.

Совсем по-другому этот вопрос рассматривался Московским патриархом. Иоаким Савелов родился в семье ростовских служилых (О.Лотоцкий утверждает, что родом он из московских бояр [405]). В 1654 году вместе с регулярными частями российской армии, где он служил, будущий патриарх оказался в Киеве. Спустя год принимает монашеский постриг в Киевском Межигорском монастыре. В 1657 году он отправился в Москву за «милостыней», откуда уже не возвратился. Благодаря хорошим отношениям с царем Алексеем Михайловичем, Иоаким в 1674 году становится патриархом. Человек властный, твердый, жестокий. В частности, согласно указу 1684 года, принятого по его требованию, староверов и тех, кто им сочувствовал, после страшных пыток сжигали. В целом проявил себя человеком ограниченным. Допуская в России определенное греческое влияние, был категорическим противником любых веяний Запада, включая украинские. [406]

В 1681 году появился проект новой церковной реформы в России. Проект предусматривал увеличение числа епархий до 12 митрополий и 72 архиепископств и епископств. Планировалось путем предоставления кафедрам ступеней (рангов) ввести строгую последовательность назначений на кафедральные места. Митрополиты, в том числе Киевский, согласно проекту, непосредственно подчинялись Московскому патриарху. Собственно, последний упомянутый нами пункт проекта реформы, более всего отвечал планам самого патриарха. [407]

Иоаким, возглавив патриархию, вскоре начал докладывать царю о необходимости замещения Киевской митрополии новым митрополитом, а гетмана Ивана Самойловича убеждать, что хотя митрополия и не подчинялась Москве, но они, как «члены единого тела, должны по заповеди апостола праведно и законно помогать страждущему члену». [408] Гетман, исходя из своих интересов, целиком согласился с Московским патриархом. [409] Однако, осуществление их плана затянулось, возможно также из-за отсутствия благонадежного кандидата на Киевскую кафедру.

И вправду, Лазарь Баранович – местоблюститель, Черниговский архиепископ, был стар и, по мнению патриарха, уже не мог управлять митрополией, поэтому и рукополагал по десять и более священников одновременно, нарушая тем самым им же (архиепископом) подписанное постановление Московского Собора. [410] Местоблюститель, правда, был убежден, что рукоположение нескольких пресвитеров и дьяконов во время одной литургии являлось вполне каноничным. [411]

Далеко не молодым был и Печерский архимандрит Иннокентий Гизель. Поддержанный украинским духовенством и казацкой старшиной, он, когда конкретно стал вопрос об избрании митрополита, умирает.

31 октября 1684 года патриарх Иоаким направляет гетману письмо, в котором подчеркивалась крайняя необходимость позаботиться о скорейшем замещении вакантной кафедры Киевской митрополии. «Митрополия Киевская, – писал патриарх, – долгие годы вдовствует без пастыря, ей же зело, в нынешние времена всего паче, пастырь нужен». [412]

Москву очень беспокоили ведомости о Львовском епископе Иосифе Шумлянском, который через своих монахов вполне аргументировано и убедительно убеждал левобережное духовенство перейти на сторону Польши, где священникам «воздается честь», «от подданства своим панам они освобождены»; что «лучше иметь главу церкви в Киеве, как Москва имеет», что раньше «киевские митрополиты поставляли московских, которые теперь патриархами называются», что «многими веками святая София Киевская старше соборной церкви московской», что «лучше иметь власть духовную и светскую в Киеве, нежели искать её с рабским поклонением в Москве». [413]

В январе 1685 года гетман ответил, что переписывается по делу замещения митрополичьей кафедры с духовными чинами, которые дают согласие и благословляют царское намерение предоставить пастыря давнейшей Киевской митрополии. [414]

11 декабря 1684 года из Москвы от имени российских царей Ивана и Петра отправляется грамота и Константинопольскому патриарху. Кремль, в своей естественной манере бесцеремонно приписав Московии Киевскую митрополию, извещал, что «в государской державе которых еще во времена их отца учинилась» митрополичья кафедра оставлена без пастыря, на которую теперь посягает «отступник святой соборной восточной церкви» епископ Иосиф Шумлянский. Ссылаясь на отдаленность Константинопольского владыки и крайнюю необходимость поставить пастыря митрополии, цари пожелали, чтобы новоизбранный митрополит и его приемники рукополагались в Москве. В конце письма поспешно подчеркивалось, что, мол, об этом «били челом у них» и украинский гетман Иван Самойлович, и запорожская старшина и «весь народ малороссийский, как духовные, так и мирские люди». [415]

По правде говоря, это не совсем отвечало истине, поскольку ответа с Украины еще не поступило. Однако, имея информацию об общих настроениях Ивана Самойловича и его окружения, в Москве позволили себе в очередной раз немножко «слукавить». Для большей «убедительности», к грамоте прилагалось также соболей на 200 рублей (40 штук). [416]

