А вокруг цвели сады

В.Горлов

Мужество

Когда на Чернобыльской АЭС вспыхнул пожар, лейтенант Виктор Кибенок одним из первых шагнул навстречу огню.

Он не любил долгих сборов и не менял своих решений. Приучила служба. Пришел домой с дежурства, повесил на гвоздик фуражку и улыбнулся: «Махнем, Тань, в Иванков, а?»

Пока жена хлопотала, в гости ведь к свекрови ехать, выкатил во двор мотоцикл, разложил гаечные ключи. На мотоцикле он гонял с детства – еще на отцовском. Любил повторять шутливо: «Самое главное в наше время – угнаться за временем. А «Ява» – самая быстрая машина на свете».

В родном Иванкове пробыли день. Дома ему не сиделось. Обежал друзей, заглянул на стадион, прошелся под ручку с Таней по улицам поселка, что тонули в белых и пушистых, словно одуванчик, яблонях. Настроение сына Ирина Иосифовна угадала по-своему, по-женски. В тот день Таня сказала ему: «Будешь отцом».

Таким он и останется в материнской памяти – через край, не боясь, плескавшим своим счастьем. Провожать сына и невестку вышли всем семейством – отец, мать, сестренка. Стрельнула по тихой улице «Ява», нырнула в переулок, поплыл следом белесый шлейф дыма. И растаял.

Через два дня начальник караула военизированной пожарной части по охране города Припять лейтенант Виктор Кибенок одним из первых вступил на охваченную пламенем площадку четвертого блока Чернобыльской АЭС.

Из пояснительной записки младшего инспектора Владимира Палагеча: «С 25 на 26 апреля 1986 года я осуществлял контроль за противопожарным режимом на АЭС. В момент, предшествовавший взрыву, находился неподалеку от машинного зала. После взрыва сразу связался с дежурным по части и сообщил, что горит кровля на четвертом блоке».

Минует время, в они, пожарные, первыми прибывшие к месту аварии и одними из первых принявшие на себя удар, опишут до мельчайших подробностей все события той апрельской ночи. Через многие руки пройдут эти несколько листочков с торопливыми, сбившимися вкривь почерками, воссоздающими картину действий каждого из 28. Пройдут, лягут на несколько часов на мой стол, и, перечитывая их, разбираясь в мудрёных пожарных терминах, мне захочется одного: вернуться вместе с ребятами назад. На полсекунды, на полмгновения раньше, чем грохнет в ночи взрыв. Мне захочется простого и понятного каждому. Предупредить их об опасности. Оградить – была бы моя воля! Поберечь таких отчаянных и прекрасных, как сама молодость, ребят. Но задним числом не исправить того, что случилось вчера. Так я думал, читая записи. Но думал о том, что, случись чудо – успей их кто-то предупредить об опасности, – послушали бы они совета? Вернулись бы? Вернуться, теперь-то знаем, у них была возможность. Отступить. И через пять минут, и через час этой адски трудной и смертельно опасной работы. Не отступили. Остались, как были поставлены, на своих местах.

Первой, получив сигнал тревоги, выехала на АЭС часть № 2 во главе с начальником караула Владимиром Правиком. Через пять минут прибыл сюда со своим караулом Виктор Кибенок. Как значится в рапорте, началась схватка с бушующим, съедающим прожорливо все, что горит, огнем. Но огонь, не ведали они еще тогда, был не самым страшным врагом. Тот, другой, невидимый глазу, был коварней – радиация.

Из пояснительной записки пожарного 3-го караула В.Прищепы: «По прибытии на АЭС второе отделение поставило автонасосы на гидрант и подсоединило рукава к сухотрубам. Наш автомобиль подъехал со стороны машинного зала. Мы проложили магистральную линию, которая вела на крышу. Видели – там главный очаг. Но требовалось установить всю обстановку. В разведку пошли лейтенанты Правик и Кибенок».

Говорят, что пожарный устав написан кровью. Теоретическим рассуждениям в нем места нет. Каждый пункт продуман и определен на опыте, чаще горестном, былых пожаров. Устав гласит: кто первый приезжает на тушение, тот руководит работой.

