Чаровница
Н. А. Маркевич
Уже народ уснул давно,
В тумане лес, в полях темно,
Мерцаньем слабым храм покрыв
И стёкла в окнах озарив,
Промежду облаков, одна,
Гуляет на небе луна.
С полуотрезанной косой,
В дубраву, тайно, той порой
Выходит дева из села,
Тяжёлый заступ принесла,
Вдоль над Сулой пошла бродить,
И корни зельев стала рыть.
Связала пук волшебных трав,
И духов всех к себе созвав,
Вот чернокнижные слова
Произнесла, – и вдруг сова,
Проснувшись, стала выть в дупле,
Явилась жаба на земле.
Та жаба в очи ей глядит,
И криком гад к себе манит,
К той жабе змеи собрались,
и пьявки скользкие сползлись,
Стогами вьются, вкруг ползут,
И луч луны туманной пьют.
Всё тихо, волн лишь слышен плеск,
Да старой липы скрип и треск;
Туман по полю, душен лес,
Все звёзды стали сред, небес.
И вот костёр уже горит,
И дева корни трав варит.
вот косу в пепел пережгла:
Поднялся клубом пар с котла,
В котле вся сила дивных чар,
Уж закипел волшебный взвар,
И очарованный настой
Смешался с чёрною золой.
Вся сила трав, с золой волос,
Колдунье разом в грудь влилось.
Но месяц на небе потух,
Захлопал крыльями петух,
Уж крикнул, люди встали, свет:
Все духи скрылись, страхов нет.
Но уж беда, когда на зло
Колдунья та придёт в село.
То силою заклятых слов
Всех выживает из домов,
То змей как слуг она сзовёт,
то вихрем кровли с хат сорвёт.
Её ужасный резкий свист
С дубов и лип сбивает лист.
Взвиваясь тучей над селом,
Она в трубу кидает гром,
Женет реку в поля с горы
И раздувает пожары.
То ссорит с жёнами мужей,
То с матерью сведёт детей,
То на поле кидает град,
То к нам в колодцы всыплет яд,
и к роднику прогнав волну,
Она с небес сорвёт луну.
Примечания Н. А. Маркевича
Чаровница от слова чары, т. е. волшебница.
Около него был очерчен круг, в ногах у колдуна сидела огромная чёрная жаба, выпуча большие зелёные глаза. А за кругом кипел и вился клубами всякий гад: и ужи, и змеи, и ящерицы. По сучьям деревьев качались большие нетопыри, а филины, совы и девятисмерты дремали по верхушкам и между листьями [Байский, Из «Подснежника» на 1829 г., с. 71].
Те же асессоры присутствуют и возле чаровницы, как описал я в четвёртой строфе моей мелодии.
Волшебницы есть во всех странах, но иногда бывают очень милы.
Вот вам «Волшебница» г-на Подолинского:
Цветёт она розой, летит мотыльком
В дубровах, в долинах поет соловьем,
Могучей пятою колеблет гранит
И брызгами в пропасть с утеса летит.
Из снов развивает блестящую цепь,
Дыханьем волнует песчаную степь,
Сливает свой голос с напевом духов
И радугой блещет в дыму облаков.
Над бездной воздушной чертог создает,
К ночлегу прохожих лукаво зовёт.
Когда ж легковерный приблизится к ней,
Обманутый блеском неверных лучей, –
Волшебница пропасть разверзнет жезлом
И с хохотом тонет в тумане ночном.
[ (1829); последние 5 строк там поданы в иной редакции, чем у Маркевича.]
Найдём ли мы прелестнее и блестящее описание волшебницы? Тут каждый стих горит вдохновением и всё вместе пленяет целостью, полнотой и изящностью картины. По первым четырём стихам я думал, что под именем волшебницы сочинитель аллегорически описывает нам первую и прекраснейшую в мире волшебницу – природу. Ибо она цветёт розой, летает бабочкой, поёт соловьём, громом колеблет горы и летит водопадом с утёсов. Но пятая строка мне показала истинный предмет, взятый поэтом и столь хорошо, столь живописно обрисованный.
Однако ж наши феи не таковы. Чаровница всегда гнусна и всегда пугает малороссиянина.
Хотя это древняя Медея, которая могла останавливать луну и реки (см. Dict. de la fable par Chompré), но она не так прелестна. Вот описание нашей сивиллы в «Энеиде» г-на Котляревского:
Крива, горбатая, сухая,
Запліснявіла вся в шрамах;
Сіда, ряба, беззуба, коса,
Розхристана, простоволоса,
І, як в намисті, вся в жовнах.
[Издание 1809 г., часть 3, с. 5]
Остаётся мне здесь ещё сделать замечание. В четвёртой строфе я сказал, что пресмыкающиеся
Стогами вьются, вкруг ползут,
И луч луны туманной пьют.
Вот что доказывает, что есть такое поверье у малороссиян:
Ти не мати, чорна гадино,
З’їла сонце, з’їж і місяць,
З’їж і зірочки [Максимович Малороссийские песни, с. 42].
Т. е. Ты не мать, ты чёрная змея, ты съела солнце, съешь же и месяц и звёзды.
По изданию: Маркевич Н. А. Украинские мелодии. – М.: 1831 г., кн. 1, с. 14 – 16 (текст), 113 – 115 (примечания).