Не дожидаясь ответа от Константинополя, патриарх Иоаким незамедлительно распорядился, чтобы гетман вместе с духовенством и казацкой старшиной избрали митрополитом «мужа тихого и умного» и отправили его в Москву для хиротонии. Что касается митрополичьих полномочий (прав), то это должно быть предметом новых, отдельных переговоров без участия Константинопольского патриарха. «Святейшему Константинопольскому патриарху, – грубо предупредил Иоаким, – ни о чем не писать и не посылать и причитания никакого к нему не иметь и под послушанием у него не быть». [417]

Лазарь Баранович, зная о переговорах гетмана с Московским патриархом, тут же изъявил желание возглавить Киевскую митрополию в качестве митрополита, о чем очень выразительно намекнул Ивану Самойловичу в своем письме от 11 декабря 1684 года. [418] Но гетман деликатно отказал архиепископу. Спустя неделю, 18 декабря, он поблагодарил епископа за то, что «пастырское желание прикладывается» и попросил старца посодействовать избранию митрополита, чтобы «закордонные, противные нам и нежелательные церкви российской особи, митрополитами и архимандритами зовущееся, впредь не тревожили церковь Божию» (здесь имелись в виду греко-католические владыки). [419] Стремясь иметь на высоких должностях послушных и преданных людей (три его сына были полковниками), Иван Самойлович хотел видеть таких же и в руководстве Украинский церкви. Естественно, что авторитетный и независимый Черниговский владыка его не устраивал.

Таким «тихим, в божественном писании исправным» [420] оказался Луцкий епископ Гедеон Святополк-Четвертинский. Происходил он из давнего княжеского рода, бравшего начало от Святополка-Михаила, внука Ярослава I, поэтому и подписывался «Гедеон Святополк князь Четвертинский». В 25-летнем возрасте митрополит Дионисий Балабан благословил его в сан епископа Луцкого и Острожского. В 1679 году Гедеон Святополк-Четвертинский принимал участие в Люблинском Соборе православных и греко-католиков, где рассматривался вопрос церковной унии обеих конфессий. Вместе с депутатами Луцкого братства епископ тогда пообещал, что будет прилагать все усилия для сохранения целостности православной церкви, пребывающей в «милости четырех восточных патриархов». [421]

Со временем Львовский епископ Иосиф Шумлянский, тайно приняв унию и пытаясь расширить свои «владения», решил освободить Луцкую кафедру от Гедеона Святополк-Четвертинского и посадить там своего брата Афанасия. Следствием интриг стал ультиматум со стороны польского короля в адрес Луцкого владыки: или принять унию, или сесть за решетку в «Малборку», и даже «хотели его живота лишить». [422] Тогда, как вспоминал епископ Гедеон, «имея человеческую слабость, испугался узнав об этом, так как не пережил бы заточения, и людям не смог бы больше пользы принести, поэтому и оставить престол свой и все свое вынужден был». [423]

Иерархический стаж, гонения за православие и, наконец, родственные связи с гетманом (дочь Ивана Самойловича после смерти своего мужа Федора Шереметьева во второй раз вышла замуж за племянника епископа) были основанием надеяться на успешную поддержку кандидатуры Гедеона Святополк-Четвертинского со стороны украинского духовенства. Даже Лазарь Баранович смирился с такой перспективой, признав: «Разве что его митрополитом киевским сделать, а то другого места ему нет», да и «человек он добрый и смирный и никакой власти не желает». [424]

Сразу после своего перехода на Левобережье, Гедеон Святополк-Четвертинский направил в Москву царям и патриарху письма, где объяснил причины бегства с Польши и пожелал навсегда остаться под их рукою. Патриарх Иоаким похвалил Луцкого епископа за смиренное поклонение ему и в подарок выслал 10 (!) рублей, что ввергло Гедеона в ужас. [425] Дело в том, что в тогдашних польских реалиях подобные незначительные «подарки» расценивались как признак немилости со стороны «дарителя». И только получив 9 декабря 1684 года грамоту, согласно которой епископ принимался под высокую руку российских царей Ивана и Петра, он успокоился. Отправив епископу грамоту, Москва тем самим поддержала кандидатуру Гедеона Святополк-Четвертинского на вакантную кафедру Киевского митрополита. [426]

Выборы нового главы Украинской церкви состоялись 29 июля 1685 года в Киеве в Софийском соборе на праздник Петра и Павла. [427] От гетмана для «присутствия» прибыли генеральный войсковой есаул Иван Мазепа и четыре полковника: Василий Борковский – полковник Черниговский, Леонтий Полуботок – полковник Переяславский, Григорий Карпов – полковник Киевский и Яков Жураковский – полковник Нежинский «с товарищи». [428]

Несмотря на пригласительные универсалы Ивана Самойловича, на Соборе было мало представителей духовенства. Сославшись на плохое состояние здоровья, не приехал Лазарь Баранович, так и не получив поддержки гетмана. Правда, он разослал грамоты своим подчиненным, [429] но никого из Черниговской епархии на Соборе не было. Не приехали также архимандриты – Новогородский и Черниговский. В работе Собора не принимал участия и сам Гедеон Святополк-Четвертинский. [430]

При таком раскладе сил не сложно было предвидеть результаты выборов. И действительно, несмотря на указание Ивана Самойловича своим посланникам не вмешиваться в ход выборов («чтобы не чинить никакого давления» [431]), митрополитом избрали гетманского ставленника Гедеона Святополк-Четвертинского. Избрали, как сообщал Иван Самойлович в Москву, единогласно. [432] Но ведь по-другому и быть не могло, поскольку все осознавали, что Украинской церкви необходим митрополит, а не блюститель.