Начальник части майор Леонид Петрович Телятников был в отпуске. Оставалось догулять денек. Но, узнав о пожаре, он срочно вызвал машину и в чем был – рубашке с коротеньким рукавом – помчался к товарищам. Никогда в жизни, скажет он потом, не было у него дороги длиннее и мучительнее, чем эта – длиной в минуты. Вглядываясь в отблеск пожара, Телятников думал в первую очередь о них – молодых командирах Правике и Кибенке. В любом деле успех зависит от грамотного руководства. В таком, где счет на секунды, даже малейшая ошибка обрекала его на поражение.

Он прибежал к станции через проходную с другой от пожарных машин стороны, и увиденная картина ужаснула его: открытый реактор, а сверху, над его смертоносным дыханием на огромной высоте метались фигурки. Как никто другой, в те секунды майор понимал всю сложность положения. Как никто другой, он, старший по должности и званию, мог воспользоваться своим правом увести людей от опасности. Но, как никто другой, он, тушивший десятки сложнейших пожаров, представлял, все дальнейшее, если огонь пойдет дальше.

Из пояснительной записки начальника пожарной части, майора Леонида Петровича Телятникова: «Разрушение аппаратного отделения 4-го энергоблока… Горело и покрытие аппаратного отделения третьего блока. Причем в разных местах и на разных высотах – от 12.5 м до 71.5 м. По наружной лестнице я поднялся на покрытие машзала. Пожарный Прищепа В.А. доложил, что огонь на кровле ликвидируется».

Огромная площадь над машинным залом и вспомогательным корпусом занималась стремительно. Покрытие горело с треском и удушливым дымом.

Кипящий битум прожигал сапоги, летел брызгами на одежду, въедался в кожу. Кибенок появлялся на разных участках, там где становилось невмоготу кому-то. Подстраховывал бойцов, крепил лестницы, перехватывал то один, то другой ствол. Упругий, норовящий вырваться, он давался здесь с трудом даже в его сильные, тренированные руки. Люди слабели. От едкого дыма, от жары, боли и того, невидимого врага, чьи тиски сжимались все теснее.

Сначала Виктор увидел, как скорчился, присел на корточки старший сержант Владимир Тищура. Крикнул Игнатенко: «Вася, Тищуре плохо!»

Потом зашатался и перегнулся в пояснице Николай Ващук, и опять чьи-то заботливые руки, обхватив за плечи, уволокли его в сторону – подальше от огня.

Кибенок отметил почти автоматически: «Двое выбыли». В небольшом карауле, да еще в работе, потеря ощутимая. Но тогда Виктор не знал, что там, внизу, еще несколько человек уже не могли стоять на ногах. Он держался. Держался, находясь на самом опасном участке – над реактором. Телятников, один из немногих, кто мог позже объяснить все, что происходило в те часы, скажет: «Он оказался среди нас самым выносливым, самым здоровым. Но не здоровье, а какая-то неведомая сила оставляла его целым и невредимым. Вместе с Правиком он держался до последнего, победного».

Из пояснительной записки пожарного Ивана Шаврея: «Мы с А.Петровским поднялись на крышу машинного зала чуть позже. Ребята, которые там работали, были в плохом состоянии. Мы помогли некоторым добраться к механической лестнице, а сами встали на их место. Огня было уже меньше».

Пламя наверху сбили. Но очаг пожара оставался. Огонь, не смирившись, искал новую лазейку. Кибенок видел, как метнулся майор Телятников в машинное отделение, как отчаянно закричал что-то, перекрыв треск построек, вой огня, клекот воды. Он не услышал, но понял, что кричал майор. Огонь теперь наступал снизу, на машинный зал. В нем стояли емкости с тоннами масла. В нем находилась кабельная шахта, связывающая все агрегаты станции. Займись они – случится непоправимое.

Сколько ни расспрашивали Кибенка потом, как он действовал, о чем думал, – ничего конкретного он ответить не мог. А держался он все три часа, пока не отбили у огня машинное отделение. Он не помнит, как прибыла подмога, как докарабкался до лестницы, спустился вниз и как подхватили его чьи-то сильные руки. Первое, что он спросил, придя в сознание, были слова: «Как там?» Ему ответили: «Затушили». К пяти часам утра пожар на станции ликвидировали.

