12.12.1836 г. С. Т. Аксакову

Милостивый государь Сергей Тимофеевич!

Приятнейший отзыв Ваш совершенно восхитил меня, что Вы еще не забыли меня и что знаю о месте пребывания Вашего, о котором до сего не знал, след[овательно] могу беспокоить Вас моими отзывами и утешаться сведениями о Вас.

Письмо Ваше, за беспутицею, необыкновенною в это время, проходило долго, и я третьего дня только его получил. Со всею готовностью исполнил бы требование Ваше, прислал бы «Турецкую шаль», но я из нее, кажется, не более пяти экземпляров тогда же получил, а прочие где девались – толку не добился. У А. С. Ширяева должно полагать завалялось несколько экземпляров, если еще целы.

Но только мне кажется, что эта жалкая пьеска вовсе не годится и для театра, не только уже для бенефиса первого нашего артиста. Если достанете, прочтите ее внимательно, и Вы и г. Щепкин согласитесь со мною. Вы ее давно читали и, верно, бегом, а рассмотрев, верно, не то скажете. Мой усердный поклон и память прошу передать г. Щепкину; думаю, что он меня не забыл. Я рад, что могу чрез Вас переслать ему оперку, мною недавно написанную. С будущею почтою вышлю. Я поставил действие в Харькове, и действующие все обыватели, малороссияне, вот почему она имела здесь необыкновенный успех и любимая пьеска. У Вас же она будет вовсе не понятна.

О «Двор[янских] выборах» пора бы уже перестать и думать; и обстоятельства, и формы изменились. Скоро это будет такая старина, что не поверят, чтобы могло быть и подобное тому. Я прибавил еще одно действие в средине: пусть лежит для потомства. Понимающие дело и цель и знающие весь ход этой пьесы или историю ее по выходе, относят к ней перемены, последовавшие в этом обряде. Благодарю бога, если это так!

Где наш «Телескоп»? Где приклонил голову грозный Виссарион Белинский? Пусть бы где приютился для забавы нашей своими выходками.

Было в прошлом году объявлено, что кто-то перевел по-русски мои повести и печатает, но нет их. Наши здешние принимались переложить, но не успели. Я сам принимался, но все не то выходит; обороты, уподобления и все, все не то.

Брат мой служит в Москве и если продолжит службу, то я не теряю надежды побывать в белокаменной. Первым моим удовольствием будет явить себя Вам, обнять Вас и уверить в том душевном уважении, которое сохраню и на всю жизнь.

Утешьте меня, что наша переписка на этом не кончится и Вы будете доставлять мне удовольствие беседовать о себе, Ваших и о прочем интересном.

Всегда преданнейший и покорнейший

Григорий Квитка

Примітки

Вперше надруковано в журн.: «Радянське літературознавство», 1972, № 1, с. 76 – 77.

У зібранні творів друкується вперше.

Автограф зберігається: ЦДІАЛ, ф. 10, оп. 3, од. зб. 68, арк. 22 – 23.

Подається за автографом.

«Турецкая шаль» – тобто п’єса «Турецкая шаль, или Так водится».

… для бенефиса первого нашего артиста… – тобто М. С. Щепкіна, який, за порадою С. Аксакова, збирався поставити в бенефіс одну із п’єс Г. Квітки-Основ’яненка, зокрема «Дворянские выборы». Зважаючи на фактичну заборону Третього відділення на постановку цієї п’єси в імператорському театрі, хотіли домогтися такого дозволу через О. Пушкіна, але жандармські настанови були категоричними.

… могу чрез Вас переслать ему оперку… – Через С. Аксакова Г. Ф. Квітка-Основ’яненко передав М. Щепкіну свою п’єсу «Сватання на Гончарівці» («Сватанье. Малороссийская опера», Харьков, 1836).

Где приклонил голову грозный Виссарион Белинский? – Г. Ф. Квітку-Основ’яненка цікавило становище В. Г. Белінського-критика журналу «Телескоп» у зв’язку із закриттям цього журналу 1836 р. за публікацію «Философического письма» П. Чаадаєва.

…кто-то перевел по-русски мои повести… – Можливо, йдеться про переклад російською мовою оповідання «Салдацький патрет», здійснений і опублікований 1837 р. В. І. Далем.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 7, с. 207 – 208.