Сразу после выборов к Гедеону Святополк-Четвертинскому прибыли послы: игумены монастырей – Выдубицкого Феодосий Углицкий и Переяславского – Иероним Дубина с двумя протопопами. Послы ознакомили епископа с результатами голосования (они уведомили об этом и гетмана). [433] Гедеон, выслушав посланцев, тут же заявил о бессилии восточных патриархов защитить православие и выразил желание «принять жезл архиепасторский не от кого другого, как от московского патриарха». [434]

«Неожиданное» и столь откровенное заявление Гедеона Святополк-Четвертинского ввергло украинское духовенство в некоторое замешательство, проявившееся в форме так называемого протеста. Произошло это 8 июля 1685 на том же Соборе, который продолжил свою работу уже без светских делегатов. В письме к гетману по этому поводу указывалось, что без участия высшего духовенства Собор не вправе решать вопрос перехода Киевской митрополии в ведение другого патриарха, потому что «они могли бы на нас свалить вину, если бы мы что-нибудь решили противное их мыслям». Следовательно, считают владыки, данный Собор не в состоянии решать дела, надлежащие всей церкви.

Кроме того, право передачи митрополии, по мнению украинского духовенства, принадлежит исключительно Константинопольскому патриарху, поскольку «недостойно детям отрекаться от отца своего».

Собор считал, что отказ от Константинополького патриарха будет иметь негативные последствия и для православных Польши. У польского правительства появится больше шансов склонить их к унии с Римом, аргументируя тем, что «если те добровольно отказались от послушания Константинопольскому патриарху, то почему бы не поступить так» и православным Речи Посполитой. [435] Наконец, духовенство высказало свои опасения по поводу возможной потери привилегий после перехода под руку Московского патриарха, а именно:

1. Запретят носить крест перед Киевским митрополитом, потому что «ни перед одним митрополитом московским крест не носят».

2. Велят крест на митре снять, потому что «ни одному митрополиту креста на митре носить не свободно».

3. Запретят свободную элекцию (выборы) митрополита в Киеве, а взамен его назначать будет патриарх, как в России.

4. Суд митрополита перестанет быть наивысшей инстанцией «в делах не противных в вере», так как «в Москве на митрополитов (и) о меньших делах челобитные бывают к патриарху, что и в митрополии Киевской должно быть».

5. Киевский митрополит вынужден будет поочередно круглогодично находиться возле Московского патриарха согласно существующему в России обычаю.

6. Закроют типографии Киевской митрополии, так как их «ни в одной митрополии Московской не вольно держать».

7. В титуле митрополита Киевского не будет слов «всея России», потому что только «сам патриарх так сия пишет».

8. И, наконец, украинскому владыке повелят клобук белый носить.

«И еще многое другое, – читаем в письме, – могло бы (быть) против давней чести митрополита Киевского». [436]

Как аргумент, духовенство указало на изменения, которые произошли в Белгородской епархии, когда она управлялась архиереями-великороссами Михаилом и позже Аврамием. Если раньше священники и протопопы епархии жили «по всему киевскому нашему праву и обычаю», то теперь же правовое и материальное положение изменилось: увеличились подати, развилось взяточничество, духовенство «бьют, по икрам стегают палкой, подвешивают». «Книги наши, – констатируют украинские священники, – уничтожают, а московские посылают, церковное пение и чтение наше упраздняют, а московские заводят, к чему люди не скоро привыкают». «Все это давним нашим духовным вольностям противное, но оно постепенно со временем войдет и в нашу церковь малороссийскую, если митрополит Киевский так принадлежал бы патриарху Московскому, как и все митрополиты московские», [437] – такую перспективу для Киевской митрополии обрисовало украинское духовенство.

Некоторые исследователи церкви расценили прозвучавшие на Соборе заявления украинского духовенства как протест против намерений Москвы. [438] Однако, более внимательное изучение документов дает основание полагать, что скорее всего это было, на наш взгляд, всего лишь проявлением беспокойства, опасением украинского духовенства потерять свои особые давние права и привилегии, потерять обширные владения в Речи Посполитой, что немедленно отразилось бы и на их личном состоянии. Кроме того, духовенство побоялось взять на себя ответственность за принятие такого кардинального для Украинской церкви решения.