Из пояснительной записки командира отделения, водителя Ивана Бутрименко: «Мы приняли единственно правильное решение в данной ситуации, хотя каждый знал и понимал на что идет. И я, как командир отделения, как депутат горсовета, хочу отметить: все, что зависело от нас, мы сделали».

Они сделали все, что могли. Продержались несколько часов – до подмоги. Приняли на себя первый удар и выдержали его. Выполнили свой долг до конца. Все 28 пожарных, большинство из которых были комсомольцы.

– Я не люблю высокопарных слов, – сказал, оценивая их действия, начальник Главного управления пожарной охраны МВД СССР А.К.Микеев, – но то, что сделали на АЭС парни, – подвиг. Об этом нужно рассказывать, чтобы все узнали, какие есть у нас замечательные люди.

…Горько и до обидного несправедливо писать эти слова, но лейтенанта Виктора Кибенка, 23-летнего статного, красивого, жизнелюбивого парня больше нет в живых. Не стало. Через пятнадцать дней после той апрельской ночи Виктор умер.

В семье, где он вырос, слова «мужество, дружба, опасность» знали не на слух, Кузьма Архипович Кибенок, дед Виктора, проработал в пожарных 33 года. Отец, майор Николай Кузьмич награжден медалью «За отвагу на пожаре». В тот год Вите быао шесть лет. И не тогда, а много позже от сослуживцев узнал он, как вел себя отец на пожаре, спасая колхозную ферму. Как, рискуя своей жизнью, выносил из огня людей. Отец никогда не говорил ему громких слов. И эту науку – не слова, а поступки говорят о человеке – Кибенок-младший усвоил на всю свою пусть короткую, но озарившуюся мгновением подвига жизнь.

Он не мечтал, как все мальчишки, о небе, не видел себя в снах киноартистом. С самого первого класса в сочинениях на вольную тему он настойчиво писал о пожарных. И не манили открывавшиеся перед ним, отличным лыжником, перспективы иной профессии. Не расстроился, срезавшись после десятилетки на экзаменах в пожарное училище. Год работал рядовым пожарным. Места в родном Иванкове не нашлось, ездил в соседнюю Припять. Закончил курсы младшего начсостава, добился своего, поступил в училище.

Мать, отец, жена Таня – горестный у нас вышел разговор – о нем и теперь говорят сверхскромно: был добрым, честным, смелым. За то его любили и уважали в части. Выбрали секретарем комсомольской организации. Но не за доброту только – за принципиальность. Однажды был случай: на дежурство один из работников пришел навеселе. Командир поругал для острастки и отправил домой отсыпаться. На том бы все и кончилось. Но Виктор не согласился: плохой даем пример для молодых. Разбирали поступок на комсомольском собрании. Многие голосовали за исключение и ходатайство перед руководством о разжаловании виновного. А Виктор тогда всех удивил: предложил ограничиться строгим выговором, взял над парнем шефство. Глубоко, выходит, видел он доброе в людях. Тот самый парень в апрельскую ночь на станции действовал, как все, рискуя жизныо.

В больнице, где они лежали после пожара, Виктор Кибенок находил в себе силы ходить по палатам к друзьям. В День Победы, 9 мая, за считанные часы до смерти, поздравил всех с праздником, улыбался, шутил, как никогда. «Держитесь ближе к жизни, ребята» – эта поговорка была его любимой.

Он держался жизни. Любил спорт, собирал пластинки, читал, гонял с закадычным другом Васей Игнатенко на мотоцикле. Жил, как живут многие его друзьями сверстники.

Отцветет, отшумит нынешняя весна в Иванкове. Минует год – придет другая. Не будет с нами Виктора Кибенка, Владимира Правика, Николая Ващука, Василия Игнатенко, Владимира Тищуры. Но будет память о них – советских парнях, шагнувших к подвигу.

Комсомольская правда, 1986 г., 16.05, № 113 (18616).