Русалки

Н. А. Маркевич

Сойдитесь на улицу, юноши! Где вы?

К певцу соберитесь, красавицы девы!

Послушайте песню: кто мертвым рожден,

Кто умер младенцем и не был крещен, –

Русалки того и манят, и лобзают,

И в рожь, и в траву, и в листы наряжают;

И вместо густых темно-русых кудрей,

У них волосы из травы, из ветвей.

У тех, что во ржи от людей схоронились,

Волнуясь, на плечи колосья спустились;

У тех, что живут под холодной волной,

Зеленою стали власы осокой:

Шумят на главе, как, дождавшися бури,

Зашепчет тростник, колебаясь в лазури;

У тех, что укрылись под тенью лесов,

Явились власы из дубовых листов.

Маня проходящих, в траве укрываясь,

В листах, по ветвям хохотливо качаясь,

На троицын русалки сбегаются день,

Они покидают дубовую тень,

Купаются, плещут, из рек выплывают,

По тонким колосьям плясать начинают,

И, выпрямясь, колос стоит молодой:

Не гнется под легкой русалок ногой.

Растянутся цепью, толкутся, топочут,

Кидаются, ловят и в смерть защекочут.

Смотрите же, девы, на троицын вы день

Не смейте ходить под дубовую сень,

Не стойте во ржи, не смотритеся в воду;

В селе, где крещенного много народу,

Не лучше ли вам хороводом играть?

Русалки боятся в селе щекотать.

Примечания Н. А. Маркевича

В примечании к мелодии «Днепр» я сказал кое-что о русалках мимоходом, и привёл стихи Муравьёва, описывающие русалок столь прелестными и яркими красками. Гораздо после того вышла новая пьеса из печати, под именем Русалка, соч. господина Байского. Она помещена в альманахе «Подснежник» на 1829 год.

Слог, сравнения и картины мне очень нравились, и я бы их очень хвалил, если бы надеялся на свой вкус, как весьма многие надеются. Конечно, сравнения, взятые из украинской природы, например «она росла как черешня» (с. 59), не могут не понравиться полтавцу, черниговцу или киевлянину. Описание колдуна (с. 70 – 71) также мне кажется достойным примечания.

Просьбы Горпинки (с. 77) прекрасно описывают русалок, и описание этой русалки, приневоленной год проводить на земле, по моему мнению, можно признать совершенно живописным. К тому же новость идеи, почёрпнутой из народного суеверия, может ли не понравиться в нынешнем веке, когда старое всем уже наскучило.

Итак я выпишу из этой повести подробное описание русалок:

Отпусти меня погулять по лесу, покачаться на зелёной неделе (вот толкование на мой стих: в листах по ветвям хохотливо качаясь) и снова погрузиться в подводные наши селения…

Опустись к нам на дно Днепра. Там весело, там легко, там все молодеют и становятся так же резвы, как струйки водяные, так же игривы и беззаботны, как молодые рыбки (это сравнение истинно наше и взято даже из нашей песни народной «На бережку у ставка», где девушка плещется как рыбка).

У нас и солнышко сияет ярче, у нас и утренний ветерок дышет привольнее. Здесь во всём нужды: то голод, то холод. Там мы не знаем никаких нужд, всем довольны, плещемся водой, играем радугой, ищем по дну драгоценностей и ими утешаемся.

Зимою нам тепло подо льдом как под шубой, а летом в ясные ночи мы выходим греться на лучах месяца, резвимся, веселимся и для забавы часто шутим над живыми. Что в том беды, если мы подчас щекочем их или уносим на дно реки! Разве им от того хуже? Они становятся так же легки и свободны, как и мы сами [с. 77 – 78].

Во ещё другая выписка из «Подснежника» (с. 84):

Простой народ в Малороссии думает, что русалки суть утопленницы и удавленницы, произвольно лишившие себя жизни. Одни говорят, что у русалок зелёные волосы, другие просто наряжают их в большие зелёные венки. Они по мнению малороссиян бегают по лесам на зелёной неделе (т. е. на Троицын день), аукают, качаются на деревьях, и если поймают человека, то щекочут его до смерти. Посему малороссияне боятся в продолжение сей недели откликаться на лесное ауканье.

Это примечание очень справедливо. Но г-н Байский забыл сказать, что русалками делают малороссияне и тех детей, которые умирают до рождения, и тех, которых не успели окрестить.

Вот ещё замечание насчёт русалок [Малороссийские песни, собранные М. Максимовичем, с. 229]:

Русалки, живущие в Днепре, в Троицын день расходятся и бегают по лесам и по полям до Петрова дня. Посему сия неделя называются русальною, а песни тогдашние русальными.