В конце концов, Собор таки высказал готовность перейти под юрисдикцию Московского патриарха, «но пусть не от нас начало будет, а от того же самого святейшего Царьгородского владыки», [439] иными словами духовенство попросту «умыло руки». «Сразу же, – писалось в письме, – отлучимся от Константинопольского патриарха, исконного отца нашего, когда собственными глазами увидим и ушами услышим, что Царьгородский патриарх согласился уступить свои права Московскому. А теперь боимся отступать от исконного отца нашего, чтобы не попасть под клятву».

Будто в оправдание было заявлено, что дело переподчинения не было вынесено на рассмотрение Собора ни российскими царями, ни Московским патриархом, ни украинским гетманом, а «написано об этом как-то глухо, без печати и без подписи». [440] Однако мы нигде не увидим решительного и осознанного сопротивления действиям Москвы, направленного на изменение канонического статуса Киевской митрополии, как это, например, было в 1654 году. Фактически украинское духовенство выдвинуло свои условия, которые делали возможным осуществление этого акта.

Иван Самойлович, как видно из письма Василия Голицына, разделял озабоченность украинских духовных пастырей. [441] Подтверждением служат его грамоты, отправленные в конце июля 1685 года московским царям и патриарху вместе с челобитными «статьями» духовенства. Украинское посольство в Москве было совместным и состояло из игуменов Феодосия Углицкого и Иеронима Дубины, а также Саввы Прокоповича, получившего от гетмана отдельную инструкцию относительно переговоров.

Иван Самойлович поддержал ключевое решение Собора перейти под юрисдикцию Московского патриарха на определенных условиях, которые, по сути, представляли общее видение решения этой проблемы ведущими силами тогдашнего украинского общества:

1. Цари и патриарх сами обращаются к Константинопольскому владыке по вопросу передачи Киевской митрополии Московской патриархии. Гетман от своего имени просил ускорить это дело, чтобы не произошло раскола митрополии по «вине» греко- и римо-католиков, и чтобы «успокоить совесть» новоизбранного Киевского митрополита, когда-то присягнувшего на верность Константинопольскому патриарху.

2. Учитывая небезопасное положение православия в Польше, за митрополитом остается титул экзарха Константинопольского патриарха. В случае отказа гетман настаивал защитить православных Речи Посполитой.

3. Киевский митрополит сохраняет свою власть над всеми прежними учреждениями митрополии – епископиями, архимандриями, монастырями, церквями, игуменствами и братствами.

4. Власти Киевского митрополита подлежат все владения митрополии на Правобережной Украине, включая и подчиненные администратору Иосифу Шумлянскому.

5. Киевская митрополия является «первой среди всех митрополий Московского патриархата». Сохраняются все предыдущие почести и полномочия Киевского митрополита.

6. Отношения между патриархом Московским и митрополитом Киевским строятся на основе Переяславских статей 1659 года, а именно: «митрополит принимает только благословение и постановление свое, а в суды его митрополии патриарх не вступается (вмешивается) и никто от них не ходит к патриарху».

7. Митрополит имеет право свободной печати в Печерской и в других украинских типографиях, право преподавания «наук греческим и латинским языками».

8. Митрополит избирается Собором, свободными голосами и занимает кафедру до смерти.

9. За Киевским митрополитом сохраняются древние его привилегии ношения креста на митре и креста перед ним. Митрополит также «сохраняет за собой все предыдущие вольности», освобождается от практики московской церкви обязательного годового пребывания в Москве при патриархе. В титуле главы Украинской православной церкви остаются слова: «и всея Руси».

10. Гетман просит подтвердить все это монаршей грамотой. [442]

Как видим, никакого протеста со стороны духовенства, братств, казацкой старшины и шляхты против подчинения митрополии Москве не было. Наоборот, все они поддержали усилия гетманского правительства по переходу Украинской православной церкви в состав Московской патриархии на правах широкой автономии. Что касается Гедеона Святополк-Четвертинского, то он, сообщая московским царям [443] и патриарху о своем избрании, продолжал выражать полное смирение и покорность. «Какой на то будет их царского величества воля, – писал епископ Иоакиму, – так это дело и сбыться должно». [444]

25 августа 1685 российские цари Иван и Петр и царевна София в селе Коломенском приняли украинское посольство. Выслушав послов, цари все же «пожелали» посоветоваться всем вместе с более опытным патриархом Иоакимом. [445] После переговоров в сентябре Московский патриарх и цари издали свои грамоты.

Иоаким, недовольный условиями украинского духовенства, решил на этот раз промолчать. Описав «радость» по поводу избрания митрополита, он пригласил Гедеона Святополк-Четвертинского в Москву для хиротонии. Никаких конкретных обещаний патриарх не давал, а большинство украинских пунктов попросту опустил. [446] Особенно неприятным для Иоакима было требование оставить за митрополитом титул «экзарха Константинопольского патриарха». Чтобы выяснить, какими правами пользовался экзарх, он даже нашел грамоту Константинопольского владыки Иеремии. Грамота была пожалована протосингелу Никифору, который председательствовал на Брестском соборе в 1596 году. Документ свидетельствовал об особых правах экзарха. В частности, экзарх занимал первое место, то есть наравне с патриархом, среди всех архиереев на всех Соборах и Богослужениях. [447]

Цари при этом меньше обращали внимание на само содержание просьб. Довольные тем, что дело подчинения подходит к завершению, они в своей грамоте, изданной в сентябре на имя гетмана, утвердили все права и вольности Киевской митрополии. По требованию патриарха ими был отклонен только один пункт – Киевский митрополит лишался титула экзарха, что в реальности означало приравнивание Киевского митрополита к другим иерархам Московской церкви. Взамен цари пообещали попросить Константинопольского пастыря обратиться к православным Польши с посланием, чтобы они по древнему обычаю и впредь оставались под благословением киевских митрополитов (а через них теперь уже и Москвы). В конце грамоты московские правители, как верховная российская власть, заверили, что будут надежно гарантировать автономный статус Украинской православной церкви: «А наша великих государей нашего царского величества милость от них никогда отъемлемою не будет, и быть им на нашу государскую милость во всем надежными». [448]

Получив гарантийные документы, гетман Иван Самойлович тотчас же распорядился отправить епископа Гедеона в Москву для рукоположения в сан Киевского митрополита. Украинская делегация была многочисленной, пышной, насчитывала 32 человека.

Рукоположение состоялось 8-го ноября 1685 года в присутствии царей во время торжественного Богослужения в московском Успенском соборе. Стоя перед Московским патриархом посреди храма на орлице и произнося архиерейскую клятву, Гедеон дал клятву во всем слушаться его. «Если же что-нибудь обещанное мной нарушу и отцу моему святейшему Иоакиму, патриарху московскому и всея Руси и северных стран, а после него будущим Святейшим московским и всея Руси патриархам, и всему священному собору явлюсь непослушным, или противным, или без него отдельно быть захочу и епархию мне врученную, которым либо образом ему, отцу моему, святейшему патриарху и всему собору в чем непослушную сделаю, – поклялся он, – пусть буду лишен сана своего и власти без всякого суда и слова». [449]

Через месяц, 14 декабря 1685, митрополит Гедеон Святополк-Четвертинский, получив необходимые инструкции, вместе со свитой отправился домой. На сей раз в Москве ему подарили карету, обшитую бархатом, с медной отделкой и шесть вороных коней [450] (вспомним первый подарок в размере 10 рублей).

Грамота царей и правительницы Софьи, датированная 15 декабря 1685 на имя митрополита, повторно подтвердила все права и привилегии Киевского владыки, зафиксированные в предыдущих сентябрьских постановлениях московских правителей.

Не обошли цари своим вниманием и стремление украинского гетмана усилить свое влияние в Украине. Не доверяя до конца «польскому» епископу Гедеону Святополк-Четвертинскому и, видимо, по просьбе Ивана Самойловича, в грамотах особо указывалось, что:

1. Киевский митрополит не имел права вступать в военные и «расправные» дела, так как это «принадлежит подданному нашему, гетману Ивану Самойловичу и в дальнейшем будущим гетманам».

2. В делах управления той частью Киевской митрополии, которая оставалась под Польшей, митрополит должен советоваться с гетманом и придерживаться его указаний. [451]

Совсем иной была грамота Московского патриарха Иоакима, датированная 14-м декабря 1685 года. Как и раньше, патриарх не давал никаких обещаний по сохранению значимых прав и привилегий Киевского митрополита. Иоаким подробно описывал Гедеону о своих заслугах в деле избрания и хиротонии нового митрополита, поучал его праведной жизни и прочее, но ни разу не упомянул о давних привилегиях предстоятеля Украинской церкви. Промолчал Иоаким и о неподсудности Киевского митрополита Московскому патриарху.

Более того, в грамоте четко обозначилось заветное желание Московского патриарха уравнять украинского иерарха с другими российскими митрополитами. Новопоставленного митрополита Иоаким титулует не иначе как «митрополитом Киевским, Галицким и Малой России», ни разу не назвав его правильно – «митрополитом всея Руси». [452] Пожалуй, тогда же Московский патриарх, позволив Гедеону носить митру с крестом, распорядился одевать и белый клобук подобно другим российским митрополитам, чего перед тем киевскими владыками никогда не делалось. [453]

Позиция Московского патриарха, идущая в разрез с грамотами царей, вызвала удивление как у духовенства Украины, так и у самого гетмана. 6 апреля 1686 года Иван Самойлович категорически настаивает, чтобы Иоаким расширил грамоту заверениями о незыблемости прав и привилегий Киевского митрополита, о чем «писали цари». При этом Иван Самойлович предоставил Иоакиму перевод Сакр, данных Константинопольским патриархом Парфением митрополиту Дионисию Балабану, который, в свою очередь, передал их Иосифу Нелюбович-Тукальському. [454] Что ответил патриарх гетману, был ли вообще ответ – неизвестно. Да и отвечать как-то не пристало, да и надобности не было, поскольку дело уже сделано.