В № 4 «Вестника Европы» на 1827 г. г-н Снегирёв написал статью о русалках, которая очень достойна внимания, и я по примеру М. А. Максимовича, предлагаю любопытным взглянуть на эту статью. Ограничусь только тем, чтоб показать остроумие русалок в следующей песне:

Ой біжить, біжить мила дівчинка,

А за нею да русалочка.

Ти послухай мене, красна панночко!

Загадаю тобі три загадочки.

Як угадаєш – до батька пущу,

Коли ж не вгадаєш – до себе візьму.

Ой що росте без кореня?

А що біжить без поводу?

А що цвіте да без цвіту?

Камінь росте без кореня,

Вода біжить без поводу,

Папорть цвіте без цвіту.

Панночка русалочки не вгадала,

Русалочка панночку залоскотала.

Здесь песня с небольшими изменениями в словах противу напечатанной у г. Максимовича, но я её имею от сельских певиц. Её поют хором, одна девушка играет роль панночки, другая – роль русалочки. Эта песня показывает, что русалки любят давать загадки – страсть, недавно окончившаяся в нашей литературе.

Наши русалки не в одном Днепре живут, они бывают и в Сейме, и в Суле, и в Десне, и в озёрах. Многие же полагают, что есть и лесные и степные.

Теперь взглянем на сходство греческого поверья об наядах – тех же русалках. Я говорю «поверья»; ибо всё то есть поверье, чему не верит никто из людей истинно просвещённых, а вера Сократа, Пифагора, Платона, Диогена не состояла в бытии наяд или лимпиад.

Верховное предопределение, руководствующее Зевесом, для них было главной осью религии; остальное считали они суевериями, простонародными, но поэтическими.

Если мы имеем право считать Гомера идолопоклонником, почему же не считать тем же для господ потомков наших, когда прочтут они греколюбивого Парни, суеверного Гёте или молитву А. Пушкина к его домовому? Они верят всему как поэты, ибо поэт должен быть доверчив как дитя; они верят одной истине ничем не украшенной, как люди просвещённые. Нет поэзии без суеверия.

Wo kein Wunder geschieht, ist kein Beglükter zu sehn, сказал Шиллер. Давайте чудес в стихах своих для читателей! Ещё приведу слова вечные, которые особенно приличны истинному поэту, и должны служить главным правилом в жизни его поэтической:

Аще не обратитеся и будете яко дети, не внидете в царствие небесное [Матфей, 18, 3].

Что же касается до веры идолопоклонников в ореад, лимнад или в Гебу и Ганимеда, я её отвергаю не без основания, следуя словам Плиния, который говорит следующее:

Quapropter effigiem Dei formamque quaerere imbecillitatis humanae reor; quisquis Deus et quacumque in parte, totus est sensus, totus visus, totus auditus, totus animus, totus animi, totus sui. Innumeros quidem credere… majorem ad socordiam accedit [Naturalis historiae lib. 2, p. 7 De Deo].

Т. е.: изыскание образа и вида божьего подходит к сумасбродству. Бог, кто бы и где бы он ни был, есть весь чувство, весь зрение, весь слух, весь дух, весь разум, весь он. А в бесчисленных вера снисходит ещё к большей глупости.

Или:

Deus est mortali juvare mortalem, et haec ad aeternam gloriam via.

Т. е.: Божествен из смертных благодетель смертных, и это путь ко славе вечной.

По этим словам видна истинная вера греков и римлян. По Гомеру видны поверья их так, как и по Овидию. Взглянём на сходство наших поверьев и уличим педантов, не позволяющих нам пользоваться поэтическими вымыслами наших сограждан, как пользовались великие люди древности своими.

Наяды – богини рек и источников, молодые, хорошенькие, с нагими ногами, волосы в венке из тростника и распущены на плечи. Лимнасиды, лимнады, лимниады, лимнеи, лимниаки – нимфы прудов и озёр, пегеи – богини ключей, потамиды – нимфы больших рек, равно изображались [см. Dict. de la fable par Noöl].

… Quarum pars nare videtur,

Pars in mole sedens siccare capillos,

Pisce vehi quaedam…

[Ovid. Metamorph., lib. 2, lig. 11]

Т. е.: одни из них плавали, другие, сидя на утёсах, власы осушали зеленоватые, другие неслись на рыбах.

Теперь ясно сходство с ними наших русалок; последние, играя детски, кажутся только живее первых. За что же классики не любят русалок, домовых? За то, что они не оканчиваются на ос, ус и адес.

Wo kein Wunder geschieht – из стихотворения Ф. Шиллера «». В русском переводе: «Где не было чуда, вотще там искать и счастливца» – .

По изданию: Маркевич Н. А. Украинские мелодии. – М.: 1831 г., кн. 3, с. 75 – 76 (текст), 142 – 149 (примечания).