Для полного подчинения Киевской митрополии Московской патриархии, этого, по словам митрополита Иллариона, «печального дела» [455], не хватало только согласия Константинопольского патриарха. Понятно, что в его получении были заинтересованы и в России, и в Украине. Сразу же после хиротонии Гедеона Святополк-Четвертинского, из Москвы в Константинополь отправилось московское посольство от царей и патриарха, которые в своих продуманных письмах просили признать правовое изменение статуса Украинской церкви и выслать несколько грамот, а именно: патриарху Московскому о том, что он перебирает на себя все дела, связанные с Киевской митрополией; митрополиту Гедеону, подтверждающую его новый духовный чин; православному населению Украины и Польши с установкой послушания новоизбранному Киевскому митрополиту и его преемникам, которые отныне будут рукополагаться только в Москве. [456]

При этом, чтобы цари (слабоумный Иван и молодой Петр) не напутали чего-нибудь Иоаким собственноручно составил две грамоты. В первой Московский патриарх доказывал свое «естественное» право на Киевскую митрополию, которая якобы в свое время «отпала от Москвы» через властолюбие отдельных людей. Составленный исторически безграмотно документ в Москве отправить так и не решились. [457] Однако, Иоаким, в свойственной манере все же не удержался от соблазна подготовить проект Отпускной грамоты Константинопольского патриарха. Как видно из содержания документа, текст грамоты российский посол должен был продиктовать Вселенскому владыке [458] (естественно, с благородных побуждений, исключительно для облегчения патриарших трудов своих восточных коллег).

Цари, для большей убедительности, от своего имени добавляли, что в подарок Цареградскому патриарху посылаются «золотые и соболя»: «Я вашему бы архипасторству, – советовалось в грамоте, – те золотые и соболи принять велел. А сколько числом золотых и соболей принято будет, Вы нашему царскому величеству напишите и свое архипастырское благословение на митрополию Киевскую подайте» [459]. Как говорится: «Доверяй, но проверяй!».

Возглавил российское посольство посланник московских государей дьяк Никита Алексеев. Вообще, это уже было не первое подобное посольство. Еще в 1669 году с просьбой разрешить рукоположить в Москве Киевского митрополита обращался в Константинополь греческий архимандрит Мелетий. В 1682 году российскому послу в Турции Прокофию Возницыну была выдана секретная инструкция, как вести себя при обсуждении этого вопроса с восточными патриархами.

После того, как в Москве окончательно определились с кандидатурой Киевского митрополита, в декабре 1684 года в Константинополь отправилось еще одно посольство для переговоров во главе с греком Захарием Ивановым (Софиром). Вселенский патриарх Яков (Иаков) тогда с благодарностью принял царские дары, но благословения на рукоположение Гедеона Святополк-Четвертинского Московскому патриарху все-таки не дал. Свой отказ патриарх объяснял тем, что без разрешения всех православных патриархов он этого сделать не может. Кроме того, Яков боялся в то время навлечь на себя гнев великого визиря (главы турецкого правительства). [460] И, наконец, в ноябре 1685 года из Москвы отправилось последнее посольство, специально проинструктированное лично патриархом Иоакимом относительно переговоров в Константинополе. [461]

В Украине к Никите Алексееву присоединился гетманский посланец Иван Лисица, через которого Иван Самойлович передал патриарху Якову грамоту с подобными просьбами. Прибыв в Турцию, послы вначале встретились в Андрианополе с Иерусалимским патриархом Досифеем, которому Никита Алексеев тоже должен был вручить царские грамоты и дары.

Узнав о причине визита, Досифей, известный ученый-богослов, категорически отказался принять участие в таком беззаконии, заявив, что это посоветует сделать и Константинопольскому патриарху. Канонические основы своего поступка он изложил в письмах московским царям и патриарху. Действия Московского патриарха Иоакима Иерусалимский патриарх расценил как грубейшее нарушение церковных канонов, требующих сохранения целости церкви и не допускающих вмешательства других владык в дела чужой епархии. [462] Путь, избранный Москвой, по его глубокому убеждению, был недостойным, противоправным. Досифей напомнил российскому послу, что когда учреждалось патриаршество в Москве, то оно было утверждено согласием всех православных патриархов. Следовательно, и теперь Константинопольский патриарх сам своей властью не может отступить Киевскую митрополию. Москве необходимо просить об этом всех восточных владык. [463]

Особенно жестко клеймит Иерусалимский патриарх взяточничество, перекупничество, к которым прибегали российские высокопоставленные лица. «И подобает ли, – писал Досифей, – апостольской великой Москве просить от матери своей восточной церкви духовные дарования за деньги?». [464]

Не имели успеха и переговоры с новым Константинопольским патриархом Дионисием, который как раз прибыл в Андрианополь, чтобы получить от султанской власти подтверждение его избрания на патриаршую кафедру (патриарх Яков незадолго до этого умер). Имея «человеческую слабость» к деньгам и роскошной жизни, Дионисий, узнав о прибытии посольства, сам инициировал переговоры с посланцами. Новоиспеченный патриарх откровенно намекнул, что готов рассмотреть вопрос о будущем Киевской митрополии, но при условии, что вначале получит царские подарки. Никиту Алексеева такой вариант не устраивал. Боясь провала, он отверг «услуги» Дионисия и по совету грека Тафлари обратился за более надежной помощью к великому визирю.

По иронии судьбы в то время против Турции формировался христианский альянс, в который втягивали и Россию. Султану уже объявили войну Польша, Венеция и Австрия. Московское правительство пока сохраняло видимость добрых отношений с Портой. Понятно, что Турция пыталась сохранить их как можно дольше. Поэтому, узнав о цели визита российского посла, визирь распорядился немедленно удовлетворить просьбу россиян, что и было сделано. Уже на следующей встрече с посланцами Иерусалимский патриарх не только «нашел в правилах, что свободно каждому епископу отпустить свою епархию к другому епископу», но и пообещал посодействовать осуществлению «царской воли». И действительно, вскоре Досифей подписал три нужные Москве грамоты, – московским царям, всем православным Речи Посполитой и украинскому гетману Ивану Самойловичу, – за что получил от российского посла вознаграждение в 200 золотых. [465]

Узнав о распоряжении турецких властей, Константинопольский патриарх Дионисий также дает свое согласие на передачу Киевской митрополии в состав Московской патриархии. Вернувшись в Константинополь, он созывает по этому вопросу Собор, на котором, однако, не присутствовали патриархи (главы) восточных церквей, а приняли участие только митрополиты. Через некоторое время Никита Алексеев получил целый пакет вожделенных грамот, изданных в мае-июле 1686 года, а именно: одну Соборную грамоту, отпускающая Киевскую митрополию под власть Московского патриарха; две грамоты российским царям; две грамоты Московскому патриарху; две – гетману Ивану Самойловичу; одну грамоту Киевскому митрополиту Гедеону; и две – всем православным Украинской церкви с разрешением Константинопольского патриарха отправлять новоизбранного митрополита в Москву для хиротонии. [466]

Кроме Дионисия – Константинопольского патриарха, Соборную грамоту подписали митрополиты Варфоломей Ираклийский, Мелетий Никодимийский, Мелетий Фессалонитский, Макарий Ларийский, Варфоломей Навпактский и Артский, Максим Карийский, Григорий Лийский, Парфений Кизицкий, Симеон Халкидонский, Парфений Прусский, Варлаам Лавкидийский, Григорий Митилинский, Парфений Дертский, Герасим Силиврийский, Арсений Афинский, Иоасаф Паранансийский, Килинник Критский, Захарий Визийский и Мирский, Митрофан Коронский, Иоаким Верийский и Герасим Радостонский. Грамота датирована месяцем июнем, индикта 9, 1686 года. [467]

Константинопольский патриарх осознавал неправомочность решения Собора. В грамотах он оправдывал свои действия тем, что вынужден был отпустить Киевскую митрополию, учитывая сложившиеся обстоятельства, в чем и убедил Собор. При этом, патриарх попытался не допустить полного разрыва отношений с Украинской православной церковью. Он выдвинул определенные условия, при которых грамоты набирали силу:

1. Кандидат на Киевскую митрополию избирается согласно обычаям Украинской церкви, посему «митрополита выбирать миром, с благочестием и вниманием».

2. Хиротония Киевских митрополитов в Москве не должна иметь характера обязательной практики, а лишь когда «примкнет нужда».

3. Во время Богослужения Киевский митрополит должен сначала называть имя «святейшего вселенского патриарха, яко от него все управляемые суть», а потом уже имя «патриарха московского, яко старца своего». [468]

Владыка также отпускал грехи за нарушение клятвы епископу Гедеону и патриарху Иоакиму.

Получив грамоты, Никита Алексеев, теперь уже со спокойным сердцем, «подарил» Константинопольскому патриарху «200 золотых и три сорока соболей», а также добился разрешения у султана на восстановление сгоревшей в Константинополе церкви Иоанна Предтечи.

По дороге домой с послом случилось неприятное происшествие, едва не погубившее всю проделанную работу. В Крыму Никита Алексеев был арестован татарскими властями, но российскому правительству удалось обменять его на крымского равнозначного пленника. При этом, патриаршие грамоты уцелели. [469] Прибыв в Москву, их тотчас переслали гетману Ивану Самойловичу. Вскоре от гетмана пришло сообщение, что он своей властью разослал универсалы по всем православным храмам о переподчинении Киевской митрополии Московскому патриархату.

Признало акт передачи Киевской митрополии и Польское государство, имеющее к Украинской православной церкви непосредственное отношение. 21 апреля 1686 года Россия и Польша заключили «Вечный мир», а уже 6 мая в Москве договор был «присягой царской скрепленный». «Обливаясь горькими слезами», во Львове скрепил договор и польский король Ян III Собеский. [470] Согласно договору, православные епархии, расположенные на территории Речи Посполитой, оставались в ведении Киевского митрополита, хотя сам владыка переходил под юрисдикцию соседнего Московского государства (9 статья соглашения).

27 декабря 1686 гетману Ивану Самойловичу за успешное завершение дела о подчинении Киевской митрополии Московской патриархии была направлена царская жалованная грамота с золотой цепочкой и двумя бриллиантовыми клейнодами.

Следует отметить, что история не сохранила для нас даже намека со стороны Русской православной церкви на формальное обоснование перехода Украинской церкви в лоно Московской патриархии. Каких-либо сведений о проведении российским епископатом соборов, совещаний или чего-нибудь иного, подобного Константинопольскому собору, нигде не зафиксировано. Решение о подчинении Киевской митрополии в Москве было принято узким кругом лиц – Московским патриархом Иоакимом, царевной Софией и находившимся под их влиянием царями Иваном и Петром.

Примечания

404. Дорошенко Д. Нарис історії України. – Т.2. – С.97; Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.328; Митрополит Іларіон. Українська Церква за часів Руїни. – С.137.

405. Лотоцький О. Автокефалія. – Т.2. – С.392.

406. Русское Православие: вехи истории. – С.221, 223-224, 227-228; Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.180-181.

407. Никольский В. «Боярская попытка» 1681 года // Исторические известия, издаваемые историческим обществом при Московском университете. – М., 1917. – № 2. – С.69-77; Русское Православие: вехи истории. – С.222-223.

408. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 4. – С.38.

409. Там же. – № 9. – C.50-51.

410. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 4. – С.37-40.

411. Письма Лазаря Барановича. – № 9. – С.14.

412. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 5. – С.41.

413. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.94.

414. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 9. – C.50-51.

415. Там же. – № 8. – C.46-50.

416. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 8. – С.49.

417. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.3.

418. Там же. – Д.224. – Л.114-116.

419. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.116 об.

420. Там же. – Д.224. – Л.3.

421. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.95.

422. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.67.

423. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 6. – C.43.

424. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.223. – Л.1 об.; – Д.224. – Л.64.

425. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 6-7. – C.43-46.

426. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.66.

427. Дорошенко Д. Нарис історії України. – Т.2. – С.98.

428. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 14. – C.65-66.

429. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.221. – Оп.1. – Д.212. – Л.1.

430. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 12. – C.56-57.

431. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.20.

432. Там же. – Д.224. – Л.23-24; АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 14. – C.66.

433. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 13. – C.63.

434. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.103.

435. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 12. – C.57-58.

436. Там же. – № 12. – C.59.

437. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – С.60-61.

438. См.: Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.103; Лотоцький О. Автокефалія. – Т.2. – С.374; Власовський І. Нарис історії Української Православної Церкви. – Т.2. – С.332; – Эйнгорн В. Історія України. – Т.2. – С.197.

439. АЮЗР. – Ч.1. Т.5. – № 12. – С.58-59.

440. Там же. – № 12. – С.57-58.

441. ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. – Д.224. – Л.22-23.

442. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 13. – С.63; – № 14. – С.66-67; – № 15. – С.71-79; ЦГИА Украины в Киеве. – Ф.2227. – Оп.1. -Д.224. – Л.4, 64.

443. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 17. – С.81-83.

444. Там же. – № 16. – С.81.

445. Там же. – № 16. – С.79-80.

446. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 18. – С.84-85.

447. Там же. – № 19-21. – С.85-93.

448. Там же. – № 22. – С.93-101.

449. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 23. – С.102-104.

450. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.188.

451. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московской патриархии. – С.123-124.

452. АЮЗР. – Ч.І. Т.5.- № 24. – С.131.

453. Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московской патриархии. – С.124-125.

454. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 33. – С.139.

455. Огієнко І. Українська Церква. – Т.2. – С.188.

456. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 25. – С.114-115.

457. Там же. – № 24. – С.104-111.

458. Там же. – №. 27. – С.124-125.

459. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 26. – С.123.

460. Там же. – № 8. – С.46-50; – № 26. – С.116-123; Эйнгорн В. Очерки истории Малороссии в XVII в. – Т.І. – С.392, 393; Лотоцький О. Автокефалія. – Т.2. – С.375, 376.

461. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 27. – С.123-129.

462. Там же. – № 34. – С.146.

463. АЮЗР. – Ч.І. Т.5. – № 34. – С.145.

464. Там же. – № 35. – С.152.

465. АЮЗ Р. – Ч.І. Т.5. – № 36-38. – С.158-166.

466. Там же. – № 39-46. – С.166-191.

467. АЮЗ Р. – Ч.І. Т.5. – № 45. – С.188-189.

468. Там же. – № 39. – С.167-168.

469. Лотоцький О. Автокефалія. – Т.2. – С.380; Терновский С. Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху. – С.142.

470. Титов Ф. Окончательный переход Киева от Польши к России // Труды КДА. – 1904. – № 7. – С.456.